Актёры

      Спрыгнув с красочной сцены, молодой человек прошёл сквозь гудящую толпу, чтобы явиться к Чжун Ли с самодовольной ухмылкой.       — Ну как? Неплохо выступил, а? — Торжествующе спросил Тарталья, немного задыхаясь.       — Что ж, — одобрительно кивнул Чжун Ли, — объективно, это было прекрасное представление. Однако я думаю, те большие люди на трибунах вряд ли смогли насладиться представлением также как зрители перед самой сценой.       — Меня не особо волнует, что думают люди из Цисина, — Тарталья равнодушно пожал плечами, — я слышал, как Катерина говорила, что те много лет доставляли неприятности Банку Северного королевства.       — Так думает только ваше благородие, — двусмысленно парировал Чжун Ли, — итак, удовлетворил ли вас праздник морских фонарей в этом году?       — Было круто. Я здорово повеселился, — без лукавства сказал Тарталья, — тот теневой спектакль был очень интересным: Тевкру и другим определённо понравилось. Ах, классно, не помню, чтобы до этого тут было так оживлённо. Когда я был в Снежной, всё время водил своих мелких на различные представления. Как жаль, что сейчас такой возможности нет.       — Вы выступали и раньше?       — Да, и не раз, — Тарталья с чувством ностальгии посмотрел на сцену и продолжил, — я сам ставил представления.       — Неужели? — Чжун Ли с интересом посмотрел на собеседника.       В это время Синь Янь и Ху Тао появились на сцене под радостные крики зрителей. От гитары доносились энергичные звуки рок-н-ролла, которые резонировали с толпой, заставляя тех упиваться разъярённым сочетанием нот.       Тарталье пришлось повысить голос и прокричать на ухо Чжун Ли: «Оно называется ‘Аякс’, это одно из моих любимых!»       — Аякс? — Название немного сбило с толку Чжун Ли, — если память меня не подводит, Аякс — это ваше настоящее имя?       — Да, но эта пьеса повествует о великом авантюристе Аяксе. Я назван в честь него.       — И в чём же сюжет данной пьесы?       — Ну… знаменитый искатель приключений погиб во время экспедиции из-за несчастного случая, и после себя он оставил драгоценную реликвию, которую он никому так и не завещал. — Тарталья продолжал рассказывать, — все думали, что Аякс — великий авантюрист с большим опытом — имеет право на это сокровище. Однако после голосования Аякс не смог добыть реликвию, его обошёл другой авантюрист. Аякс вышел из себя. Разозлившись, он напал на простых людей. Через время Аякса окутал непреодолимый стыд за все свои злые поступки, и он покончил жизнь самоубийством. Люди не знали, как поступить с его телом: вывесить на всеобщее осмеяние или похоронить достойно. Но в конце концов авантюрист, заполучивший реликвию до Аякса, сказал народ одну истину: "не позволять гневу своему поглотить разум и попрать справедливость".       — Вот значит как, — прокомментировал Чжун Ли, оперев подбородок на ладонь, — похоже, что это произведение, исследующее сердца людей. Сочетает в себе самоанализ и глубокие размышления, интересно.       — О, я об этом даже и не думал, — Тарталья смущённо почесал затылок, — я вырос на этих сюжетах и помню их наизусть, поэтому выступать на сцене не составляет особого труда.       Тарталья сделал паузу и продолжил с некоторым волнением: «я действительно раньше не думал, что когда-то буду стоять вот так на сцене, кланяться, а люди будут мне аплодировать. Именно в тот момент я ощущал себя тем самым Аяксом. Я знал, что это была только постановка, но Аякс стал, словно частью меня. Это я убивал невинных из-за своего гнева, и в конце концов это я умер с большим чувством вины и сожаления. Будто бы я — это не я, а тот самый великий авантюрист Аякс…»       — Я мало что смыслю в постановках Снежной, — нарушил тишину Чжун Ли и тут же продолжил, — но однажды мой старый друг из Мондштадта сказал одну вещь: «залог успеха пьесы — эмоции её актёров». Только полностью прочувствовав, слившись со своим героем можно стать превосходным актёром. Поэтому я считаю, что ваше актёрское мастерство безупречно».       Тарталья искоса посмотрел на Чжун Ли. На красивом и суровом лице его собеседника не было ни намёка на сарказм или поддразнивание.       — Тогда вы тоже очень талантливый актёр, — задумчиво вымолвил Тарталья.       Чжун Ли понял, что в словах юноши что-то есть и слегка улыбнулся, не обращая особого внимания на сказанное: «что ты имеешь ввиду?»       Тарталья отвёл взгляд от собеседника, обратив внимание на Синь Янь с Ху Тао, который исполняли «Ночную гармонию струн». На мгновение он заколебался, но всё же выдавил из себя: «в ваш сценарий входило огромное количество писем, чтобы пригласить меня на праздник?»       Чжун Ли проследил за его взглядом и мягко посмотрел на сияющую сцену. Синь Янь заворожённо перебирает струны, а Ху Тао прыгала и махала руками зрителям. Толпа, поглощённая в яркое представление, бурно аплодировала выступающим.       Праздник действительно был великолепен. Люди со всего мира стеклись в Ли Юэ дабы увидеть яркие огни, послушать громкую музыку и дать волю чувствам. Воистину прекрасное событие.       — Чайлд, если вы так беспокоитесь о таких пустяках, может лучше вам отвлечься и хорошо отдохнуть? — Обошёл вопрос Чжун Ли.       Тарталья повернул голову, чтобы снова взглянуть на Чжун Ли. Юноша всё никак не мог уловить смысл сказанного. Эти глаза. Словно пропитанные золотом, они были ярче сияния сцены. Тарталья не мог оторвать от них взгляд.       — Господин Чжун Ли, — Тарталья под шумок схватил Чжун Ли за руку в толпе, обвивая ладонь пальцами, — это тоже часть пьесы?       — Что вы делаете? — Спокойно спросил Чжун Ли, не пытаясь вырываться из горячей ладони юноши.       Тарталья надулся и недовольно высказал: «вообще-то я первый задал вопрос!»       Мужчина лишь усмехнулся и посмотрел в глубокие голубые глаза молодого человека, освещённые многочисленными огнями.       — Солнце и Луна — лишь прожекторы. Весь мир — это пьеса, а мы с тобой актёры, так зачем искать правду?       — Тогда как будет поставлена эта пьеса? — Волнительно спросил юноша.       — Невозможно играть в одиночку. Даже если я умею всё — я не смогу играть несколько ролей в одиночку. Это нужно делать вместе.        — Тарталья какое-то время смотрел в эти золотые глаза, прежде чем осознал это, и счастливо скривил уголки губ: «тогда давайте начнём».       На фоне продолжает бешено звучать лязг струн, играющие бурные аккорды. Пронзительная мелодия продолжает кипеть, словно вода. Когда же музыка достигла пика своего звучания, великолепный фейерверк взорвался, как распустившиеся цветы, и ночные огни по всему небу медленно поднялись в небо, освещая холодную зимнюю ночь, как мерцающие звезды. Толпа громко аплодировала и поздравления с пожеланиями звучали одни за другим.       Тарталья воспользовался моментом и быстро наклонился вперёд, чтобы достигнуть губ Чжун Ли, слегка чмокнув его.       Неожиданный поцелуй был коротким и страстным. Тёплая атмосфера резко контрастировала с холодным воздухом.       Чжун Ли хмуро взглянул на юношу, однако на самом деле его это ни капли не рассердило.       — Кхе-кхе, — молодой человек, преуспевший в своей «скрытой атаке», начал притворно кашлять, облизывая губы. — Счастливого праздника морских фонарей, господин Чжун Ли!       — Счастливого праздника морских фонарей, ваше благородие.