Heart attack

Жить с семью альфами было совершено нетрудно. Феликс, будучи единственным омегой в их небольшой стае, быстро приспособился: ко всему вниманию, что было вокруг него, к количеству запахов, что, в зависимости от настроения пахнущего, могло по-разному влиять на юношу, к чрезмерной защите, которой он подвергался, стоило подозрительному человеку заговорить с ним, пусть Феликс и мог постоять за себя самостоятельно. Периоды наибольшей уязвимости же практически никогда не создавали проблем, не считая, конечно, факт того, что омеге было желательно находиться в одной комнате с каждым парнем на протяжении всего их гона. Как хорошо, что гон у альф проходил раз в несколько месяцев и довольно часто синхронизировался. Хорошо ведь? В первый раз, когда у Минхо и Джисона гон начался с разницей всего в день, Феликс растерялся, не зная, как разорваться, чтобы помочь им обоим, но сейчас это не было чем-то новым для него и стаи в принципе. Теперь это выглядело обыденностью, а вопрос стоял не в том, «что делать», а в том «сколько узлов он сможет принять в себя на этот раз». Чтобы быть уверенным, что всё пройдет хорошо, омега звал и остальных парней, дабы те тоже участвовали во время первого дня гона. Случаев, когда кто-либо переходил черту, не случалось, но альфы всё равно думали, что причина была именно в этом, поэтому сразу же соглашались, не желая, чтобы что-либо заставляло их возлюбленного нервничать. Феликс же просто не говорил, что причина была в другом. Почему-то мысль о том, что он может помочь всем, его согревала. И возбуждала. Ему нравилось, что все взгляды обращены на него, пока кто-либо из альф втрахивал его в матрац, заставляя выгибаться в спине и громко хныкать. Омега не позволял никому выйти из комнаты до тех пор, пока он не помогал всем присутствующим, позволяя каждому заполнить его спермой. Феликс в такие моменты словно находился в том же состоянии, что и во время течки, но любой каприз, если он не вредил его здоровью, альфы выполняли беспрекословно, в перерывах лаская и хваля их любимого податливого омегу. Возможно, он даже мечтал, что когда-нибудь у всех его парней гон начнётся одновременно и произойдет что-то безумное, но понимал, что это было невозможно. Невозможно же? Феликс даже сейчас не мог предположить сколько узлов он примет сегодня, что уж говорить о подобной ситуации. Чаще всего он вырубался после пяти-семи, но учитывая то, что у трёх его альф сегодня начался гон, их явно будет намного больше. Было решено, что Сынмин будет первым, чтобы организм омеги мог постепенно привыкнуть к нагрузке и узел того, кто будет в очереди следующим, никак не навредил юноше. У Сынмина относительно недавно закончился гон, поэтому у него не было никакого желания формировать узел в ближайшие несколько недель, что довольно сильно расстраивало Феликса при других обстоятельствах, но он никогда не возражал более одного раза. Конкретно сейчас омега был сосредоточен на том, чтобы получить что-то большее, чем четыре пальца, раскрывающих его, казалось бы, до их предела, но Сынмин должен был убедиться, что юноша растянут достаточно, поэтому не спешил приступать к основному. Возможно, это было и потому, что ему хотелось подразнить других альф, но для Феликса, сгорающего от нетерпения, это не имело значения. В какой-то степени он чувствовал себя не столь желанным, хотя понимал, что это не так и что мысли об этом возникают из-за концентрации удушливого запаха в комнате. Зато, когда у него начиналась течка, внимания он получал в десятикратном размере. Конечно, возлюбленные окружали Феликса заботой и любовью и в остальные дни, но конкретно в течку все словно с цепи срывались, интересуясь тем, не нужно ли что-то от них, каждые пять минут. Иногда это немного раздражало, но стоило омеге упасть в окутывающий его жар с головой, всё, кроме запахов, похвалы на ухо и очередного наполняющего его узла, переставало иметь хоть какое-то значение. И даже в таком состоянии Феликс по одной лишь манере действий мог определить кто есть кто: Чанбин оставляет больше поцелуев на шее, практически не отрываясь от неё, движения Чонина во всём рваные и поспешные, Чан любил держать зрительный контакт, что зачастую пробирал до мурашек на коже, хотя он всего лишь хотел таким образом убедиться, что всё в порядке, в Джисоне всё говорило о его нетерпении... Если бы кто-то сказал омеге выбрать кого-то одного, он бы в жизни не смог. Феликс даже готов носить все семь меток на своих надплечьях и ключицах, что, безусловно, было бы намного заметнее, чем одна, которую обычно ставил либо вожак стаи, либо наиболее приоритетный партнёр омеги. Конкретно в его случае хотелось, чтобы права на него заявили абсолютно все. Многие были категорически против этой затеи, ибо это означало, что практически всё место вокруг его шеи было бы в шрамах от зубов, что другие люди воспринимали бы как уродство. И, пускай сами члены стаи так ни в коем случае бы не считали, они не хотели обрекать Феликса на вечные перешептывания за спиной от незнакомцев. Феликс же мечтал об этом. Во время течки он даже не раз представлял как его метят: каждый по-своему и на определённом месте, так, чтобы он точно не забыл кто и где. Об этом он думает даже сейчас, когда Сынмин вдыхает его запах, двигаясь не медленно, но аккуратно. Его можно было определить лишь по темпу, что не давал ему быстро выдохнуться и обеспечивал то, что оба партнёра придут к оргазму плавно, пускай и не так быстро, как хотелось бы. Именно это помогает Феликсу не лишиться здравого сознания окончательно, из-за чего он мог видеть что делают остальные. Джисон выглядел нетерпеливым. В этом не было ничего необычного – Джисон всегда был нетерпеливым, но никто не отрицал, насколько за этим забавно наблюдать. То, как он дёргается от каждого шороха, ёрзает на месте, всё никак не занимая удобную позу, и сопровождает рыком каждый стон Феликса, буквально кричало о том, как он сдерживался, пытаясь хотя бы усидеть на месте. Рядом с ним сидел Чан, который, в случае чего, мог бы придержать его пыл, несмотря на собственный гон, но Джисон всё же дождался момента, когда Сынмин, сказав омеге что-то на ухо про то, что он благодарен ему, поцеловал его в макушку и вышел до того, как начал формироваться узел. Прежде, чем сперма успевает вытечь из подготовленной для других альф дырки, Джисон занимает место младшего, входя одним движением на всю длину. На самом деле они не договаривались о том, что именно он будет следующим по очереди, но это решение, видимо, было принято единогласно без каких-либо обсуждений, зная нрав нетерпеливого альфы. Он и в обычном состоянии зачастую был гиперактивным, а гон давал ему такой приток энергии, что заснуть парень мог только после пяти собственных узлов минимум, большинство из которых он всё равно формировал в руке, если Феликс спал или был занят другими альфами. Здравый смысл никуда не исчезал, но это не означало, что Джисон не мог трахать омегу по-животному быстро, настраиваясь на сумасшедший темп с первых же толчков. Феликс лишь обхватывает его талию ногами, цепляясь пальцами за спину и стараясь быть не слишком громким – хрипота была не самым комфортным ощущением, особенно тогда, когда звуки из него вытрахивали практически без перерывов. Джисон, похоже, только находясь совсем близко к собственному оргазму замечает, что Сынмин всё ещё сидит совсем рядом и, видимо, не собирается уходить. Если бы старший альфа не был в состоянии гона, то наверняка бы поинтересовался причиной этого, но сейчас всё его внимание было сосредоточено на другом – возбуждение накрывало его волной, подводя к краю слишком стремительно. Феликс почти отключается, чувствуя так много всего одновременно – горячее дыхание на своей шее, сильные объятия альфы, начало узла внутри и рука Сынмина на собственном члене. Видимо, он знал, что в очередном порыве нетерпеливости Джисон мог забыться и не дать омеге кончить до того, как сформируется первый узел – если бы это случилось после, от того, насколько сильно был бы напряжён юноша, могло быть больно им обоим, что было не очень хорошо. Неожиданно, оргазм Феликса накрывает сильный – его слегка потряхивает, конечности не слушаются, а сам он высоко вскрикивает, кончая в чужую ладонь и, если судить по рычанию Джисона, сжимаясь до одури сильно. Перед глазами плывёт, собственное тело в один миг становится слишком тяжёлым, в то время как до сих пор сидящий рядом Сынмин что-то говорит, проверяя самочувствие омеги. Это не было чем-то сверхъестественным, ибо Феликс довольно часто находился в подобном состоянии после оргазма, но ему требуется некоторое время, чтобы прийти в себя и наконец-то понять, что от него хочет Сынмин, нежно держащий его руку в своей – такие проявления ласки были не характерны для него по отношению к другим людям, но Феликс творил с ним что-то невообразимое, одним своим видом смягчая его до состояния послушного щеночка. — Чшш, расслабься, Ликси. Ты сжимаешь Джисона слишком сильно, он не сможет дать тебе узел, если ты не расслабишься, — Сынмин был прав и Феликс, осознав его слова, покраснел, тут же стараясь выполнить просьбу. Джисон на это облегчённо выдохнул ему куда-то в шею, заставляя кожу покрыться мурашками, и сделал последний толчок, формируя узел. Первый узел никогда не был болезненным, но принять его было довольно трудно. Феликс делал это далеко не в первый раз и, несмотря на своё разбитое оргазмом состояние и чувствительность, знал как правильно лечь и как сконцентрировать дыхание, чтобы проникновение прошло легко и быстро. Также помогло и то, что он до этого уже был растянут Сынмином, поэтому проблем с этим не возникло – когда Джисон вышел и его практически сразу же пришел заменить другой альфа, Феликс ощущал себя достаточно хорошо, чтобы сделать это без перерыва. Минхо был похож на кота – и внешностью, и повадками, но конкретно в гон всем казалось, что он практически превращался в него. Феликс чувствовал, что его кожа немела от того, как часто её вылизывали в местах, куда альфа в принципе мог дотянуться, но это ему настолько нравилось, что он был бы не против, если бы это происходило чаще. И сейчас он думает, что, будь они лишь вдвоём, Минхо бы обязательно вылизал омегу всего, как сделал во время первого же своего гона с ним. Феликсу даже грустно, что при участии остальных парней, он получает это лишь во время течки – хотелось увидеть их реакцию на происходящее с более здравым рассудком, пускай это было практически невозможно, учитывая то, что с ним вытворял язык Минхо и до какого состояния доводил. Если юноша не забудет, то обязательно попросит о чём-то подобном в ближайшее время, но сейчас все его мысли были заняты происходящим. Минхо, что в гон, что при обычном сексе, ничуть не отличался, во время проникновения тихо рыча и вылизывая всю шею и ключицы. Иногда Феликсу казалось, что он вот-вот поставит метку, но это не происходило, что слегка огорчало его, пусть остатками здравого смысла он и понимал, что они обсуждали это и приняли решение сделать этот серьезный шаг значительно позже. Как бы там ни было, внутренний омега понимал, что альфа своими действиями словно обманывал его, поэтому Минхо, чтобы не доводить дело до слёз, всегда отвлекал Феликса от этих мыслей, задевая все самые чувствительные точки внутри и заставляя младшего дрожать от рычания и приятных ощущений. Помогало прекрасно – юноша, как и обычно, кончил ярко, после чего ненадолго пришел в себя, а Минхо не переставал вылизывать его шею до тех пор, пока не вытащил узел, двигать которым внутри омеги уже было намного легче. Чан предпочитал быть последним, но из-за своего гона придерживаться привычки не мог – Феликс всегда настаивал на том, чтобы те, кто нуждался в его помощи больше всего, не терпели, отчего альфе, тяжко вздыхая, пришлось согласиться. Они все сходили с ума, когда омега делал что-то, что причиняло ему дискомфорт или могло навредить, и Чан знал, что в обратную сторону это работало тоже, что заставляло его понимать чувства младшего. Именно поэтому он беспрекословно оказался рядом сразу же, как только Феликс позвал его – альфа не был уверен, достаточно ли юноша отдохнул, но, услышав чёткую просьбу трахнуть его, приступил к делу. Инстинкты сами собой подсказывали что и как сделать, чтобы доставить больше всего удовольствия: под каким углом войти, дабы внизу живота появился видимый бугорок, какой темп установить, после которого Феликс перестанет сдерживать стоны, и с какой силой сжать веснушчатые бёдра, чтобы омега под ним окончательно поплыл. Как и обычно, во время всего процесса Чан смотрел прямо в глаза, заставляя разум Феликса мутнеть с каждой секундой всё больше. Это навевало воспоминания о том, в каких ситуациях альфа смотрел точно также, возбуждая и вынуждая течь сильнее прежнего, даже если это происходило не в течку. К примеру тогда, когда Сынмин и Чонин из интереса подарили Феликсу вибратор с узлом в натуральный размер и омега, смутившись, всё же принял подарок, решив однажды использовать его для того, чтобы подготовить себя к приходу альф, когда те отсутствовали. Увлёкшись, юноша не заметил их приход и Чан, будучи в игривом настроении, сделал вид, что это его расстроило. «Тебе уже не хватает наших членов, котёнок?» – фраза высеченная в памяти Феликса, который в тот момент был настолько заворожен происходящим, что чуть было не забыл стоп-слово, когда-то у него спросили, чтобы проверить можно ли продолжать. Это был единственный вечер, когда к нему никто не прикоснулся вплоть до того момента, пока он не кончил, хныча и прыгая на игрушке, для того, чтобы остальные лишь смотрели. На протяжении всего процесса Феликс один-единственный раз пересёкся взглядами с Чаном, что пробрало его до мурашек и подарило незабываемый оргазм, после которого все альфы разом подошли к нему, спрашивая о самочувствии, укрывая тёплым пледом и касаясь-касаясь-касаясь, так много, что нуждающийся в тактильности Феликс чуть сознание не потерял. После этого омега не мог не краснеть каждый раз, когда Чан смотрел ему прямо в глаза, что было довольно часто. Очередное воспоминание об этом заставило Феликса кончить незадолго до того, как его вновь заполнили узлом – на этот раз всё произошло слишком быстро или, по крайней мере, ему так показалось, потому что было слишком хорошо. Энергии после короткого перерыва было не так много, как в первые разы, но это был, предположительно, последний узел, который он примет в себя до тех пор, пока не вырубится, что облегчало дальнейшую задачу. На самом деле Феликс был бы не против принять их ещё, но знал, что парни, не находящиеся в состоянии гона, откажутся, чтобы не напрягать его ещё больше. Это был небольшой компромисс, благодаря которому они не возражали насчёт того, чтобы омега доставил удовольствие абсолютно всем за один вечер, поэтому он не жаловался. Рядом Хёнджин крадётся слишком заметно, чтобы было видно его желание, поэтому Феликс в одно мгновение повернулся к нему, устало улыбаясь. Это напоминало его улыбку во время течки, когда омега наконец-то чувствовал себя вдоволь сытым, принимая не менее чем десятый узел за сутки. Он был доволен. — Могу я..? — Хёнджин спрашивает тихо, всё ещё не уверенный в том, достаточно ли Феликс отдохнул. Было видно, что после увиденного ему тоже хотелось внимания омеги, что, впрочем, испытывали на себе абсолютно все, так что за прямую просьбу его никто не осуждал, пускай альфа и волновался по этому поводу. — Конечно, Джинни, — искренне отвечает Феликс, раскрывая объятия. Он был в какой-то степени даже рад, что никто из парней не менял позу, что заставляло его не так сильно напрягаться в процессе, хотя юноша и уверен-то не был, что сможет не упасть в любом другом положении. Но внезапная мысль о том, чтобы его трахнули, держа практически на весу, была довольно заманчива. Секс с Хёнджином ощущался наиболее нежно. Пускай его движения всё ещё были четкими и сильными, это не отменяло их изящности, что чувствовалась в каждом общем вздохе. Всё шло слишком идеально для того, чтобы омега ощущал себя так легко, будто высоко в небе на подушках из облаков. Внезапно Феликс почувствовал, как Хёнджин уткнулся в его шею и несильно укусил, начиная формировать узел, но прежде, чем омега успел что-либо сказать, он почувствовал, что запах альфы подозрительно сменился. Похоже, у него тоже начинается гон. Феликс определённо не был к такому готов. С одной стороны, это означало то, что ему, как предполагалось, не придется сразу же после нескольких дней с Чаном, Минхо и Джисоном практически безвылазно проводить такое же количество времени и в комнате Хёнджина, но с другой – юноша никогда не помогал более, чем трём альфам, находящимся в таком состоянии, одновременно. Конечно, если бы Феликс был против, то Чан и Минхо наверняка бы вызвались проводить гон в одиночестве, но он не хотел этого. По словам Сынмина, которому не посчастливилось застать свой гон именно тогда, когда омега заболел и не был в состоянии как-либо помочь ему, это было мучительно, пусть и не опасно. Ему не хотелось рвать и метать, он был вполне вменяем из-за того, что запах Феликса практически не чувствовался из-за его долгого отсутствия в комнате, но возбуждение со временем становилось невыносимым, а собственная рука и флешлайты совершенно не помогали. Поэтому Феликс не хотел, чтобы кто-либо из его парней подвергался такому. Омега, скорее, беспокоился насчёт того, сможет ли он не терять сознание слишком часто, риск чего, безусловно, был. То, что он мог принять от силы семь узлов за «сеанс», что был равнозначен его бодрствованию, не означало, что он не мог помогать альфам иначе – руками, ртом, бёдрами да и просто его запаха и голоса хватало для того, чтобы обеспечить относительно комфортный гон для большинства парней, поэтому вероятность того, что всё пройдёт хорошо, была довольно высока, хоть и не на сто процентов. Похоже, Хёнджин опомнился только тогда, когда сцепляющий их узел спал. Видимо, он чувствовал себя виноватым. — Прости, котёнок, я не думал, что так случится, похоже... — Всё хорошо, — Феликс пытается успокоить его, делясь своими мыслями. Не было ни одной проблемы, которую они не смогли бы решить, поэтому он более чем уверен, что и эта ситуация не станет обузой. — Я хочу помочь тебе тоже. Проведёшь этот гон вместе с нами? Вопрос был риторическим, но Хёнджин почему-то всё равно думает, словно у него есть выбор. Остальные явно не одобрили то, насколько нагружал себя омега, но не были уверены, навредит ли ему это, поэтому решили попробовать. В любом случае, с ними будет Чан, который сможет проконтролировать происходящее и остановить всё, если в этом будет необходимость. Хотелось бы, чтобы её никогда не было. — Ты уверен? — Чан даже во время гона не переставал быть собой, поэтому Феликс понял суть его вопроса даже без контекста, — Намного ужаснее будет, если у меня во время этой синхронизации ещё и течка начнётся. Так что пока этого не случилось, всё в порядке, — улыбаясь ответил он, считая так взаправду. Если же течка всё же начнётся, то... Будь как будет. Им в любом случае придется когда-то это обсудить. Это не то, что занимало мысли Феликса сейчас. Прежде, чем парни восстановятся, у него был небольшой перерыв, во время которого он мог отдохнуть, но... Он всегда старался быть внимательным ко всем, поэтому заметил, что Чанбин и Чонин сидят в сторонке, пытаясь не подавать виду о том, что также были возбуждены. Получалось плохо. Встретившись с Феликсом взглядом, они поняли все его мысли без слов, отчего Чанбин сразу же начал возражать. — Отдыхай, Ликси. Это не так важно, — он действительно считал это неважным и находящийся рядом Чонин в подтверждение кивнул, показывая, что такого же мнения. Феликсу предстоит помогать четырем находящимся в гоне альфам одновременно в ближайшие несколько дней, что, бесспорно, требовало сил, но сам юноша с этим согласен не был. — Это важно, — было видно, что такое мнение парней его расстраивало, чего не хотелось бы никому из них. — Тебе нужно отдохнуть сегодня больше, — объясняет Чонин. При обычных обстоятельствах у них была договоренность, но гон Хёнджина стал неожиданностью, отчего им, похоже, придется снова это обсудить. — Чтобы у меня было больше времени отдохнуть, вы бы могли трахнуть меня вдвоём одновременно, — предлагает решение проблемы Феликс и, как и планировалось, не терпит возражений. «Возражать омеге – себе дороже» то, что уже успели усвоить все присутствующие. — Хорошо, но без узлов, — всё, что говорит Чанбин, и Феликс, вздохнув, соглашается. Ему нравилось, когда двойное проникновение сопровождалось узлами, но, по всей видимости, почувствовать он это сможет только завтра – после сегодняшнего он наверняка вырубится вплоть до утра, пусть и не запрещал альфам его будить. Те, впрочем, во время гона никогда этого не делали даже при сильной необходимости, что также его огорчало. Приходится поменять положение, чтобы было удобнее, поэтому Феликс плывёт, чувствуя жар, исходящий от груди Чанбина, когда он практически ложится на неё. Вечно холодные руки Чонина слишком хорошо контрастируют с этим, не давая потеряться в ощущениях окончательно. Омега достаточно свободен для того, чтобы оба альфы сразу вошли одновременно, и это вызывает много мыслей, исчезающих в мгновение, стоит только парням начать двигаться. Чанбин целует аккурат возле укуса Хёнджина – это не было меткой в принятом ими понимании слова, скорее, просто след, который не оставит шрамов и сойдёт уже на следующий день, но почему-то даже это заставляло что-то внутри Феликса трепыхать каждый раз, когда он или кто-либо из альф задевал эти места, словно напоминая о случившимся. О том, что ещё чуть-чуть и ему бы поставили полноценную метку. Чонин сдерживал себя, стараясь не спешить, чтобы темп был примерно одинаковым и не создавал неудобств, и Феликс не мог сдержаться от того, чтобы не поцеловать его: самый юный альфа среди них выглядел слишком мило, когда просто существовал, отчего в этом порыве не было ничего необычного. Так и должно быть. Феликсу не приходится даже выгибаться, чтобы очертания члена Чонина чётко прослеживались внизу его живота – он был настолько наполнен, что это было видно невооружённым глазом, поэтому ладонь Чанбина, оглаживающая выпирающий бугорок, сводит его с ума окончательно, вынуждая хныкать и шумно глотать воздух при каждом вздохе. В очередной раз за вечер – на самом деле он сбился ещё тогда, когда помогал Минхо – Феликс кончает не менее ярко, чем в первый, не имея сил даже на то, чтобы сжать в себе альф. Чанбин и Чонин лишь недолго ждут, пока не спадет чувствительность, и, не формируя узел, изливаются внутрь, хотя, казалось, в омеге уже не было места для спермы, что вместе с естественной смазкой вытекала слишком обильно, стоило парням выйти. После всего этого Феликс просто заваливается на подушки, будучи уставшим, но более чем удовлетворённым и счастливым: он помог своим альфам, а те, в свою очередь, подарили ему удовольствие. Завтра его ждёт насыщенный день и омега только рад дать своим возлюбленным то, в чём они так нуждаются.