Узоры пентакля

      Новая телега — счастье любого перевозчика. И пусть лошадь не молода, искать ей замену Хань не собирался. Пятнадцать лет — разве возраст для лошади? Служит верой и правдой все годы и не чурается долгими путешествиями по королевству Даяон. Даже сейчас, когда для страны наступили тяжелые времена, животное покорно тащило ещё более, чем она, ценный груз. Ханю удалось купить пять бочек лучшего вина, изготовленного на юге искусными мастерами, слава о которых гремела на весь мир. Целых пять бочек! Только ценители красных вин понимали всю радость парня и нахваливали покупку. Потратился он на неё знатно, но не зря, и в уме подсчитывал крупную прибыль. Посетители его заведения — любители воображать из себя зажиточных, смелых и любвеобильных людей. Как только выпьют больше нормы, так начинают сорить звонкими монетами и покупать лучшую продукцию, показывая, насколько они богаты. Ещё ни разу Хань не отговорил их от безрассудства и транжирства. После бурной пьянки они просыпались в объятиях женщин, изучали пустые карманы своих штанов и, опустив взгляд в пол, нищими уходили из заведения на свои работы за новым заработком, чтобы его вновь пропить. В основном это трудяги в полях, плотники, кузнецы, скотоводы и все, кто проживал в широкой деревне. Бывали у Ханя действительно богачи, но они, к сожалению, счёт деньгам вели, поэтому лишней кружки пива себе не позволяли.       У Ханя на содержании бордель со скучным названием «Романтика». В нём любой желающий может купить поесть, попить и покурить. В доме терпимости усердно трудились семь очаровательных проституток на любой выбор и утеху. Иногда приходили новые работницы или уходили старые, но знаменитая семёрка хорошо прижилась и менять профессию отказывалась. Подарки, которые им дарили пьяные клиенты, Хань не отбирал, а большую часть выручки забирал себе, закупая необходимое для борделя.       Он сам не понял, как стал «мамкой». Раньше «Романтика» принадлежала замечательной женщине с большой родинкой над губой. Она присматривала за Ханем, когда он остался сиротой. Да все проститутки его воспитывали! Видимо, насмотревшись в борделе того, что ребёнок не должен видеть, Хань не чувствовал влечение к женщинам. Пришлось рано повзрослеть, научиться многим вещам и, когда вакансия «мамки» освободилась, проститутки единогласно выбрали его на замену. В силу того, что они привыкли на кого-то работать, не могли занять руководящую должность, а Хань с детства жил в борделе, водился с его хозяйкой и знал все тонкости профессии, поэтому выбор пал на него.       И Хань не отказался, отдавая дань уважения женщине, которая его пригрела, накормила и воспитала. Под его началом здание преобразилось, нанялись два повара и их «поварёшки», вследствии чего добавилось разнообразие блюд. В помощниках хозяина ходил дед по прозвищу Бобыль. Несмотря на возраст, бочки он таскал без жалоб на тяжесть, а зарплату просил невысокую, что вполне устроит любого работодателя. Сам Хань занимал несколько должностей: «мамка», сводник, бармен, официант. Проститутки ему помогали, прибирая свои комнаты и стирая постельное бельё. Порой они разносили подносы к столику своего клиента, играя роль официантки для большей щедрости мужчин.       Весна подходила к концу. С неделю стояла жуткая жара, из-за которой Хань укутался в длинный плащ, повязал на голову косынку, а на лицо — платок. Лучше вспотеть, чем получить ожоги. На небе не проплывало ни одного облачка, поэтому Хань изменил маршрут домой, придерживаясь реки Ацилут, чтобы в любой момент напоить лошадь. Прохлады от широкой реки не дождёшься. Ацилут не замерзает даже зимой, течёт в Даяон от северного соседа, и Хань, чтобы не таскать из реки воду бочками, выкопал в подвале борделя колодец. На втором этаже установил ванну для стирки и купания, вывел слив на улицу и горя не знал. А река очень красивая: издали выглядит алмазно-синей с серебряной поверхностью, которую оценит любой ювелир. Хань засмотрелся на неё, сидя на телеге и улыбаясь далёким лёгким блеском волн.       — Лора, порой я готов этой реке поклоняться, — признался лошади парень и тяжело вздохнул, влюблённый в синие воды Ацилут.       Животное фыркнуло, послушно ступая по каменной дороге стальными подковами и не спеша домой, хоть ворота деревни появились на горизонте. У Ханя нет времени ухаживать за лошадью, поэтому он пристроил её к конюху, который взял все заботы о Лоре на себя, а взамен просил не деньги, а жеребят, которых она рожала. Сделка Ханя вполне устраивала, поэтому Лора находилась в надёжных руках и в нужный момент возвращалась к своему хозяину.       Опустив взгляд от реки к близкому полю, он заметил на перекопанной земле что-то серое. Вытянув шею от любопытства, он упрекнул людей в халатном обращении с чучелом. Поля засеяли, пошли первые всходы, а воробьи и вороны пешком по зёрнам ходят и жиреют от обилия пищи. В стране творится неразбериха, не ровен час до голода дело дойдёт, но на поле поставили только одно чучело и то упало мордой вниз. Охотника ставить пора, чтобы дичь отстреливал. Хань недовольно покачал головой и посмотрел на длинный хвост лошади, довольный работой конюха. Крестьяне разленились. Кто ставит чучело на краю поля? И одеть в лохмотья надо. Совсем пожадничали свои пожитки ради урожая.       Вновь посмотрев на широкое поле, он увидел чучело. Вполне типичное, чтобы так зваться: длинная палка, огромная шляпа, лохмотья соплями свисают, и ветер их колыхает из стороны в сторону.       Предчувствуя неладное, Хань натянул кожаные поводья, и Лора послушно остановилась, поворачивая голову, чтобы отогнать назойливую муху. Спрыгнув с телеги и поднимая пыль подошвами на горячих камнях, парень посмотрел в сторону начала поля, вспоминая «чучело». Если это что-то на него похожее, то либо кучка мусора, либо человек. Ковыряться в свалке желание отсутствовало, а подбирать кого-то — лишние хлопоты. Чёрт знает, кто правит страной. Поможешь человеку, а он окажется врагом и лишишься головы без суда и следствия. Нынче добрые дела оплачиваются горем.       — Пошли, Лора, — возвращался к телеге Хань и посмотрел на чистое голубое небо, по которому в жару не летали птицы. — Без меня в борделе точно порядка нет.       Знойный ветер обжёг кожу и заставил парня зажмуриться. Чёрный платок, должно быть, полностью покрылся пылью, как и складки плотного плаща. В ушах стоял свист от порывов, и люди всерьёз задумались о скорой пыльной бури. Хань оглянулся, воспоминая человека в поле. Он не сомневался, что это человек, потому что мусор давно бы разлетелся от сильного ветра.       — Да чтоб меня! — сетовал на себя парень, чувствуя колкие угрызения совести, и направился искать человека.       Если бы он, Хань, валялся без чувств, то на чём свет стоит проклинал бы мимо проехавшую телегу. А ему проклятия в спину не нужны. Не уснёт же, думая о бедолаге. Сам рос без отца и матери, воспитан шлюхами и живёт за их счёт, так ему ли игнорировать тех, кто остался на улице без капли воды в жаркую погоду?       Человеком оказался парень и, как Хань заметил, совсем молоденький. На него надеты старые и грязные штаны и рубашка, а стопы покрылись расчёсами. Должно быть, он долго шёл босой и, скорее всего, увидел деревню, но упал без чувств от невыносимой духоты. У него пересохли губы, по телу ползали букашки, и Хань высунул руки из-под плаща, убирая шуструю живность, охочую питаться потом и плотью.       — Эй, друг! — похлопал его по щекам Хань и снял тёмную перчатку, чтобы проверить пульс на шее.       Слабый, но бился. Парню крупно повезло, что мимо проезжал сердобольный Хань. В жару мало кто рискнет гулять далеко от дома, даже у самой красивой шлюхи работы почти нет, есть люди не особо хотят, а выпивают единицы и преимущественно во дворах своих домов, оберегая голову от палящего солнца. Поле стояло без рабочих, торговцы выжидали смену погоды, чтобы вновь начать ездить между городами и королевствами, предлагая свой товар. И только Хань попёрся за вином, не упуская возможность заработать.       Приподняв парня за подмышки, он поволок его к телеге, пятясь задом через перекопанное поле. С тех пор, как начались волнения в стране, люди регулярно покидали свои дома, скитались по миру, примыкали к разбойникам и грабили мелкие деревушки и поселения. Хань посмотрел на найденного парня, как на одного из сбежавшего с родного края. В борделе его выкупают, предоставят постель, а потом он сможет уйти. Быть может, найдёт в деревне работу, снимет комнату у хозяина и заживёт новой жизнью. Если сразу не стал разбойником, значит совесть не потерял.       Хань поднял парня на руки, закинул на телегу возле бочек и снял с пояса бурдюк с водой. Смочив парню губы, он приподнял его голову и влил немного воды ему в рот, и человек очнулся, что-то промычал, ища ртом воду, словно рыба, но глаза не мог открыть от слабости.       — Пей, — помогал ему Хань, прикладывая горлышко ко рту. — Что ж ты, дурень, к дороге поплёлся, а не к реке?       Совсем юный парень. Жадно делая глотки и проливая воду на себя, он сопел и не мог напиться. Хань заметил мозоли на его ладонях, отсутствие щетины и длинные ресницы. Расспросить его не получилось, потому что, напившись, парень потерял сознание, повиснув на руке своего спасителя, и Хань вернулся к лошади, сообщая ей, что теперь они точно поедут домой и никого более подбирать не станут. Самим бы выжить в неспокойное время, а за спасённых надо нести ответственность. Дать воды умирающему и вновь бросить его на дороге — подло, поэтому Хань надел перчатки, повесил бурдюк на ремень и приказал Лоре направляться домой. Сам шёл сзади, контролируя, чтобы парень не упал, и слушая свист ветра в ушах.       Жители деревни с недоумением встречали телегу без Ханя. Лора послушно направлялась к борделю, не обращая внимания на людей. Они побросали свои дела, вышли к дороге и с облегчением выдыхали, когда замечали Ханя. Все боялись, что его убили разбойники, а лошадь вернулась одна. Хань всех приветствовал взмахом руки, предлагал подвести земляков, но те отмахивались и продолжали свои дела, перетаскивая корзины, вёдра или склоняясь земле. Сезон работы в огородах продолжался, поэтому многие из них не вылезали. Часть продуктов купит у них Хань, что-то оставят себе для запаса на зиму, а остальное — продадут на городских рынках.       Мужчины довольно улыбались от вида бочек с вином, за что их жёны отвешивали им подзатыльники, загоняя в дома. И только проститутки с радостными визгами встречали «мамку», щебеча, что они скучали, и причина на то имелась: погода разогнала клиентов. В основном приходили за водой, поэтому женщины большей частью отсыпались за все дни упорной работы.       — А это кто? — склонилась над парнем в телеге одна из проституток и вокруг неё столпились остальные. — Какой хорошенький! Он будет у нас работать? Нам бы официанта.       — Он ненадолго, — пробормотал Хань, снимая пыльный тент с бочек.       Иногда к нему приезжали люди на заработки. Они съезжались с дальних уголков страны или вовсе из других королевств, чтобы заработать деньги и при этом не светиться проституткой в родных местах. Для временных работников Хань забирал деньги только за съём спальни и еду, потому что порой новых работяг было несколько и все они ютились в одной комнате. Парни тоже приезжали, но пользовались меньшим спросом, чем женщины, поэтому им оказалось проще найти одного постоянного любовника и жить у него на содержании под видом брата или друга. Проститутки с тоской провожали своих мужчин-коллег и завидовали их скорому уходу и счастью, мечтая оказаться на их месте.       Из борделя неспешно вышел бородатый пожилой мужчина с голым торсом и длинными седыми волосами. Он подошёл к телеге, чтобы забрать бочки, разогнал женщин, как диких птиц, и Хань попросил поднять парня в восьмую комнату, а одну из проституток — застелить кровать тряпкой, чтобы не выпачкать чистую постель. На просьбу откликнулись все и с весёлым щебетанием помчались в дом, стремясь быстрее рассмотреть «мамкиного» найдёныша.       — Бобыль, — с улыбкой обратился к работнику Хань и подмигнул, — ты их хоть развлекал, пока я отсутствовал?       — Развлекал, господин Лу, — поднимал на руки парня пожилой мужчина, и его крупные мышцы напряглись от веса человека, — то полы мыли, то бельё гладили и стирали, то паутину по углам собирали. Даже посуду вымыли. Я не дал им скучать.       Хань громко рассмеялся и забрал из телеги подарок виноделов — мешок табака. Не зря он их постоянный клиент. Регулярные поездки окупились с лихвой. Табак купят и им же завоняют весь первый этаж борделя, а окурки придётся выметать из разных углов, куда даже мышь не лезет. Пусть большая часть посетителей — местные жители и жители соседних сёл и деревень, вежливо себя вели с Ханем только за пределом борделя. В «Романтике» все превращаются в похотливых свиней без уважения друг к другу. Они напиваются, показывают свой скверный характер, постоянно стремятся что-то доказать и не важно, кому. А отстаивать своё мнение умеют исключительно грубостью и силой, поэтому регулярно переворачивались столы, по залу летали кружки и слышалась ругань.       Хань вошёл в здание, окинул взглядом пустые деревянные столы и размял затёкшую от долгого сидения шею, бормоча, что он наконец-то дома и можно расслабиться. В первую очередь следовало искупать себя, а потом — парня. Проститутки возле него вьюном вились, рассуждая, кто же он такой. В комнате они его быстро раздели, наспех стаскивая грязные вещи, и осмотрели его тело, ради собственной безопасности исключая какие-либо заболевания. На правой ноге возле стопы остался шрам от ожога, и одна проститутка, замечая отросшие ногти, принесла ножницы. Ещё одна отметила, что парень переболел тяжелой болезнью, отчего у него на теле почти не росли волосы, даже одна бровь имела проплешину посередине линии роста.       — Бедненький, — жалобно затянула проститутка и села возле кровати на пол, положила локти на одеяло и опустила голову, наблюдая за стрижкой ногтей. — Наверное, сбежал от разбойников. Как они ещё до нашей деревни не добрались?       На неё моментально посыпались просьбы сплюнуть, постучать три раза по дереву и не говорить страшные вещи. Разбойники, прикрываясь именами королей, грабили деревни. С каждым днём их количество возрастало, но деревню, в которой стояла «Романтика», не трогали. Её расположение выгодное: стоит на окраине Даяон, торговые пути проходят через неё и любым путникам в ней всегда найдутся еда, вода, выпивка и табак. Хань подозревал, что разбойники прятались при выезде из деревни, чтобы напасть на пьяных путников или торговцев, но истории о нападениях не звучали от путешественников. Существовало среди местных жителей второе мнение: деревня граничит с королевством Искиросом, которое вело негласную войну с Даяон, поэтому грабители не трогают границы. И зачем грабить то, что вскоре могло принести выгоду королю? Разрушь разбойники торговый путь, сами пожалеют, ведь люди кинутся искать новый и найдут несколько разных, а за всеми одновременно не уследить.       — И кто править теперь будет? — с грустью в глазах проговорила женщина и продолжила смотреть, как её подруга стрижет ногти.       — Кто к власти придёт, — отозвалась другая возле окна, — тому в ножки будем кланяться. Лишь бы налоги не подняли.       Наступившая тишина сказала больше, чем это могли бы сделать слова. Людям нравились их правители, но в один ненастный день король Искироса решил, что править соседней страной должен он, потому что его дочь замужем за королём Даяон. Он, как старший в семье, хотел управлять двумя государствами, а после его смерти отдать трон Даяон дочери, а Искироса — внуку. Люди обоих королевств противились и требовали не нарушать вековые традиции, но правитель их не слышал и сделал по-своему: ворвался во дворец дочери и пообещал разрушать государство метр за метром, пока не получит согласие. Судя по тому, что уничтожались деревни и сёла, король и королева отказывались отдавать короны. Через месяц по королевству семимильными шагами прошла шокирующая новость: оба наследника Даяон сгорели в амбаре. Ни король, ни королева эту новость не подтвердили и не опровергли, а их самих люди не видели, во дворец никого не пускали.       — Надо просить помощь у соседних стран, — нарушила тишину женщина и закончила со стрижкой ногтей.       — А если они на стороне Искироса? — последовал протест, и разговор о политике перерос в громкую ссору, которую прервал Хань, вернувшись из ванной.       — Вас бы отправить во дворец в качестве советников! — он широко улыбался, вытирая полотенцем мокрые тёмные волосы. — Не ту профессию вы себе выбрали! Вам бы законы издавать.       Женщины окружили его и просили рассказать историю парня, но Хань сам рад её узнать, поэтому попросил принести в комнату еду и воду. Он принял решение не купать своего юного найдёныша, а дождаться его пробуждения. Хоть Бобыль отличается завидной грузоподъёмностью и легко удержит тело человека в воде, Хань давал возможность самому парню решать, принимать ли щедрость борделя.       Пока женщины со всех сторон обложили повара требованием подать лучшей еды, Хань надел чёрные штаны, туго стянул их на талии широкой тканью, накинул рубашку, застёгивая её абы как на нижние пуговицы, и обул сандалии без каблуков и с тонкой подошвой. Это его стандартная одежда для работы. В особо пыльные дни он обвязывал полосой ткани икры, чтобы пыль и мусор не залетали под штанины, но пока погода того не требовала, и он вновь присел на кровать к парню, дожидаясь, когда он очнётся.       Женщины принесли тарелку с лапшой, овощами и мясом, и Хань попросил их выйти, чтобы по пробуждению парень не испугался толпы людей. В конце концов, успеют они с ним познакомиться! В здании на втором этаже только десять комнат, семь из которых принадлежат женщинам, в восьмой поселили найдёныша, в девятой живёт Хань, а десятая вовсе является ванной! Никуда один молодой парень не скроется от глаз семи женщин. Но им надо знать всё, сразу и немедленно, а комнатушка очень маленькая. Даже комнатой не назвать. Скорее, это просто спальня: кровать, косая вешалка, сундук и трюмо с четырьмя ящиками. Восемь человек едва в ней поместились, поэтому Хань ещё раз попросил женщин покинуть комнату и обещал всё о парне рассказать, когда сам узнает.       Уходя, они что-то недовольно ворчали, сомневались в честности «мамки» и задумали лично выловить в коридоре милого паренька и пытать его стрекотом со всех сторон, пока не расскажет, откуда прибыл и как обстоят дела в столице. Они так галдели, что рука парня дёрнулась, ресницы дрогнули, и Хань взял в руку глиняную чашку с водой.       — Просыпайся, соня, — свободной рукой он потрепал его палец на руке и улыбнулся, показывая добродушный настрой к гостю.       Реакция оказалась непредсказуемой: парень резко дёрнулся, едва не вскочил на ноги и испугано смотрел на незнакомого мужчину, словно его будут мучить. Его мозг одновременно пытался сориентироваться в ситуации и проснуться, но получалось плохо, отчего веки тяжелели и приходилось часто моргать.       Хань поднял вверх одну руку, сдаваясь перед его страхом, а другой — протянул воду, предлагая для начала попить, поесть и поговорить, а потом уже решать, кто враг.       — Я нашёл тебя в поле, когда возвращался домой. Ты зачем посевы мнёшь? Моя деревня живёт с полей, а ты развалился на одном из них. Шёл бы к реке, чтобы напиться, и прихватил бы меха, чтобы взять воду в запас.       Воду из его рук парень не принимал, прижался спиной к деревянной и низкой спинке кровати, и загнанным зверем смотрел на Ханя, всё ещё не доверяя ему. Хань понимающе кивнул, представляя себя на его месте, и сообщил, что принёс его к себе домой, то есть в бордель. Он не скрывал правду, потому что проститутки сами всё расскажут, чтобы завоевать доверие парнишки.       — Можешь поплескаться в ванне, поесть девочки тебе принесли, а воду оставлю рядом с кроватью. Если нужен чай, вино или пиво, то спустись на первый этаж. Я постоянно стою за стойкой, поэтому меня не сложно найти. Одежду я тебе принесу, когда поешь.       Он поставил чашку обратно на сундук, пожелал спокойного отдыха и предупредил, что в здании проживают семь любопытных проституток, которые очень жаждут пообщаться с красивым парнем, поэтому засыплют его вопросами.       — Кто сейчас у власти? — поджал к себе колени мальчишка, стыдясь своего голого вида.       Хань с удивлением во взгляде посмотрел на него, поражаясь, что простого гражданина интересует власть, хоть смысла лезть туда работяге нет: кто бы ни пришёл, всё равно крестьянам подстраиваться к законам и платить налог.       — Неизвестно, — честно признался он и пожал плечами, не припоминая ни одной новости, которая указала бы на действующего правителя. — Дворец стоит как мёртвый. Король и королеву никто не видит, их сыновья погибли в амбаре.       — Как погибли? — полз к нему на четвереньках парень с отчаянием в глазах, едва не плача по погибшим.       Хань вновь присел на кровать, найдя тему для общения, и сообщил, что принцы сгорели во время пожара. Парень сжал губы, чтобы не расплакаться, и сел возле подушек, принимая болезненную правду, от которой хотелось выть.       — А ты сам откуда родом? И звать как? — осторожно спросил Хань, чтобы узнать настрой человека на открытое общение.       — Из деревни, что на востоке. Её разбойники разграбили и разрушили. Кажется, выжил только я. Мне удалось скрыться в реке. Плыл, пока мог, затем пеши долго путешествовал, а потом силы окончились. Зовут меня Бэкхён. Я сын кузнеца деревенского.       Интересуется королевским дворцом и толком о себе ничего не сказал. Хань заподозрил, что парень — разбойник, поэтому выуживает информацию для врага. Всё же деревня построена на выгодном пути, поэтому враги попытаются узнать, на чьей стороне её жители.       — А фамилия у тебя есть, Бэкхён?       Услышав вопрос, он занервничал, сминал старую простынь грязными пальцами и отводил взгляд в сторону, думая, что брехать. Его положение шаткое. Не ровен час, как Хань сдаст его страже, а те быстро выпытают, кто такой и зачем пришёл к границе. Тогда правду придётся говорить не «мамке», а тем, кто передаст информацию во дворец.       — Есть фамилия, — тише заговорил Бэк и медлил с ответом, но рассказать решился только Ханю. — У нас не было её несколько веков. Простое поколение кузнецов и не более. Однажды король проезжал мимо нашей деревушки и услышал, что моя семья — лучшие в своём деле. Король решил проверить и приказал всем желающим кузнецам выковать меч, который превосходил бы другие. Мой прадедушка создал меч…       — Меч Мёнволь, — вспомнил старую историю Хань. — И за это король отдал вашей семье свою фамилию. Значит, ты Бён Бэкхён. И какого чёрта ты мне это рассказываешь?       Бэк удивился, приподнимая брови, и напомнил, что тот сам просил назваться, но Хань упрекнул его в халатности. Мог же соврать, а не говорить фамилию, за которую голову сносят. Только король и королева имеют право носить фамилию Бён. Семья Бэкхёна тоже, но они жили настолько тихо и не хвастались благосклонностью короля, что история с мечом Мёнволь поросла былинами и превратилась в красивую сказку для бедняков. Если бы королевская семья лично не подтверждала, что в Даяон существует семья кузнецов Бёнов, сказка бы превратилась в миф. Нищий человек с королевской фамилией — бред для любителей красивых историй.       — Тебе сколько лет? — переживал то ли за себя, то ли за парня Хань, понимая, что король Искироса предложит за голову Бэка заоблачные богатства, и люди от алчности начнут глотки друг другу грызть, лишь бы лично преподнести Бэкхёна Его Величеству.       — Девятнадцать, — опускал голову парень и обратил внимание на стриженные ногти. — Спасибо.       — Это не я, — отмахнулся, как от ерунды, Хань, который не привык к благодарности за мелочи. — Это кто-то из девочек позаботился. Какие у тебя планы на дальнейшую судьбу?       Бэк пожал плечами:       — Мне нельзя оставаться долго на одном месте, поэтому буду путешествовать. Искиросцы узнали меня в лицо, поэтому я у вас выкупаюсь, поем и пойду дальше блуждать по стране пока не покажется окончательный итог сражения за власть. Если король Бён продолжит править, я вернусь в деревню и возобновлю дело отца. Если враг — продолжу прятаться.       Хань прекратил разговор, понимая, что возле реки Бэка ожидали разбойники. В жару люди тянутся к воде, поэтому измученный голодом и жаждой парень, по их мнению, должен прийти к Ацилут, но Бэкхён пошёл к деревне, надеясь, что ему выделят чашку воды. Он обманул разбойников, едва сам не погиб, и неизвестно, на пользу ли ему это пойдёт в дальнейшем.       Хань объяснил, где ванная, принёс чистое полотенце и попросил грязную простынь оставить под дверью в коридоре, чтобы кто-то из проституток постирал. Выходя из комнаты, он боковым зрением заметил, как Бэк спрыгнул с кровати и помчался к тарелке с едой, трясущимися руками от голода не зная, что первое съесть. Его беда зацепила Ханя за самые больные воспоминания. Мать убили, отец спился и заставлял ребёнка побираться, чтобы на вырученные деньги купить выпивку, затем отец начал воровать и в конечном итоге его растерзала сторожевая собака. Хань остался совсем один. На момент, когда его заметила «мамка», ему исполнилось четыре года. Вряд ли бы он вырос хорошим человеком, если бы не эта женщина, которая относилась к нему строго, но с любовью. Благодаря ей ребёнок кое-как научился читать и считать, а с письмом дела обстояли хуже. У Бэкхёна никого нет, и Хань почувствовал, что готов повторить подвиг «мамки», но Бэк не ребёнок, поэтому посторонним не выбирать ему судьбу.       — Хань! — выглянула из своей комнаты одна из проституток и кивнула, без слов интересуясь гостем борделя.       При этом её глаза горели интересом услышать что-то новенькое, а потом посплетничать с подругами за чашками чая со вкусными сдобными булочками.       — Разбойники разрушили его деревню, — спускался по ступенькам Хань, и женщины, удерживая полы серых юбок, вереницей последовали за ним, требуя новостей.       — А как его зовут?       Тяжело вздохнув, Хань остановился возле стойки и провёл по ней пальцем, убеждаясь, что пыль недавно вытирали.       — Бэкхён. Вечером он уйдёт, поэтому скажите повару, чтобы сложил в корзину еду, которая долго не портится, и побольше воды.       После слова «уйдёт» последовали недовольные цоканья языком и ропот. Только в жизни проституток настало забавное разнообразие, как сразу его отобрали. Они насупились и просили задержать парня на пару дней, но Хань отказался, не смея влезать в чужую жизнь. Бэкхёну следовало спасаться от власти Искироса. Пусть он крестьянин, но с фамилией Бён, а это равносильно приёмному ребёнку короля. Даже у принцев нет фамилии, пока один из них не наследовал трон, а тут какой-то сын кузнеца врагу поперёк горла стал, как рыбья кость, которую не выкашлять, ни вытащить.       — Поговорить с ним можно? — обиделась на неудачи проститутка и надула губы.       — Нет! — строже проговорил Хань и стукнул кулаком по стойке. — Пусть выспится на удобной кровати.       Вздохи смирения ему не нравились, но пришлось молчать, чтобы не рассказать тайну Бэкхёна. Проститутки не влезали не в свои дела, опасаясь за свою жизнь. Случалось, что спьяну клиент раскрывал секреты других людей, хвастаясь шлюхе своими познаниями. Через время возвращался в бордель и обвинял проститутку в болтливости, своих проблемах и бедах того, чей секрет он рассказал. Особо буйных выгонял Бобыль, а дело проститутки в таких ситуациях — говорить, что ничего не знает и первый раз слышит о каких-то там тайнах. Чем меньше она знает, тем больше вероятность, что её не будут опрашивать высокопоставленные лица.       Тяжелые входные двери со скрипом ржавых петель открылись, и вместе с ветром в бордель вошёл мужчина, от вида которого женщины отбежали к самым дальним столам, а Хань демонстративно подкатил глаза, проклиная минуту, когда посетитель решил зайти в публичный дом. На мужчине надеты красная свободная рубашка и чёрные штаны. Для удобства в знойную погоду он обул сапоги, обмотанные кожаными шнурками, а лицо спрятал под старым платком. За спиной на широком ремне со стальными кольцами висел широкий топор с полукруглым лезвием, на который никто не обращал внимания, воспринимая его, как часть тела человека.       Хань недовольно сморщился, принялся тереть тряпкой стойку, чтобы выместить на уборке злость, и прошипел:       — Что я тебе плохого сделал, что ты пришёл ко мне, Ёль?       Мужчина опустил платок к подбородку и громко рассмеялся, наблюдая за прижатыми друг ко другу женщинами. Они его боялись, но не сбегали, слушая, зачем гость пожаловал.       — Бери, что надо, и проваливай! — кинул тряпку на пол Хань и упёрся руками в стойку. — Посетителей нет, а ты последних охочих распугаешь.       Чанёль с тяжестью от топора сел на высокий стул напротив «мамки» и непонимающе развёл руками:       — Я волен заходить, куда мне угодно. Сегодня я пришёл к тебе по назначению твоего милого заведения.       Женщины прятались под столы, прикрываясь стульями, будто это их спасёт от взгляда Чанёля, а Хань поднял тряпку и огрел ею Ёля по торчащему в тёмных волосах уху, обещая, что ни одна проститутка его не обслужит.       — Даже не думай! — он вновь замахнулся, но мужчина легко выдернул из его рук «оружие». — Её потом никто не купит! У меня только семь проституток осталось! Прояви понимание!       — Так мне на постоянной основе нужна, — пожал плечами мужчина и поднял указательный палец вверх. — Только одна. Поживёт у тебя, а я буду захаживать.       Хань едва с кулаками на него не полез, лишь бы отстоять каждую работницу. Любовница Чанёля не будет получать зарплату, потому что ему всё и всегда дают бесплатно. Но при этом женщину придётся кормить, поить и выделить отдельную комнату, а это означало, что бордель потеряет прибыль.       — У тебя мимическая морщинка образовалась, — указывал себе на лоб Ёль. — Неужели, ты мне откажешь? Я пожалуюсь всем королям.       — Да ты хуже разбойника! — стукнул ладонью по стойке Хань, делая выбор: не нарушать закон или спасти одну женщину?       Проститутки из-за стульев переглянулись, пошептались и выглянули из-под стола. Они знали, что Хань выберет их, а с законом потом как-нибудь разберётся. Может, в суете сложной политической ситуации проблема борделя никого не заинтересует или Чанёль найдёт себе жену, в конце концов. Их не интересовала жизнь Ёля, они хотели спасти Ханя от сурового закона и не потерять надёжного хозяина.       — Эй, придурок! — встала самая худая из девушек и следом за ней в ряд выстроились все. — Выбирай, только руками не лапай до окончательного выбора.       С плеч Ханя упал груз ответственности. Женщины спасли его совесть, и он мысленно обещал тщательно позаботиться о той, на кого укажет Ёль, чтобы как-то её отблагодарить.       Чанёль довольно потёр ладони, нервируя проституток, и хоть внешне ни одна не подала вида, мысленно каждая желала, чтобы мужчина не указал на неё. В выборе постоянной любовницы он оказался капризный. В каждой находил для себя изъяны. Лиен — тощая блондинка. Мина — полная брюнетка. Соён — рыжая. Ая — длинноволосая. Чоён — высокая. Джису - кривоногая. Сонгён — низкого роста. Семь человек и ни одна не ублажала его взор. Для них это оказалось комплиментом, потому что шанс, что Ёль уйдёт ни с чем, возрастал. Пока он выбирал, к небу летели молитвы с просьбой продолжить работать на Ханя и обещания стараться усерднее в своей профессии.       — А выбор невелик, — пробормотал Чанёль и с видом знатока женской красоты прошёлся по ряду ещё раз. — Придётся выбирать лучшую из худших.       — В других борделях посмотри, — огрызнулся Хань, и к нему быстро, оставляя влажные следы на половицах, спустился Бэкхён, обмотанный только полотенцем вокруг бёдер.       Хань забыл выдать ему одежду, а Бэк поздно осознал, что не попросил. В ванной ему неловко стало предстать перед женщинами в полуголом виде, поэтому поёжился, быстро спустился и подошёл к стойке вплотную, чтобы не встречаться с проститутками взглядами. Пусть их голым мужским телом не удивить, воспитывали парня с моральными ценностями, поэтому в неловкой ситуации от стыда покраснел до кончиков ушей. Скандал в зале вовсе дал парню почувствовать себя лишним во всём доме, и лишь резкая смена эмоций Ханя подарила поддержку. На Ёля он смотрел прожигающе и с гневом, а на Бэка — открыто и миролюбиво.       — Можно одежду попросить? — шептал парень, сжимая тонкими пальцами края полотенца и вжал голову в плечи.       Закинув тряпку на плечо, Хань кивнул и попросил Ёля быстрее делать выбор, потому что помощь проституток пригодится на кухне. Следовало собрать Бэкхёна в путь, а Ёль ворчал, что не может выбрать даже худшую из худших, потому что они все как на подбор отвратительны и у него нет эрекции ни на одну из них.       Внезапно он оглянулся, чтобы высказать своё недовольство «мамке» за малый выбор товара, но закрыл рот, вглядываясь в светлую спину парня. В чёрных глазах загорелся азарт и огромное желание испортить кому-то жизнь.       — Даже не думай! — угадал его мысли Хань и стукнул ладонью по стойке, когда Чанёль быстро потерял интерес к женщинам и направился к Бэкхёну. — Пошёл вон из борделя!       — Догавкаешься! — угрожал кулаком Чанёль и посмотрел на парня сверху вниз, изучая его лицо до мелочей.       Бэкхён не понимал, что происходит, и почему проститутки подавили визг, и кто мужчина перед ним, и зачем ему с хищной улыбкой смотреть на кого-то. Чанёль склонился к нему ниже, обжигая влажное лицо с маленькой родинкой над верхней губой своим горячим дыханием, и улыбнулся шире, словно нашёл смысл жизни в его карих, как янтарь, глазах. Как бы Хань не протестовал, в ответ Ёль его игнорировал, продолжая поедать Бэкхёна жадными взглядами. Он рассматривал его с головы до ног, наблюдал за стекающими по вискам каплями, заметил влажные ресницы и растерянный взгляд. До того открытый, что в его глазах легко прочтётся детская чистота души.       — Как тебя зовут? — таял на дне омута его глаз Чанёль, но руки спрятал за спиной, чтобы избежать соблазна коснуться парня.       — Бэкхён. Мы знакомы?       Хань не выдержал напряжения, слыша наивность Бэка, выбежал из-за стойки и оттащил парня в сторону, шипя при этом:       — Та пошли ты его нахер! Не знакомы вы, потому что ты здесь не работаешь.       — А мне-то что? — выпрямился Чанёль и указал на Бэка пальцем. — Я выбираю его. Завтра утром придёт бабка. Если Бэкхён не будет готов или сбежит, я, Хань, отрублю тебе голову и буду прав.       Сколько бы Хань не кричал, что парень — не проститутка, и сколько бы женщины не предлагали себя взамен Бэка, Чанёль обещал прийти завтра утром и проверить наличие парня в комнате.       Когда он вышел, Хань схватил со стойки деревянную кружку и кинул ему вслед, да так, что она разлетелась о дверь на несколько частей.       — Он издевается! — выкрикнула кто-то из проституток, и Хань от злости в груди по голосу не мог их отличить. — Ему открыты все дороги королевства, а он ломает жизнь первому встречному ребёнку!       Хань пошатнулся от головокружения и вцепился рукой в полку, чтобы не упасть. Ему предстоял выбор: умереть самому или довести парня до самоубийства? Жить очень хотелось. Столько пунктов стояло в планах и даже с проститутками нет желания расставаться. Они найдут себе новую «мамку», но у Ханя за долгие годы управления борделем налажены торговые точки, клиенты и швеи. Его знают в лицо, и у него репутация честного и выгодного покупателя. Серые платья с резинкой на талии и широким декольте он заказывал по фигуре каждой женщины, чтобы придать их виду товарную ценность. Никто о проститутках так не заботился, как Хань. Да и у самого жизнь не налажена. Но ведь не менее жить хотел Бэкхён. Молодой парень, чья семья в почёте у самого короля, бежал от смерти, она его едва не догнала в поле, и, если бы не вмешался Хань, Чанёль бы не ставил в борделе сложный выбор. Лучше бы Бэк умер, чем попался на глаза Ёлю.       — Идём, — брал его за руку Хань. — Надо собрать тебя в путь.       Проститутки сжали губы, чтобы не расплакаться и понимая, что Хань готов расстаться с головой. Он подобрал парня и, раз начал о нём заботиться, надо идти до конца, а на том свете, может, учтут его геройство во имя королевства.       — Кто этот мужчина? — едва поспевал за ним Бэкхён, удерживая в паху слетающее полотенце. — Он же сказал, что отрубит вам голову, если я уеду.       — А ты сам подохнуть хочешь? — Хань оглянулся на него возле двери своей комнаты и заметил, как женщины гуськом следуют за ними, с озабоченностью в глазах не отрывая взгляд от «мамки».       Они не верили, что Хань их бросит, и жить опять придётся заново, но ведь сами едва не отдали себя Чанёлю ради него. Во всём виноват отчаянный характер «мамки», который заразой передавался проституткам.       — Почему я должен умереть? — вовсе растерялся Бэкхён и сел на постель Ханя. — Этот мужчина не узнал меня, значит, не продаст королю Искироса. А большего мне не надо.       Хань открыл сундук и принялся перебирать вещи, ища те, которые подойдут молодому парню. От глупости Бэка тяжело вздохнули проститутки, но в разговор не вмешивались. Хань лучше любого учителя объяснит, почему к Чанёлю нельзя подходить на пушечный выстрел.       — Он как король, — кидал на кровать красные штаны Хань, и Бэкхён его внимательно слушал, следя за его движениями пытливым взглядом. — В прямом смысле слова. Я не шучу. Он как король, только не выдаёт указы и законы, а в остальном — идентично. Он может брать то, что хочет, и за это с него не возьмут деньги. И вот он выбрал тебя в качестве своего любовника.       Бэкхён опустил взгляд к своим ногам, раздумывая над сказанными словами и сопоставляя их с видом Ёля. С него не берут деньги, но ходит в заношенной одежде. Может взять всё, что захочет, но скитается по королевству. Имеет власть, но простой люд легко посылает его нахер. Его сравнивают с королём, но он готов убивать. А ведь короли не берут оружие в руки.       Он вновь посмотрел на Ханя, перебирающего рубашки в сундуке, и подвёл итог:       — Он палач.       Проститутки с печалью в голосах подтвердили его слова. Да, Пак Чанёль — палач. Он делает единственное, чем брезгует король, — казнит. Кровавые деньги палача боятся брать даже голодные. Кто-то из-за морали отказывается, кто-то из суеверия, а некоторые боятся навлечь на себя гнев родственников казнённого, ведь для них это горе, а кто-то, взяв деньги за убийство, наживётся. Палач по разрешению короля может брать всё с осуждённого. В это «всё» входило даже тело, на чём палачи зарабатывали. Одежду снимали и, если подходила, носили. Части тела или органы просили продать колдуны, чернокнижники или ведьмы. А тела целиком, кровь или голову покупали алхимики или врачи для опытов. Перед казнью человек смотрел на ликующую толпу или палача, поэтому ходило суеверие, что с последним взглядом осуждённый проклинал его. Быть любовником Чанёля означало стать таким же «грязным» в глазах общества. Отдавать себя на потеху тысячу раз проклятому и купаному в крови равносильно быть переносчиком морального уродства. На правую лопатку таких людей набивали татуировку пентакля, и они обязаны носить рубашки с приспущенным рукавом на плече, чтобы люди обходили «грязного» и не смели его касаться.       — А вы когда-нибудь видели любовников палача? — спокойно поинтересовался Бэкхён, и Хань, кидая ему на кровать белую рубашку, отрицательно замотал головой. — И что же мне потом делать? Жить с ним? Скитаться по миру? Ходить с ним на работу?       — Да сейчас! — выкрикнула проститутка возле двери. — Чанёль хочет, чтобы его пассия жила тут. Хань будет её кормить. Халява.       Бэкхён довольно улыбнулся до морщинок на носу и кивнул:       — Тогда я согласен.       Визг женщин сопроводил гневный взгляд Ханя. Бэку только девятнадцать лет, а он уже согласен перечеркнуть свою жизнь вдоль и поперёк, и при этом улыбается, как дурачок, не воспринимая опасность Ёля.       — Поедешь на запад страны, — громом гремел Хань, — и не отказывайся. Сюда не возвращайся.       — Я останусь, — надевал чёрные трусы Бэкхён, рассматривая себя со всех сторон и проверяя, как он в них выглядит. — Вы спасли мне жизнь, и настала очередь мне за это отплатить. А ваше самопожертвование мне не нужно. Какой смысл в моём спасении, если вам отрубят голову? Укорачивать себе век я не собираюсь, поэтому не переживайте.       Хань хлопнул крышкой сундука, закрывая его, и от злости кинул в парня тапочками, объясняя, как ребёнку:       — Твоя жизнь дороже моей! А если разбойники придут и узнают тебя? Убьют на месте обоих!       Проститутки с интересом смотрели на него, ожидая услышать, что важного в парне, раз их «мамка» готов собой пожертвовать. Естественно, причина должна быть грандиозной, потому что Хань не из тех людей, которые тратят себя на необдуманные поступки, поэтому женщины взяли цель: пытать Ханя, пока не скажет правду.       От улыбки Бэкхёна все почувствовали себя глупцами, которые не учли судьбоносный момент жизни парня, и он проговорил:       — Сначала разбойникам надо набраться храбрости, чтобы меня коснуться. Затем им понадобится недюжинная сила, чтобы противостоять палачу. И, наконец, им придётся что-то объяснять королю. Во всех странах у палачей не отбирают имущество. Сомневаюсь, что разбойники хоть когда-то сталкивались с любовниками палачей, поэтому побоятся меня трогать и побегут к своему главарю или королю, а вы же сами говорили, господин Хань, что палачи почти ровня королям.       От своих слов Хань не отказывался, но предупредил парня, что он с огнём играет. Что для одного человека страх, для другого — азарт и адреналин. Кто-то сбежит от вида пентакля на спине, а кто-то — пустит стрелу в лоб любовнику палача, чтобы не касаться его. А если Бэк быстро надоест Ёлю? Палачи без работы не сидят, тем более в период делёжки страны, а Бэкхён не сможет работать. Будет побираться по миру и вымаливать у прохожих подачку.       — И всё же я рискну, — надевал рубашку парень, исподлобья наблюдая за возмущённым взглядом Ханя. — Если кто-то узнает меня, я скажу, что обманул вас, чтобы вас не наказывали за доброту.       Хань вовсе распсиховался, широко взмахивал руками, отрекаясь от любой ответственности, и вдалбливал себе, что парень волен сам распоряжаться своей жизнью, а напоследок подметил, что у Лоры ума больше, чем у девятнадцатилетнего пацана. Лошадь к палачу не подойдёт, чуя руки в крови, а Бэкхён добровольно отдавал ему своё тело для развлечений.       — Посмотрим, что ты потом скажешь, — Хань повернулся на пороге и встал на пальчики, чтобы поверх голов проституток видеть парня, — когда Чанёль отымеет тебя во все дыхательные и пихательные щели.       Вместо ответа Бэкхён по-детски показал ему язык, затем с улыбкой сообщил, что в половом вопросе ему помогут семь очаровательных девушек. Проститутки умилились от нежного юноши, и Хань понял: у Бэка появились покровители, против которых он, Хань, не попрёт, потому что они приносят деньги в кассу. И вообще, как из семи женщин Чанёль не выбрал одну? Ему, как палачу, надо брать любую, потому что никто не ляжет с ним ни за какие деньги. Быстрее ему дадут любую сумму, лишь бы не заниматься с ним сексом. А тут шлюхи сами согласились, лишь бы спасти парня от участи стать хуже прокажённого. Себя предлагала даже самая старшая проститутка Мина, которая в свои сорок три года всё ещё мечтала встретить взаимную любовь и никогда не думала получить пентакль на правую лопатку.       Бэкхён пригласил женщин в свою спальню, и те с радостью, придерживая полы длинных юбок, последовали за ним. Парень взобрался на свою кровать, продолжая улыбаться от предстоящих познаний, и сел возле подушек, освобождая место для проституток. Он попросил не стесняться подробностей, потому что каждая мелочь могла ему помочь понравиться Чанёлю. Может, он начнёт вести себя более нежно или время секса сократится, чему Бэк несомненно будет рад.       Проститутки умолкли, переглянулись, подозревая, что парень девственник, и рыжая Соён, задрав подол до пояса, взобралась на кровать, суетливо скидывая тапки.       — Ты никогда не занимался сексом? — вытаращилась она на него, заглядывая в лицо так, словно встретила чудо света.       — Нет, — отрицательно замотал головой Бэкхён. — Одна женщина пыталась переспать со мной, но я испугался и убежал. Она хотела через меня добиться моего отца, а я оказался трусом.       На молодую двадцатилетнюю Лиен посыпались взгляды, ведь в возрасте Бэка она уже усердно трудилась на благо «Романтики». Далее женщины узнали, что Бэкхён целовался один раз в жизни и только потому, что проиграл в кости, и мастурбирует после эротического сна.       — Я так не могу, — ставила руки в боки Мина, отчего её большая грудь плавно покачнулась. — И такая лапочка попадёт в клешни палача? Не слишком ли роскошно для головореза? Девочки, он испортит нам ребёнка!       Все поддержали её, готовясь устроить Чанёлю бунт, но Бэкхён поспешил всех успокоить, поклявшись, что если женщины расскажут о тонкостях секса, то никто никого не испортит. Ему известен процесс секса, но он не осведомлён о «маленьких секретиках», из-за которых мужчины отправляются на седьмое небо от блаженства. Проститутки оживились, готовые рассказать всё, как на духу, разместились по комнате, и Соён вытащила из сундука деревянную коробку.       — Она, — ставила на кровать коробку женщина, — теперь твой вечный спутник. Пополняй её запасы.       Внутри оказалась масляная лампа, два флакона, непонятное для Бэка устройство, спички и свечи. Лампа пригодится, когда закончатся свечи. В одном флаконе находилось масло, в другом — скользкая жидкость для интима.       — Хань всегда ею запасается у алхимиков, — крутила в руках флакон Соён. — У нас она быстро расходуется, иначе между ног всё покраснеет, а клиент будет орать, что ему дискомфортно.       Непонятное устройство предназначалось для освобождения кишечника. В ёмкость наливался раствор, а конец трубки вставлялся в задний проход. Проститутки хранили такие большие клизмы, как зеницу ока, потому что чаще страдали запорами от нерегулярного питания, чем клиенты требовали анальный секс. Пить слабительные отвары проституткам некогда, потому что в момент, когда прихватит живот, может появиться клиент. А клизма действовала моментально, главное — удобно разместиться на полу, а ёмкость подвесить выше, чтобы жидкость хорошо заполнила кишку.       — Я тебе покажу, — выглядывала из-за плеча высокой Чоён низенькая Сонгён.       — Подождите! — выставил ладони вперёд Бэкхён, не успевая слушать всех одновременно. — У вас есть листик и перо? Я должен всё записать.       Наступила гробовая тишина. Если бы не сильный ветер на улице, парень решил бы, что оглох. Женщины-тарахтушки в секунду замерли, смотрели на Бэкхёна, как на человека из другого мира, и не моргали. От их парализованных взглядов можно самому окаменеть, поэтому парень начал нервничать, накручивать наволочку на палец и едва внятно промямлил, что, если нет листка, он попробует запомнить, но говорить лучше по очереди.       — Ты писать умеешь?! — наконец-то очнулась Ая, и для лучшей передачи реакции не хватало, чтобы от ужаса её длинные волосы встали дыбом. — Значит, ты читать тоже можешь!       Бэкхён испугался. Да, он бегло читает, грамотно пишет и легко считает в уме, но, как оказалось, это большая редкость, а среди бедняков — единичный случай.       — Как? — подходила ближе Джису, чтобы посмотреть на диковинку. — Как сын кузнеца смог научиться грамоте? А нас научишь?       — Точно! — клацнула пальцами Соён. — Мы тебя обучим сексу, а ты нас научишь писать и читать.       В ответ Бэк сообщил, что для него большая честь быть для кого-то учителем. Но на пути стояли две проблемы: потребность в письменных принадлежностях и рисунок пентакля. Чтобы показать, как надо писать, Бэкхён должен взять руку женщины и помочь правильно вывести букву, а для любовника палача недопустимо кого-то касаться.       Женщины глубоко дышали от злости перед несправедливостью, вновь переглянулись и попросили парня ждать их в комнате, а они пока решат проблемы. Научиться писать и читать равносильно уметь летать. Возьмут на любую работу, можно прочитать записи пьяных клиентов и узнать, что творится в большом мире, открывается возможность окунуться в мир книг, отречься от реальности и отдохнуть от регулярного обслуживания мужчин. Можно записать мимолётно придуманный стих, красиво вывести чернилами имя любимого человека или прочесть записку с адресом, по которому ждут в гости. Простым деревенским проституткам откроется совершенно иной мир, полный невероятных возможностей и фантазии. Работа не станет тяжким бременем, от неё отвлечёт книга, и ради этого каждая женщина готова пожертвовать правилами королевства. За закрытыми дверями спальни никто не узнает, что их касался Бэкхён. В конце концов, он просто парень, а не палач! Какая разница, с кем он занимается сексом и кто его трогает? Он только для одного мужчины, а шлюх лапали половины народов всех королевств. Так кто из них омерзительнее?       — Значит так, девочки, — закрывала дверь спальни воинствующая Мина. — Если Хань залупится, то я откажусь от работы, Бэк меня обучит, а я — вас.       — Если Хань прикажет не касаться Бэка, то я его кулаком коснусь! — вспылила Ая, и Хань посмотрел на них с первого этажа, слыша своё имя.       Не шестое, а восьмое чувство подсказывало, что проституткам что-то требуется, но «мамке» это не понравится. Последний раз с такими волевыми взглядами они просили выходной. Хань не мог позволить им всем одновременно отдохнуть, потому что клиенты в большинстве буйные. Они в лёгкую сломают мебель, побьют хозяина борделя или поубивают друг друга, если не получат женские ласку и любовь. Это законом не наказывается, а за что нет наказания, то автоматически разрешается. Бобыль не раз выносил из здания трупы, а порой посреди дороги в деревне устраивались поединки, и Хань не хотел бы ввязываться в драку, потому что не владеет оружием. Он миролюбивый человек и, в силу работы, двумя руками за любовь и регулярность приёма пищи. Именно поэтому проститутки получали выходные, а точнее — отсыпные, по очереди. К счастью, за последнюю неделю клиенты не приходили, поэтому «ночные бабочки» выглядели свежо и вполне могли пригрозить своему своднику кулаком.       — И что вы там встали, как на паперти? — возмущался Хань, продолжая протирать стойку тряпкой.       Словно топот бизонов, женщины спустились по ступенькам, и Мина взяла на себя роль переговорщика в сложном деле. Хань их никогда не обижал, но нарушение правил грозилось самосудом. Если кто-то узнает, что проститутки касались любовника палача, а затем продолжали обслуживать клиентов, их повесят на воротах деревни, чтобы остальным подавно не было. Но Мина смело смотрела в глаза Ханя, положила пышную грудь на стойку и под поддержку подруг спросила:       — Что ты будешь делать, когда Бэкхён заболеет? Будешь его лечить?       Вопрос с подвохом. Лечение означало контактировать с больным, не лечить — дать умереть тому, кого хотел спасти ценой собственной жизни. Зная своих пчёлок-тружениц не один год, Хань угадал, что им надо для чего-то ощупать Бэкхёна, но вопрос заставил его самого задуматься и честно ответить: да, будет лечить. Однако женщинам это не стоило слышать.       — Пусть Ёль занимается его лечением.       — Ах ты собака сутулая! — выкрикнула откуда-то снизу Сонгён и попыталась взобраться на стойку, но полтора метра роста стали основным препятствием к постижению вершины. — А если парень упадёт в рабочее время Чанёля? Станешь на балконе и будешь наблюдать, как Бэк истекает кровью?       Разговор принимал немалые обороты в сторону скандала, и громкость голосов всех семерых женщин оглушала и заставила Бобыля выглянуть в зал для проверки порядка. Хань налил в деревянную кружку пиво и поставил перед Миной, предлагая ей выпить и расслабиться, а не фантазировать. Вот как упадёт Бэк с этажа, тогда ответ на вопрос появится сам по себе.       — Прямо говорите, что надо от меня? — упёрся локтями в стойку Хань, посмотрев на женщин хозяйским взглядом, чтобы помнили, с кем разговаривают.       Мина жестом подозвала его к себе и, когда Хань подставил ей ухо, прошептала:       — Хотим грамоте обучиться. Бэкхён умеет читать, считать и писать. Где мы ещё бесплатно такому научимся? Разреши с ним вести себя свободно.       В ответ прищуренный взгляд и тот же вопрос: сын кузнеца умеет писать и читать? Предыдущая «мамка» по молодости работала фрейлиной во дворце, поэтому поневоле выучила буквы, ведь королевская семья обучалась многим наукам. Но кузнец из глухой деревни явно умел только свой знак на оружии оставлять, а не книги читать.       — Разрешу с одним условием, — кивал Хань, соглашаясь исключительно ради интереса узнать о Бэкхёне больше, и Мина опустила кружку на стойку, оставляя на лице «усы» от пены. — Бэкхён — правнук кузнеца, который создал Мёнволь, поэтому меньше болтайте про парня клиентам и в любой ситуации делайте вид, что вам плевать на игрушку палача. Вы ничего не знаете о нём, потому что не хотите оскверниться от одного присутствия рядом с ним. Поняли?       — Так он Бён? — одними губами спросила Мина и переглянулась с подругами, после чего сжала кулак: — Мы его защитим, господин Лу. Грудью отстою малыша!       — А пока, — выходила вперёд Чоён, — можно нам много бумаги и перьев?       Хань позвал Бобыля и попросил отвести девушек на склад, где остались ящики с пачками объявлений, обратная сторона которых чистая. Другой бумаги у Ханя не хранилось, и он пообещал купить у торговца, когда тот приедет в деревню. Перья и чернила использовались редко, поэтому их в кладовой лежало предостаточно.       Когда девушки с довольным визгом побежали вслед за молчаливым Бобылём, Хань подвинул к себе кружку с недопитым пивом и задумался над Бэкхёном. Мало того, что свалился, будто с неба, так ещё ведёт себя, как не от мира сего. Он уверен в своих поступках, словно знает будущее, и отказывается от помощи, хоть ему всего лишь девятнадцать лет. Будь он сыном хоть кузнеца, хоть короля, не должен отталкивать вытянутую руку помощи, но не Бэкхён, который без раздумья прыгнул в котёл под названием «Любовник палача» и плюнул на последствия.       Хань сделал два больших глотка пива и подумал, что проститутки точно выведают от клиентов про разбойников, их передвижение по королевству, убитого кузнеца и его сбежавшего сына. Если Бэкхён не соврал, то разбойники придут его искать в бордель. Вот тогда Хань узнает про него правду.