Простой разговор

Это никогда не волновало его. Разумеется, это всегда было неприятным зрелищем. Муми-тролль так тосковал, что это, как правило, приводило его к принятию необдуманных решений. Снусмумрик изо всех сил старался помочь другу, когда тот оказывался рядом, но чаще всего предпочитал отойти в сторону и позволить Муми-троллю разобраться во всем самому. Лучшее лекарство от сердечной боли – время. Это никогда не волновало его. Теперь же он был обеспокоен глупой тоской Муми-тролля по какой-то девчонке. — Очень жаль, что мы больше никогда не сможем увидеться. Она была такой милой, — сказал Муми-тролль, следуя за Снусмумриком во время их прогулки. Снусмумрик держался лицом вперёд, не желая признавать это неприятное жжение внутри себя, и поэтому не мог делать ничего другого, кроме как слушать бредни Муми-тролля на эту тему. — Но так бывает с Морскими лошадками, я полагаю. По крайней мере, так сказал Папа. Не совсем брачный материал, поскольку половину времени они живут в море, будто миражи. Снусмумрик, как ты думаешь, кто может быть "хорошим брачным материалом", что бы это ни значило? — Не совсем уверен. Брак – чуждое для меня понятие, — Снусмумрик пожал плечами, продолжая идти вперёд. — Для меня тоже, — согласился Муми-тролль. — То есть, Мама и Папа женаты, но это Мама и Папа, я думаю. Один раз, когда мы с Фрёкен Снорк притворно поженились, это было фиаско с вечеринками и обязанностями, и у меня чуть не застряло кольцо на пальце. Но разве всё это действительно то, что подразумевает брак? — Не могу сказать, — Снусмумрик снова пожал плечами. Почему это жжение в его груди было таким сильным? Это никогда не волновало его. Больше всего его заботило счастье Муми-тролля. Пока Муми-тролль был счастлив и в безопасности, Снусмумрик тоже мог быть счастлив. У Муми-тролля было такое большое сердце, что он, конечно же, ввязывался во множество глупых романов. Разумеется, он не мог не любить почти всех в своей жизни. Снусмумрик не был особенным. Он это прекрасно понимал. И всё-таки в его груди ещё ощущалось жжение, постоянная боль. — Снусмумрик. Всё в порядке? — спросил Мумитролль. Он перестал идти, его голос раздался за спиной, и Снусмумрику пришлось остановиться, обернуться и обнаружить, что его друг на пару шагов позади. Снусмумрик крепко ухватился за лямки своей сумки и сказал: — Конечно. Он не двинулся с места, чтобы сократить расстояние между ними. Муми-тролль тоже не двинулся с места, он озадаченно потирал лапы: — Ну. Просто. Я не надоедаю тебе всеми этими разговорами о романтике? — Почему мне должно это надоедать? — спросил в ответ Снусмумрик. — У тебя есть проблема, и ты ищешь совета. Я всегда готов выслушать тебя, Муми. — Прости. Я могу пока остановиться, — его убеждение не подействовало: Муми-тролль ещё больше поник в своём чувстве вины, уши прижались к голове. Раздражённо фыркнув, Снусмумрик сказал: — Ты не обязан, я просто сказал тебе… — На самом деле это не проблема, просто я высказал всё, что думаю по этому поводу, — уточнил Муми-тролль. Это заставило Снусмумрика задуматься. Возможно, он был слишком откровенен в своём пренебрежении к разговору. — Так. В настоящее время ты ни за кем не ухаживаешь, — сказал он. — Никаких отношений на данный момент нет, — немного оживившись, Муми-тролль кивнул. Огромное облегчение было поразительным. (Ему было всё равно, всё равно, это никогда не волновало его; счастье Муми-тролля было его единственным приоритетом). Снусмумрик спросил: — Даже с Фрёкен Снорк? — Мы с Фрёкен Снорк не встречаемся уже много лет, — Муми-тролль тихонько хихикнул, смутившись. Он подошёл ближе, и Снусмумрику пришлось поставить свою сумку на землю и сесть на траву, приходя в себя от такого откровения. — Она, конечно, одна из моих лучших подруг, но мы договорились, что лучше всего нам быть друзьям. Кроме того, у неё сейчас другая влюбленность. Муми-тролль сидел рядом с ним, улыбаясь своей ласковой и мягкой улыбкой. Снусмумрик едва мог осмыслить всё это. Если Муми-тролль и Фрёкен Снорк не встречаются – (Это никогда не волновало его) – и Муми-тролль не ищет совета, как понравиться этой Морской лошадке – (он не ревновал, да и не мог ревновать) – тогда о чём они вообще говорили? Зачем Муми-тролль болтал с ним обо всём этом? Он уже давно перестал следить за беседой и запутался в ней. Обычно он был хорош в том, чтобы не теряться. Он был мастером находить дорогу. Он и должен был им быть. — Значит, ты не собираешься ни на ком жениться, — заключил он в меру своих возможностей. — Нет, не сейчас. Может быть, вообще никогда, учитывая происходящее, — Муми-тролль коротко рассмеялся. Это показалось зловещим. — Тебе всё ещё симпатичен кто-то, — предположил Снусмумрик. — Всегда, — подтвердил Муми-тролль, хотя и оставил это достаточно туманным, чтобы свести с ума. — Для меня это немного странно. Обычно ты никогда так не интересуешься, есть ли у меня романтический интерес к кому-либо ещё. Это никогда не волновало Снусмумрика. И всё же они здесь. — Просто я не могу не задаваться вопросом. Почему это никогда не было… ну… — Снусмумрик дёрнул головой, отгоняя эту мысль, прежде чем он успел озвучить её в своём сознании. — Прости. Ничего страшного. Забудь, что я так глупо отреагировал на то, что не заслуживает такой реакции. Он спрятался под краем своей шляпы, ему было слишком стыдно даже смотреть на своего друга. Муми-тролль наблюдал за ним минуту. Достаточно долго, чтобы Снусмумрик снова поднял голову, чтобы проверить, на месте ли тот. Затем Муми-тролль улыбнулся так же красиво, как и всегда, и сказал: — Это потому, что я всегда люблю тебя. Снусмумрик замер. Такое заявление. Сказать так прямо! Со стороны Муми-тролля это выглядело легко и непринуждённо. Он продолжал улыбаться, такой искренний, замечательный и совершенный Муми-тролль во всех смыслах. Даже когда он встал и пошёл. Разговор окончен. Наконец, Снусмумрику удалось произнести вопрос, вертевшийся у него в голове: — Что? Он вскочил на ноги и бросился вслед за своим другом, своим дорогим и несносным Муми-троллем. — Что это значит? Как ты можешь такое говорить? — спросил он, преследуя своего друга с нехарактерным для него безумием. Настала очередь Муми-тролля идти, смотря вперёд, не оборачиваясь. — Это означает именно то, что я сказал. Я любил тебя всегда и буду любить ещё долго. — Но ты никогда так себя не вёл, — ответил Снусмумрик. Муми-тролль печально вздохнул. — Значит, ты никогда не замечал, — сказал он. Снусмумрик решительно покачал головой. — Я знаю, ты скучаешь по мне, когда мне приходится уходить, и ты всегда очень рад вновь меня видеть, но… но это не то же самое. Между нами всегда так было, ты никогда… ни разу… — Что никогда? Никогда не терял голову из-за тебя? — Муми-тролль наконец-то оглянулся, смеясь и выглядя таким гордым, что сейчас выставляет Снусмумрика дураком. — Снусмумрик, ты не можешь так говорить, когда я только и делаю, что чувствую невыносимую тоску, когда ты уходишь, и мечтаю о твоём возвращении. Ты не можешь так говорить, когда всё, чего я иногда хочу, – это провести день рядом с тобой, даже если это не более чем отдых в тени дерева и наблюдение за облаками над головой. Он никогда не был так прекрасен, как в этот момент. (Это была ложь, Муми-тролль был всё красивее и красивее с каждым днём, просто Снусмумрику нравилось держать это при себе, а не раскрывать, как это было глупо). — Но это не то же самое, — настаивал Снусмумрик. — Любовь не бывает одинаковой, — сказал в ответ Муми-тролль, продолжая идти вперёд. Шаги Снуфкина замедлились, и он пробормотал про себя с недоверием: — Ты не можешь. Просто не можешь. Это крутилось у него в голове в абсолютном противоречии со всем, что он знал до этого. Муми-тролль любил его, конечно, это было само собой разумеющимся фактом. Они с Муми-троллем очень любили друг друга, они должны были любить, ведь были такими близкими друзьями, какими были. Они должны были любить друг друга, ведь Муми-тролль скучал по нему так безмерно, как он, и Снусмумрик часто не мог думать ни о ком другом во время своих зимних путешествий. Они с Муми-троллем любили друг друга как друзья, как партнёры, как многие другие, до того, как стать возлюбленными. Но в этом-то и была загвоздка, не так ли? Они не были возлюбленными. Снусмумрик не мог допустить этого, не мог успокоить это жжение в груди. Порой он так эгоистично желал Муми-тролля, почему же только сейчас это проявилось? У Муми-тролля было большое, слишком большое сердце, и, конечно, он любил Снусмумрика, было невозможно, чтобы он не любил Снусмумрика, он любил Снусмумрика, конечно, любил, просто не так, как раньше, это не могло быть так, как сейчас, это было эгоистичное желание, эгоистичное желание… Кроме того, Муми-тролль вёл себя совсем по-другому, когда был увлечён Фрёкен Снорк или какой-нибудь другой девушкой. У Муми-тролля был очень специфический набор моделей поведения, которым он следовал, когда у него появлялись романтические интересы. Снусмумрик не попадал ни под одну из этих категорий, он никогда не видел, чтобы по отношению к нему проявлялись какие-либо из этих моделей поведения, не знал, правда это или нет… Муми-тролль не стал бы лгать о чём-то настолько серьёзном. Конечно, Муми-тролль любил его. Но всё это не имело смысла, если он серьёзно говорил, что это была такая любовь… — Прекрати это делать, — сказал Муми-тролль, внезапно оказавшись рядом с ним. Взгляд Снусмумрика метнулся прямо к нему, и эти кружащиеся мысли на мгновение прекратились. — Делать что? — Уходить в свои мысли. Я тебя знаю, — заявил Муми-тролль. Причём довольно дерзко. Снусмумрик не был уверен, что к этому моменту даже он сам себя знает. — Ты действительно застрянешь, перебирая и пытаясь понять все возможные значения, хотя ты мог бы, знаешь, поступить проще – просто поговорить со мной об этом. Просто спроси, и я скажу тебе, вместо того, чтобы ты гадал, что всё это значит. Снусмумрик нахмурился, глядя на своего очень умного друга. — Что ты имеешь в виду? — Снус! Муми-тролль добродушно рассмеялся, но Снусмумрик был не в настроении для дружеских шуток. Подобное выводило его из себя, а ещё Муми-тролль был прав, и это только расстраивало его всё больше. Смех утих и Муми-тролль сказал: — Я имел в виду именно то, что сказал. Что я люблю тебя, Снусмумрик. Быстрый перебор всех других моментов, когда Муми-тролль был влюблён, привёл Снусмумрика к совершенно неожиданному выводу. — Ты уверен? — спросил он. — Абсолютно, — кивнул Муми-тролль. Это было очень уверенно. О, Боже. Муми-тролль перевёл взгляд вверх, на темнеющее небо и звёзды, начинающие усеивать его захватывающими дух узорами, и продолжил говорить: — Это не то же самое, потому что ты не такой, как Фрёкен Снорк или Морская лошадка. Твоё сердце дикое и необузданное. И прежде всего, тебе нужно быть свободным. Я знаю, что у меня не всегда получается уважать это, но я хочу этого. Я стараюсь. Снусмумрик сказал: — Любовь – это не цепь, Муми-тролль. — Но она может ей стать, когда с ней неправильно обращаются, — тут же ответил Муми-тролль. — Я уже достаточно отягощаю тебя тем, как сильно скучаю по тебе, когда тебя нет. Я уже хочу эгоистично занимать твоё время, когда ты здесь, потому что ты мой лучший друг, и я люблю быть с тобой. Ещё немного, и я не смогу держать себя в руках. Он протянул лапу и сжал её в кулак, демонстрируя свою точку зрения. Снусмумрик с минуту смотрел на него, точно понимая всё то, что говорил Муми-тролль. До самой весны в его душе и листьев на его дыхании. И всё же он отрицал эту часть себя и произнёс: — Ты не заманишь меня в ловушку. Я умный зверь. — Ты можешь избежать чего угодно, — согласился Муми-тролль. Его тон и выражение лица стали печальными, хотя он продолжал улыбаться. — Но это больнее всего: знать, что тебе придётся сбежать от меня. И Снусмумрик не нашёл, что на это ответить. Однако он не мог оставить всё как есть. Какая ужасная мысль. Он должен был сказать хоть что-то. — Я тоже тебя люблю, — произнёс он в конце концов. Муми-тролль продолжал улыбаться своей грустной улыбкой. — Я знаю, что любишь, Снус. Он ждал, но это было всё, что Муми-тролль хотел сказать. Ну. Это ничего не улучшило. На самом деле, казалось, что это только ухудшило ситуацию. Честная правда была единственным выходом. Это не идеально, но какой ещё вариант оставался Снусмумрику? Загнанный в угол собственными мыслями. Загнанный в угол собственной природой. Ужасно. Положительно ужасно. Он взял себя в руки и признался: — Я не хочу тебя потерять. Муми-тролль засмеялся. Искренний, короткий смех с удивлением. — Я не думаю, что ты когда-нибудь потеряешь меня, — сказал он. По крайней мере, большая часть грусти исчезла с его лица. — Однажды ты можешь решить, что не хочешь возвращаться в долину, и я всё равно буду любить тебя, я думаю. — А что, если я предам тебя? — спросил Снусмумрик. — Предашь? — Муми-тролль рассмеялся от самой мысли. — На тебя не похоже, Снусмумрик. — А что, если я стану великой угрозой? Самым ужасным типом, которого только можно себе представить? — Ты и так достаточно грозен, и я всё равно тебя люблю, — Муми-тролль легко опроверг его слова. — Кроме того, если бы ты стал таким мерзким существом, у которого нет возможности вернуться назад, я бы просто присоединился к тебе, за неимением лучшего варианта. Таким образом, мы будем вместе и оба будем ужасными. Муми-тролль хихикнул. У него был такой милый смех. Хотя Снусмумрик и колебался, он все ближе подбирался лапами к этой немыслимой трагедии. К тому единственному, что, как он знал, разобьёт сердце Муми-тролля. — А что, если я скажу тебе, что больше не люблю тебя? Шутливое настроение Муми-тролля медленно упало до угрюмого, пока он обдумывал это. — Что ж. Мне будет ужасно грустно, если это случится, — сказал он. — Наверное, я бы провел больше времени, чем нужно, размышляя обо всём: о том, где я мог ошибиться или когда это бремя сердца стало слишком тяжёлым для тебя. Снусмумрик кивнул. — И тогда ты перестанешь меня любить. — Конечно, нет. Муми-тролль посмотрел на него, и Снусмумрик вдруг почувствовал себя прижатым к земле. У него не было никакой надежды выкрутиться, только не от этих пронзительных глаз. — Но как? Я был бы настоящим мудаком. — Снус, язык, — вздохнул Муми-тролль. — Муми-мамы нет рядом, я могу ругаться сколько угодно, — Снусмумрик. Они оба замолчали, а затем тихонько рассмеялись над абсурдностью происходящего. Они всё ещё были так близки, что вся эта череда гипотез была глупой. Через некоторое время Муми-тролль сказал: — Если я не нравлюсь этой другой версии тебя, это не значит, что я перестану любить тебя. Так не бывает, и ты это знаешь. — Но почему? — спросил Снусмумрик, снова впадая в отчаяние. Он должен был знать. — Продолжать любить того, кто отверг твои чувства, очень глупо. — То, что кто-то отверг чувства, не означает, что эти чувства ушли. Это также не аннулирует время, которое вы провели вместе, и то, что вы чувствовали во время этого, — возразил Муми-тролль. — Любовь сама по себе является забавным подарком, даже если порой она может быть слегка раздражающей. Я не считаю ни одну из своих привязанностей напрасной, даже если она не была принята или я был отвергнут. Снусмумрик на мгновение задумался над этим. — Любовь сама по себе – это и есть дар, — пробормотал он. — Ничего страшного, если ты не можешь понять сразу, — сказал ему Муми-тролль. — Любовь – сложная штука, и у каждого она может быть разной. В конце концов, она не ограничивается только романтическими чувствами. Это была очень обширная тема для обсуждения, даже в том небольшом количестве, которую получил Снусмумрик. Он улыбнулся своему другу и сказал: — Ты сегодня мудрый, мой дорогой, дал мне совет, в котором я нуждался. — Неожиданный поворот. Думаешь, с возрастом я становлюсь мудрее? — Муми-тролль хихикнул. — Естественно. Это суть старения. Снусмумрик засмеялся вместе с ним, и на какое-то время он мог оставить эту нелепую череду вопросов. Возможно, его должно было беспокоить то, что он никогда не сможет освободиться от любви Муми-тролля, но сейчас это было утешительное одеяло, в которое можно было закутаться в самую суровую зиму. Быть любимым чудесным Муми-троллем – просто замечательно. Временами да, удушающе. Но всё равно замечательно. Они продолжили идти, остановившись только для того, чтобы Снусмумрик взял свою сумку, и вскоре пришли к озеру, расположенному в глубине леса. Пока Снусмумрик устраивал себе постель на ночь, Муми-тролль срывал цветы, чтобы сплести из них венок. В свете восходящей луны его мех сиял ярче, и он вполне мог быть самим солнцем, сошедшим с небес, блеск которого скрывала ночь. Он положил цветы на шляпу Снусмумрика, как только тот устроился на своём месте, и, хотя этот жест они делали уже миллион раз, Снусмумрик ценил его сейчас больше, чем когда-либо. Это было ненормально, что он так ревнует. Но, с другой стороны, нормальным было лишь состояние души. Мир был слишком огромен и великолепен, чтобы нормально существовать. Он ухватился за одну из лап Муми-тролля и улёгся на траву, поправляя шляпу, чтобы закрыть лицо. Муми-тролль легко переплел их пальцы, лёжа рядом с ним и наслаждаясь лёгкой атмосферой. — Думаю, мне стоит осмотреть дрова в поисках крепкого куска, — сказал Снусмумрик, нежась в мягком воздухе. — Что ты думаешь вырезать? — нетерпеливо спросил Муми-тролль. Он и сам неплохо разбирался в деревообработке, конечно, ему было интересно. Тайно улыбаясь, Снусмумрик ответил уклончиво: — Это сюрприз. Может быть, он и не любил женитьбы и пышные жесты, но он мог сказать, что любит своего Муми-тролля. Даже простой ложки было бы достаточно, чтобы передать то безграничное обожание, которое билось в его груди. Огромной, как небо над головой, блестящей, как мерцающие звёзды, он любил Муми-тролля. И Муми-тролль любил его.