оОо
Почти за месяц до ее двадцатипятилетия, отец пришел к ней в комнату с подарком из своего последнего путешествия на материк. — Для моей любимой дочери, — сказал он с нежной улыбкой, протягивая ей аккуратно завернутую коробку с завитушками. Энди вскочила из-за туалетного столика, быстро взяла неожиданный подарок и положила его на свою кровать. — Спасибо тебе, отец! Но, честно говоря, тебе не нужно было мне ничего дарить. — Ерунда, моя дорогая. Двадцатипятилетие — знаменательное время в жизни каждой молодой женщины. Нежно улыбнувшись ему, Энди разорвала упаковку. Она вскрикнула от восторга, когда открыла коробку и обнаружила светло-голубое платье, аккуратно сложенное под защитной простыней. Платье было сшито из мягчайшего шелка, с замысловатым белым кружевом вокруг выреза. Под ним были корсет и веер в тон, а также хлопчатобумажные чулки и перчатки. — О, это прекрасно! Улыбка ее отца стала шире. — Давай, примерь это. По мановению его руки в комнату вошли две горничные леди. Женщины, Мари и Алис, отвели Энди за ширму для переодевания и помогли ей надеть нижнее белье. Мари начала затягивать шнурки корсета, в то время как Энди восхищалась цветочной строчкой в области декольте. Когда она подняла пальцы, чтобы проследить за узорами своего нового нижнего белья, Мари так сильно дернула за шнурки, что Энди почувствовала, как из нее вышел воздух. Прежде чем она смогла снова сделать полный вдох, лиф платья был еще туже затянут. Энди ахнула, прижав руку к груди. — Как продвигается дело? — её окликнул отец, стоявший там, где он смотрел в окно. — Это, эм… — прохрипела Энди, пытаясь отдышаться. — Очевидно, сейчас это в моде у женщин, — продолжил ее отец. — Женщины носят эти новые фасоны по всей Англии и Франции. — Тогда они, должно быть, научились жить без дыхания, — пробормотала Энди так тихо, как только могла. Алис сочувственно улыбнулась ей, прежде чем быстро помочь ей надеть струящееся платье. — Все готово, мисс, — объявила Мари, завязав бант на талии, и горничные покинули комнату без предисловий. Энди вышла из-за ширмы для переодевания, напряженная и испытывающая дискомфорт под тесным корсажем платья. — О! — ее отец хлопнул в ладоши. — Замечательно! Просто замечательно! Энди улыбнулась и кивнула, чопорно подойдя к зеркалу. Это было действительно красивое платье, вероятно, самое красивое из тех, что она когда-либо носила. Тем не менее, оно было слишком тесным, чтобы она смогла оценить его по достоинству. — Это идеально подходит для такого случая, — продолжил ее отец. При этих словах Энди повернулась к нему. — По какому случаю? — Коммодор Норрингтон приезжает в город, моя дорогая. Он хороший человек, доблестный командир военно-морского флота, — объяснил ее отец, но что-то в его голосе выбило Энди из колеи. — Он обеспечил бы тебе хорошее будущее, если бы ты выбрала его в мужья. Эти слова поразили Энди, как удар в ее и без того хрупкую грудь. Она всегда знала, что настанет день, когда ее отец возьмет на себя смелость выдать ее замуж, поскольку Энди никогда не была склонна сама искать подходящего мужа. По правде говоря, ее отец проявил удивительное терпение в этом вопросе. Большинство женщин возраста Энди уже были замужем, но она знала, что быть с таким мужчиной, принадлежать кому-то другому и быть лишенной свободы, вынужденной вынашивать его детей, вынужденной быть женой до конца своих дней… это звучало как проклятие. Ужасная, неотвратимая судьба, которая наверняка уничтожит ее почти во всех отношениях. Энди потратила несколько лет, пытаясь подготовиться к такому повороту событий, когда терпение ее отца иссякло. И все же осознание того, что то, чего она боялась больше всего в своей жизни, наконец произошло, было подобно падению лезвия гильотины. — Я понимаю, — сумела произнести она, делая столько вдохов, сколько могла. — Это полностью мой выбор? Губернатор моргнул, глядя на нее. — Да, дитя мое, конечно, — сказал он, выглядя удивленным вопросом. Энди почувствовала некоторое облегчение от этого. Она знала многих девушек, у которых не было такого выбора. — Но ты не волнуйся, дорогая, я знаю, ты полюбишь его, — продолжил ее отец. Не обращая внимания на опасения своей дочери, губернатор послал ей ободряющую улыбку. — У него есть мое благословение просить твоей руки. Я знал о его интересе к тебе довольно давно, и мы с ним несколько раз говорили об этом. Теперь нам нужно идти. Он ожидает нас. — Верно, — Энди судорожно сглотнула. Она повязала ожерелье на шею, и медальон висел достаточно низко на груди, чтобы его можно было легко спрятать под одеждой. Затем Энди вознесла молитву, надеясь, что это придаст ей сил, которые ей понадобятся, чтобы пережить день..Ооо.
Коммодор Норрингтон был, как и ожидала Энди, ужасно скучным. На вкус Энди его эго было не только слишком велико, он также твердо верил, что снобизм и монотонные разговоры о военных стратегиях — путь к женскому сердцу. Энди изо всех сил старалась быть вежливой, но дневная жара и недостаток кислорода, которым она могла дышать, делали невозможным продолжение раздражающе односторонней дискуссии. Когда они вдвоем шли вдоль края городской оборонительной стены с видом на море, Энди почувствовал легкое головокружение. Возможно, дело было в том, что у нее несколько часов не было возможности поесть, или, может быть, из-за тесной ткани, сковывающей ее грудь, но внезапно Энди совсем перестала дышать. Ее ноги остановились сами по себе. Она смутно осознавала непрекращающуюся речь коммодора о браке и важности быть хорошо одетым, в то время как Энди незаметно пытался отдышаться. Его голос звучал издалека, приглушенно, как будто он говорил через деревянную дверь. — Итак, вы видите, дражайшая мисс Суонн, — говорил коммодор, глядя на город позади них. — Я действительно верю, что у нас впереди было бы светлое будущее, если бы мы объединили наши семьи. И поэтому, помня о наших с вами наилучших интересах, я прошу вашей руки и сердца. — Я… — зрение Энди затуманилось. — Я не могу дышать, — прохрипела она. Звон эхом отдавался в ее ушах так громко, что она едва поняла, что сказал коммодор дальше — что-то о том, что он тоже был ошеломлен? Что бы это ни было, это никак не помогло Энди выйти из ступора. Ее легкие горели, конечности были придавлены невидимой силой, а мир по краям почернел. Она почувствовала, как ее тело опускается к земле, как якорь корабля. Когда воздух хлестнул ее по лицу, у нее возникло смутное ощущение, что она падает. Последнее, что она увидела перед тем, как ее настигла полная темнота, были океанские волны, набегающие ей навстречу. Она ничего не почувствовала, когда ее тело погрузилось в воду, и не заметила колеблющуюся волну энергии, которая исходила от кулона на ее шее. Когда безвольное тело Энди опустилось на дно моря, капитан пиратского корабля, проплывавшего недалеко от острова, почувствовал, как что-то неописуемое пронеслось по воздуху подобно молнии. Его энергия была знакомой и бодрящей, обещая, наконец, победу. Хватка капитана на штурвале усилилась, а затем он быстро изменил курс корабля к суше.