Remorse

Для одного человека два лица не много ли? Нет пути назад. Я с самого начала знал, что не смогу быть счастлив. Разве я имею на это право? И на твою любовь у меня тоже нет прав. Я не заслуживаю ее. Я сделал слишком много плохого, причинил много боли тем, кого любил. Я должен искупить свой поступок. Саске. . . Я уже чувствую твою холодную чакру, слышу твои уверенные шаги, что с каждой секундой становятся громче и отчетливее. В голову невольно лезут воспоминания о нас прежних, ещё невинных, не запачканных жестокостью этого мира. Помню, в детстве как–то сказал тебе, что мы с тобой необычные братья. Думаю, с годами ты понял смысл этих слов. Тогда ты был просто глупым младшим братом, зовущим меня своим «нии–саном», слишком глуп, чтобы понять что–либо. Слишком невинен и горд нашим кланом, мной. Особенно мной. Твой нии–сан защитил тебя. Должен был, пусть даже если цена этому твоя любовь. И вот, спустя столько лет, ты появляешься передо мной. Ты изменился… Смотрю в родные глаза, как же я скучал по ним. Только сейчас я больше не вижу в них ту прежнюю чистую, детскую любовь к себе, лишь ненависть. От наивной любви прежнего Саске не осталось и следа. Да, именно я отказался от неё, вживую вырвав из сердца. Именно я сказал тебе ненавидеть меня, презирать, набраться сил, чтобы потом отомстить. Я знаю, что раскаяние – самая бесполезная вещь на свете: Уже нельзя ничего вернуть. Ничего нельзя исправить. Но все же . . . Мне жаль, Саске. . . Жаль, что все так обернулось. Твой нии–сан подвел тебя. Мой дорогой брат, ты не понимаешь, а я не могу объяснить. Поскольку связан этой ложью, что острыми шипами вонзилась в мое тело. Мне больно. Я тону. Задыхаюсь. Я долго ждал этого дня. Все эти годы мое сердце больше не принадлежало мне – я похоронил его в ту ночь вместе с кланом. Каждый вздох, каждый день, проведённый в ожидании, болезненно сковывал мои лёгкие, не давая свободно вздохнуть. Наконец, я смогу это сделать. Так будет правильнее. Твой хмурый и сосредоточенный взгляд, вижу ты подготовился, но у меня к тебе один вопрос, Саске: – Этот шаринган – медленно произношу я. – Как много ты можешь им увидеть? Делаешь ещё несколько шагов, прежде чем останавливаешься недалеко от меня: – Как много я могу увидеть своим шаринганом? – с пренебрежением в голосе говоришь ты, вкладывая ненависть в каждое слово.– То , что я вижу сейчас, Итачи…. Это твоя смерть. Гробовая тишина, наступившая после твоих слов, была затишьем перед бурей. Точно не предвещала ничего хорошего. – Моя смерть? – прикрываю глаза и откидываю голову назад, собираясь с мыслями.– Что ж… – …Сделай это.