Бродяжка

      Возмущению и ярости Оскара не было предела. Враг с позором обратил его в бегство, на глазах у всех его подданных заставил бежать без оглядки, хватаясь за свою жалкую жизнь. И от этого Оскар клокотал от бешенства, сыпля ругательствами и пророча негодяю кровавую расправу. Да, чтобы на него, на герцога Западных Холмов, какой-то там замарашка крестьянин поднял алебарду? По какому праву этот неблагодарный глупец накануне кинул его за решетку?! И как он посмел покуситься на убийство его светлейшей персоны?! Да еще таким варварским методом! Нет бы бросить в ноги пару перчаток, назначить встречу и решить все цивилизованные люди — дуэлью! Впрочем, что ждать подобающих манер от челяди?..       Да, старик Оуэн всю свою немалую жизнь провел на ферме, перешедшей ему по наследству от покойной матери. О всяких там герцогах, шевалье и дуэлях он узнавал только из писем сына, поступившего в орлейский университет, и похвастаться знаниями рыцарского этикета не мог. Оскар же, напротив, считал себя едва ли не эрудитом в силу своего богатого опыта, который он вынес из странствий бок о бок со своим другом шевалье. Вот только была одна маленькая загвоздка…       Оскар не мог просветить старика, поскольку от рождения своего, а вернее вылупления, был и остается гусем. Пусть и важным и, в какой-то степени, иностранцем: его отец и мать были завезены в Орлей из Ансбурга, сама родословная тянется аж от черноклювых норботтенских гусей Андерфелса, а это, на секундочку, самые лучшие бойцовские гуси во всем Тедасе! Старик Оуэн об этом знал и, признаться честно, ему было совестно пускать такую смышленую птицу на суп. Но смышленость в Оскаре смешивалась в равных пропорциях с заносчивостью и была приправлена остринкой чувства собственной важности. Иными словами, Оскар вылупился с короной на голове и не помышлял о том, что ее нужно хоть иногда снимать. Он пытался присвоить подворье себе… вернее, он объявил его частью своих владений, узурпировав власть и наглухо отказываясь воспринимать хозяина фермы хоть сколько-нибудь выше обычного чернового работяги. Оуэну, разумеется, такое отношение встало поперек глотки. Он терпел долго, но сегодня, когда негодник разворотил сарай, разломал старую доску в стене и устроил побег со всеми остальными птицами, да в добавок еще ущипнул старика за яйца, когда он попытался его загнать… терпение лопнуло, и в дело пошла прадедовская алебарда.       — Стой, паршивец! Кому сказано?! Стоять!       Оскар проворно уклонялся, мечась по палисаднику среди свежевскопанных грядок. Рассвирепевший старик запыхался, на его красном от натуги лице вспухли вены. Он беспорядочно размахивал оружием, лишь бы пришибить негодника. Руки потрясывало либо от гнева, либо от бойкого утречка, и лезвие алебарды то и дело застревало в ветвях цветущих яблонь, находило на пугало, вгрызалось в подпорки сарая, с глухим звуком врезалось в тюки сена, а то и вовсе слетало с древка. Старик вынужденно останавливался, нагибался охая и ворча про поясницу, а Оскар, тем временем, подкрадывался со спины и… хвать!       — Яйца Создателя, — выругался Оуэн, схватившись за ущипнутый зад, — вот же сученыш!       Лезвие просвистело над головой Оскара. Гусь прижал крылья и пустился со всех своих лапок, твердя себе, что это — не побег, а тактическое отступление. Старикан размахивает алебардой настолько зверски в свои-то годы, что это даже достойно похвалы. Оскар поразмыслил над тем, что может быть стоит присудить ему какой-нибудь мелкий титул, глядишь и конец придет этой несумятице, но тут из-за угла на него набросился дворовой мабари с громким лаем.       — Зорька, опять с привязи сбежала?! Ну и ладно! Хватай паршивца! Давай, умница моя, атакуй его!       Оскар струхнул. Пытаться вразумить юную Зорьку — идея бесполезная и крайне травмоопасная. Эта деревенская дурочка мыслит еще мельче, чем ее хозяин, ограничиваясь животными желаниями набить пузо, погонять дичь, да задрать хвост во время течки. Поэтому Оскар помчался что есть духу к садовой ограде, помогая себе связанными крыльями. С разбегу заскочив на бочку, он оттолкнулся и прыгнул, с горестью осознавая, что ему придется оставить придворных в ловушке мятежного безбожника…       — Fenedhis! — в ужасе воскликнул Солас, когда ему на голову не с того ни с сего плюхнулся здоровенный белый гусь. Эльф был слишком занят рассуждениями с самим собой, стоит ли потратить десяток серебряных на новый походный мешок — старый в конце концов изорвался, до него добрались дикие фенеки, когда Солас рыскал по отголоскам в развалинах сторожевой башни. Однако, он чудом не растерялся и поймал гуся за лапы.       Оскар возмущенно воззрился на Соласа, в высшей степени оскорбившись такому нахальству. Эльф, в свою очередь, подозрительно оглядел птицу, а затем перевел взгляд на скалящуюся за забором мабари и тяжело ковыляющего старика, опирающегося на алебарду.       — Вот это ты лихо поймал его!.. Будь добр, юноша, скрути шею паршивцу. Сил моих нет терпеть его больше! — старик устало оперся о бревенчатую изгородь.       — Скрутить?.. — повторил следом Солас. Оскар пристально буравил его взглядом. Конечно, остроухие, по мнению Оскара, среди прочих народов умом не выделялись, но конкретно этот индивид ему показался, если не смышленым, то явно способным к этому нелегкому ремеслу, потому что в глазах эльфа явно читалось сомнение. А, как правило, недостаток уверенности — заставляет думать. — Я не сильно разбираюсь в гусях, но этот выглядит молодым и здоровым… Вы могли бы попытаться его продать на ярмарке…       Нет, все-таки этот эльф безнадежно тупой. Продать? Его? Герцога Западных Холмов?! Самого Оскара?! Да где ж выдано было такое, чтобы герцога брали да сбывали на ярмарке!       От возмущения Оскар попытался извернуться и ущипнуть обидчика за причинное место, но Солас вытянул руки, и гусю пришлось довольствоваться лишь угрожающим шипением.       — Он-то вишь как вьется! Паршивец, не иначе! — едко усмехнулся старик, а затем вздохнул. — Да кто ж его купит, вся деревня знает, какой у него гнусный характер. А заезжие торговцы — идиоты, копейки предлагают, когда вот это недоразумение, — старик ткнул узловатым пальцем в гусиное пузо, — породистый, бойцовский гусь. Охранник отличный и смышленый. Зуб даю, человеческий говор понимает. Только самомнение у него раздутое, как те сиськи Андрасте!       — Продать вам его жалко, а забить — нет? — поинтересовался Солас.       — Говорю же, достал меня, уже в печенках сидит… — старик погрустнел, — сын привез его с Большого Турнира Вольной Марки, выиграл среди прочих призов. Все нахваливал гуся, рассказывал, как он однажды карманника за пальцы хватанул, когда он к кошелю потянулся. Дрессированный! Оскаром звать, родословная аж на три свитка расписана, представь себе! У меня семейное древо вдвое тоньше! А сын, по итогу, оплатил себе место в орлейском университете за выигрышное золото, ну и, понятное дело, гуся ему взять не получилось с собой. Вот и мучаюсь я с ним, уже как полгода…       — Слушай, юноша, а может быть ты его выкупишь?       — Я? — удивился Солас. — У меня нет таких денег.       — Что, и десятки серебряков не найдется? Смешная цена для такого гуся!       — Найдется, — Солас немного помрачнел. Кажется, покупка нового походного мешка откладывается на неопределенный срок. — Но на что мне гусь?       — Как на что? Для защиты. По одежке видать, ты много путешествуешь. Верный спутник в дороге — это же всегда хорошо, разве нет?       — Вы ведь только что сами сказали, что он заносчивый, — заметил Солас.       — Горделивый, — поправился старик, — и гляди-ка, у тебя в руках особо не брыкается. Может быть сладиться у вас дружба?       — А может он просто выдохся убегать…       — Так, юноша! Давайте ближе к делу. Покупайте или крутите шею. Десять монет не много для такой хорошей птицы. К тому же, вы можете добраться до Денерима или Амарантайна и продать его дороже, либо отыграться на птичьих боях, люди таким там развлекаются, это у нас, в глуши ничего не происходит…       Оскар смерил Соласа пристальным взглядом и ехидно усмехнулся, когда рука эльфа потянулась к мешочку на поясе. Все-таки остроухий, похоже, способен принимать верные решения. Десять серебряных — это, конечно, возмутительная цена для выкупа герцога, но если она смогла вырвать его из хватки мятежника, то так тому и быть. Оскар решил, что стоит подыскать себе подворье посолиднее. Для этого неплохо бы пройтись по всем его владеньям, а этот лысый эльф… Что ж, он годится в провожатые, так уж и быть. Оскар с легкой душой окрестил его своим слугой, дождался, пока Солас поставит его на землю, и принялся поправлять взъерошенные перья. Нет, все же это никуда не годится! Надо как можно скорее принять ванну. Негоже герцогу представать перед взором подданных в столь неприглядном виде!

∘◦❀━━━━━━━∘◦♡◦∘━━━━━━━❀◦∘

      К удивлению Соласа, гусь, как будто бы, вовсе не помышлял его покидать, даже после того, как эльф вывел его к озерцу с дикими утками, разрезал подвязки на крыльях и заявил, что он теперь птица свободная — может лететь, куда ему заблагорассудится. Оскар с прищуром посмотрел на него, чуть вскинув голову, мол, он и без позволений этого зазнавшегося «спасителя» был и есть свободен от клюва до хвоста, как и всю свою жизнь!       Солас слегка растерялся под таким пристальным взглядом, у него закралось подозрение, что фермер не врал и птица действительно слову внемлет, а может быть, чего доброго, здесь замешана магия…       Когда эльф развернулся и направился было прочь, Оскар возмущенно гакнул, крепко вцепился ему в штанину и потянул обратно. Оставить своего дорого герцога без должной охраны во время такой деликатной процедуры, как ванна? Немыслимо! Оскар понял, что с выбором слуги он однозначно поторопился. Но за неимением иного варианта в этой глуши, придется покорпеть над тем, что имеется. Так сказать, вылепить под себя.       Легкая растерянность переросла в замешательство и Солас, сраженный гусиной настойчивостью, уселся на мягкую травяную кочку под кривой сосной, вытащил заветревшийся бутерброд с сыром из походного мешка и принялся задумчиво жевать. Он планировал до вечера добраться до дороги, сворачивающей с имперского тракта и уводящей к развалинам крепости Остагар. По заверениям серого стража, который ему повстречался в трактире накануне, порождений тьмы в этих краях уже давно нет, говорит, что они почти сразу же спустились в свои тоннели под землю, когда было покончено с Пятым мором. Поэтому Соласу было интересно добраться до крепости и погулять по отголоскам, но похоже этот дерзкий гусь взял его в оборот…       Дикие уточки сначала опасливо косились на Оскара из прибрежных зарослей камыша и рогоза, а потом облепили его всей стаей. Заметив, как гусь сразу же приосанился, загоготал гортанно, приветствуя, Солас фыркнул:       — Нашелся главный пижон…       Оскар мельком оглянулся на него со снисхождением во взгляде, мол, ты просто завидуешь. Солас лишь раздраженно закатил глаза, дивясь тому, что идет на поводу у какой-то там птицы.

∘◦❀━━━━━━━∘◦♡◦∘━━━━━━━❀◦∘

      Да, может быть, знакомство у них немного не задалось, но мало-помалу они начали притираться друг другу, даже не подозревая, что у гуся и эльфа может быть так много общего. Ну, Солас не подозревал, а вот у Оскара даже мыслей таких не было. Разве может хоть что-то во всем Тедасе породнить его, герцога Западных Холмов, с остроухим бродягой, которого он из мягкосердечья приютил под крылышком?..       Ну, например, серьезное отношение ко сну: подъем не раньше полудня, обязательный послеобеденный сон на часик-другой и, разумеется, отбой не позднее девяти часов. В особо холодные ферелденские ночи Солас зябко поджимал ноги к груди, кутаясь в свое замызганное одеяло с криво заметанными прорехами и дрожал во сне. Не то чтобы Оскар искренне переживал за своего неразумного слугу, но такая картина разве что у самого безжалостного выродка не способна вызвать сострадание. Поэтому Солас частенько начал просыпаться от того, что на нем, как на насесте, устраивается гусь с настолько важным видом, будто бы он ему делает большое одолжение. Гусь был тяжелый, но теплый, поэтому Солас не стал возражать, подумав, что Оскар тоже мерзнет.       Кроме сна их объединила любовь к сладкому. Как-то раз Солас и Оскар в брод переходили реку после недавнего селя и наткнулись на две перевернутые купеческие телеги, груженные всевозможными вкусностями. Пряники, цукаты, халва, пастила, сухофрукты, сдобные кексы в стаканчиках из плотной бумаги, вафельные трубочки, начиненные вареной сгущенкой с орешками, и самые обычные булочки. Конечно, большая часть товара была испорчена: телеги приволокло сюда вместе с гигантскими валунами глинистой водой, только благодаря прочному каркасу они не развалились окончательно. Однако, Солас терпеливо перерыл все, что было и возликовал сердцем и урчащим животом. Ему удалось отыскать чудом уцелевший ларец с сухими, пусть и слегка помятыми кексами и немножко отсыревший мешочек цукатов. Оскара цукаты ни капли не заинтересовали, а вот кексом он угостился и остался крайне доволен. У пекаря, кем бы он или она ни были, явно золотые руки, и Оскар подумал, что стоит потом направить ему приглашение поработать на его герцогской кухне, разумеется, как только он окончит осмотр своих владений и определится с новым пристанищем.       Продолжая разговор о сладостях, нельзя не упомянуть об обычных и самых доступных в природе — ягодах. Правда, весной можно довольствоваться лишь сморщенными прошлогодними ягодками, которые за зиму не склевали птицы… если ты не владеешь магией, разумеется. Есть одно хитрое эльфийское заклинание, позволяющее ускорить рост растения, заставив отцвести и плодоносить раньше срока. Однако колдовство это тонкое, требует максимум сосредоточенности и сильно истощает растение, так что собрать большой урожай не получится, но немного побаловать себя без вреда для природы можно, когда есть настроение и подходящий кустик.       А сегодня настроение было как нельзя подходящее. Солас набрел на развалины поселения в предгорьях. Проселочная дорога давно заросла травой, деревянные халупы почернели, поросли хмелем и диким виноградом, у корчмы обвалилась крыша. Должно быть, люди бежали из этого места во время Пятого мора, а когда он кончился, не захотели возвращаться, обжившись на новом месте, либо просто возвращаться было некому.       У одного из домов Солас остановился, любуясь цветом яблонь за покосившейся оградой, но тут его внимание привлекли мелкие желтые и красные цветочки на изогнутых ветках, вырывающихся из высокой травы.       «Крыжовник!» — вспыхнуло в голове Соласа, и рот предательски наполнился слюной. Ему сразу же захотелось слопать горсть ягод. А лучше две и набрать с собой в дорогу, разумеется.       Дело оставалось за малым — прополоть сад, расчистив место вокруг кустов. Оскар такому неожиданному повороту слегка удивился, до этого ему приходилось щипать травку самостоятельно, а тут что-то неслыханное! Наконец-то проявил заботу о своем любимом герцоге!.. Правда, гусь поторопился с выводами, и в очередной раз убедился в безграмотности своего слуги, поскольку рвал он все, что не попадя, и скидывал в одну кучу.       Тем временем, Солас, наставив посох на растения, произнес заветные слова и уселся ждать. Магия рябью заставила всколыхнуться Завесу. Лепестки цветочков зашевелились, бутоны распустились, заискрилась пыльца в воздухе, набухла завязь, и спустя всего пару минут веточки украшали спелые бордовые ягоды, раздразнивая аппетит своим запахом. Солас сорвал одну и отправил в рот. Натянутая кожица крыжовника с треском лопнула на зубах, мякоть сладостью растеклась по языку, пощипывая слабой кислой ноткой. Эльф от наслаждения прикрыл глаза, разжевывая крохотные косточки. Оскар же смаковать по-гурмански не стал, принявшись ощипывать одну за другой ягоду, как вдруг…       По спине гуся пробежался холодок. Оскар встрепенулся, почуяв опасность. Кто-то подкрадывался. Медленно, шаг за шагом, двигался в их сторону, острым взглядом хищника высматривая добычу сквозь высокий травостой.       Оскар предупреждающе гагнул, обернулся на Соласа, но тот все еще витал в облаках от наслаждения и, по-видимому, в скором времени возвращаться не собирался. Тогда Оскар прижался к земле, попятился и, схватившись за рукав эльфа, потянул его за собой. Незримый враг почуял неладное и поторопился. Зашелестела трава, хрустнула сухая веточка, негромко зазвенела кольчужная рубаха, заглушаемая плащом.       Оскар зашипел и дернул рукав сильнее, искренне возмущаясь глухоте своего подопечного. Неужели утонченный эльфийский слух — это всего лишь россказни?!       — Эй!.. Да что на тебя нашло?! — возмутился Солас, просыпав горсть ягод из-за назойливой птицы.       Безнадежный идиот! Потеряв последние капли терпения, Оскар обрушил на эльфа стопку отборных жаргонных ругательств, позволив себе на долю секунд забыть о том, что он герцог. Солас нахмурился и потянулся за посохом. Дошло наконец! Чернь! Только матерные слова и понимает! Разумеется, эльф не понял ни «га» из гусиной тирады, но внезапная перемена настроения Оскара его насторожила. А аккуратно выглянув из-за куста Солас замер, обомлев:       — Бродяжка? Вот так… встреча… — Хиирса изумленно таращилась на него в ответ. Она лежала по-пластунски в конце крыжовниковой грядки. В руках зажат арбалет, на лице боевая раскраска, в волосах запутался мелкий сор.       — И тебе привет, — пытаясь вернуть брови со лба на их бровное место, кивнул Солас. — Не думал тебя здесь встретить. Охотишься?       Внезапно осознание его ударило под дых. Он колдовать решался только в укромной глуши, один на один с самим собой, подальше от тракта и городов, чтобы храмовники точно не смогли ощутить колебания Завесы. Не то чтобы он не доверял Хиирсе… по крайней мере, не настолько, чтобы рассказать про магию. Но кто ж знал, что они столкнуться здесь! Знать бы теперь, заметила она или нет…       — Да не, я мимо проходила, у меня заначка в руднике неподалеку… — Хиирса запнулась, понимая, что сболтнула лишнего. Выбравшись из укрытия, она разрядила арбалет, — а тут гляжу какой симпатяга гуляет сам по себе! — Хиирса широко заулыбалась, окучивая гуся томным взглядом. — У меня сразу мысли о жаркое с картошечкой… да даже по классике можно, на вертеле! Ну так как, бродяжка, поделишься? Помнишь ведь, что ты мне должен с прошлого раза остался?       — Оскар — не для еды, — нахмурился Солас, а гусь гоготнул, поддакнув.       — Оскар?.. — Хиирса захлопала глазами, ушам не веря.       — Да, его зовут Оскар. И прекрати мне долги приписывать на ровном месте, я расплатился с тобой, когда мы пересеклись в прошлый раз…       — А за Лотеринг? — Хиирса осклабилась, когда Солас раздраженно фыркнул, — тебя за решетку засадили за кражу ритуальной чаши, просто потому что у тебя с преступником одинаковые «прически». Повезло что я рядом оказалась!       — Тебя за пьяный дебош упекли, — огрызнулся Солас, — и вообще я не просил меня спасать! Грабитель на следующий день сам сдался страже, а так пришлось платить штраф за погнутые решетки!       — А ты представь, что было бы если бы совесть у него не проснулась! Пальчиков бы не досчитался, да клеймили бы в добавок! И потом, Солас, ты серьезно хочешь есть… что там у тебя? Крыжовник? Ты серьезно хочешь есть крыжовник, когда рядом вкусный и плотный ужин ходит?.. — Хиирса неожиданно притихла, в замешательстве уставившись на кусты.       «М-да, наблюдательность у нее периодически дает сбой, но может быть оно и к лучшему? Если заметила только сейчас, то вряд ли застала меня за колдовством.» — подумалось Соласу и он с абсолютно невозмутимым видом продолжил собирать ягоды в ладонь:       — Я уже сказал, Оскар — не для еды. Это боевая птица, у него семейное древо длинней наших обоих вместе взятых, так что выкини все мысли о жарком и вертелах…       — Солас! — когда эльф поднес ладонь с горстью крыжовника ко рту, Хиирса метнулась вперед и перехватила его запястье. — Ты что?! Совсем с головой не дружишь?! Сейчас же волноцвет! Все только цвести собирается! — зашипела она в ужасе, но ноздри предательски зашевелились, улавливая спелый аромат ягод.       — Наверное, сорт ранний, — Солас равнодушно пожал плечами, понимая, что звучит это глупее некуда. Но других отговорок у него под рукой не оказалось, а подозрения от себя отвести нужно было как-то, не ровен час, и рогатая догадается что тут не так. — Попробуешь? Очень сладкий.       Поджав губы, Хиирса с хмурой миной взяла приглянувшуюся ягодку, пожевала, причмокивая и, фыркнув, подобралась к кусту поближе. Не может быть чтоб настолько ранний, земляника еще даже не появилась, — ворчала она в перерыве закидывая в рот по ягоде.       — Может быть антиванский какой-нибудь, или из Ривейна… — Солас торопливо собирал крыжовник в подол своей вязаной кофты. Конкурентов прибавилось.       — Или происки демонов? Притаились там в зарослях, ждут, когда мимо проходящие клюнут на наживку, — протянула она с набитым ртом.       — Так уж много мимо проходящих! — Солас закатил глаза. Бытующие мнения о демонах и духах в обществе всегда вызывали в нем раздражение. — Сдалось демонам ловить кого-то в такой далекой глуши?       — Ну а почему нет? — удивилась Хиирса, — мы же попались. О! Может быть, маги! Отступник какой-нибудь проходил и наколдовал?.. Или зелье пролил, а оно вот как обернулось. Бродяжка, а мы точно не загнемся потом в кустиках сидеть, а то твой Оскар, кажется уже пошел… — фыркнула она, высматривая белую шею среди высокой травы.       — Кто знает, — пожал плечами Солас и гуськом переполз к следующему кусту.       — Ну, если случится, у меня для тебя презент есть! — возвестила Хиирса и, обтерев пальцы о штанины, перевесила походный мешок на перед, порылась немного и выудила из него книжку. — На! Странички немного вином залиты, предыдущий хозяин был неряшлив, поперхнулся и забрызгал, но зато коллекционное издание!       Солас растерянно принял подарок, мельком увидел знакомое имя автора на обложке и на сердце у него потеплело. Не ожидал Солас, что Хиирса мало того расщедрится, так еще будет таскать книжку с надеждой встретить его вновь. Обложка была новенькой, блестела на солнце латунными уголками, словно еще минуту назад стояла на полке магазина, а раскрыв книгу на середине Солас… в ужасе замер.       — Хиирса… это не вино, это кровь!       — Вино там тоже есть, — заметила Хиирса. — Да ты не обращай внимания. Я пролистала, буквы вроде не расплылись.       — Как она сюда попала? — подозрительно прищурившись спросил Солас.       — Ну дык, я ж сказала! Поперхнулся предыдущий хозяин. Моим тесаком! Глотку ему вспорола, а он завалился на перед и страницы изгадил, засада такая — теперь не продать! Тоже должником моим был и все никак не хотел платить, — Хиирса осклабилась, нависнув над эльфом.       — Брешешь, — бесстрастно ответил Солас, — достаточно тебя знаю, чтобы сказать наверняка.       Хиирса возмущенно фыркнула:       — Просто подумала драмы накрутить! Отдал он ее мне в качестве оплаты. А потом драка на перекрестке случилась, у меня тесак выбили, сумку выпотрошили, пришлось отбиваться тем, до чего руки быстрее дотянулись. Обложку почистить я смогла, а страницы — хер с ними, иначе чернила поплывут.       — Понятно, — Солас улыбнулся краешками губ. Хиирса она и есть Хиирса. — Спасибо за подарок.       — Да не вопрос, — Хиирса махнула рукой и мечтательно вздохнула, — вот если бы ты мне ответно отплатил и жаркое приготовил… да-да, я поняла, не смотри на меня так! Оскар не для еды, запомнила! То же мне, важный гусь!       Оскар, краем уха подслушивающий их разговор скривился от возмущения, закатил глаза и направился в сторону родника, журчащего неподалеку. Откуда только такие дикари понаехали в его герцогские угодья? Уму непостижимо!