Комната отдыха

— Тихо! Тихо, блин! А ну отошёл! — Сергей со всей силы замахнулся топором на Вовчика, который с характерным металлическим скрежетом обманчиво грузно рухнул на бетонный пол, чтобы тут же сбить майора с ног неожиданно точным ударом железных ступней по рёбрам. — Ах ты ж сука драная… Чтоб тебя… — у Нечаева потемнело в глазах и перехватило дыхание от резкой боли, и всё, что ему оставалось делать — это грязно ругаться сквозь зубы да ловко уворачиваться от нападений, согнувшись почти пополам. — Товарищ майор! Непрем! — вежливо напомнил ему ХРАЗ, в чьём ровном электронном голосе вдруг отчётливо послышалась тревога. — Погоди, дай добью гада… — прошипел Сергей, резко выдохнув, чтобы снизить пульсирующе-ноющую боль, и, снова подняв топор, снёс агрессивному роботу голову, которая тут же заискрила, отлетела в сторону, будто мячик, и разбилась о стену, рассыпавшись на множество мелких деталей. — Товарищ майор! — повторил ХРАЗ, но Нечаев его перебил. — Да не зуди ты… — оперевшись плечом о холодную стену, П-3 нащупал маленькую капсулу с непремом. — Последняя. — Удар был серьёзный, этого не хватит. — настороженно прокомментировал искусственный интеллект. — Хватит. Сейчас у Вована ещё поищем, а потом пойдём к Элеаноре. От небольшой дозы непрема стало чуть легче, мелкие раны и ссадины затянулись, но левая сторона тела всё ещё давала о себе знать при любой попытке пошевелиться или слишком глубоко вдохнуть, поэтому, чтобы обыскать робота, Нечаев сначала неуклюже над ним согнулся, а потом и вовсе попытался опуститься на колено, морщась от боли. — Стойте, я дотянусь. — ХРАЗ заботливо собрал всё необходимое, параллельно анализируя состояние здоровья Сергея. — У робота ВОВ-А6 капсул с непремом не обнаружено. Плохо дело. — Хрен с ним, ХРАЗ, я в порядке. — Сергей осторожно встал, поднял упавший топор, чертыхнувшись, и медленно направился обратно в сторону комнаты отдыха, чуть прихрамывая и держась за ноющий бок. — Я просканировал вас и могу сказать, что вам необходимо лечение и отдых. — Нет времени расслабляться, я сюда не за этим пришёл. Каждая минута дорога, иначе снова подведу Дмитрия Сергеевича. — военному упорству и преданности П-3 можно было только позавидовать. — Вы подведёте Дмитрия Сергеевича, если погибнете здесь по собственной глупости. — отрезал искусственный интеллект. — Хотите немного статистики? — Валяй. — хмыкнул майор, равнодушно пнув ногой оторванную руку с торчащими проводами. — Общее состояние удовлетворительное, несмотря на травму, но концентрация снижена на тридцать два процента из-за депривации сна и усталости. Непрем подавляет чувство голода и поддерживает здоровье, капсула адреналина обеспечивает бодрость и ловкость, но вам нужно восстановить собственный ресурс, иначе высока вероятность того, что вы не сможете функционировать без допинга. Иными словами, вам необходимо поесть и поспать. — Час сна моих проблем не решит, а новых вполне может добавить. — Сергей слишком сильно толкнул локтем дверь в комнату отдыха — та распахнулась, стукнувшись о стену, и чуть не слетела с петель. — У тебя проблемы, милый? — откликнулась отзывчивая Элеанора, кокетливо подмигнув датчиком, когда Нечаев оказался в её поле зрения. — Ой, только ты не начинай! — поморщился он, выбрав в меню дюжину разнокалиберных капсул с непремом. — Расскажи мне, может, я помогу. — томный голос прозвучал вполне серьёзно. — А если нет, то у меня точно получится отвлечь тебя. Соглашайся, милый, я такое умею — обо всём забудешь! — У меня и без тебя с памятью проблемы, отстань. — Сергей изо всех сил пытался сосредоточиться, но это выходило совсем плохо: донельзя прилипчивый ремшкаф отвлекал, внимание рассеивалось, а в голове будто разлился плотный туман вперемешку с ватой. — Ебучие пироги… — П-3 зажмурился и сосредоточенно сжал пальцы на переносице, — что я ещё хотел взять, кроме лечилок? — Меня, милый? — Да иди ты! — фыркнул майор и обречённо покачал головой. — Давай-ка ещё пару адреналиновых капсул, улучшим дробовик, и на этом закончим. Ремшкаф разочарованно загудел, но послушно выдал всё, что было необходимо, и Сергей устало опустился на жёсткий скрипучий диван, неудобство которого явно не располагало к тому, чтобы работники предприятия уделяли отдыху слишком много времени. — Ай! — рёбра снова заныли, заставив П-3 подняться, расстегнуть комбинезон и раздеться до пояса, чтобы оценить масштаб катастрофы. На левой стороне вверх от подвздошной кости огромной кляксой расплылась гематома. — Чего вы ждёте, товарищ майор? — ХРАЗ отвлёк его от созерцания фиолетово-бурого пятна. — А хрен пойми… — Нечаев покрутил в руке среднюю капсулу с непремом и поднёс к перчатке. Лекарство неплохо справилось с заживлением, синяк заметно побледнел, но остаточная боль всё ещё отдалённо ощущалась сквозь онемевшие, словно от холода, травмированные участки тела. — Ладно, до свадьбы заживёт. — Сергей зачем-то обнадёжил ХРАЗа, будто искусственный интеллект и впрямь за него переживал. — Если что-то болит, значит, я всё ещё жив. Ничего не чувствуют только трупы и роботы. — Я бы с вами поспорил. — вкрадчивый голос ХРАЗа помогал нивелировать потенциальные конфликты, на которые, общаясь с Нечаевым, было сложно не нарваться. — Роботы модели «Терешкова», например, весьма эмпатичны и человекоподобны, они действительно могут ощущать дискомфорт, хотя, пожалуй, пока не на том уровне, что среднестатистический человек. — Ещё бы! — усмехнулся Сергей, застегнув комбинезон, — Если Терешковой оторвать руку, она будет продолжать функционировать, в отличие от человека. Зачем вообще роботам чувствовать боль? — Чтобы лучше понимать людей. — ответил ХРАЗ таким тоном, будто это было очевидно. — Товарищ майор, так что вы решили насчёт отдыха? — Послушаюсь тебя и возьму небольшую паузу. — Нечаев хоть и был упёртым, но правоту других признавал, когда видел её доказательства. — С концентрацией и правда беда. Первый же Вовчик меня вырубит, если я буду не на адреналине. — Здраво мыслите. — Угу. — с лёгким раздражением отозвался П-3, которого явно не радовала перспектива затягивать миссию на лишних полтора часа из-за собственных нужд. — Ладно, коль мы здесь, надо проверить, что тут завалялось. Уверенно шагнув к сундуку, он открыл его и принялся изучать содержимое. — Так, чертежи всякие, капсулы… — Сергей внимательно осмотрел одну. — Пустая. Не везёт пока на халявный непрем. — Зато на патроны везёт. — приободрил его ХРАЗ. — На патроны для калаша, которого у меня нет. Сомнительное везение. — хмыкнул Нечаев, нахмурившись, и продолжил рыться в сундуке. — Пока нет! — оптимизм искусственного интеллекта порой искренне его удивлял. — Если есть патроны, где-то есть и оружие. — Надеюсь. — П-3 нырнул в сундук и нащупал банку. — О, сгущёнка, что ли? Живём! — Я бы вам посоветовал поискать что-нибудь более питательное. — прокомментировал находку ХРАЗ. — И без тебя знаю. — живот майора предательски заурчал. — Но на безрыбье и рак рыба. — Рыба? Вы же говорили про сгущёнку. Я, кажется, потерял связь. — искусственный интеллект оказался в замешательстве, и Сергей снисходительно усмехнулся ему, взглянув на свою ладонь. — Так говорят, если нет ничего лучшего, и приходится радоваться тому, что есть. Типа, пошёл на рыбалку, но клёв плохой, поэтому и рак сойдет. Странно, что ты не знаешь таких элементарных выражений. — Фигура речи. Я понял. — отозвался ХРАЗ, вытянув тонкие щупальца в сторону содержимого сундука. — Можно не дёргаться, тут ловить больше нечего. — захлопнув крышку, Нечаев встал и окинул взглядом уютную комнату с круглыми окнами-экранами, на которых транслировалась идеальная в своей светлой наивности картинка безмятежно-голубого неба. Райская иллюзия абсолютного покоя и мягкого света действовала умиротворяюще и мотивирующе одновременно: Сергею нравилось всматриваться в безграничный простор, думая о том, что эта красивая ложь на самом деле не так уж далеко ушла от реальности, и именно за такое ясное мирное небо ему стоило бороться. С трудом оторвав взгляд от гипнотического экрана, он обернулся на бликующий в «окне» телевизор, по которому крутили мультфильмы про волка и зайца, и ностальгически усмехнулся уголком губ — почему-то простые забавные сюжеты откликались теплом в груди, но не приносили совершенно никаких чётких воспоминаний. Амнезия была похожа на мыльный пузырь, который надувается через соломинку, обретает форму и переливчатые радужные оттенки, а потом неожиданно лопается, будто его никогда и не было вовсе. Провалы в памяти всегда было сложно заполнить: картинка постепенно складывалась, наполнялась смыслом, но потом резко исчезала, потому что Сергей не мог понять, было ли воспоминание реальным, или же оказалось плодом воображения, помноженным на чужой впечатливший его рассказ. ХРАЗ тактично молчал, считывая и анализируя смешанные эмоции и чувства майора: усталость, воодушевление, гордость, отчаяние, печаль, надежда — всё, что угодно, кроме счастья и радости, для которых пока не было ни единого повода. Рассеянно потерев шею, Нечаев открыл привлёкший его внимание шкафчик у телевизора. На первый взгляд он показался пустым, но, просунув руку дальше, Сергей нащупал и вытащил увесистую коробку, на которой была прикреплена записка: «Коллеги! Это подарок сыну ко дню рождения. Дома некуда спрятать — юный сыщик все полки обыскал, а мне хочется устроить ему сюрприз. Спасибо за понимание! Если коробка кому-то мешает, свяжитесь со мной, Кондрашовым Антоном Петровичем». Достав находку, П-3 положил её на стол и принялся открывать, угрюмо хмурясь. Ему не хотелось думать о том, что безжизненное тело Антона Петровича могло валяться где-то в очередном кабинете или коридоре; что подарок так и не дошёл до его сына, а вместо поздравления с днём рождения и шумного праздника семью ожидал сюрприз совершенно иного рода. — Ебучие пироги, блять! — процедил сквозь зубы Нечаев, почувствовав жгучую ярость, и стукнул кулаком по столу, чтобы хотя бы немного выпустить пар. — Полностью с вами согласен. — разделил его эмоцию ХРАЗ. Открыв коробку, Сергей взял лежащую сверху открытку с изображением розовощёкого улыбающегося парнишки-космонавта, который по-приятельски обнимал двух роботов на фоне блестящей новенькой ракеты, и прочитал на обороте: — Дорогой, любимый сынок Серёжа… — начал было он вслух, но вдруг замолчал, невольно примерив на себя это обращение и ощутив, как сердце сжалось в груди от необъяснимо сильных нахлынувших чувств, а руки предательски дрогнули. — Нафиг. — небрежно бросив открытку на диван, П-3 сморгнул влажную пелену с глаз и снова отвлёкся на искусственное бирюзовое небо, то ли пытаясь поймать ускользающие мысли, то ли наоборот — позволить им уйти и никогда больше не возвращаться. Тишина вокруг невольно способствовала муторной рефлексии и проникала в самое сердце пригретой на груди змеёй, сворачиваясь удушающими кольцами вокруг агонизирующей боли, которую Нечаев так старательно пытался заглушить то автоматной очередью, то свистом беспощадного топора, рассекающего железные головы — отдых медленно, но уверенно превращался в пытку. Желая как можно скорее её прекратить, майор решительно поднялся со скрипнувшего дивана, проверил оружие, шагнул к Элеаноре и уверенно нажал меню. — Возьму ещё по капсуле адреналина с непремом и пойду. — пробурчал он себе под нос. — Хватит с меня отдыха. — Чего ты боишься, милый? — откликнулся ремшкаф, будто чувствуя его настроение. — Пока я здесь, в комнату никто не войдёт. Глазки закрывай, баю-бай. — Не боюсь я ничего! — рявкнул Нечаев, понимая, что если б действительно не боялся, то отреагировал бы куда спокойнее. — Адреналин с непремом? — томно вздохнула Элеанора. — Славный выйдет компот, с ним любой мужчина сможет не только весь день, но и всю ночь. Только с водкой не мешай, а то сердечко не выдержит, и я буду очень по тебе скучать. — За идиота меня не держи. — пересчитав капсулы, Сергей расположил их удобнее и взвесил в руке «Лису», приготовившись покинуть комнату и запереть в ней свою позорную слабость раз и навсегда. — То есть, роботы не так страшны, как сон и отдых? — учтиво спросил ХРАЗ. — Да блять! — выругался П-3, полыхнув гневом. — С хрена ли такие выводы?! Мы уходим, потому что нет смысла терять время — я выживал на капсулах, выживу и теперь, а отвыкать буду после того, как устраню последствия этого пиздеца. Ещё вопросы? — Я ошибся, положившись на ваше благоразумие. — констатировал факт электронный голос и замолк, снова оставив его наедине с мыслями, похожими своей навязчивостью на липкий вязкий чёрный гудрон. Сергей тяжело вздохнул и зажмурился, уткнувшись лбом в холодную дверь. Туман в голове стал ещё гуще, тело начало предательски лихорадить, и светлая комната, обещавшая уют и изоляцию от внешних ужасов, постепенно превращалась в клетку, вынуждая П-3 признать, что снаружи ему действительно было куда спокойнее. Трупы под ногами, взбесившиеся роботы и отвратительные последствия катастрофы поддерживали его внутренний огонь и заставляли вновь и вновь быстро принимать серьёзные решения, не отвлекаясь ни на что, кроме миссии и собственного выживания здесь и сейчас — Нечаев был готов пойти в самое пекло, лишь бы не оставаться в тишине тет-а-тет со своим одиночеством и стерильной памятью. — Товарищ майор… — искусственный интеллект вновь обратился к нему. — Отъебись, пожалуйста. — последняя вспышка гнева забрала остаток его сил и какое-либо желание устраивать перепалку на пустом месте. Сжав капсулу с адреналином, Сергей несколько секунд поколебался, но вернул её на место, передумав активировать. Вместо этого он прошёл обратно в комнату и, немного нервно измерив её широкими шагами, снова присел на диван. «Лиса» мирно расположилась на столе вместе с пистолетом и дробовиком, там же оказалась зажигалка и латунный портсигар. С наслаждением закурив и зажав сигарету в зубах, Нечаев принялся сосредоточенно ковырять крышку сгущёнки складным ножом, поглядывая на телевизор и стараясь переключить всё своё внимание на увлекательную погоню волка за зайцем. ХРАЗ молчал, но П-3 кожей чувствовал его беспристрастное тихое одобрение. Обычная сгущёнка оказалась слаще амброзии — привычный вкус ощущался феерией для рецепторов, но одной молочной сладостью сыт не будешь, поэтому Сергей со светлой грустью вспомнил о мороженом и газировке — тоже не очень-то питательно, зато эмоционально насыщающе, и от подобной поддержки он бы сейчас совершенно не отказался. В заведомо неудачном поиске таких простых, но желанных радостей его внимательный, цепкий взгляд упал на одиноко лежащую открытку с космонавтом — поддавшись внутреннему порыву, Нечаев решил её дочитать. — Дорогой… Кхм, — он пропустил строчку. — От всего сердца поздравляю тебя с Днём Рождения… Желаю счастья, крепкого здоровья, надёжных товарищей рядом и успехов в учёбе. Пусть твоя мечта стать космонавтом сбудется! Горжусь тобой! Целую и крепко обнимаю, твой… — П-3 сглотнул ком в горле, — Папа. — Товарищ майор, я регистрирую у вас повторный сильный эмоциональный всплеск. — заметил ХРАЗ. — Мне продолжить или, как вы выразились, «отъебаться»? — Да продолжай уже, хрен с тобой… — Нечаев спрятал открытку во внутренний карман комбинезона и достал вторую сигарету. — Вы ни на что так не реагировали снаружи, хотя поводов было немало. — Угу. — выдохнув струйку дыма и стряхнув пепел в помутневшую от времени хрустальную пепельницу, П-3 отклонился на спинку дивана и прикрыл глаза, но тут же резко опомнился и помотал головой, запрещая себе дремать. — Роботы — это не страшно. Страшно то, сколько судеб они погубили с лёгкой руки предателя Петрова. Слышал, про что в открытке написано? Про мечту и надежду на что-то хорошее. У парня, блин, должно было быть счастливое детство, вон, батя про любовь пишет, заморочился, подарок спрятал, чтобы порадовать. Думаешь, жив этот Кондрашов? А сын? Если они жили неподалёку от комплекса, то шансов почти нет. Сколько трупов мы сегодня встретили? Я сначала считал, но потом бросил это дело. — Нечаев воткнул нож в деревянный стол и, затянувшись в последний раз, потушил сигарету в пепельнице. — Люди просто занимались своей работой, а теперь… Всех закопают, замесят, сожгут — плевать, у кого семьи были, и кто какие заслуги Отечеству принёс… Дерьмо, блять. Сам бы сдох, лишь бы всего этого не было. — Вам жаль других, а себя — нет? — удивился искусственный интеллект. — Если бы я жалел себя, я б тут не сидел. — усмехнулся П-3, рассматривая паутинку трещин на побеленном потолке. — Мне терять нечего, да и сам мало чем отличаюсь от роботов: так же, как они, существую, чтобы выполнять свою основную функцию. — Роботы выполняют свою функцию, потому что она в них заложена, а у человека всегда есть мотивация. — заметил ХРАЗ. — Какая у вас мотивация, товарищ майор? — Спокойное небо, — Нечаев кивнул в сторону искусственного окна, — как на картинке. Процветание Родины… Чтобы Дмитрий Сергеевич и дальше развивал свои идеи. — Если всё будет мирно, у вас не останется работы. — сообщил электронный голос то ли иронично, то ли всерьёз. — У меня всегда будет работа, потому что всегда есть тот, кто хочет помешать общему благополучию. — брови Сергея нахмурились сами собой, образовав глубокую складку. — Петров, например. — Я правильно понимаю, что для всех вы хотите мира, но не видите мирного существования для себя? — сделал вывод ХРАЗ, чем на несколько секунд озадачил Нечаева. — Ну… Да. — он пожал плечами, согласившись. — Может, Дмитрий Сергеевич именно за это меня и ценит: я всегда начеку и готов к бою. Хотя, прямо сейчас я его подвожу… — Почему вам так важно мнение Сеченова? — Что за допрос ты мне устроил? — П-3 посмотрел на перчатку и легонько тронул тонкие усики-щупальца. — Это не допрос, а разговор. Кажется, люди общаются именно так. — ХРАЗ попытался увернуться от прикосновения, но не вышло. — Люди обычно менее доёбчивые. — Приму к сведению. И всё же… — не унимался искусственный интеллект. — Я ж говорил тебе, — с раздражением бросил Нечаев, — Дмитрий Сергеевич мне как отец. Он меня с того света вытащил, я жив, благодаря ему. Он… Хороший человек. Я уважаю его. ХРАЗ замолчал, тщательно обрабатывая полученную информацию, чтобы сложить её в единую, чёткую картину. — Эй, алло, ты это… — П-3 легонько потряс рукой. — Ты там цел? Не буду я больше твои усы трогать. — Я в порядке. — отозвался электронный голос. — Но ваше беспокойство оказалось неожиданно приятным. — Не обольщайся. — хмыкнул майор. — Дмитрий Сергеевич попросил меня быть с тобой аккуратнее, только и всего. Хорош я буду, если вернусь с проваленным заданием и сломанной перчаткой! — Вы хотите преуспеть, потому что боитесь разочаровать товарища Сеченова, или потому, что ждёте его похвалы? — продолжил ХРАЗ как ни в чём не бывало. — Да ёпт, ХРАЗ, я тебе только что говорил, что хочу устранить этот пиздец и поймать ублюдка, который его создал! — возмутился Сергей и сделал ещё глоток сгущёнки. — Я просто хочу, чтобы всё было, как прежде: небо ясное, солнце светит, вокруг спокойно, а Родина развивается и процветает. — Это ясно. Но какая выгода лично для вас? — Выгода?! — Нечаев чуть не подавился. — Какая, нахрен, выгода? Я тут помереть могу в любую минуту — ты серьёзно считаешь, что я ищу какую-то наживу? — Обычно, когда приходится рисковать жизнью, люди надеются, что это окупится. — серьёзно заявил искусственный интеллект. — Награды, ордена и знаки отличия были придуманы для того, чтобы… — Тот, кто рискует собой, думая не о спасении чьей-то жизни, а о награде — гнида продажная. — перебил его П-3. — Что ты хочешь услышать от меня? Не понимаю, куда ведёт этот разговор. — Но вы ведь ждёте хотя бы простой благодарности от Сеченова? — Да, этого жду. — честно признался Нечаев. — Но большего мне не нужно. — Понятно. — Понятно? — снова нахмурился он. — И что тебе стало понятно? — То, что Сеченов — единственный близкий вам человек. — Если весь разговор был ради этого вывода, то не такой уж ты и умный. — Сергей усмехнулся и устало опустил свинцовые веки, отклонив голову на неудобную твёрдую спинку дивана. — У меня, наверное, были другие близкие, но я ни черта не помню. Ты б напрямую спросил — я бы ответил. — Статистика утверждает, что если бы я спросил напрямую, то с вероятностью восемьдесят три процента вы бы послали меня на хуй. Но мы неплохо поговорили, разве нет? — ХРАЗ потянулся усиками в его сторону. — Да уж, неплохо. — вздохнув, Нечаев снова с усилием открыл слипающиеся глаза. — душу мне наизнанку вывернул, а так всё отлично. — Ну-ну, майор. — электронный голос немного смягчился. — Вы верите в концепцию души? Неожиданно. — Не верю, просто выражение такое. — ответил Сергей, находясь на тонкой грани между сном и бодрствованием. — Как-то хреново у тебя с обычными житейскими значениями слов. — Я могу дать любое определение по словарю Ожегова, но язык, как феномен, находится в постоянном развитии, и многие слова естественным образом отклоняются от своего основного значения, отражая изменения картины мира, в которой носитель языка существует. Употреблению некоторых выражений я учусь у вас. — Уж я-то тебя научу, чему надо! — лукаво ухмыльнулся П-3 в предвкушении долгих и обстоятельных уроков по самым изощрённым ругательствам. — Запас нецензурной лексики у вас и впрямь весьма богатый. — подтвердил ХРАЗ. — Майор, если вы не признаёте религиозную концепцию души, то как лично вы её определяете? — Душа — это типа… — Нечаев провёл ладонью по лицу и сладко зевнул в кулак. — Человечность, во! То, чего нет у роботов. — Разве роботы модели «Терешкова» недостаточно человечны? — Да что ты всё про Терешковых заладил… — размяв затёкшую шею, Сергей лёг на диван и положил под голову лежавший неподалёку чей-то смятый рабочий костюм. — Человечность — это про чувства, сострадание, и всё такое. Это то, что делает человека настоящим. Роботы этим качеством не обладают, потому что действуют по алгоритму. — То есть, робота нельзя научить человечности? — уточнил ХРАЗ. — Можно научить тому, как реагировать в разных ситуациях, но это всё равно будет не так… — Нечаев закрыл глаза, почти физически ощутив, как потяжелела голова от долгих пространных разговоров. — Неискренне. Не по-настоящему. — Понял. — искусственный интеллект ненадолго замолчал, считая пульс П-3, который почти заснул. — Майор, вы сказали, что, цитирую, «мало чем отличаетесь от роботов». Значит, вы себя определяете скорее роботом, чем человеком. Согласно вашим утверждениям, можно сделать вывод, что у вас нет души… — Ты там не охренел? — едва слышно перебил его Сергей, усталость которого, наконец, одержала победу над вспыльчивостью. — …но ваша реакция на открытку и переживания о судьбах других говорят об обратном. Данные не сходятся, вы себе противоречите. Вы совершенно не похожи на робота, товарищ майор. — Какой же ты зануда, ХРАЗ, это пиздец… — пробормотал Нечаев, повернувшись на бок, и его дыхание тут же выровнялось, а тело расслабилось. — Зануда, но зато теперь вы спите. — если б искусственный интеллект мог собой гордиться, он непременно отметил бы свой успех. Сергей ничего не ответил, провалившись в крепкий сон, и ХРАЗ замолчал, снова принявшись дотошно анализировать полученную информацию, сравнивать её, сортировать и делать выводы. Майору действительно не были нужны ни награды, ни громкие слова — встроенный полиграф это подтверждал. Всё, чего он хотел — это забыться в очередном бою, убегая наперегонки со смертью от своего беспамятного, беспросветного одиночества, и услышать в свой адрес несколько добрых слов, как с открытки, от вполне конкретного человека. «Дорогой, любимый сынок Серёжа…» — строчка, которую он намеренно пропустил, так прочно врезалась в его память, что страшное воспоминание о начале катастрофы совершенно поблекло на её фоне. — «Челомей» вызывает П-3. — раздался знакомый голос, на который Нечаев сначала не отреагировал, посчитав его частью сна. — «Челомей» вызывает П-3. Приём. Однако, Сеченов действительно пытался выйти на связь, и когда Сергей это понял, то резко открыл глаза, подхватился и тут же принялся лихорадочно соображать, что нужно было делать. — П-3 на связи. — ответил он, прочистив горло. — Как ты, сынок? — обратился к нему академик, в чьём обычно уверенном учтивом голосе послышалось беспокойство, степень искренности которого, впрочем, невозможно было определить наверняка. — В порядке, Дмитрий Сергеевич. — кратко ответил Нечаев, пытаясь предположить, сколько времени он потерял, позволив себе отключиться. — Справляюсь. — Ты не ранен? — Я… Нет. — майор на мгновение замешкался. — Ничего такого, с чем бы не справился непрем. — Хорошо… — Сеченов задумчиво замолчал, и Сергею показалось, что он пытался подобрать нужные слова, чтобы со своей характерной подчёркнутой вежливостью сообщить П-3 о том, что он всюду опоздал, всё провалил, и поэтому отстранён. — Что-то не так? — Нечаев нахмурился, почувствовав, как сердце неприятно сжалось в груди, отправив по всему телу неприятный холодок. — Я сделаю всё, что в моих силах, и чего бы это ни стоило. Больше не подведу. — Я в тебе не сомневаюсь, но не забывай давать себе передышку, несмотря на то, что времени у нас не так много. Даже самый прочный металл устаёт и крошится от внутреннего напряжения. — если бы академик был рядом, он бы опустил ладонь на его крепкое плечо и участливо взглянул в глаза. — Ты должен вернуться живым, слышишь меня, сынок? — Так точно. — безэмоционально отозвался Сергей, вдруг допустив мысль о том, что Сеченов боялся потерять его не как человека или верного помощника, а как долгий и кропотливый плод своих трудов, коим майор являлся. — Вот и славно. — голос академика вновь смягчился. — Как перчатка? Помогает? — Занудствует, но помогает, да. — Нечаев усмехнулся. — Без неё было бы куда труднее. — Прижилась, значит… — Сеченов звучал непривычно рассеянно, будто сам не понимал, зачем вышел на связь. — Хорошо. Это хорошо. — У вас ко мне какое-то особое задание, кроме основного? — задал вопрос Сергей, машинально достав из внутреннего кармана открытку с космонавтом. «Дорогой, любимый сынок Серёжа…» — Нет, я хотел узнать, всё ли с тобой в порядке. — ответ прозвучал слишком честно, заставив П-3 устыдиться своих пессимистичных выводов и снова поверить в простую человеческую доброту и искренность. — Всё идёт по плану, я живучий. — усмехнулся Нечаев, взгляд которого упал на записку с коробки. — Дмитрий Сергеевич, разрешите вопрос? — Да, конечно. — Вы, случайно, не были знакомы с Кондрашовым Антоном Петровичем? У него сына Сергеем зовут, тёзка мой. — Товарищ Кондрашов — один из старших инженеров на «Вавилове». Он… — Сеченов будто не верил и не хотел произносить страшных слов. — Мёртв? Ты обнаружил его тело? — Я не знаю, жив он или нет — тут всё в трупах, осматривать каждого времени не хватит. Кондрашов оставил в комнате отдыха подарок для сына, спрятал, чтобы тот не нашёл дома… На коробке была записка. — майор снова повертел в руках открытку и услышал тяжёлый вздох в ответ. — Насколько я помню из нашего последнего разговора, он недавно перевёз семью на «Челомей». Приглашал на новоселье. — Значит, есть шанс, что они живы? — в непроглядной темноте вдруг затеплился свет. — Шансы есть всегда. — академик обнадёжил Сергея. — Не могу ничего сказать насчёт самого Кондрашова, но вероятность того, что его жена и сын живы, однозначно выше. — Отлично. — Нечаев улыбнулся уголками губ, мгновенно почувствовав прилив сил от яркой вспышки надежды, которая стала ещё одной весомой причиной для того, чтобы вернуться из механического ада живым. — Коробку, конечно, не дотащу, но если выживу, то открытку парню передам. От отца всё-таки. — Это весьма благородный, достойный поступок. — отметил Сеченов. — Да нет, это просто… — майор пожал плечами. — По совести. По-человечески. — Как жаль, что в нашем автоматизированном мире осталось так мало человеческого. — меланхолично усмехнулся академик, задумавшись о своём, и добавил, — А совести и того меньше. Сергей чувствовал, в каком подавленном, растерянном настроении находился Сеченов, и мысленно проклинал своё косноязычие, потому что не умел ни поддерживать, ни успокаивать, ни толкать воодушевляющих громких речей, как Ленин или Маяковский, чьи пламенные стихотворения были способны разжечь пожар в сердцах. — Дмитрий Сергеич, вы это… — замялся П-3, не понимая, как правильно отреагировать на последнюю фразу, и была ли академику вообще нужна поддержка с его стороны. — Не унывайте. Прорвёмся. — простые, но важные слова пришли в голову сами собой, будто он их уже говорил, и не раз, но совсем не помнил, кому, и при каких обстоятельствах. — Прорвёмся, сынок. — в мягком голосе послышалась тёплая улыбка, с какой отцы обычно смотрят на своих наивных, ничего не понимающих об истинном коварстве этого мира, детей. — Прорвёмся, обязательно. Держи меня в курсе и береги себя, ладно? — Так точно! — кивнул Нечаев, получив свою крохотную дозу внимания и тепла, которая работала почти как непрем, только для души. — До связи. — До связи. Сергей потёр ещё сонные глаза и посмотрел в сторону идеального бирюзового неба, сидя в абсолютной тишине, но уже не опасаясь той страшной всепоглощающей пустоты, что окружала его прежде. Неприятные навязчивые мысли перестали лезть в голову, он чувствовал себя гораздо лучше, и остаточная боль в рёбрах окончательно прошла. — ХРАЗ? — П-3 посмотрел на перчатку. — Сколько я проспал? — Пятьдесят три минуты. — ответил искусственный интеллект. — Я бы разбудил вас через семь минут, но товарищ Сеченов немного меня опередил. Замечу, что сон пошёл на пользу, и ваши показатели заметно улучшились. — Я и сам чувствую. — размяв плечи и шею, Нечаев прошёлся по комнате. — Ну ты и редиска, конечно… — усмехнулся он, обратившись к ХРАЗу, и снова с любопытством чуть тронул чувствительные усики-щупальца, торчащие из перчатки. — Заболтал меня своей нудятиной до отключки, как маленького. Больше не куплюсь, так и знай! — Вы сами говорили, что в борьбе все средства хороши. Вы не могли самостоятельно заснуть, хотя это было необходимо, поэтому я помог. — ХРАЗ на мгновение крепко обвил палец Сергея, но тут же отстранился. — Майор, почему вы назвали меня корнеплодом красного цвета из семейства крестоцветных? Это тоже фигура речи? — Запоминай: «редиска» — нехороший человек. — обогащать лексикон искусственного интеллекта жаргонными словечками было необъяснимо приятно. — Но вы сказали товарищу Сеченову, что без меня было бы трудно. Я правильно сделал вывод, что представляю для вас ценность? — вопрос в лоб прозвучал немного неожиданно. — Мне тебя подарил Дмитрий Сергеевич — конечно же, ты ценный! И полезный, что уж тут… — снисходительно признался П-3. — Хотя, это не отменяет того, что ты редиска. — Вы тоже редиска, товарищ майор. — парировал электронный голос. — Несмотря на этот факт, находиться с вами в симбиозе достаточно комфортно. — Стоим друг друга. — Сергей фыркнул смешок и перевёл взгляд на коробку, которую так и не открыл до конца. — Так, надо бы взглянуть, что мы не донесём до именинника. Достав из коробки ещё одну коробку, но уже более праздничную, и развернув тонкую синюю обёрточную бумагу, Нечаев довольно заулыбался, будто обнаружил там новенькое мощное оружие. — Вот это здорово! — его глаза загорелись искренней мальчишеской радостью. — ХРАЗ, тут еда для космонавтов! И в тюбиках, и сублиматы, и даже нагреватель есть… — он продолжал распаковывать и с нескрываемым любопытством рассматривать содержимое. — Очень хорошо! Я бы сказал, идеальная находка. — бодро отозвался механический голос. — Советую вам взять несколько тюбиков с собой. Не могу быть уверенным в том, что нам удастся найти что-либо лучше. — Угу. — отозвался П-3 и, решив не заморачиваться с подогревом, открыл тюбик, предлагавший попробовать рис с курицей — блюдо оказалось вполне сносным на вкус. — Когда передам открытку пацану, то расскажу, как его подарок пришёлся кстати. А ещё в лепёшку расшибусь, но обязательно достану ему не менее отличные космические штуки в благодарность… — к сожалению, мечты о счастливом финале печальной истории разбивались о горькую реальность. — Лишь бы он жив был, да и я продержался до конца. — Если мальчик действительно на «Челомее», скорее всего, он в безопасности — квартиры в домах, которые жалуют отличившимся работникам науки и культуры, как правило, хорошо охраняются не только локально подключёнными роботами, но и людьми. А вы пообещали Сеченову вернуться живым, поэтому у вас нет выбора. — ХРАЗ мастерски сыграл на привязанности к академику и обострённом чувстве долга Сергея, добавив, — Знаете, я успел понять, как вами ощущаются боль, отчаяние, страх, раздражение и гнев, но больше всего мне понравилось разделять с вами радость, поэтому не унывайте, майор. Прорвёмся.