Καταστροφή

      До комнаты Ал доползла только с помощью Мицубы, которая появилась под конец тренировки с Зено и помогла вывести младшего Золдика с арены почти под руку. Дворецкая старалась не показывать удивления от состояния своего господина, но мало что могла скрыть от обоих Золдиков, с такой-то выдержкой. К её же счастью, старший член семьи промолчал, а младшему было не до поднятия дисциплины своей слуги...       Сильное истощение, электрические ожоги, переломанные кости ног и пальцев рук, вывернутые мышцы из-за перестроек организма — довели её до такого состояния, что любая манипуляция органами — и вообще движения — вызывали судорожную боль.       Аллуке казалось, что она не просто устала, а буквально была выжата, как самый настоящий лимон, после соковыжималки. Она столько Нэн не отдала, когда Иллуми впечатала в стену! А тут... Ужас.       — Кэн, Ко в правую руку.       Разряд тока!       — Кэн, Кэн, Ко в левую ногу, Кэн.       Разряд тока!       Зено не просто заставил её оттачивать продвинутые техники Нэн до изнеможения, он буквально создал для Аллуки экстремальные условия на грани смерти... Не просто «сделай это», а «сделай, либо умри».       Конечно, убивать её никто не собирался, но занятия всё ещё оставались слишком сложными, даже учитывая тот факт, что Ал манипулировала Нэн как своим дыханием и сердцебиением. Неосознанно и естественно. Правда, ей не хватало скорости реакции, но это поправлялось тренировками, поправка: безумными тренировками... Быть ограниченной плотью с костями, становилось проблематичным, особенно когда дело доходило до разработки рефлексов и ускорения реакции.       Королевой драмы Ал никогда не была, но здесь грех не пожаловаться, когда за каждый промах с Рю, Кэн или Тэн получаешь разряд электричеством, который мог иметь любые последствия от незначительного покалывания до обширного ожога на пол тела. Пусть всё и заживало на ней, как на собаке, но боль-то никуда не уходила...       При выборе наказаний Золдики ориентировались на степень реагирования человека на боль. Электричество показало себя наиболее эффективным в случае Киллуа и Аллуки из-за выработанной невосприимчивости к ядам и высокому порогу боли. Электричество напрямую воздействовало на нервную систему, обходя все защитные механизмы и вызывая термическое, электролитическое и биологическое воздействие. Ожоги отдельных участков кожи, нагрев до высоких температур кровеносных сосудов, крови, нервной ткани, сердца, мозга и других органов...       Обычные пытки давали эффект только в некоторых случаях, но не в большинстве. Поэтому для каждого члена семьи разрабатывался личный комплекс наказаний... Для Киллуа и Аллуки использовали одинаковые методы. Забавно, как они были похожи.       Зено давил Рэн всю тренировку, не давая возможности сосредоточиться на техниках. Он создал условия напряжённого боя, иногда выбивая дух из внука одним лишь взглядом: в нём отражалась чистая концентрированная мощь и жажда убийства... А для инстинктов убийцы Аллуки — это как для быка тряпка, только ей хотелось убежать. Знал бы кто, чего ей стоило держать себя в руках и не попытаться дать дëру....       Это имело эффект, если дело касалось дрессировки и поддержания контроля в бою, а также развития мышления в критической ситуации, когда информация не подавалась на блюдечке. А её ещё было необходимо проанализировать, а потом применить. Пусть учил дед через боль, он не скупился на раскрытие секретов Нэн и рассказывал как и что работает и почему развивать не свое Нэн и копировать у других — плохая идея.       Ал выработала реакцию на использование ауры при любом подозрительном движении, а также смогла понять как осознанно активировать своё Хацу. Правда на уровне «вот здесь надо напрячься вот так» и с огромными последствиями в виде переломанных ног-рук, но смогла понять! К счастью, манипуляция телом могла перекрыть последствия последнего, хоть и требуя колоссальные затраты энергии и питательных веществ, поэтому применение Хацу стало крайней мерой, в самых... Самых ужасных обстоятельствах.       Таков был приказ Зено.       Он наложил строгий запрет на его использование, пока тело внука не было готово к его применению. Она могла умереть от неравномерного распределения Нэн в теле, как это было с переломанными ногами в бою на арене, поэтому табу было наложено безоговорочно...       Хацу: «Воображаемая Масса». Специализация с основой из силы трансформатора и вторичной способностью выделителя. Нэн, которым Ал могла манипулировать в себе и в других объектах, посредством вливания ауры и создания псевдомассы.       Чтобы понимать как образуется дополнительная масса в Хацу, необходимо знать базовое строение атома, сердцевиной которого является ядро, состоящие из протонов, нейтронов, и крутящихся вокруг них электронов. Нейтроны и протоны же в свою очередь состоят из кварков, связанными между собой — глюонами. Масса — это энергия, содержащаяся в поле глюонных частиц и в кварке. Большая часть массы происходит именно от глюонов, которые связывают составляющие его кварки вместе. Хотя глюоны по своей природе безмассовы, они обладают энергией связи квантовой хромодинамики... Что через сложные механизмы порождает такое явление как масса... «Способность тел притягиваться друг к другу».       Стандартная модель физики, которую помнила Ал, утверждала, что масса элементарных частиц определялась механизмом Хиггса, который в свою очередь связан с бозоном Хиггса. Но углубляться сейчас столь сильно в теорию массы, она не хотела. Ей было достаточно понять на какой именно механизм образования массы влияла её Нэн, чтобы определить пределы наполнения. Ведь если она превысит наполняемость поля Хиггса или разорвет связь глюонов, посредством вливания ауры... Даже страшно представить, что произойдёт с её телом и миром в целом...       Проблематично...       Легче было ориентироваться на эффект гадания, который показал адаптивность этой способности. Проще и понятней. Присоединяемая виртуальная масса влияла на силу «отталкивания» и «притяжения», а также изменение «плотности» объекта. Если первые два пункта объяснялись самой сутью понятия «массы» — влияние на инерционные и гравитационные свойства тел, то последнее было загадкой. Ведь плотность подразумевала количество материи (вещества) на единицу объема, а масса — способность тела двигаться в гравитационных системах.       Её Хацу же... Изменяло именно количество энергии и силу взаимодействия тел в системе, а не количество материи, но всё равно влияло на плотность объектов.       Парадокс.       Нэн меняло массу через количество вливаемой ауры (энергии, а как было известно, масса всегда имеет какую-то энергию, но не всякая энергия имеет массу), но что на счёт плотности и повышающейся за её счёт прочности? Как это происходило? Хороший вопрос...       Интересно, что эффект изменения сохранялся не только в её «теле», но и в других объектах. Это означало, что Хацу могло создавать «область захвата» где контролировало все показатели, связанные с массой. Только вот Ал могла только мечтать о таком... Она не достигла нужного уровня, чтобы себя банально наполнить Хацу, что уж говорить о каком-то контроле других объектов...       По итогу, добравшись до поместья на поверхности (Зено сообщил, что ей можно покидать подземелье, но не территорию горы. Ограничение 5 уровня — не шутки, с таким ограничением любой человек из поместья был обязан привести Аллуку обратно) она отпустила Мицубу на все четыре стороны, переступила порог своей комнаты и свалилась на пол. Шум поднялся знатный. Не отличить от мешка с картошкой...       Но дворецкая не зашла в комнату, чтобы проверить молодого господина. Даже если здесь взорвётся ядерная боеголовка, она не переступит порог, потому что Золдик приказал ей не показываться. Только всё равно Ал становится не по себе. Неловко, возможно? И одновременно горько и смешно... Она все же Золдик, поэтому не имеет права на слабость. Не имеет права показывать её, чтобы кто-то усомнился в силе их семьи.       Ал доползла до окна и залезла на широкий подоконник, где любил проводить время настоящий Аллука в компании Киллуа. Прямо точная копия «сидения с подушками» в комнате Сильвы, только без гончей под боком и на солнечной стороне, а не в душном подземелье во тьме.       Прозрачное оконное стекло под пальцами кололо холодом, обжигая кожу, но то, что было за ним притягивало гораздо больше внимания Ал. Темнота — это её купель, где она родилась и жила, поэтому всё за пределами дома как на ладони.       Гигантский сад, который год назад организовала Кикио, чтобы пополнять запасы ядов и наслаждаться видами красивых цветов, скрывала тень леса. Его высокие кроны покачивались на ветру, укрывая в своих чащобах гораздо больше чем могло показаться на первый взгляд. Чего стоил только сад магических зверей, где тренировали в скрытности Золдиков с трёх лет... Смертельно опасное место.       Высокие железные врата же были видны отсюда, как маленькие фигурки домино. Знак Золдиков — дракон — на их вершине в ночи казался ей по-настоящему живым. Ал привиделось, что он открыл пасть и глянул прямо ей в глаза...       Тяжёлые веки упали на секунду, чтобы открыться через вторую.       Золдик не сразу поняла в чем дело от усталости и спросонья, когда почувствовала, как что-то маленькое и бесноватое подбивалось ей под бок, кутаясь в стащенные с кровати одеяла. По ощущениям прошло не больше часа с возвращения в комнату...       Аллука обернулась, чтобы понять чьих это рук дело.       — Каллуто, — «бесноватое» существо вздрогнуло и высунуло чёрную голову из одеял, показав зареванное лицо.       Каллуто.       Уто.

Щëлк

      Лицо Ал перекосило в непонятной гримасе. Чувства заполонили всю её голову безумным напором, сломав все барьеры: «обними, согрей и защити». Руки само-собой резко хватают ребёнка, чтобы прижать его к себе и закрыть в слоях одеял. Мышцы напряглись до предела, и она не была уверена, что хотела защитить брата, а не придушить его прямо здесь и сейчас.       Что за чертовщина?       Мальчик глухо выдохнул от силы удара и уперся руками в грудь Аллуки, но та даже не отодвинулась на миллиметр, а лишь зарылась носом в короткие тёмные волосы, жадно вдыхая родной запах. От Уто как всегда пахло смесью запаха Кикио, которая любила дикие травы, и палящим солнцем. Детский запах простодушия.       Тепло.       — Ой... прости, разбудил, — пропищало маленькое нечто в её руках.       У Каллуто тонкие чёрные брови, глубокие лиловые глаза и обманчиво-ласковые черты лица, наполненные детской округлостью и женственностью. Он избалован вниманием средних братьев и ожесточён влиянием самого старшего. Один из слабейших Золдиков... Если не слабейший, после Миллуки.       Чтобы стимулировать его к развитию старшие прибегли к простейшей тактике: борьбе за внимание. И привязкой сделали Киллуа, как следующего главу рода. Это привело к появлению детской ревности в Каллуто, которая ещё не расцвела, но уже доставляла проблем в отношениях Киллуа и Аллуки, потому что мелкий ревнивец отчаянно желал внимания «лучшего на свете» брата. Того кто должен объединить семью...       Сильва ловко смог вбить клин между ними тремя, не давая возможности братьям привязаться к друг другу как следует... Только вот Киллуа и Аллука не рассорились из-за младшего, а начали прибегать к тактике игнорирования его поступков, что несколько усложнило ситуацию, если не ухудшило... Создав противовес, который привел к появлению ненависти Каллуто к Аллуке, «забиравшем все время Киллуа» и «игнорирующим только его».       Иногда, правда, когда Килла рядом не было, Уто вел себя нормально... Но редко. Что изменилось?       Ал опомнилась не сразу. Она ощутила, как что-то внутри обрывается и падает глубоко в прожорливую бездну в груди и животе из-за чего ей становится непривычно от ласковых ответных прикосновений, и эти чувства становятся настолько неестественными, что не-еë голова идёт кругом от иррационального поведения. Внутри пробуждается раздражение.       — Ты... знаешь, что отец запретил тебе приближаться ко мне? — хрипит голос Ал. К её счастью, Каллуто не может увидеть спиной как в покрывала втыкаются её когти, вылезшие от злости.       Желание убить его, чтобы убрать раздражающий психику фактор, и обнять сливаются в одно целое. Абсурдно неправильно. Все это! Она считает оба чувства неуместными: Ал ничего не должна чувствовать к этому ребёнку. Он ей никто. Да, не так... Он просто никто! Даже не беря её личное отношение во внимание, как к очередному Золдику, Уто не сформировался как личность, поэтому не представлял интереса как человек.       — Я соскучился. Килл тоже ушёл и мне стало ужасно скучно...       — Взрослым такое не говори, посчитают слабым, — мальчик потупил глаза и кивнул куда-то в живот брата, пытаясь вцепиться в него ещё больше. Он чувствовал его напряжённость и не скрытое холодное отношение, — Ложись и не ворочайся... Мне нужно отдохнуть.       Мальчик довольно заворочался, устраиваясь поудобнее.       — Киллуа переживал... Мы хотели сами найти отравителей, но Иллуми был быстрее...       Когда Ал взвесила все «за» и «против», то прижала Каллуто сильнее, скрывая наконец когти в руках. Боль колет ей кончики пальцев. Мальчик в её руках вздрогнул, но тут же расслабился, почувствовав, что старший брат ладонью стирает со щёк следы его слабости. Непонятная то ли нежность, то ли попытка скрыть свое безразличие... Простой глупый порыв.       Уто ещё ребёнок, его только-только начали обучать ремеслу Золдиков по «обычной» программе, поэтому он ещё способен улыбаться и что-то чувствовать. В отличии от Иллуми и Миллуки: для них уже слишком поздно. Особенно для первого, потому что слово «Наследник» отпечаталось на его сердце и в его глазах каленным клеймом.       От упоминания старшего брата портится настроение.       — От тебя пахнет потом и кровью, — сонно проговаривает Каллуто и что-то недовольно бурчит, но быстро успокаивается, забываясь во сне.       Нэн коконом окружает их обоих, скрывая присутствие младшего Золдика от других Нэн-пользователей. Он словно маленькая яркая звёздочка потухает на фоне чёрной дыры: свет не вырвется из её сетей. Никто не побеспокоит её тепло, никто не узнает о Каллуто, пока она сама того не захочет... Даже убить его было бы сейчас так легко, если бы о его присутствии в комнате не знали все в доме.       Но неприятный запах действительно витает в воздухе, поэтому когда дыхание Уто углубляется, Ал находит в себе силы, чтобы проскользнуть в душ и смыть всю вонь и грязь с тела. Нужно было обдумать, что делать с Уто и их отношениями.       Пошатываясь и хромая, она заползает в тёплую кабинку и сжимается в комок на полу, включая воду. Жидкость из лечебных подземных источников приятно обнимает тело, напитывая и увлажняя кожу, но Аллука лишь безразлично прикрывает глаза от усталости и зарывается ладонями в волосы.       Жизнь изматывает хуже тренировок.       Да, зачем она вообще живет?...       Белый кафель становится кроваво-красным. Раны размокают и заново открываются, но тут же регенерируют и затягиваются.       Ал не думала, что тренировки покажут насколько она слаба в высвобождение ауры, при таком гигантском её количестве... Словно потрескавшийся чайник с маленьким краном, выпускавшим по капле воды в минуту... Если не разработать Сëко, то она не сможет нормально пользоваться аурой и в конечном итоге лишиться тела при попытке использовать Хацу или высвобождении силы хтони.       Добавочные тренировки были как нельзя кстати. Особенно с таким опытным наставником, как Зено. Только его ритм сломает её, если все продолжится в том же русле. Можно было, конечно, попытаться обговорить всё с дедом, но Золдики не терпели нытья, также как и любые намеки на лень, жалость и эмоциональность... Такое жёстко пресекалось, да так умеючи, что почти все в доме были психологически стабильны даже с такой профессиональной деформацией.       Она обхватывает голову, массируя виски: боль пронзает каждый позвонок, каждую косточку в теле, а мысли забиваются шумом и гомоном.       А ведь Каллуто не просто так пришёл к ней сейчас. Он обычно не приходит, если рядом не было Киллуа. А тут... После столь напряжённой тренировки с продолжительным психологическим давлением, она могла сорваться в любой момент, устроив кровавую баню. Дед об этом знал... Поэтому сложно было не заметить его руку, приказавшую Уто появится рядом с братом.       Смешно.       Аллука был так наивен и простодушен, что не смог распознать ревность Уто к Киллуа и нелюбовь семьи к нему самому.       Хрип-стон срывается с губ Аллуки, когда она хватает локоны своих-не-своих волос и давится смехом. Кровь, сука, не водица... Она так похожа на Сильву, что это вызывает злобу от бессилия... Уважение и восхищение Аллуки сменяется на раздражение и страх.       Когда Золдик заканчивает прокрастинацию и находит силы, чтобы вылезти из душа, она приходит к самому простому решению своих «проблем».       Побег.       Дверь в комнату открывается, показывая голову Аллуки. Дворецкая почти не вздрагивает, ловя на себе цепкий взгляд своего господина.       — Мицуба, принеси самую стойкую чёрную краску для волос, — прикладывая палец к губам, проговаривает Ал, — Тихо постучись один раз, чтоб я вышел. Мы пойдем красить волосы.       — Слушаюсь, господин... — соглашается дворецкая, скрываясь в коридорах поместья.       Дверь закрывается, отделяя Ал от мира. Её глаза моментально ловят движения в одеялах: Каллуто ворочается во сне, переворачиваясь с бока на бок. Не то, что она, приученная спать в любом положении тела и в любых условиях с минимальными признаками жизнедеятельности. В его возрасте Ал уже убивал... Неужели это зависть? Ха...       Интересно, как по мнению старших она должна была оправдать его появление? Прошел мимо контролирующей Аллуку Мицубы под «чесслово»? Вырвался из-под присмотра многочисленных дворецких, когда те занялись другими делами? Либо залез в окно на третьем этаже или по вентиляции, где все напичкано ловушками?       Аллука бы до Наники ничего не подумал, продолжая отдыхать в объятиях брата.       Святая наивность. Мальчик так никогда бы не понял, что медленно становился козлом отпущения для всей семьи.       Мицуба возвращается почти сразу. К этому времени Ал успевает подготовиться по полной. Вся при параде, в новой одежде со скрытым оружием в складках, но с полным отсутствием здорового отдыха на лицо. Зато она смогла отыскать знакомые по канону заколки мелкого Аллуки. «Смайлики-заколки» пришлись ей по душе.       — Мицуба, ты пропустила его ко мне?       — О чем вы, господин Аллука?       Ал хмыкает и в два шага обгоняет дворецкую, проходя в гостевую комнату, а там — в ванную.       Чёрная краска на бело-кремовые волосы ложиться просто прекрасно, вызывая в ней чувство злобного удовлетворения от своего маленького «бунта» против Сильвы. Теперь у неё всегда будут такие волосы, ведь достаточно совсем небольшого желания, чтобы окрасить луковицы корней в тёмный на условное «навсегда».       В её планах поспать еще час в гостевой комнате и, перед занятиями с Кикио, пробежать пару кругов вокруг территории Золдиков. Отличный план.       Уже скоро в поместье вернётся Иллуми.

***

      — Что скажите, дедушка?       Кикио вздрагивает, когда Зено покидает комнату наблюдения, хлопая дверью.       Сильва ушел из поместья из-за нового контракта, оставив все дела в доме на жену и отца. И если первая взялась за дела дома со всей своей прытью, после показательного наказания, то второй предпочел умыть руки, не находя в делах семейных ни капли интереса. Зено решил заняться Аллукой, вложив силы в самый выгодный актив семьи — силу, поэтому лучшего времени для Кикио просто не могло быть...       — Его потенциал больше чем у всех Золдиков вместе взятых, но Сильва... выделяет только Киллуа. Я этого не одобряю, но вмешиваться теперь не могу, — Маха прикрывает глаза и сгибается, кажется, ещё сильнее. Глава семьи уже дал понять, что больше не потерпит вмешательства в свою семью, — Он стал сильнее, открыв Нэн со способностью к манипуляции телом, но приобрел слабость... Потерю контроля над собой — самую нежелательную в нашей профессии... Аллуке необходим железный контроль.       — Нет, — холодно проговаривает Кикио, переводя взгляд на камеры, где её средний сын выбирал себе новую одежду к прогулке по территории поместья, — Он должен быть способен взять себя в руки в любой ситуации самостоятельно, поэтому не нуждается в чьей-то «железной» руке, — нахмурилась госпожа поместья и обернулась, — Мне больше интересно, почему Каллуто не смог оказать ему должную поддержку. Аллука будто охладел ко всему на свете...       Кикио нахмурилась.       То, чего она боялась больше всего, воплощалось наяву: хрупкие связи, которые Кикио выстраивала годами, начали трещать и рваться, оставляя после себя глубокие раны.       — Несправедливое отношение Сильвы начинает сказываться на всей семье, внучка... — Маха тяжело вздыхает, — Пошатнувшееся положение Иллуми, который должен был стать главой семьи, и разбитые детские мечты Аллуки, который больше всех не подходил для профессии наемных убийц. Лишь из-за прихоти этого ребёнка, Сильвы, он начал обучение, и сейчас стал тем, кем его хотели видеть. Но вот вопрос, куда он изольет свой гнев и боль за разрушенную жизнь, которые еще не осознал, но скоро осознает в полной мере?       «Ребёнок, которого не принимает деревня, сожжёт её дотла, чтобы почувствовать тепло», — Кикио вздрагивает от пронзившего её понимания.       Её любимый, её дорогой муж был так ослеплён силой и схожестью с самим собой Киллуа, что решил лишить его всяких связей с окружающими. Он думал укрепить силу сына, но добился абсолютно другого эффекта...       Сталкивая Аллуку с Каллуто, он пытался ослабить связь братьев с Киллуа. Сильва так и не понял, что Килл был сильнее, когда ему было что защищать, когда он знал, что в нём нуждаются... И Ал был именно тем якорем, который нельзя было трогать ни при каких обстоятельствах.       И всё, что осталось от этого «якоря» — металлический блеск чёрных глаз.       Что же случится, когда вместо улыбчивого Аллуки Киллуа узрит разбитого и закрытого в себе человека?       Это недопустимо! Необходимо как можно скорее исправить всё-всё!       — В этом всем моя вина, — одними губами устало прошептала женщина.       — Не только твоя, внучка, не только твоя...