История о красоте этого мира.

… Я начну свое письмо о наболевшем… Я так устала жить в одиночестве и стрессе, мне и так хватает забот, что тяготят день ото дня. Моей единственной причиной жить являлась лишь красота. Знаю, звучит странно, но таковы мои желания. Ведь в нашем мире и так много обмана и подлости. А я во всем искала яркие цвета, пыталась разглядеть самые прекрастные секунды своей жизни. Да, у меня получалось сделать это. Как росинка скатывается по лепестку молодого клена, падая на мокрую землю. И трава танцует на ветру, ее освещало солнце. И как костер выпускает языки пламяни, красные, так похожие на ленты у красавиц в волосах. Все это давало надежду на новый день. Есть тьма — будет и свет… Но тьма преследует меня и по сей день, словно мантия следует за королем. Меня это удивляло. Но прошло вемя, и я начала опасаться за свою жизнь. Она атаковала меня в одиночку. Просто, если ты один, ты не представляешь угрозы. Это следовало предвидеть. Всегда одно и то же. Ночью не знаю, куда деваться, а утром исчезаю прежде, чем успеваю проснуться. Меня поглощает эта тьма. Я словно сосуд, притягиваю неудачи, или же они меня очень любят… В моей жизни был человек, который давал не огромную надежду на существование. Был… Но, он ушел как и все остальные, словно и не было. В мире, где клятвы не стоят вообще ничего. Где обязательства — пустой звук. Где обещания даются лишь для того, чтобы их нарушать, было бы славно устроить так, чтобы слова обрели былое значение и мощь. — Ты обещал всегда быть со мной… А тебя нет — Мрачный миг. Мы все думали, что больше никогда друг друга не увидим, и нам было наплевать… горькие слезы, рыдания — так прощаются люди, когда их надежда на новую встречу тоньше паутины. О, эта странная жизнь… Любовь — еще страннее, правда, штука… Извечный мыслей катаклизм, И недопониманий мука… Мне, верно, как и многим не дано, Понять в чем заключается секрет. Как множество объединить в одно… Повысить качество, количество — свести на нет… И я устала быть одна. С меня довольно, я наигралась. И вдруг меня охватывает несказанная печаль, которую несёт в себе время; оно течёт и течёт, и меняется, а когда оглянешься, ничего от прежнего уже не осталось. «До свидания» звучит нежной грустью и надеждой. «Прощай» — коротко и безвозвратно, в этом слове слышен лязг зубов, достаточно острых, чтобы перекусить тонкую связку между прошлым и будущим. Прощай! Каждый день какая-то часть нас самих умирает, но и каждый день мы живём немного дольше, вы мне это открыли, и я не забуду, что нет уничтожения, и тот, кто ничего не хочет удержать, владеет всем; прощайте, целую вас моими пустыми губами. Сжимаю вас в объятиях, которые не смогли вас удержать, прощайте, прощайте, вы, живущие во мне до тех пор, пока я вас не забуду… Прощай…

***

Молодая девушка отложила бумагу и ручку. Еще раз внимательно перечитав письмо она достала конверт. Ей было страшно, больно, но она не видела другого выхода. Это была ее судьба: Прожить бессмысленную жизнь, что оборветься у самых начал. — Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете. — Тихо прошептала девуша, нервно сжав губы в тонкую полоску. — Лишь сны о тебе меня спасали, но… и их я больше не увижу, к сожалению. Мой прекрастый, являющийся во снах… Прощай. — Она всхлипнула, закрыв руками лицо. — У тебя там все нормально?! — Услашала та голос соседки. Она всегда ядовито шутила в ее сторону. Удивительно что поинтересовалась… — Да. — Котротко ответила Виктория, вытирая слезы. — Ладно. Ты еще та плакса, стоит привыкнуть. — Хихикнула Триша. — Господи, да закрой ты рот, тупая сука. — Рявкнула светловолосая. — Что ты знаешь вообще. Дальше своего носа не видишь! — Соседка, видимо не ожидавшая такого поворота событий отсталась сидеть с открытым ртом. Но ее выражение лица быстро сменилось, брови сошлись на переносице, а зубы сжались в оскале. Героиня бысто проследовала к выходу, поворачивая дверную ручку. — Я ухожу, и больше ты меня не увидишь. — Сдохнуть решила, или перебираешся в бомжарнит, то рюкзачек прихватила. — Зарычала Триша. — Ну, ну… Исход один — Подохнешь сегодня. Ты же наша несчастная. — Та состроила грустное лицо. — Она никому не нужна. Знаешь, здохни, а? Никто и не узнает… — Засмеялась. Последнее, что я от неё услышала, — беспощадное, ощеломляющее, как раскрытая бездна, слово «прощай». Нужно убедить себя в том, что такие истории нужно останавливать на самом взлете, чтобы не переживать отката, понижения температуры, первой капельки пустоты и скуки в глазах. Я потом смогу внутренне гордиться, что у меня была такая история и что у меня хватило сил прервать ее. Только страсть и нега без всяких полуостывших гарниров. Вот она — добыча, с которой нужно уметь уйти, пока жизнь не отобрала ее и не превратила в прокисшее: «да, но», «Нет, но», «возможно», «вероятно», «поживем, увидим». Что будет больнее всего? Нужно просчитать сейчас. Удержать себя от возвратов. Я прощалась чаще, чем мне бы этого хотелось… но это скажет любой. И сколько бы раз мы ни прощались, даже если это во благо, это все равно больно. И, хотя мы никогда не забудем то, от чего отказались, мы должны двигаться вперед. Но мы не можем жить и постоянно бояться следующего прощания. Скорее всего им не будет конца… Главное — понять, когда прощание к лучшему. Когда это шанс начать все с нуля. — Шанс в моей смерти… По-настоящему прощаемся мы только в миг смерти.