Осознание

      Цзян Чэн весь дрожал от гнева, не прекращая сверлить взглядом Мэн Яо.       — Уважаемые Князь демонов и Наследный принц, не пора ли наказать виновного? — Также испепеляя взглядом Мэн Яо, злобно процедил Не Минцзюэ.       Хуа Чэн усмехнулся:       — Виновного? И кого же?       От настолько нелепого вопроса Не Минцзюэ аж подпрыгнул на своем месте, вставая на ноги и дрожащей рукой от гнева указывая на Мэн Яо, яростно выкрикнул:       — Что значит кого? Конечно же этого гаденыша, Мэн Яо!       Госпожа Цзинь тоже, не выдержав, вмешалась:       — Его надо казнить сейчас же!       В зале образовался шум, все начали перебирать какую казнь выбрать для такого отвратительного человека.       Цзинь Лин с грустью смотрел на своего дядю, который ранее был для него примером во многом.       Вэй Ину от этого стало тошно, он будто вернулся в прошлое, где все также жаждали чужой крови, только на месте него теперь находился Мэн Яо. Усянь и сам желал, чтобы тот ответил за все свои злодеяние в особенности за смерть людей, которые были ни в чем не виновны. В первые секунды, когда Вэй Ин узнал, что Яньли появилась в Безночном городе не просто так, а благодаря продуманным козням Мэн Яо, который предполагал как раз такой исход, Вэй Ин пожелал убить того на месте, заставить есть свою плоть, как он когда-то заставил Вэнь Чжао. Но чем больше Усянь размышлял, тем больше убеждался, что и сам виноват не меньше, ведь не клинок Мэн Яо проткнул сердце его любимой шицзе. И даже в потере контроля над мертвецами Усянь не мог полноценно винить Мэн Яо, ведь его самоуверенность сыграла не меньшую роль, сколько раз Лань Чжань предупреждал его о таком исходе, но Вэй Ин был настолько в себе уверен, что даже слушать его не хотел… Так должен ли один Мэн Яо нести за все ответственность…       — Лань Чжань, ты тоже считаешь Мэн Яо виновным во всем? — Тихо спросил Усянь.       — Мгм, — твердо ответил Ванцзи.       Вэй Ин тяжело вздохнул.       — Но виновен не только он, а и почти все, сидящие в этом зале, — через мгновение холодно добавил Лань Ванцзи.       Усянь грустно улыбнулся:       — Я тоже так считаю, ведь я и сам виноват во многом.       — Нет! Вэй Ин не виновен! — Резко отрезал Ванцзи.       Вэй Ин, повернувшись к Ванцзи, заглянул в светло-золотые глаза и вновь улыбнулся, но теперь его улыбка приобрела теплый оттенок.       — Лань Чжань, твой дядя меня точно никогда не простит, я совсем тебя испортил, сколько правил ты уже нарушил из-за меня? И даже сейчас говоришь неправду только для того, чтобы я не расстраивался.       Ванцзи нахмурился.       — Это правда. Ты спасал людей и у тебя не было выбора.       Глаза Вэй Ина засветились любовью от произнесенных слов Ванцзи.       — Лань Чжань, знай, если ты когда-то от меня устанешь, я тебя все равно не отпущу.       Лицо Ванцзи приняло недовольный вид, будто то, что сказал Усянь, его оскорбило.       — Такого никогда не случится! — Твердо произнес он. — Ты единственный, кто мне нужен и кого я люблю больше жизни!       Усянь на несколько мгновений отвернулся в сторону, прикрывая глаза, при этом глубоко вздыхая, а когда вновь посмотрел на Ванцзи, то его глаза блестели от выступивших в них слез.       Только благодаря Ванцзи Вэй Ин чувствовал себя по настоящему нужным и любимым, зная точно, что его не просто терпят ради необходимости, как происходило ранее в его приемной семье, а наоборот в нем нуждаются, словно он являлся воздухом для этого человека. Можно не бояться, что от тебя откажутся или обвинят во всем, что только взбредет в голову. И все это благодаря самому прекрасному и любимому человеку — Лань Чжаню. Усянь правда не знает, чем заслужил Ванцзи. Но он сделает все, чтобы больше этот человек никогда не страдал, чтобы на его прекрасном лице отражались только счастливые эмоции.       Ванцзи, замечая выступившие слезы на глазах любимого, забеспокоился:       — Вэй Ин… Я сказал что-то, что тебя расстроило? — Неуверенно произнес он.       Усянь улыбнулся своей самой солнечной улыбкой и быстро замахал головой.       — Нет, Лань Чжань, просто ты совсем не жалеешь мое бедное сердце, — берясь рукой за грудь, произнес наигранно обиженно Усянь.       Ванцзи непонимающе смотрел на Вэй Ина.       — Если ты продолжишь так просто говорить мне такие слова, то мое сердце может не выдержать от переполняющих его чувств к тебе.       Лань Чжань, слыша Вэй Ина, расслабился, а уголки его губ тронула еле заметная улыбка.       Усянь еще крепче сжал руку на груди, где сердце забилось еще сильней от вида улыбки любимого.       — Тебе придется привыкнуть, теперь я буду часто говорить тебе о своих чувствах, — еще сильней улыбнулся Ванцзи.       — Лааань Чжань, ты точно хочешь моей смерти, — захныкал Усянь, его сердце готово уже было выскочить из груди. Не выдерживая переполняющих его эмоций, Вэй Ин подался к Ванцзи, нежно захватывая его нижнюю губу своими.       Из уст Лань Чжаня вырвался судорожный вздох. Его руки сразу же крепко сжали спину Усяня, с силой притягивая к себе, одновременно углубляя поцелуй.       Усянь улыбнувшись залез на колени к Ванцзи, обхватывая того за шею руками, желая также прижаться как можно ближе и ощущать, как гулко бьется чужое сердце в такт с его собственным.       Хуа Чэн, посмотрев на них, довольно улыбнулся, а затем поймав взгляд Се Ляня, подмигнул тому, намекая, что уже совсем скоро и они смогут уединиться и наконец перейти к обещаниям принца.       Се Лянь в ответ тепло улыбнулся своему супругу, также ожидая окончания суда.       — Вижу вы не можете определиться, как наказать господина Цзинь Гуаньяо, ну так я вам в этом помогу, — резко вмешался Хуа Чэн в разговор заклинателей и вытянул руку, где на его ладони сразу же образовался золотой камень.       Все с непониманием смотрели на Князя демонов. Мэн Яо вообще будто забыл, как дышать, страх начал заполнять все его существо.       — Что это? — Спросила Юй Цзыюань.       — Наказание, — недобро улыбнулся Хуа Чэн, смотря на камень, — одно из самых страшных наказаний, с помощью этого камня можно уничтожить не только тело, но и душу. Человек больше никогда не сможет переродиться, а само уничтожение будет настолько болезненно, что не одна из существующих болей не сможет с ней сравниться.       Руки Мэн Яо задрожали, и он с силой схватил одну другой, пытаясь хоть немного унять дрожь в них. Он и правда заслужил именно такой конец, видеть боль в глазах Сичэня было невыносимо. Ранее, когда он жил местью, казалось, что самое главное в его жизни было именно она, но теперь он понимал, насколько сильно ошибся…       Лань Сичэнь весь дернулся, страшась того, что сейчас может произойти. За то, что А-Яо сделал с его братом, с Вэй Усянем и с остальными заклинателями, он и правда его ненавидит, желая, чтобы тот получил наказание по всей строгости. Но слыша сейчас, какое наказание ему уготовил Князь демонов, сердце Лань Сичэня сжалось от боли и страха.       — Тогда чего мы ждем? Давайте начнем казнь! Его вина была доказана неоднократно за сегодняшний день! — Прорычал Не Минцзюэ.       — Вы правы, господин Не, но есть один маленький нюанс в этом наказании.       — Какой? — С подозрением спросила Юй Цзыюань.       Хуа Чэн, обведя всех присутствующих в зале заклинателем еще вытянутой рукой, произнес:       — Это должен сделать кто-то из вас. Новоприбывших и детей мы исключим из списка.       Из зала сразу же выбежал глава клана Яо, пытаясь исправить свое шаткое положение, он как можно более разгневанно воскликнул:       — Я с удовольствием это сделаю, такой человек не может и дальше существовать!       Хуа Чэн мрачно усмехнулся и протянул в сторону господина Яо руку, держащую камень.       Когда глава клана Яо почти дотронулся до камня, Князь демонов размеренно произнес:       — Есть еще небольшой нюанс…       Пальцы главы клана Яо так и застыли над камнем, сам он немного испуганно посмотрел на Князя демонов.       — Этот камень наказывает виновных, и если человек, который будет проводить наказание и направлять камень также окажется виновным в происходящем, то камень также поразит и его тело.       Глаза главы клана Яо расширились от испуга и, быстро отдернув руку от камня, он отшатнулся назад, при этом спотыкаясь и падая на пол.       Хуа Чэн усмехнулся, его все это невероятно забавляло.       — Господин Яо, передумали наказывать Мэн Яо? — Спросил Хуа Чэн, делая шаг к все еще сидящему на полу заклинателю.       Глава клана Яо испуганно начал отползать дальше.       — Что ж ладно, если вы не хотите, может есть другие желающие? Вот, например, вы, господин Не, или вы, глава клана Цзян?       Не Минцзюэ опустился на свое место и опустил взгляд, умирать ему еще не хотелось, хоть и время его смерти уже было близко, благодаря стараниям Мэн Яо, но все же сегодня он точно не был готов прощаться с жизнью. А в том, что он тоже был виноват в несправедливой смерти Вэй Усяня, он ни на секунду не сомневался.       Рука Цзян Чэна дернулась, чтобы взять камень. Разве он заслуживает жизни, зная теперь, чье золотое ядро пульсирует в его теле, и после того, как самостоятельно убил брата, пожертвовашего для него многим…       Юй Цзыюань в испуге крепко схватила руку сына, не давая сделать глупость.       Цзян Фэнмянь положил свою руку на плечо сына, также мысленно говоря, чтобы он остановился.       — Это сделаю я, — холодно произнес Лань Сичэнь, вставая со своего места.       Лань Цижэнь шокировано посмотрел на племянника, при этом быстро хватая того за руку, не давая сделать шаг.       — Сичэнь, сядь немедленно! — Прошипел он, боясь за Сичэня, зная точно, что тот умрет, проведя наказание.       — Дядя, это мой выбор, отпусти меня, я тоже виноват в том, что произошло и должен искупить вину за это, — твердо произнес Сичэнь, пытаясь отцепить руку дяди.       На глазах Лань Цижэня выступили слезы, видя, что племянник все же не передумает, он с тяжелым сердцем, но отпустил руку.       Сичэнь мягко ему улыбнулся и направился в центр зала к Князю демонов.       — Брат, — испуганно произнес Ванцзи. Он больше не хотел никого терять в своей жизни.       Вэй Ину тоже все происходящее было не по душе, но как это остановить он не знал.       Юй Цзыюань и Цзян Фэнмянь с грустью смотрели на Лань Сичэня, не зная, как его отговорить от задуманного. Ведь точно должен быть кто-то, кто не был виновен в тех событиях и смог бы провести наказание, не умирая при этом.       Дойдя до Князя демонов Лань Сичэнь заглянул в испуганные глаза Мэн Яо, а затем уверенно протянул руку за камнем.       Ванцзи весь напрягся, его дыхание стало прерывистым.       Но прямо перед тем, как пальцы Сичэня коснулись камня, его схватила чужая рука.       Лань Сичэнь удивленно посмотрел на человека, который выхватил камень у Князя демонов быстрее него. И к его еще большему удивлению им оказался Мэн Яо, который быстро сделал несколько шагов назад, при этом крепко сжимая камень в руке.       — Я моогу сааам направить на себя камень? — с дрожью в голосе спросил он Князя демонов.       — Можешь, — совсем не удивляясь ответил Хуа Чэн, будто этого и ждал.       Сичэнь во все глаза уставился на Мэн Яо.       Остальные тоже шокированно смотрели на Цзинь Гуаньяо, не ожидая такого поворота событий.       Цижэнь же выдохнул с облегчением.       — Что ты делаешь? — Раздраженно спросил Лань Сичэнь.       — Я не дам тебе умереть из-за меня! — Твердо ответил Мэн Яо.       — Лань Чжань, мне кажется или у твоего брата и Цзинь Гуаньяо есть чувства к друг другу?       — Брат никогда не говорил об этом, — растерянно произнес Ванцзи, удивляясь Усяню, как тот так долго не замечал его чувств к нему, но сразу понял о брате и Мэн Яо.       — Где твоя доброта была раньше, когда ты продумывал убийства, используя для этого других людей? — Гневно выкрикнул Не Минцзюэ.       — Именно! — Крикнул кто-то из зала.       — Сдохни Мэн Яо!       Су Шэ испуганно смотрел на Цзинь Гуаньяо, не веря, что тот и правда решил сам себя убить.       Сюэ Ян же с интересом наблюдал.       Крепко сжав руки в кулаки, Мэн Яо яростно посмотрел на всех.       — Моя доброта где была? А где ваша была, когда вы осудили Вэй Усяня? Разве хоть кто-то из вас заступился за него? Или может хоть кто-то проверил заключенных Вэнь, переживая что там могут быть старики или дети? Нет! Вам всем было плевать на это! Потому что они все были не достойны вашего внимания!       Не Минцзюэ и остальные замолчали.       Вэнь Цин с презрением смотрела на всех, видя все эти лживые лица. И хоть Мэн Яо был еще тем говнюком, но то, что он говорил, имело смысл. Никто из заклинателей не решился и не вышел провести наказание, потому что они также чувствуют свою вину! Но вместо раскаяния они просто перекладывают свои злодеяния на других, таким образом пытаясь оправдать самих себя! Что смотрится низко и противно!       — Хватит нести чушь! — Злобно процедил Цзян Чэн.       — Чушь? Ахаха, конечно, чушь, тогда почему же вы не взяли этот камень, глава Цзян?       — Я…       — Не знаете, что сказать или просто не хотите? А я вам скажу! Вы его не взяли, как и все остальные, потому что знаете, что тоже виновны в произошедшем! Ведь вы даже самолично убили вашего брата!       Глаза Цзян Чэна будто заискрились от злости.       — Это все из-за твоей чертовой песни!       Мэн Яо разразился безумным хохотом, задыхаясь от смеха, он с трудом спросил:       — Моей песни? Вы можете спросить у главы клана Лань или учителя Ланя, можно ли этой мелодией заставить убить кого-то, если он сам этого не хочет! И вам все ответят, что нет! Вы убили его не из-за мелодии, а потому что желали ему смерти!       На глазах Яньли вновь выступили горячие слезы, осознание того, что А-Чэн желал смерти А-Сяню, болью отдавало в сердце.       Лань Сичэнь опустил взгляд. Сказанное Мэн Яо было правдой, мелодией Смятения невозможно к чему-либо принудить человека.       Цзян Чэн отшатнулся.       Мэн Яо же не успокаивался:       — Глава Ордена Цзян, вы должны кое-что понять: за то, что произошло с Вэй Усянем в итоге, ответственность лежит и на вас тоже, притом немалая. Почему так много людей обвиняли Вэй Усяня, не важно — касалось это их или нет? Почему его односторонне порицали столь многие?       — Действительно ли всё дело было в их чувстве справедливости? Конечно же, нет. После победы над орденом Вэнь, вы начали восстанавливать свой клан, а за вашей спиной стоял неизмеримо опасный Старейшина Илина, Вэй Усянь. Думаете, другим кланам хотелось видеть молодого главу ордена, обладающего столь огромными преимуществами? К счастью, вы явно были не в лучших отношениях со своим шисюном. Поэтому все решили — раз предоставляется такая возможность, почему бы не воспользоваться ею, и при каждом удобном случае подливали масла в огонь. Глава Ордена Цзян, если бы только ваше отношение к собственному шисюну было хоть чуточку лучше. Если бы вы показывали, что ваш союз слишком крепок, чтобы кто-то мог его разрушить. Если бы вы проявили хоть немногим больше терпимости после всего произошедшего, всё вышло бы совсем по-другому. Но вы, не думая, сразу же от него отвернулись! Исключили из ордена, оставив совсем одного! А затем, как и остальные, винили его во всех грехах, даже не пытаясь найти истину!       Цзян Фэнмянь старался не винить Цзян Чэна в произошедшим, но каждый раз, когда другие упоминают о смерти А-Ина, на душе становится невероятно больно и тоскливо… И Фэнмянь ничего не может поделать с ощущением разочарования к собственному сыну.       Неожиданно раздался крик Цзинь Лина:       — Почему ты решил убить моих родителей?!       Мэн Яо повернулся к Цзинь Лину.       — А Лин, а ты можешь мне сказать — почему? Почему я всегда встречал людей с улыбкой, но никак не мог добиться такого же отношения к себе? А твой отец, будучи безмерно высокомерным, неизбежно оказывался центром всеобщего поклонения? Мы с ним были единокровными братьями, но можешь ли ты мне объяснить, почему все любили и уважали твоего отца, а меня все презирали только, потому что я был сыном проститутки! Кроме этого, родной отец, будто так и должно быть, поручал мне совершать самые отвратные поручения, в особенности — обвинить, а затем и убить Вэй Усяня, учинив масштабную резню! Не твоего отца, а меня! А мы ведь даже родились в один день, но почему же Цзинь Гуаншань, устроив в честь одного сына пышное празднество, преспокойно наблюдал, как другого пинками спустили с лестницы Башни Золотого Карпа, да так, что он с самой верхней ступени катился до самой нижней?! И ты еще спрашиваешь почему? Я не желал смерти твоим родителям, я никому не желал смерти, но все вы меня вынудили стать таким, желать мести всем вам! И для этого мне пришлось пожертвовать Цзинь Цзысюанем и госпожой Цзян, чтобы иметь возможность занять кресло Верховного заклинателя, подняться над всеми вами! Чтоб больше никто не посмел называть меня сыном проститутки и смотреть на меня свысока!       Цзинь Цзысюань сжал руки в кулаки, хотелось подойти и ударить брата за такие слова.       Усянь покачал головой, слыша настолько глупое оправдание убийству людей. Понимая, что большинство ужасных событий произошли из-за обиды ребенка на отца! Хотелось заплакать от такого осознания или рассмеяться до боли в животе.       — Мерзавец! — Крикнула госпожа Цзинь.       Мэн Яо усмехнулся.       — Вы, госпожа Цзинь, ничем не лучше всех остальных! Кроме вашего сына вас никто никогда не волновал. Вы позволяли своему мужу проворачивать его грязные делишки!       Лань Сичэнь:       — Тогда значит и смерть Цзинь Гуаншаня не была случайной?       — Да. Такая смерть как нельзя лучше подошла жеребцу-осеменителю, который всюду оставлял потомство. Разве нет?       В сердце Цзинь Цзысюаня не проскочило и малейшего сожаления о смерти отца. После всего увиденного и услышанного, Цзинь Цзысюань не желал больше видеть своего так называемого отца.       Госпожа Цзинь тоже не расстроилась узнав, что смерть мужа была не случайной.       Юй Цзыюань все больше удивлялась, сколько всего произошло с их смерти, заклинатели будто посходили с ума за это время.       Лань Сичэнь выкрикнул:       — А-Яо!       — Что? Брат, я ни разу не пожалел, что убил его! Лучше бы он вообще никогда не рождался! А с ним и я!       — А-Яо…       Протерев выступившие слезы, Мэн Яо, собравшись с духом и посмотрев в глаза Лань Сичэню, произнес:       — Сичэнь, я знаю, что я сделал с тобой, Лань Ванцзи и остальными непростительно, знаю, как сильно ты сейчас меня ненавидишь. Но мне правда жаль, что я так поступил, хотя не думаю, что, если бы мне выпал второй шанс я бы поступил по-другому, — на лице Мэн Яо появилась грустная улыбка.       — Сичэнь, я предал твое доверие, предал тебя… И я понимаю, что мои извинения тебе не нужны… Но я хочу… Нет, я должен тебе сказать, что бы я не делал и как бы не поступал, я всегда волновался о тебе, ты всегда был мне дорог, дорог моему сердцу… Прости и спасибо за то, что ты был в моей жизни…       Мэн Яо на секунду прикрыл глаза, от которых сразу образовались две мокрые дорожки на щеках.       Глаза Сичэня также были наполнены слезами, он внимательно следил за действиями А-Яо, боясь, что тот убьет себя.       — А-Яо, — испуганно позвал Сичэнь, когда увидел, что тот открыл глаза, в которых горела уверенность в решении и начал поднимать руку с зажатым в ней камнем.       — Дядя, остановись, — прошептал плача Цзинь Лин, глубоко в сердце Цзинь Лин не желал такой страшной участи своему дяди, хоть и из-за него он потерял своих родителей и еще одного дядю.       Яньли отвернулась, утыкаясь в плечо мужа, который также не мог смотреть, как его брат убивает себя.       Все в зале затаив дыхание наблюдали за происходящим.       Тепло улыбнувшись Сичэню, Мэн Яо почти одними губами, совсем тихо прошептав: — Люблю тебя, Сичэнь, — и направил камень на себя.       Глаза Сичэня в ужасе распахнулись, и он, сделав несколько нервных шагов к Мэн Яо, надрывно крикнул:       — Нет! Остановись, А-Яо!       Но свет от камня не дал подойти ближе, начиная проникать в тело и разрывать его на мелкие кусочки, превращая в пыль, отчего весь зал наполнился пронзительными криками боли.