***
Миссия состояла в том, чтобы добыть разведданные, Хоранги был в паре с Они, и они должны были пойти и забрать то, что им было нужно, в то время как Кёниг и еще несколько человек должны были отвлечь внимание. Для него все прошло так быстро, что его руки больше не дрожали, когда вонзали нож в горло его противников. Кровь, брызнувшая ему на лицо, никогда не могла попасть на него сквозь маску и солнцезащитные очки. Что было очень хорошо. Это было то, к чему он научился привыкать, потому что он был дерьмовым игроком, потому что он не мог вернуться к своей нормальной жизни в Корее, потому что он был совсем один. Достаточно скоро он и Они достигли назначенного места, он немедленно сообщил капитану, что разведданные были получены. Им было приказано собраться на вест-сайдском дворе для эвакуации. Вскоре прибыла группа Кёнига, все они были взъерошены. Должно быть, это была адская драка. — Кёниг! Я рад, что ты справился. Никаких травм? — Нет. Ты? Хоранги покачал головой и показал ему поднятый большой палец. Это было довольно по-детски с его стороны, но именно такие мелочи сохраняли его рассудок. Из-за спины Кёнига он увидел что-то блестящее в окне верхнего этажа, своего рода отражающую поверхность. Его инстинкты немедленно предупредили его, что это был отблеск снайперской винтовки. — Кёниг! Был... укол боли в его груди. Когда он посмотрел вниз, то увидел дыру спереди на своей форме, кровь хлестала рекой, окрашивая ткань в красный цвет. Вся сила покинула его тело вместе с потерей крови, у него не было времени среагировать, прежде чем нога подогнулась под ним, и он упал вперед. Раздались крики, проклятия, несколько выстрелов, эхом отдавшихся в его ушах с далекого расстояния, и холодный бетонный пол под подошвами его ботинок. Горькая, похожая на желчь жидкость заполнила его рот, но он терял сознание, так что не важно. Он почувствовал, как чьи-то руки обняли его, теплые и дрожащие, удерживали его на месте. В какой-то момент на его теле было слишком много «рук», он больше не мог сказать, что это человеческие конечности, поскольку они скользили вверх по его туловищу и тянулись к ране на груди. Как ни странно, они не вызвали у него чувства дискомфорта, его ласкали бережно и нежно, с ним обращались так же, как его бабушка со своим любимым керамическим цветочным горшком. Боль в его груди начала быстро утихать, когда он почувствовал, как что-то заполняет пулевое отверстие. — ... С его губ сорвалось чье-то имя, слабым и хриплым голосом, но он не мог сказать, чье именно. Может быть, он звал свою бабушку, может быть, это были имена его коллекторов, может быть… Кёнига. Он будет скучать по своему нежному другу-великану. И подумать только, он ведь начал узнавать его немного больше. Он сожалеет, что не подружился с ним раньше. Он бы с удовольствием показал Кёнигу несколько своих каракулей в свободное время. Воспоминания вернули его ко всем отношениям, которые были у него за всю его жизнь, не так уж много можно было считать стоящими. — Ты у нас в долгу, Ким Хон Джин. И ты заплатишь. — Хон Джин, я же говорила тебе не пропускать приемы пищи. Ты выглядишь худым, как палка. Заходи в дом, я приготовлю тебе немного супа кимчи. Бабушкин суп кимчи самый лучший, да? — Йо, Хон Джин, баскетбол после школы? — Фулл хаус! Ты облажался, Хон Джин. — Слушай, ты мне нравишься, малыш, но я больше не могу позволить тебе вот так пропускать арендную плату. Я даю тебе неделю, чтобы найти новое место, после этого... — На ноги, рядовой! — Хоранги, да? Что это за имя такое?— Хоранги… это не то место для смерти.
— Ах! — !!! Хоранги резко проснулся в медотсеке Кортэка, напугав медсестру во время осмотра. На него сразу же обрушилась невыносимая головная боль, из-за которой он застонал и схватился за голову. Как только к нему вернулось самообладание, он извинился перед бедной медсестрой за то, что довел ее до сердечного приступа. Она вкратце рассказала ему о его травмах. Очевидно, пуля была всего в нескольких миллиметрах от того, чтобы лишить его жизни на месте; если бы она прошла чуть левее и пронзила его сердце, он бы никогда не вернулся на базу. — Как долго я был в отключке? — Считая и сегодняшний день тоже? Четыре дня. Тебе не будет назначено новое задание по крайней мере еще месяц, возможно, полтора. Если ты хорошо восстановишься, мы подумаем о сокращении твоего тайм-аута. — Она нацарапала что-то в своём блокноте после того, как немного отрегулировала оборудование. — Спасибо. — Не за что, — сказала она с улыбкой. — Твой друг будет очень рад увидеть тебя бодрствующим. Знаешь, он все время был рядом с твоей кроватью. Хоранги посмотрел на нее в замешательстве. — Мой... друг? Они? — Я не знаю, такой высокий? У него на голове постоянно эта тканевая штуковина, и он действительно высокий. Типа, ВЫСОКИЙ-высокий. Я почти уверена, что ему приходится немного пригибаться, чтобы проходить через двери. — О... — Должно быть, это был Кёниг. — Спасибо тебе… снова. Она кивнула ему в знак признательности и вышла из комнаты. Из любопытства он протянул руку и потер пулевую рану под толстым слоем бинтов. Боль ясно сказала ему, что это был не сон, он сыграл в азартную игру с самой смертью и вышел живым. По крайней мере, Кёниг был невредим. Но что-то засело у него в голове. Что случилось с ним после того, как в него стреляли? Его память подводила его, он не мог ясно вспомнить события, но чувства, которые он испытывал в то время, были яркими, как день. Там было... что-то… оно вмешалось в его рану, заполнило ее, запечатало, возможно, что-то в этом роде. Он не был уверен в том, что он должен чувствовать. Боролся ли он со смертью или кто-то вырвал его из ее рук? — Ну-ну, смотрите, кого дьявол бросил обратно на землю, — сказал Они, войдя в комнату с корзиной фруктов в руке. — Они? Они! Так рад тебя видеть, — Хоранги не был оскорблен его словами, он знал, что тот не хотел его обидеть. — Да, да. Конечно, я должен навестить тебя. Это было чертовски безрассудно, идиот. Ты мог умереть. — Что я могу сказать, я получаю удовольствие от хорошей азартной игры. Они постучал ему по голове, словно желая убедиться, что не услышит эха. Судя по его лицу, он, вероятно, все равно бы это сделал, но в любом случае предпочел не комментировать сказанное. — Как дела у всех остальных? Кто-нибудь пострадал? — С ними все в порядке, потому что только ты был бы настолько глуп, чтобы броситься под пули ради своих товарищей по команде. — Как поживает Кёниг? — Кёниг? — Да. С ним все в порядке? Они не знал, как сообщить ему новость. Не то чтобы с Кёнигом были какие-то проблемы, но он раздумывал над тем, чтобы рассказать Хоранги о том, что произошло потом. Как только он упал, Кёниг сразу же подхватил его на руки и прижал к груди. Это было неясно, потому что Они видел его согнутую спину только некоторое время, но когда Кёниг обернулся и попросил Они присмотреть за Хоранги, он заметил черное пятно на его маске. Это могла бы быть кровь, но она слишком сильно пахла гнилой плотью, чтобы его успокоить. Затем Кёниг бросился туда, откуда прилетела пуля. Он изо всех сил старался справиться с потерей крови товарища, слыша выстрелы вдалеке, агонизирующие крики эхом разносились по коридорам. Он не был до конца уверен в том, что произошло, но если кровь и внутренности, забрызгавшие Кёнига, о чем-то и говорили, то только о том, что с этим стрелком было покончено. Быстро прибыл Эксфил, медицинская бригада немедленно примчалась, чтобы обработать раны и оценить ущерб. Грудь Хоранги слабо поднималась и опускалась, его рука дрожала рядом с туловищем, когда все изо всех сил пытались спасти его, но медики сказали, что у него мало шансов выжить. Кёниг отказался отходить от него, никто не мог сдвинуть его с места рядом с носилками Хоранги. Полет длился почти десять часов, и за это время, вплоть до рассвета, Кёниг ни разу не оставил его одного. В одночасье произошло чудо. Утром, когда медицинский персонал снова осмотрел Хоранги, его состояние было на удивление стабильным. Он перестал дрожать, его дыхание выровнялось, цвет лица больше не был бледным. Когда Они спросил Кёнига, он не получил ответов, глаза мужчины были прикованы к Хоранги, но он больше не настаивал на том, чтобы торчать у носилок. Все они вернулись на базу в целости и сохранности, Они провел разбор полетов вместо Хоранги. Он пытался договориться о времени, чтобы нанести визит Хоранги, но до сих пор смог прийти только один раз. С другой стороны, Кёниг постоянно оставался у кровати Хоранги и уходил только тогда, когда был нужен где-то еще. — Они? Привет? Земля — Они. — Они был выведен из своего транса окликом Хоранги. — Да? — Как поживает Кёниг? С ним все в порядке? — Силен, как конь. Чего еще ты ожидал? Он, вероятно, появится поздно ночью, чтобы навестить тебя. — О... Это было... почти сюрреалистично — услышать, что Кёниг так сильно заботился о нем. Хотя, если честно, ему не понравилось, что Кёниг увидел его в таком жалком состоянии, но он все равно ничего не мог с этим поделать. Как Они и говорил, Кёниг прибыл поздно ночью, на несколько часов позже комендантского часа. — Привет... — Привет. Кёниг стоял неподвижно, как столб, всего в нескольких шагах от его кровати. В снайперском капюшоне он мог бы почти сойти за призрака, блуждающего по медотсеку, если присмотреться слишком внимательно, но он знал Кёнига и не боялся его. — Как... эм… твоё пулевое ранение… — О, это, — Хоранги указал на свою грудь, — становится лучше. Я свободен по крайней мере на месяц, возможно, на полтора, по предписанию врача. Они сказали, что это чудо, что я выжил в тот день. Ты не пострадал? — Я в порядке… Спасибо… за то, что спас меня. — Вот для чего нужны друзья, да? Он склонил голову набок, у глаз появились морщинки над линией маски. Затем Кёниг медленно подошел к его кровати, выдвинул стул и сел рядом с ним. — Пожалуйста, больше не делай ничего подобного, — сказал Кёниг после тяжелого вздоха. — Ты заставил меня ужасно волноваться. Я не знаю, что делал бы, если бы ты погиб. — Но сейчас я в порядке, да? — сказал Хоранги, размахивая руками, пытаясь подбодрить своего друга. — В этом нет ничего особенного. Я пока не могу сесть, но я не спал всего полдня. На «согнутую» позу Хоранги Кёниг смог лишь негромко рассмеяться. Он опустил голову на матрас, уткнувшись лицом в скрещенные руки. — Хоранги, пожалуйста, больше так не рискуй собой. Я серьезно. — Мы не занимаемся той работой, где я могу дать тебе твердое обещание в чем-либо, — сказал Хоранги. Он видел, как рука Кёнига крепче сжала одеяло. Что-то нашло на него, он не знал, почему он это сделал, вероятно, потому, что вид Кёнига, падающего рядом с ним, немного разбил его сердце, но он мягко положил руку на голову другого и погладил. Кёниг слегка вздрогнул под его ладонью, но не оттолкнул его. — Но я могу попробовать, да? С этого момента я буду стараться изо всех сил больше заботиться о себе. Но я все равно буду так же заботиться и о тебе. Ты мой друг, Кёниг, это вполне естественно, что я хочу защищать тебя и заботиться о тебе, хорошо? Хоранги повеселел, когда Кёниг поднял голову со своих рук, он выглядел так, как будто хотел поспорить, но передумал. — Когда мне станет лучше, я покажу тебе свои каракули, — пообещал Хоранги. — Как те, что на твоем тактическом жилете? Вместо ответа Хоранги одарил его самой широкой улыбкой с прищуренными глазами и поднятыми вверх большими пальцами. — ... Мне бы это понравилось. После этого Кёниг приходил к нему ночью, каждый раз принося какие-нибудь закуски, вчера это было несколько печений, сегодня — несколько вареных яиц. Им было достаточно комфортно друг с другом, так что однажды Хоранги решил, что может снимать маску во время еды. Сначала Кёниг был удивлен, но он сразу же отвел взгляд. — Все в порядке, ты можешь повернуться, — сказал Хоранги. — Я не возражаю, если это ты. После этого наступила минута молчания, Хоранги не особо задумываясь, откусил от вареного яйца, которое ему принес Кёниг. Чего он не ожидал, так это увидеть, как Кёниг тянется к своему снайперскому капюшону. Сначала он колебался, но потом все-таки решился. После первоначального шока от того, что он наконец-то смог увидеть лицо Кёнига, он был… Ну, как он мог это сказать? Он начал сближаться с парнем, потому что ему показалось, что он увидел что-то движущееся под капюшоном, но, как оказалось, Кёниг был обычным человеком. Даже симпатичным. Выгоревшие каштановые волосы, торчащие во все стороны, явно редко расчесывались или укладывались. Голубые глаза, которые робко смотрели на него, когда он в смущении потирал шею. Несколько шрамов тут и там, один на бровях и еще несколько на щеках, лбу и носу. Щетина, которая выглядит крайне небрежно выбритой или, по крайней мере, не очень хорошо подстриженной. Хоранги на несколько секунд забыл отреагировать, прежде чем выпалил. — Ты действительно красив. . . . . . — Блять! Я имею в виду - Дерьмо! — Он бросил еще несколько корейских ругательств, пытаясь прикрыть лицо, слишком смущенный, чтобы нормально функционировать. — Извини, я... эм... — Ты тоже очень красивый. Хоранги мог сказать, что в его словах не было сарказма, но он все еще стеснялся комплиментов. — Хоранги, — сказал Кёниг, обхватывая пальцами запястье Хоранги и осторожно потягивая. — Я доверяю тебе. Я доверяю тебе так же, как ты доверяешь мне. — ...Правда? — Хоранги выглядывает из-за своих пальцев. Кёниг только кивнул в ответ. Хоранги теперь задавался вопросом, стоит ли ему рассказывать свою историю о первоначальном сближении с Кёнигом, потому что он думал, что Кёниг был своего рода жутким монстром, но в конечном счете решил этого не делать. Возможно, их дружба началась не из-за хорошего мотива, но он не собирался ее разрушать. — Ты уже что-нибудь ел? — спросил Хоранги, разделяя вареное яйцо на две половинки и отдавая Кёнигу ту, что побольше. — Вот. — Спасибо тебе, Хоранги. Так продолжалось до тех пор, пока Хоранги не получил выписку от врачей, и с тех пор Кёниг сопровождал его на каждом шагу. Хоранги вышел с отвратительным шрамом на груди, но он выглядел таким маленьким среди других, разбросанных по его коже. Их редко видели друг без друга на базе, если им не поручали отдельные миссии. Хоранги появлялся в комнате Кёнига, чтобы составить ему компанию, когда они пробирались в кафетерий перекусить в полночь. Кёниг плохо переносил острую пищу, но Хоранги не мог есть слишком много сливок (они были вкусными только вначале). Они едят вместе в комнатах друг друга, иногда у Кёнига, иногда у Хоранги, но им это нравилось. Хоранги поделился с ним кусочками своего прошлого, а в ответ Кёниг рассказал ему истории о своем доме в Австрии. Кёниг все еще хранил корзину, теперь пустую от закусок, которую подарил ему Хоранги, она стояла на его рабочем столе. Он превратился в застенчивую заикающуюся путаницу, когда Хоранги спросил об этом, но он почувствовал глубоко укоренившееся тепло в груди, зная, что его простой подарок так ценится. В последнее время Кёниг был каким-то... странным по отношению к нему. Он очень часто бездумно трепал Хоранги по затылку. Это было... на удивление нежно. Они могли бы заниматься двумя совершенно разными вещами в компании друг друга, и каким-то образом он все равно застал бы Кёнига с одной рукой на его затылке, а в другой держащим книгу. Несмотря на то, что Хоранги не совсем был уверен, как воспринимать такого рода действия, он только пожимал плечами и списывал это на бесплатный массаж. Он не заметил прищуренных глаз, устремленного на его затылок.***
Часть 2. В последние несколько дней с Кёнигом было что-то не так, он чувствовал это. Они по-прежнему тусовались при любой возможности, но Кёниг больше не пускал его в свою комнату. Пускал — громко сказано, больше похоже на то, что он никогда не позволял им бродить где-либо рядом с его комнатой, всегда предлагая пойти куда-нибудь еще, говоря, что в его комнате полный беспорядок. Сначала он не возражал, предполагая, что это что-то пограничное, но странное поведение на этом не закончилось. Кёниг начал... становиться странно тактильным. Он просил об объятиях, сам много обнимал все время. После первоначальных робких просьб Кёниг начал становиться смелее, иногда он клал лоб ему на плечо, когда они лениво стояли рядом друг с другом, в других случаях он просто просил Хоранги сесть к нему на колени. Совершенно нормально. Он так думал. Ну, насколько нормально это может быть на военной базе, полной мужчин с личностными и/или психическими проблемами. Любопытство снова взяло верх над ним, и он захотел выяснить, почему Кёниг так сильно изменил свое поведение. Не то чтобы он возражал, просто хотел знать. Небольшое исследование и осмотр вокруг показали, что Кёниг на самом деле был таким только с ним, но он все еще чувствует, что чего-то не хватает. Не то чтобы ему не нравились эти вещи, ему нравилось, когда Кёниг немного наклонял шею, чтобы попросить погладить его по голове, или прижимался носом к его руке, как потерявшийся щенок. Он только что вышел из душа и направлялся на кухню перекусить, когда увидел проходящего мимо Кёнига. Сначала он хотел помахать ему рукой, чтобы они могли пойти вместе, но тот выглядел не слишком хорошо. Достаточно было беглого взгляда, и Хоранги понял, что Кёнигу было больно: он крепко прижимал руку к груди и шёл хромая. Хоранги не должен был вот так подкрадываться к нему сзади, но он был обеспокоен и не хотел, чтобы Кёниг придумал какой-нибудь нерешительный предлог, чтобы уйти от его вопросов. Как только Кёниг добрался до своей комнаты, он захлопнул дверь гораздо сильнее, чем ожидал Хоранги. Он нерешительно шагнул ближе только для того, чтобы услышать громкие удары по твердой поверхности вместе с болезненным рычанием. Паника начала проноситься в его голове. — Кёниг, все в порядке? — Спросил Хоранги, он не мог сдержать волнения, сквозившего в его голосе, когда он постучал в дверь Кёнига. — Хоранги?! Хоранги! Убирайся-а-а-а! Не входи сюда! — Голос Кёнига звучал так, словно его пытали, в нем было больше рычания, чем связных слов. — Кёниг! Я вхожу, хорошо? Держись, я сейчас подойду к тебе, приятель. Хоранги был удивлен, когда он потянулся к дверной ручке и понял, что она... не заперта. Как только он скользнул внутрь, то закрыл за собой дверь. Он не знал, чего ожидал, но Кёнигу было... нехорошо. Он сидел на корточках на полу, крепко схватившись рукой за голову, в то время как каждый мускул заметно напрягся под его уже порванной рубашкой. Шло... какое-то темное свечение от кончиков его пальцев вверх по рукам, чем больше они расширялись, тем больше Кёниг, казалось, страдал, стонал от боли. — Кёниг, что случилось... — Хоранги! Убирайся!! Уй- АРГХ!!! — Кёниг! Проигнорировав предупреждение Кёнига, он подбежал, желая перекинуть его на плечо и отвести в медотсек, но как он протянул руку вперед, его схватили и прижали к полу. Лицо Кёнига под маской начало меняться. Длинные тяжелые щупальца тянулись от края его снайперского капюшона и падали, как поленья, на грудь. Они быстро двигались по его туловищу, одна обвилась вокруг шеи, в то время как другие потянулись вверх, чтобы обвиться вокруг его рук и запястий. Его руки были подняты вверх и скованы над головой. — Хо... ранги… Я сказал тебе... аргх... уйти... отсюда... Тогда он увидел это, истинное лицо монстра под снайперским капюшоном, которое он считал давней галлюцинацией. Челюсть Кёнига начала деформироваться, выросли клыки, а по его телу и лицу расползлись белые линии, похожие на виноградную лозу. Военная футболка разорвалась, как бумага, по мере того как Кёниг на глазах становился все больше и больше. Рог торчал у него на лбу и пробивался сквозь снайперский капюшон. Брюки-карго превратились под ним в лохмотья, когда его ноги хрустнули, превращаясь в копыта. Перед ним был... монстр. — К-Кёниг... Должного ответа так и не последовало, то, что вырвалось из Кёнига, было звериным рычанием, когда он широко открыл рот, обнажив острые зубы, прежде чем он ринулся на него. Хоранги был готов к нападению, но этого так и не произошло. Когда он открыл глаза, Кёниг укусил его за одну из рук, укус был достаточно сильным, чтобы потекла кровь, черная слизь сочилась из раны на туловище Хоранги. — Хоранги… Хоранги... — бормотал Кёниг, его разум танцевал на грани безумия, когда склера в его глазах потемнела до обсидианово-черного цвета. — Я больше не могу... контролировать себя... Хоранги… Мне жаль. Голубые зрачки, казалось, засветились, когда Кёниг отказался от своей власти над рациональностью, он начал смотреть на Хоранги так, как будто перед ним был не человек, а добыча. Затем он убрал руку от рта и наклонился ближе к Хоранги. Щупальца снова усилили свою хватку над его головой. Они подкрадываются и скользят вокруг его пальцев. — Кёниг… пожалуйста, я.... Прежде чем он успел произнести мольбу, длинное и тяжелое щупальце вонзилось ему в глотку. Его рвотный рефлекс вышел из-под контроля, когда он чуть не подавился ими. Воспользовавшись тем, что он сосредоточился на вторжении в свой рот, другие щупальца начали блуждать по его телу, лаская и скользя по коже под рубашкой. Прикосновение напоминало кошачий язык, что безудержно прошлось по его груди, облизывая пулевую рану, которую он получил, когда оттолкнул Кёнига с линии огня. В этом было что-то знакомое, он понял, что это было то, через что он проходил раньше. Когда он получил пулю за Кёнига, пока дрейфовал на грани бессознательного состояния, он чувствовал на себе щупальца. Они были такими осторожными и нежными тогда… Сейчас… Сейчас острые зубы царапали его грудь, оставляя порезы и синяки повсюду. Руки Кёнига нашли свой путь по его телу, они почти обхватили всю его грудную клетку. Он почувствовал, как теплый влажный язык ласкает один из его сосков, в то время как другое щупальце обвивало другой. Инстинктивно, Хоранги снова дернул за оковы, подавив стон, но с его губ сорвалось сладкое мычание. Он не мог до конца понять, что делал Кёниг: его едят или... что-то еще? Щупальце исчезло, слюна стекала с уголка рта, блестела на губах, но он не успел передохнуть, как его заменил теплый влажный рот Кёнига. Его язык ткнулся и проник глубоко в горло. Он почувствовал… что-то сладкое проскользнуло сквозь месиво слюны. Нет, не сладкий, но вкус был таким нежным, что он не мог не наклониться вперед, чтобы догнать его. — Кёниг… Словно разозлившись от простого произнесения его имени, Кёниг тут же поднял Хоранги вверх, опустив лицо вниз, чтобы уткнуться носом в его живот, еще больше этих щупалец агрессивно вцепились в его ноги. Он был беспомощен, когда они скользили по его шортам, рвя ткань повсюду, куда бы они ни пошли. — Нет! Подожди! Ебать- Прохладный ветерок летних ночей ласкал его обнаженную кожу, вонзаясь в бедро, как кинжалы, вместе с мокрыми скользкими щупальцами. Затем грубый палец ткнулся в его складки, дразняще кружа и потирая клитор, пока он не перестал трястись от холода. Его бедра дрожали по обе стороны от торса Кёнига, мягкая кожа была порвана и поцарапана чешуей. Когда у Хоранги начала кружиться голова, щупальца на его шее и руках ослабли, оставив после себя великолепные фиолетовые отпечатки. Он резко наклонился вперед и снова был пойман скользкими щупальцами, они поддерживали его под плечами, удерживая на месте. Пальцы Кёнига были нетерпеливы, когда раскрывал Хоранги, долбя и раздвигая без осторожности. Его язык прошелся от живота Хоранги вверх к челюсти. Горячие слезы выступили в уголках глаз Хоранги, икота подступила к горлу, его голос становился все слабее и слабее с каждым восхитительным движением пальцев Кёнига. И все же, несмотря на все это, его внутренности размягчились и увлажнились от прикосновения. Кёниг резко вытянул пальцы, заставив Хоранги судорожно вздохнуть, но он почувствовал, что что-то еще толкнуло его. Хоранги и сам не смог бы в это поверить, если бы не посмотрел вниз и не увидел своими собственными глазами. Будет ли достаточно предыдущей подготовки? Но у него не было времени усомниться, ведь Кёниг засунул свой член внутрь. Крик вырвался из его горла при внезапном растяжении, он почувствовал, как его чувствительные внутренности сжимаются от вторжения. — … оранги... Хоранги… Я .. мне жаль... К его удивлению, Кёнигу удалось произнести несколько слов между рыданиями. Затем он уткнулся носом в челюсть Хоранги, чешуйчатый рог на его лбу царапал подбородок, словно ища тепла, словно желая утешить его. Теплые слезы окрашивали кожу на его шее так же, как и на его лице. Повинуясь инстинкту, Хоранги протянул руку и погладил его по голове, запустив пальцы в короткие выгоревшие каштановые волосы. Другая рука легла ему на спину и стала поглаживать кругами, точно так же, как делала его мать, чтобы успокоить его, когда он был ребенком. — Ш-ш-ш, не плачь сейчас, — попытался он успокоить голосом, переводя дыхание. — Ты что, ребенок? Я здесь ради тебя, да? Не волнуйся. — Хоранги... но… я … причиняю тебе боль... — Я сильный мужчина, я справлюсь с этим, да? — Сказал Хоранги. — Я спас тебя однажды, я не позволю ничему плохому случиться с тобой, хорошо? Я тоже не понимаю, что происходит, но я позабочусь о тебе. Доверься мне. Кёниг зарыдал громче, затем, когда он крепко обнял Хоранги, бедра начали бесконтрольно двигаться под ним, щупальце ткнулось в его зад. От ощущения чего-то скользкого на его заднице у Хоранги по всему телу пробежала дрожь, он немедленно вырвался из хватки Кёнига. — Кёниг, что ты делаешь??? — Хоранги… Хоранги… Мой Хоранги... Было слишком поздно, он мог видеть по глазам Кёнига, что он уже ускользнул и освободил место для возвращения монстра. Как только он ощутил рот на своём, заглушающий его протестующие стоны, он почувствовал, как щупальца снова скользнули внутрь него. Этого было слишком много: Кёниг спереди, щупальца сзади, и он ничего не мог поделать, кроме как потакать им всем. Они двигались внутри него безрассудно, как будто пытались силой вытащить его всего и оставить свой след как можно глубже. Хоранги крепко держался за Кёнига, когда тот двигался самозабвенно. — Кёниг… Кёниг- тьфу… дай мне- блять! Я сказал, отпусти меня, черт возьми! — Хоранги схватился за его плечо. К его удивлению, Кёниг выполнил его требования, но когда его отпустили, он увидел, что Кёниг не стал внезапно послушным, он терял силы. На его груди Хоранги увидел, как кожа трескается и опадает, как осколки стекла, открывая внутри бьющееся сердце. Половинку сердца. Оно билось медленно и с большим усилием, несмотря на то, что не хватало огромного куска самого себя. Хоранги протянул руку, желая погладить его, но был остановлен на полпути, когда Кёниг поднес его руку к своему рту. Клыки Кёнига были острыми на кончиках его пальцев, а язык шершавым на ладони, но он чувствовал невысказанную нежность, которая просачивалась сквозь них. — Кёниг… что ты сделал? — Хоранги попытался спросить между прерывистыми выдохами от перевозбуждения. — Это был ты, не так ли? Ты - ах… ты что-то сделал со мной… в тот раз - мм... Кёнигу, похоже, не нравился допрос, пока они занимались сексом, но он не мог сказать, что не сочувствовал этому. Он тоже находил это... отвлекающим. Затем Кёниг наклонился для поцелуя, покусывая и облизывая рот и мягкие губы, в то время как его бедра и щупальца задрожали. Он попытался раздвинуть ноги еще шире, чтобы вместить их обоих, но его конечности начинали болеть, кожа вокруг внутренней поверхности бедер покраснела и стала чрезмерно чувствительной после того, как он так долго подвергался насилию и грубому трению. — Хоранги... — Я здесь... мм-ах… Я … Я позабочусь о тебе… Его успокаивающие слова, казалось, были поняты, если Кёниг не мог уловить смысл того, что он сказал, он, вероятно, все еще мог слышать нежные нотки в его голосе. Одобрение. Хоранги протянул руку и заключил в объятия, почувствовав, как Кёниг и щупальце сзади проникают в него, его мягкое и влажное нутро пытается удержать их, пока они переживают последний оргазм. Они не торопились после, восстанавливая дыхание и успокаиваясь. «У нас одинаковое сердцебиение». Хоранги лениво размышлял, его руки все еще крепко сжимали лопатки Кёнига. Он подавил стон, когда щупальце вышло из его задницы, сперма начала стекать по его бедрам, но Кёниг все еще был внутри него. Почерневшая склера в его глазах поблекла. Он глубоко вдохнул аромат Хоранги, теперь смешанный со своим собственным, чувствуя, как в груди разливается удовлетворение. — Хоранги. — Нет, — коротко ответил Хоранги. — Я еще ничего не сказал. — Да, но я чувствую, как твой член подергивается внутри меня. Мы не собираемся повторять этот раунд, особенно когда ты… выглядишь вот так. — А если я вернусь в свою человеческую форму... — Кёниг. — Прости. Затем между ними повисло несколько секунд молчания, Кёниг все еще не выходил из него, а Хоранги начал извиваться в его хватке. — Кёниг, я сказал... — Еще один раз, пожалуйста? Нет, ещё два. Нет, три. Подожди, нет, четыре. Кёниг поднял голову с его шеи, нежного взгляда в его глазах было достаточно, чтобы Хоранги был открыт для переговоров. Он чувствовал, что позже определенно пожалеет о своих решениях, но все равно ответил на поцелуй Кёнига. — Т-только один раз. Кёниг улыбнулся.***
— У меня болит спина. — Мне жаль. — Я больше не чувствую свою нижнюю половину. — Хоранги, мне действительно жаль. — Теперь у меня повсюду синяки. — Хоранги, пожалуйста... — Ты кончил так сильно, что я чувствую, как твоя сперма переливается внутри меня. — ... Хоранги. Хоранги лежал на животе, спрятав лицо в руках, и дулся на Кёнига, который ничего не мог сделать, кроме как рассыпаться в извинениях. Кёниг попытался утешить его, положив руку ему на спину, и придвинулся ближе, чтобы обнять. В итоге они определенно не сделали этого «еще раз». Несмотря ни на что, Хоранги не смог заставить себя злиться слишком долго на него. — Кёниг, — позвал Хоранги, поворачиваясь к нему. — Я здесь, Хоранги. — Рана на моей груди, — Кёниг немедленно вздрогнул рядом с ним, — и та, что на твоей… Это ты, не так ли? Ты спас меня тогда. Что ты сделал? Кёниг молчал до начала конфронтации, но в конце концов вздохнул и уступил испытующему взгляду Хоранги. — Я отдал тебе половину своего сердца, — медленно начал он. — Ты, наверное, уже знаешь это, но… Я не… человек. По крайней мере, не совсем. Когда в тебя стреляли, пуля не промахнулась. Ты должен был умереть прямо там, поэтому я дал тебе немного своей крови. Это поддерживало тебя достаточно долго, чтобы мы добрались до эксфила, но это было лишь временное решение. В конце концов мне пришлось... вынуть свое сердце и разделить его пополам, чтобы спасти тебя. Теперь у нас одно бьющееся сердце, у тебя и у меня. Мне жаль, что я сделал это без твоего ведома, но я не мог просто… позволить тебе умереть. Ты спас меня… Ладонь на его щеке была такой нежной и приятной, что он не мог не утонуть в объятиях Хоранги. Кёниг держал руку Хоранги на месте, целуя и покусывая от кончиков пальцев до запястья. Он сопротивлялся, пока не почувствовал, как ладонь Хоранги прижимается к его голове, притягивая его для поцелуя. Кёниг ткнул языком в губы Хоранги и издал довольное мычание, когда тот не отверг его. Они купаются во вкусе друг друга еще какое-то время, пока Хоранги не вырывается первым. Но он не отдалился от Кёнига, вместо этого он притянул голову друга к своей груди и позволил ему почувствовать нежные похлопывания по голове. — Спасибо тебе, Кёниг. — Хоранги, — Кёниг остановился на полсекунды, прежде чем продолжить. — Я… Я хочу, чтобы ты был рядом со мной. Могу ли я этого хотеть? — Я никуда не денусь, — ответил Хоранги. — Хотя, больше никакого секса с щупальцами, хорошо? Кёниг не ожидал, что Хоранги будет таким прямолинейным, он был рад, что Хоранги прижал его тогда к груди, потому что, конечно же, он не хотел, чтобы Хоранги увидел беспорядочное выражение на его лице прямо сейчас. — Эй, я все же должен спросить тебя об одной вещи, — сказал Хоранги. — Итак... все это время, когда ты становишься чрезвычайно нежным со мной, просишь меня обнять и погладить по голове, это из-за… ну… нашего состояния? — Половина моего сердца отсутствует в грудной полости Хоранги, — улыбнулся Кёниг, уткнувшись ему в шею. — Конечно, вполне естественно, что оно жаждет быть со своей половиной. Извини за сегодняшний день, однако, у меня отсутствует половина сердца, мне труднее поддерживать стабильную человеческую форму в течение длительного времени. — Ты не мог сказать мне это до того, как прижал меня к земле и трахнул, как собака во время течки? — В свою защиту скажу, что я несколько раз говорил тебе отвалить. — В твою защиту, моя задница, — это абсолютно личное. Затем его начал одолевать сон, рука на голове Кёнига начала соскальзывать, но он был уверен, что с ним все будет в порядке, пока Кёниг держит его в своих объятиях.