19 лет, 6 месяцев ДБЯ, Корусант.
-Дим, мама зовёт ужинать! -Мфаз! – проворчал Дим в пятый раз прилаживая бинт на руку: сегодня он столько думал о побеге, что отхватил пером в плечо. Всё бы ничего: от Коса ему и побольней перепадало (особенно – после «культурной» секции, где порезаться о тупой муляж было решительно невозможно), но порез кровавил, чего бактапластырь не скроет. Не дай боже, горничная найдёт пятна крови на рубашке или простыни – непременно донесёт маме. И тогда уж будет вой на все три этажа и обыск. Тотальный обыск с изъятием, который отец позволит устроить ради спокойствия матери. Дим тяжело вздохнул: если уж он в чём уверен, так это в том, что отец любит маму до безумия. Гораздо больше, чем их с Олавом. -Дим? – осторожно заглянул в комнату старший брат. -Мфф… ну чего тебе?! – прорычал Дим, в шестой раз упустив конец. -Ты-таки их не бросил? – тихо спросил Олав, аккуратно прикрывая дверь. -Не твоё дело! – огрызнулся Дим, в седьмой раз прилаживая измазанный бактой конец. Он уже давно бросил гадать, почему брат так и не сдал его родителям, когда узнал. Ведь не из-за угрозы сдать маме его шуры-муры с крашеной блондинкой? Тем более что они, вроде как, уже расстались. Олав дёрнул верхней губой, пытаясь значительно двинуть редкими усами, и отобрал у Дима бинт: -Не доведёт тебя это до добра, – проворчал он, ловко отрывая пришедший в негодность конец. – Это же опасно. -Ты прямо как мама, – буркнул Дим, подсовывая брату ножницы. -Это ты как ляля несмышлёная, – Олав осторожно стёр размазанную вокруг раны бакту и наложил новую. – Я бы ещё понял – в секцию на средних уровнях ходить. Но в уличный кружок с заточенными ножами… -Это царапина!– обречённо проворчал Дим, наблюдая ловко снующий бинт. – И ножи у нас не заточенные, просто лезвие обозначено… -Это полноценный порез, пусть и неглубокий. Каким отморозком надо быть, чтобы так порезать тупым ножом через рубашку? – вскинул голову, забавно округлил глаза – это он так «посмотреть в глаза» понимает – и добавил: -И не дуй губы. Ты вот думаешь, мы все такие нехорошие, хотим тебе хуже сделать… Дим сжал зубы и выдернул руку. Вдохнул-выхнул. Каким-каким. Быстрым и сильным. -Я дрался БЕЗ рубашки. Это раз… -И ты уже очень умный и взрослый, – снисходительно покивал Олав, отлавливая конец бинта и разрывая его на завязки. – Я в твоём возрасте тоже… -Ты! В моём возрасте клеил модельки! – не вытерпел Дим, неприлично ткнув в брата пальцем. Горло пережала костерукая обида, голос шипел, плечо жгло внутренним огнём. – Любимый, дорогой, удобный сын! Который сидит дома и ничего особенного не делает. Хорошо учится, вежливо улыбается, не расстраивает маменьку… -Не говори ерунды, родители тебя ничуть не меньше любят, – проворчал Олав, сосредоточенно завязывая бинт. – Зафиксируй руку на чуть-чуть. -Да при чём тут любят-не любят! – широко махнул здоровой рукой Дим. – Они мне мной быть не дают, понимаешь? С детства слышу: великая династия Таркинов! Семья учёных, политиков и воинов! Горжусь, как идиот. Стремлюсь продолжить, поддержать – уж как умею. Беру в руки нож – и слышу: «Положи! Порежешься!» Прошусь в спортивную секцию – не пускают, ведь там мне синяков понаставят или – какой ужас! – сломают что-нибудь… -Может, тебе заняться чем-то бесконтактным? – предложил брат, собирая аптечку. – Например, стрельбой? Мама будет не против… -Не хочу стрельбой. -А чем хочешь? -Чем-нибудь настоящим. Чтобы… чтобы оставить след в истории. Не зря прожить жизнь. -И чем тебя след в истории спортивной стрельбы не устраивает? -Тем, что спортивной, – проворчал Дим, надевая рубашку. -Куда мятую, дурачина? – тут же возмутился Олав. – У нас гости! Отобрал, пошёл откапывать «приличную» в комоде. Опять, опять с ним, как с неизлечимо больным! Но он здоров, давно уже здоров! -Олав, – как можно ниже протянул Дим. – Я и сам могу найти свежую рубашку. -Да, ладно, мне несложно, – не оборачиваясь, отмахнулся Олав. – Скажи лучше, чем тебя спортивная стрельба не устраивает? Чем это твоё фехтование лучше? Ножами? – почувствовал, наконец, пристальный взгляд Дима на своей макушке, но истолковал опять по-своему: -Не, Зюрзик, я, правда, не понимаю. Дим тяжело вздохнул и отвернулся, скрывая невольную улыбку. Он уже не помнил, что сподвигло его обозвать мамину киросскую неженку* Зюрзиком. К птице прозвище не подошло, зато прочно прилипло к нему. Знать бы ещё, почему этот нелепый привет из детства топит между ними почти любой лёд… Глупо, но очень хотелось ответить брату честно. -Тем, что с навыками ножевого боя мне будет проще защищаться. -От кого? – удивлённо моргнул Олав. -Да мало ли гадов на раскопах водится. Я их что, буду отстреливать как в тире? – Дим попытался улыбнуться, но вышло как-то туго, и он прекратил растягивать губы. – Олав, я не пойду в военно-политическое училище, даже если ради этого мне придётся уйти из дома. Олав тяжело вздохнул. Задвинул коленом ящик комода, молча передал Диму кремовую рубашку и коричневую пару брюк. -А куда пойдёшь? – тихо спросил он. -В институт археологии, на кафедру исследования исчезнувших цивилизаций. -И стоит тебе, как настоящему герою, переть в обход? – устало вздохнул Олав, плюхаясь на кровать. – Поговори с отцом, я думаю, он будет не против. -А если будет? – просопел Дим, сосредоточившись на застёгивании мелких частых пуговок. – Чем меньше он знает, тем меньше препятствий мне понагородит. Наш знаешь, сколько всего может, если хочет? -О, боже… – простонал Олав. – Дим, ты меня без ножа режешь своей логикой! Родители тебе что, враги? Дим не ответил, сосредоточенно возясь с пуговкой на рукаве. -Помочь? -Не надо! – шагнул в сторону Дим. – А родители… с тех пор, как я переболел полиомиелитом, родители сдувают с меня пушинки, – он сердито фыркнул. – Олав, я не инвалид. Всё давно закончилось. Я хочу – могу! – и буду жить нормально. Меня больше не надо беречь от всего на свете. Олав снова тяжело вздохнул и в одно движение встал рядом. Обнял неожиданно, так что Дим больно ткнулся носом брату в плечо. -Ой! -Зюрзик, ты просто не помнишь, что с тобой было… Когда развился паралич диафрагмы, мы думали, ты не выживешь. Не помнит он! Если он что и помнит из дошкольного детства, так это ту самую птицу с непроизносимым именем, нескончаемые массажи и часы лечебной физкультуры под непреклонным надзором матери… Да и в начальной школе – корявый почерк, неловкость в играх, насмешки здоровых сверстников, годы навязанных мамой бальных танцев и каллиграфии… Каких сил после всего этого стоило уломать родителей разрешить ему заниматься спортивными единоборствами. Перепробовать инструменты от собственных конечностей до музейных мечей, только чтобы безошибочно выбрать фехтование на ножах. Врёт он, что нож защитит лучше, чем навык стрельбы. Просто сам вес хорошего клинка в руке уже дарит эфемерное ощущение счастья. Что уж говорить о грамотном, мастерски построенном поединке с достойным противником! В каждом бою он, прежде всего, побеждал не других – он побеждал себя. Раз, за разом, и ещё по заразе – пока не превзошёл изначально не отстававших противников. Ни маме, ни брату, ни отцу не понять этой эйфории преодоления высот в своём, любимом деле! Он, в конце концов, не по отцовской протекции стал кандидатом в мастера всего за четыре года… -Но выжил же! – глухо возмутился Дим, тщетно пытаясь отстраниться, не выпустив капризную пуговицу. От брата неприятно несло сладким одеколоном. – Ты чем опять надушился? -«Сады Эриаду», а что? -Это не сады Эриаду, это сладкая гадость, Олав! Пусти меня! Я здоров, понимаешь? -Да понимаю я, – потрепал его по волосам брат. – Но и ты пойми родителей: они тебя, можно сказать, с того света вытащили… -Спасибо. Правда, спасибо им. Но теперь они же меня ограничивают. Их устроит, если я стану кабинетным червём – желательно там, где вообще ничего не случается! А я ведь сначала хотел быть не археологом, а десантником! Пока мне не объяснили, что за Республику сражаться не стоит, у неё вообще армии нет! Я и историей-то заинтересовался, чтобы оспорить это… -Дим… – примирительно поднял руки Олав. Но молчать вдруг оказалось выше сил. Дим много думал об этом сегодня. Что теперь у Республики есть армия, война и фронт, только вот армия большей частью клонированная – ну как туда попасть нормальному человеку, чтобы не в штаб? О том, что разузнать назначение корчела и вылететь с Корусанта на фронт – почти нереальная задача. О том, что дети в строю – лишь помеха, уж никак не помощь. Что пехотинец на передовой в среднем живёт 45 дней, а десантник – 20. О том, как будет жить, если шальной осколок оторвёт руку или ногу. О том, что затея бессмысленна от и до: ничего его смерть где-то там не решит. И почти уговорил себя: если геройствовать – то со смыслом, серьёзно. Это же так логично, так правильно… Только вот никаких слов не нашёл, унять неподвластную, древнюю тоску по настоящему… и чтобы отговорить от этой затеи Тилка. Как тяжело быть разумным, когда всю сознательную жизнь что-то преодолевал – вопреки разуму! – и вдруг оказался посреди вялотекущей повседневности. Кажется, жизнь водой исчезает сквозь пальцы, а он до сих пор так ничего и не сделал – и никогда не сделает, если будет думать так разумно. Что надо отбрасывать прочь сомнения и просто делать. Хоть что-то значимое – серьёзно, наяву воплощать. -Где сегодня наши великие воины, Олав? Где обрывается летопись подвигов, за которые не стыдно? Почему стало так много наглых вояк, которые лгут, предают и убивают ради собственной выгоды? Мы что, выродились в торгашей с оружием? Кто после Стойкого Хермана поднимал людей в атаку? Кто после Синдра брал защищённые цитадели? Кто после Сэта вёл крейсер на таран? Кто после троюродной прапрапрабабушки Нанны бросал термодетонатор, прикрывая отход войск и жертвовал собой за своих? Кто… -Притормози, Дим! А как же дедушка Ранульф? Дим осёкся, запоздало вспомнив, что Ранульф Таркин был, есть и будет героем Олава. Отец, кажется, даже возил брата на Тройкен, показывал, где всё случилось… Брата возил, а вот на него уже не нашёл времени. Дим не любил говорить с братом о деде: Олав болезненно воспринимал любую критику своего героя, а Дим никак не мог понять: что сподвигло деда на абсолютно бессмысленную с практической точки зрения смерть. Это ничего не дало в тактическом смысле и почти ничего – в политическом. Репутацию можно было спасти с гораздо меньшими потерями, для этого необязательно было умирать. Да, Дим определённо не любил говорить о деде. Слишком много было непонятно, чтобы хоть что-то утверждать. -Знаешь, Олав, мне начинает казаться, что мы превратили деда в рекламный лейбл. Его называют героем, но что он сделал героического? Взорвал себя вместе с завалом в тоннели чаллатоедов? И что это дало его людям?.. -Не смей! – подскочил Олав. – Ты ещё ничего – вообще ничего! – не совершил, чтобы иметь право на деда рот открывать! -Я не умаляю его подвига! Что, попытки понять, что точно случилось – уже преступление? Братья неловко замолчали. Олав мрачно уставился на переливающееся голо дракона – «Царра Хайпа», реконструкция найденного в системе Царих скелета. Дим спешно переодевал брюки, пытаясь задавить настойчивое желание извиниться перед братом. В чём он неправ, в конце-то концов? -Прости, Олав, – уступил совести Дим. – Я не хотел тебя обидеть. Ты же знаешь, я въедливый, мне всё подробно понять надо… -Проехали, – устало отмахнулся брат. – Я ведь тоже понимаю, что такая вера в деда-героя выглядит… наивно, мягко говоря. Но так хочется верить, что был ещё кто-то после Нанны… Сейчас такая эпоха… – Олав поморщился, будто у него разом заболели все зубы. – Не время для героев. «Ты не прав», – хотел сказать Дим. Но, пока эта мысль поворачивалась к нему то одним боком, то другим и приятно грела душу своей неброской правдивостью, брат хлопнул ладонями по коленям: -Ладно. Давай уже шустрить в столовую, а то отец нам надаёт по шее. Ещё с лестницы стало понятно, что они с Олавом бессовестно опоздали и от воспитательной беседы их спасает только обязанность родителей принимать гостей. Дим тяжело вздохнул и перегнулся через перила, рассматривая пеструю толпу, окружающую уставленный фарфором и хрусталём стол, будто разлетевшаяся горсть стразов. Серые тучи, тратить весь вечер на унылое поглощение трёх блюд под занудные разговоры о тряпках и деньгах!.. Толпа на двадцать с лишним человек – так выглядит семейный ужин у Таркинов. Если не пригласили «полезных знакомых». Тогда будет человек тридцать. Или тридцать семь – если посчитать стулья. -Дим! – счастливо воскликнули сзади. От неожиданности Дим чуть не кувыркнулся через перила: вересковые пустоши, как, ну как он мог забыть про Лайзу Мотти?! А восторженное торнадо в сиреневых кружевах уже сжимало его ладонь с несвойственной «леди» наглостью и даже подпрыгивало на месте. -Пошли скорее в зал, там такие красивые тёти!.. Ой, а во что ты одет? Дим временно прекратил тихие попытки высвободить руку и внимательно смерил Лайзу подчёркнуто-недружелюбным взглядом: платье девочки являло собой удивительный гибрид набуанского колокольчика с корусанской лепниной. Нелепее мог выглядеть только наряд из рыболовной сети или из мешка. -Лайза, а не пойти ли тебе погулять? Девочка озорно хихикнула и затрясла кудряшками: -Глупый! Гуляют после десерта, перед чаем. Дим, тебя надо переодеть! -Обойдёшься, – сквозь зубы ответил Дим, мечтая оказаться где угодно, лишь бы подальше от надоедливой родственницы. Иногда Лайза казалась ему воплощением современного Корусанта: такая же наглая, с пустыми мыслями и в чужих одеждах. -Нет, ну ты сам посмотри, – упёрла руки в бока Лайза. Дим немедленно отодвинулся назад, – кремовый совсем не подходит к сиреневому! Он же тёплый! – и бесцеремонно дёрнула его за рукав. Левый, чтоб её репехи сопровождали! – У тебя есть какая-нибудь холодная? -Нет. Вот ещё он не переодевался из-за девчачьих капризов! А рубашки свои Дим не любил, но старательно берёг, чтобы маме пореже приходило в голову «обновить ему гардероб»… -Как – нет?! – округлила глаза Лайза. – Да быть не может, тетя Эльза не оставила бы тебя без рубашек холодных цветов! Она же понимает: рубашка кавалера должна подходить к женскому платью… -Лайза! – тихо рявкнул Дим, отступая ещё на шаг назад. Вышло почти внушительно: двоюродная замерла, плаксиво сморщив нос, когда под каблук попала ступенька. Дим вцепился в перила, чтобы не опрокинуться навзничь, испортив тем всё впечатление. – Тебе было бы неплохо знать, что мужчина – не приложение к женщине! Поэтому прекрати вести себя так, будто я – снятый на вечер дроид… -Но ты же кавалер! – расстроено всплеснула руками Лайза. – А кавалер должен… -Я тебе ничего не должен, – Дим осторожно оттеснил с дороги комкающую кусок «лепнины» с подола Лайзу и бросил, уже спускаясь по лестнице: – Найдёшь долговые расписки – предъявляй. Каменные драконы, если бы от неё было так просто отделаться! Не прошло и полминуты, как Лайза догнала Дима и снова вцепилась ему в руку, по дороге растеряв всю свою «ледистость». -Дим! Дим, подожди! – нормальным тоном воскликнула она. Отдышалась, повиснув на вышитом рукаве и сверкая большими карими глазами. – Я же как лучше хочу! Иногда он думал, что вот с такой искренней, простой Лайзой можно почти нормально общаться. И что тут будешь делать, если стоит снова проявить теплоту, как тут же расцветёт и растреклятая ледистость? -Лайза, почему бы тебе не побыть дамой… – Дим поискал глазами подходящий костюм. – Джисфрида? У него и рубашка… -Но она же зелёная! – мигом оледилась Лайза. Ну, вот. Точно по прогнозу. Чтоб эту женскую логику, зелёный же, вроде, холодный цвет… -Тогда попроси моего отца, у него голубая, – выдернул руку Дим и поспешил в другой конец зала. Куда-нибудь к курящим, от Лайзы подальше. -Привет, – Дим обстоятельно пожал руку Регулу Эйру, с которым был знаком по некоторым поездкам с дядей. -Доброго, – кивнул невыразительной внешности родственник. Как и всегда на заданиях, он выглядел собранным и серьёзным, будто фигурка из академического учебника. -Сегодня что-то намечается? – без особой надежды на прямой ответ спросил Дим. -Мм? – неподдельно удивился Регул, оторвавшись, наконец, от созерцания зала поверх Димовой головы. – Семейный ужин? -А по твоему виду не скажешь. -Не бери в голову, – отмахнулся стажёр-разведчик. – Профессиональная деформация. Кстати, ты не в курсе, что произошло между мадам Юларен и твоим отцом? Я заметил, сегодня она как бы избегает его. -Тётя Алва? – Дим окинул взглядом россыпь гостей, выискивая единственную дочь погибшего при невыясненных обстоятельствах двоюродного деда Панкраца. На глаза попадались разнообразные сочетания платьев и причёсок, но среди них никак не находилось толстой черной косы с вплетёнными нитями самоцветов, обхватывавшей голову и ниспадающей на плечо своей хозяйки. -Правее, возле южного балкона. Дим не сразу узнал тётю. Жена адмирала Юларена никогда не одевалась вульгарно, но при этом была необычайно заметной женщиной. Было что-то цепляющее в пронзительном взгляде, мерцании камней в причёске, гордо выпрямленной фигуре… Но сегодня она пришла без украшений. Не было ни блеска в волосах, ни даже самой простой вышивки на неожиданно тёмно-красном материале. Диму даже на миг почудилось, что тётя явилась к ним в платье цвета запёкшейся крови – до того причудливо переливалась ткань на электрическом свету от чёрного до терракотового. -Дим? – обеспокоенно сжал его плечо Регул. -А? -У тебя такое лицо, будто… – он покрутил пальцем, как бы раскручивая невидимую цепочку. -Не бери в голову, – чужим голосом отозвался Таркин. В этом туалете ему вдруг почудился образ древней Гертруды – эпической героини, прошедшей безмерно долгий путь ради возмездия. Дим тряхнул головой: хватит выдумывать! Ну, захотелось тёте красного платья. Ну, чем-то оно похоже на традиционный сценический наряд Гертруды из «Гура». Но не могла же солидная замужняя женщина явиться в ткани цвета мадера? Это вызывающе и неприлично. И вообще красный – вызывающий цвет, оттого, наверно, и платье без вышивки и простого покроя. – Я просто не ожидал такого наряда. -Согласен, странный выбор. И она была подчёркнуто холодна с твоим отцом при встрече. Дим слегка прикусил язык, чтобы ненароком не посоветовать Регулу убрать свой любопытный нос из дел их семьи. Даже если тётя поссорилась с отцом, любые родственники Мотти здесь абсолютно не при чём… -Регул, где твоё чувство такта? Папа это не одобрит, – кокетливо погрозила им незаметно подкравшаяся Ривоч. Регул вздрогнул, отчего вино опасно заплескалось в бокале, и поспешно обернулся. -Ривоч! - взволновано воскликнул он, но тут же улыбнулся давней знакомой. – Ты опять за мной шпионишь! Надеюсь, от тебя всё так же можно откупаться шоколадками. Или теперь ты согласна только на новые платья? -Фу на тебя, Эйр. Какой ты грубый, – покачала перьями в причёске дочь Гидеона. – И мог бы знать, что платьями интересуются Лайза и Ирма, раз уж собрался подкупать прекрасную половину дома Таркинов. -А тебе, значит… Ривоч сдвинула брови, сделавшись оттого неуловимо похожей на дядю Гидеона, и серьёзно сказала: -Я бы и так не побежала жаловаться. -Ривоч интересуется куклами, – без зазрения совести поведал Дим. – Коллекционными. -Ах, не сыпь мне соль на рану, – вздохнула девочка, поправляя накидку. – MidRing Toys через четыре месяца анонсируют Гривуса. Восхитительная кукла, но жутко дорогая. Папа отказался дарить мне её день рожденья - говорит, что кукол и так много… -Кхм, – Регул спешно отставил бокал на столик и подхватил девушку под локоток. – А теперь, леди, поподробнее. Как вы, вероятно, знаете, я не люблю придумывать подарки. -Ничегошеньки за десять лет не изменилось, – очаровательно улыбнулась она, отчего Регул вытянулся и расправил плечи. -Дим, Гривуса Ривоч дарю я. -Да, пожалуйста, – отмахнулся Дим, пряча ухмылку. – Не буду мешать. В отличие от Регула, он знал, что список кукол, которые хочет Ривоч, никогда не содержит меньше пяти позиций. На прошлый день рожденья они с Олавом сбились с ног, разыскивая для неё Дарта Ревана от «Созвездия». Фигурка была столь хороша – аутентичная маска, шарнирное тело, точный скульпт лица, даже глаза двигались специальным рычажком под волосами! – что он ещё два месяца хотел купить и себе такого же. Потом Реваны кончились, и Дим решил, что собирать куклы – девчачье занятие. Вот, кстати, Ривоч тоже «леди», но, в отличие от Лайзы – нормальная, от которой не хочется сбежать сразу после приветствия. Вполне можно постоять рядом, пока не начнёт самозабвенно рассуждать о куклах и тряпках, а потом тоже надо тикать, пока мозг не вскипел. Надо будет спросить, может, секрет какой есть? Девчачий, которого очень не хватает Лайзе. Пусть с ней поделится – как девчонка с девчонкой, а то ведь совсем кошмар… Дим тяжело вздохнул, услышав вкусные запахи из прилегающего к обеденному залу коридора. Пойти, что ли на кухню, утащить что-нибудь… О! Похоже, на северном балконе ещё не все закуски съели. Канапе, впрочем, не скучали в одиночестве: возле стола душевно беседовали папин знакомый – директор «Технологий Сиенаров» – Райт Сиенар и некий капитан второго ранга. Дим притормозил и поспешно одёрнул рубашку: капитан почти наверняка прибыл с отцом и принадлежит к его флотилии. Ещё поделится с друзьями, что сын Таркина – неряха… Стыдно-то как будет, если такие слухи разойдутся по флоту! Тем более что у капитана можно выспросить кое-что о положении на фронтах, и о порядке отлёта, если они с Тилком всё-таки решатся лететь на войну. -Добрый вечер, мистер Сиенар, – поздоровался Дим, примеряясь познакомиться с его собеседником. Или, на худой конец, обойтись парой вежливых фраз и добраться до мясных канапе. -Добрый вечер, молодой человек. Вы… -Зовите меня Таркин, – улыбнулся Дим. – Не ошибётесь. -Да-да, – добродушно хохотнул промышленник. – Действительно. Давен, позвольте представить вам молодого человека из рода Таркинов. Ну, что ж, юный Таркин, а вам я имею честь представить капитана Тешика. Капитан степенно кивнул, чуть приподняв свой бокал, и Дим был вынужден ответить тем же. -У вас сегодня подают чудесное вино – чандрильский «Клод» урожая второго года по новому календарю. Не правда ли, Давен? -Я непритязателен. Если вино вкусно – оно вкусно, – сухо ответил капитан, внимательно глядя на Дима. -Как ваши родители? – поспешил сменить тему Сиенар. -Благополучно, благодарю вас. Надеюсь, у вашей компании дела идут хорошо? -Просто великолепно, молодой человек, благодарю вас. Война, как известно, двигает прогресс, а прогресс – это мы. -Вы бы поосторожнее со словами, Райт. Можно подумать, будто вы наживаетесь на этой войне… -Откровенно говоря, так и есть, Давен, – улыбнулся промышленник. Затем посмотрел на Дима и простодушно добавил: – Об этом очень неприлично говорить, но так и есть. Нас война кормит и балует. Дим вздрогнул, невольно отодвинувшись от директора. Противоречивые эмоции мешали подыскать хоть какой-то ответ. Эта откровенность была отвратительна, но не более чем приличная ложь. Он знал, что взрослые наживаются на войне, но никогда раньше не слышал таких признаний. Впервые в жизни Дим подумал: возможно, в данном случае ложь – меньшее зло, чем такая откровенно циничная правда? Наверно, что-то отразилось на его лице, потому что Сиенар продолжил: -Ну, же, молодой человек! Наш закуток тих, вы можете смело говорить, что думаете… -Райт! – возмутился капитан. – Ладно, я, но не при мальчике же! -А что такого? – всё так же благодушно продолжил директор. – Этот Таркин – почти что взрослый мужчина, ему давно пора расставаться с розовыми очками! Иначе вырастет очередной идеалист, который зальёт полсектора кровью. Во имя добра, разумеется… Дим прикусил язык, чтобы не огрызнуться. Хотя бы о том, что Таркины на полсектора не размениваются. -Райт, я думаю, тебе уже хватит «Клода»…. – строго заметил Тешик и ловко отобрал у собеседника бокал. Сиенар, впрочем, не выглядел обиженным. -О, брось. Кто, кроме нас, скажет молодёжи, что такое этот мир? Их с детства пичкают розовыми красками, густо намазанными на белый фон. Если принц – то благородный, если принцесса – то прекрасная и добродетельная, если злодей – то и не галакт почти. А в жизни… эх. А дети верят, Давен! Вот вы, молодой человек, верите в добро? Дим честно попытался припомнить, что же такое это непонятное добро. Кажется, в прошлом году они разбирали это понятие на курсах общегалактической философии, но договорились до абсолютной эфемерности этого понятия – и Дим благополучно забыл все доводы. Но ведь есть же добрые… существа. -Я не верю в добро, мистер Сиенар, – он глубоко вздохнул и продолжил, заранее зная, что будет «бит». – Но я верю в добрых людей. Тех, которые вопреки всему не занимаются людоедством. Или хотя бы не считают это нормальным. А ещё я верю в добрые намерения. Которые часто не к месту и во вред, но не злонамерены. И… не сочтите за оскорбление, но я не хочу жить в мире, где танцевать на костях – нормально. -О, молодость! Вы ещё так неопытны и наивны, мой юный друг, что не видите: вы родились и живёте именно в таком мире… -Вовсе нет! Пока что я живу в мире, где уже танцуют на костях, но это ещё не нормально! -Не нормально? – спросил Сиенар. – Запомните, юноша: не нормально – это то, чего стараются избегать. А то, что о чём всего лишь не принято говорить вслух – элитарно. Осуждают сейчас даже не наживу, а честное упоминание о наживе. Я изобретаю не для того, чтобы убивать, но моими изобретениями убивают. Галакты умирают так или иначе – я не знаю ни одного разумного вида, который естественным образом жил бы вечно. И кто рассудит, какая смерть хороша, а какая плоха? Мне лично нравится жить, творить, и я хочу избегать любой. -Райт! – одёрнул его капитан. -Ладно-ладно, – примирительно поднял руки Сиенар. – Корми мальчика своими сказками, Давен, не буду мешать. Приятного вечера, господа, – он непринуждённо откланялся и вышел в ярко освещённый зал. Несколько секунд на балконе царило неуютное молчание. -Простите моего друга, Таркин, – первым заговорил капитан Тешик. – У вас подают действительно замечательный «Клод». -Капитан, вы ведь недавно с фронта? – осторожно спросил Дим. – Скажите, за что там умирают? Он, на самом деле, совсем не об этом хотел спросить, но все организационные вопросы вдруг оказались шелухой рядом с этим. Тешик тяжело вздохнул и отчего-то посмотрел в бокал. -Клоны и офицеры – за присягу и честь. Добровольцы – за лучшее будущее своих миров и народов. Наёмники – за деньги. Трусы – ни за что. -То есть директор Сиенар прав? В конечном итоге все там умирают ради чьей-то выгоды? -Нет, – энергично мотнул головой капитан. – Есть люди, которым выгодна эта война. Но мы воюем не ради чьей-то выгоды. Эта война – за право переустроить мир. Наше общество, безусловно, переживает период упадка морали и нравственности. Эмпирически доказано, что общество либо преодолевает упадок, либо погибает, уступая место другому. Война – как лихорадка, острейший период борьбы общества за жизнь с этой болезнью. Так что вам не придётся жить в обществе, где танцы на костях – норма. По крайней мере, долго, – он отпил вина и добавил: – Пожалуйста, не судите Райта строго. Я давно знаю его – и он бы изобретал, даже если бы за каждое изобретение платил сам. Он говорит такие вещи, потому что любит и ненавидит свою комфортную жизнь. Дим про себя решил, что ещё он не жалел богатых взрослых дядек, которые всё о своей деятельности сами прекрасно понимают. А вслух спросил: -Простите, капитан, вы позволите? – и осторожно указал рукой на стол с аперитивом и закусками. -Конечно, – Тешик шагнул вбок и Дим невольно отметил чёткость и экономность этого движения. – Надеюсь, вы не собираетесь злоупотребить алкоголем? -Ни в коем случае. Честно говоря, – Таркин осторожно выудил фарфоровую тарелочку из-за батареи фужеров и бокалов, – я хочу есть: так уж вышло, что я не успел пообедать. Капитан едва заметно улыбнулся: -Ну, что же, это объясняет, почему вы так грубо обошлись с маленькой леди. Голод никого не делает не добрым. -Простите? – насторожено обернулся Дим. Ему вдруг очень захотелось покинуть этот угол, совершенно лишивший его манёвра. Не то, чтобы он думал сбегать – он же не трус, в конце концов! – но столик за спиной и стена сбоку не придавали уверенности. -Ешьте-ешьте. Вон те, на синих пиках, очень вкусные. Дим крепко сжал кулаки и уставился капитану прямо в глаза. -Я не могу сказать, что понимаю вас, капитан. -Вы уже не помните о своей беседе на лестнице? Я вас уверяю, девочка очень расстроена. -Лайза? -Вероятно, да. Мне, к сожалению, представили далеко не всех присутствующих детей. Дим заставил себя всё так же смотреть капитану в глаза. Больше всего ему хотелось оказаться где угодно, лишь бы не здесь. Молчание затягивалось. Наконец, Тешик отставил свой бокал и тоже подошёл к столику. Положил на тарелку несколько канапе разных видов и придвинул к Диму: -Ну, что же вы, кушайте, – капитан присел на тянущуюся вдоль перил банкетку. – Я полагаю, вы и сами понимаете, что перед девочкой необходимо извиниться. Но будет неосмотрительно делать это всё так же голодным. Дим хмуро посмотрел на тарелку, а затем – на капитана. Тот непринуждённо рассматривал открывавшийся с балкона вид и демонстрировал такой интерес, будто видел не всем знакомые по открыткам небоскрёбы и огрызок газона, тщетно стремящийся изобразить цветущий сад, а ондеронский раскоп, не меньше. Таркин тяжело вздохнул и устроился на соседней банкетке. Он всё ещё не мог поверить, что над ним не издеваются. Есть в компании только что сделавшего ему замечание взрослого оказалось неуютно. Даже горячо любимое Димом мясо горнта имело не лучший вкус, чем котлеты эконом-класса. Но перекусить надо. Извиниться перед Лайзой… если по-хорошему, тоже надо. Встать, уйти и спокойно поесть на другом балконе? Хорошо бы ещё при этом сделаться невидимым, ведь молча покидать собеседника невежливо, да и Эльвира не погладит по голове, если поймает посреди обеденного зала с тарелкой… -Молодой человек, я вам мешаю? – неожиданно спросил капитан. -Э… в смысле? – осторожно спросил Дим. -Вы совсем не едите. Дим смущённо уставился на канапе. Этот капитан либо джедай, либо воспитатель из группы продлённого дня – только они умеют так угадывать. -Капитан, а вам случалось извиняться перед девушкой? – попытался сменить тему Таркин вместо ответа. – В смысле, не просто, а так, чтобы сразу после не нахамить ещё раз? -А просто не хамить вы не можете? – удивился Тешик. -Не получается, – смущённо признался Дим, присоединившись к созерцанию башен-близнецов и аэротрафика. – Лайза ведёт себя так, будто я – её собственность и намёков не понимает. Нагрубишь ей, она становится посдержанней, а если извиниться, то всё сначала: «Дим, немедленно переоденься, твоя рубашка не подходит к моему платью», «Дим, идём к мадам такой-то, у неё красивое платье», «Дим, своди меня в кино»… Честное слово, – обернулся Таркин к собеседнику, – я не против сводить сестру в кино на сопливый мультик, но не четыре раза за неделю вместо своих дел. -А не может ли кто-нибудь другой проводить её? -Может. Но Лайза не хочет – она выдумала, что именно я должен быть её кавалером. Не знаю теперь, куда деваться… -Дела-а… – задумчиво протянул капитан. – А как относятся её родители к подобному поведению? -Родители? – удивился Дим. – Не знаю. Я дядю с тётей последний раз видел дня четыре назад, и Лайзы рядом с ними не было… Думаете, стоит поймать её возле скопления родственников? -Почему бы и нет. -А если не поможет? -Тогда… – капитан отогнул манжету и посмотрел на часы, – вам следует помнить, что первое блюдо подадут через семнадцать минут. Это не очень долго, правда? А после можете проводить её к столу – опять же, поближе к родителям. -Наверное, не очень, – тяжело вздохнул Дим, и, чуть помедлив, добавил: – Спасибо вам, капитан Тешик. -Абсолютно не за что, – улыбнулся капитан. – Весь женский род не смог приручить ещё ни один мужчина… Ох, – недовольно нахмурился Давен и резко отставил бокал. – Кажется, Райта пора спасать от вашего превосходного алкоголя. Моё почтение, юный Таркин. Дим спешно поднялся, забыв выпустить тарелку из рук: -Капитан. И, наконец, получил возможность распробовать вновь обретшее свой замечательный вкус мясо, не заботясь о приличиях. Почти сразу после, в тишине и уединении, к нему вернулось беспокойство. Когда говорил с капитаном – всё ощущалось правильным и естественным, а стоило распрощаться, как вдруг показалось, что он и не беседовал, а подлизывался и зачем-то рассказал опасно располагающему к себе человеку пусть и мелочь, но мелочь личную. Дим тяжело вздохнул и решил, что рядом с капитаном не сядет, даже если придётся терпеть Лайзу весь вечер. Из затенённого угла раздалось странное шебуршание. Дим осторожно отставил тарелку и подкрался к столику с аперитивами. Ножей там не было – даже самых тупых, но были вилки о трёх зубцах. За портьерой снова затоптались, и из-за тяжёлой ткани показался рыжеволосый молодой человек в парадной форме телоского лётного корпуса имени Карта Онаси. -Моё почт… – начал он и запнулся, обнаружив нацеленную в горло столовую вилку. «Гость», – с досадой подумал Дим и бросил вилку на стол: -Ты кто такой? -Освальд Тешик, сын капитана второго ранта Давена Тешика, – бодро отрапортовал кадет, кося на столик с аперитивами. – А ты – Дим Таркин, я слышал. -Подслушивал, – хмуро поправил Дим и не думая освобождать нахалу проход к столу. Гость неожиданно напомнил ему атоанского ведьмака – такой же рыжий и наглый. -Подслушивал, – легко согласился Освальд. – Но я не нарочно: меня тут «Ордис Вальде» интересует, а отец строго следит, чтобы я много не пил. Приходится украдкой – «Вальде» почему-то не подают за столом. Безобразие, правда? Так вот, балкончик тихий, аперитив есть. Я – к столику, а следом – отец с дядей Райтом. Пришлось залечь, – младший Тешик вновь тоскливо покосился на бутылки. – Слушай, Дим, не жадничай, а? Я с начала вечера сюда крадусь… Дим тяжело вздохнул и отошёл к своей тарелке. Гость воровато огляделся и осторожно выглянул в ярко освещённый зал. В полосе яркого света сходство с былинными ведьмаками оказалось практически полным: к наглости и рыжей шевелюре прилагались зелёные глаза и длинноватый нос. -Я уж думал, вы с отцом будете тут трепаться до первого блюда… – пожаловался Освальд, взволнованно наполняя бокал каким-то розовым вином. – Дим, тебе должно быть видно: сюда никто не идёт? -Пока никто, – хмуро ответил Дим и, пользуясь отсутствием взрослых, стащил с подноса все канапе на синих шпажках. – Тебе что, совсем пить нельзя? -Можно. Один бокал за вечер и только вместе с едой. -Тогда угощайся, – кивнул Дим на оставшиеся закуски и мысленно поздравил себя с не зацикленной на трезвости роднёй. -Спасибо. Поднимешь шухер, если что? -А спокойно выпить за занавеской – не вариант? Освальд пожал плечами и долил себе ещё вина, чуть не перехлестнув через край. -Так бери с собой прямо бутылку, она всё равно только тебе интересна. -Если отец вернётся и не обнаружит бутылку «Вальде», то сразу заподозрит меня. Дим ещё раз оглядел зал и, не обнаружив никакого движения в их сторону, тоже взял бокал. -Налей и мне, что ли… -Тебе тоже нельзя? – обрадовался «собрату» Освальд. -Я не спрашивал, и мне не запрещали. Спасибо, – вино и в самом деле имело приятный кисловатый вкус. Но пить его в состоянии перманентного шухера – определённо, извращение: никакого удовольствия, одни нервы. – Хм. Я смотрю, у тебя есть фляжка. -Она декоративная. -Жаль, – вздохнул Дим. – Могли бы перелить. -Пустая бутылка… -Каменные големы, да вот ещё розовое вино – «Клор...», – Дим прищурился, тщась разобрать завитушки. – А, не важно. Махну рукой, бутылки – на пол. Неловкий я. В самом-то деле, ты кадет или я? -А что? – удивился Освальд. -Ну, я слышал, хороший кадет никогда не пропустит винный погреб. -А ещё хороший кадет не польстится на винный погреб, если точно лишится лычек, – неожиданно серьёзно заметил Тешик. – Ефрейтор, конечно, не адмирал, но уже что-то. А содрать с меня ранговые значки отец может совершенно легитимно. -Не знал, – вздохнул Дим. – Сколько времени? -Начало седьмого. -А поточнее? -Двадцать минут. -Двадцать… – Дим в один глоток допил вино и скривился. – Тогда мне пора извиняться перед дамой. Встретимся после ужина? Мне очень интересно послушать, как живут настоящие кадеты. -С удовольствием. На ужин были мерзкие крупные креветки и каламарский капитан. И пусть креветки художественно раскинули свои варёные бока на украшенных зеленью и яйцами тарелках, а мон-каламари восседал рядом с отцом, Дима не оставляло ощущение, что их роль в этом ужине одинакова: насколько уместно смотрелись морепродукты в тарелках, настолько некстати выглядел гуманоидный рыб за столом. «Интересно, – думал самый младший Таркин, наблюдая как директор «Технологий Сиенаров» выковыривает мясо из хвостика, – что такого деликатесного понадобилось выковырять из Дака отцу, если он пригласил мон-кала в дом и учёл в меню его вкусы?» На ум приходили только технологические наработки «Верфей Мон-каламари», поскольку морепродукты и каламарские крейсера, специализированные под каламарские же ласты, едва ли могли настолько заинтересовать Таркинов. Или – конкретно Уилхуфа Таркина, фактически подмявшего обширное семейство под себя после смерти деда. Дим тяжело вздохнул и неохотно ткнул вилкой несчастное ракообразное. -А что-нибудь съедобное сегодня дадут? – тихо проворчал он, расстроенно высматривая на столе мясные закуски – или хотя бы бутерброды с икрой. Как назло, икры не было вовсе, а колбасные нарезки, которые уплетали за обе щёки Ривоч и вымотавшая ему во время «примирения» солидный пучок нервов Лайза, стояли на дальнем конце стола, подальше от дакийца. -Конечно, дождись перемены блюд, – посоветовал сидящий слева двоюродный дедушка Герберт. – Эльза говорила, что сегодня будет замечательная запеканка на семи травах. -С рыбой? – подозрительно нахмурился Дим. -Мы обязательно попросим Эльвиру подать тебе с мясом, – подмигнул дед. – Я уверен, никто и не заметит. А пока съешь хоть одну креветку, это очень невежливо: совсем ничего не съесть. Дим тяжело вздохнул и принялся выпутывать куцый огрызок мяса из хитинового хвостика. Теперь он пожалел, что не сел, как обычно, вместе с прочими подростками – о чём он думал, в самом деле? Сидел бы сейчас с Освальдом и Регулом, обсуждал бы новости с фронта… -…я надеюсь, вы понимаете, что тактико-стратегические наработки каламари представляют определённую ценность для Республики, – убедительным тоном развешивал лапшу на каламарские уши отец. – Если мы сможем наладить более плотное взаимодействие с силами моффа Терборна, то значительно укрепим фронт и позиции мон-кала на Даке… Дакиец вежливо кивал, но, по причине отсутствия ушных раковин, лапша на нём не задерживалась. -Благодарю вас адмирал, – с неподражаемым акцентом говорил он, – но после визита магистра Фисто на Даке стало гораздо спокойнее. Дак рад сотрудничать с республиканской армией, но мы сами, – дакиец чуть выделил это «сами», – вполне обеспечиваем безопасность нашего сектора. Я уверяю, что срочное создание баз на Крии-1 и Крии-3 необязательно… Дим тяжело вздохнул и принялся выпутывать куцый огрызок мяса из хитинового хвостика. -Дед, а кто этот мон-кала? -Джалал Акбар. -И зачем он отцу? Герберт пожевал губами, разом погрустнев. -Ваш отец, – ответил вместо него Сиенар. Похоже, он не слышал разговора хозяина приёма с особым гостем, – желает через капитана убедить дакийцев обменяться опытом и технологиями с некой научно-исследовательской лабораторией. -Республиканским НИИ, – крякнул дед. И добавил на заинтересованный взгляд гостя: – Мне известно о нём не больше вашего. -Очень жаль, – покачал головой корусантец. – «Дизайнерские Системы Сиенара» могли бы быть полезны в разработках передовых технологий… -Не беспокойтесь, Райт, – сухо ответил Сиенару через голову супруги дядя Конан. – Кто надо прекрасно знают и о вас, и о ваших компаниях, и о ваших возможностях. Привлечение же Акбара – личная инициатива Уилхуфа. -Кроме того, технологии каламари – это не всё, что интересует нас сегодня, – добавила тётя Аталья. – Их космический флот мог бы очень пригодиться моффу Тербону, «Лазурное Копьё» долгие месяцы сражается в тяжелейших условиях. Акбар командует третьим ударным флотом дакийцев и адмирал надеется склонить его к сотрудничеству. -Драгоценная леди Мотти, военная мощь каламарцев жёстко привязана к их сектору и, что бы они ни говорили, мон-кала всегда были только за мон-кала… Наконец принесли запеканку, и с ароматным мясом ужин пошёл веселее. Дим даже подумал, что непременно отловит Эльвиру ещё раз и вытойдарит добавки. И добавки вина у деда. А уж до чего грел душу недоумённый взгляд Сиенара, ковыряющего тонкие как лески кости каламарской гидры! Вторую порцию Дим ел неторопливо, от скуки разглядывая многочисленных гостей и прислушиваясь – не говорят ли о чём-нибудь интересном. В сборе было почти всё немалочисленное потомство Адаларда и Меинарда Таркинов: шестнадцать человек из двадцати четырёх. Начиная с дедушки Герберта – самого младшего и единственного дожившего до старости сына Адаларда и заканчивая троюродной сестрой Лиис, которая приходится внучкой пропавшему без вести вместе с флотом «Катана» брату Ранульфа – Витолду. Мотти – семь человек. Дядя Конан, тётя Аталья плюс дядины двоюродные с жёнами – кто же они самому Диму? – кажется, Рей и Энрике. Или Рейли и Энеко? В основном они сидели справа от Дима, и он мог только слышать обрывки беседы о каком-то новом спидере от СороСууб, который стоит как пол-крейсера. Вот ведь кто-то с жиру бесится! Интересно, что за элемент такое приобретает-то, когда Республика флот заказывает в долг?.. Олав сидел возле матери, рядом с ним – дядя Юалд. Странно, что не пригласили семью двоюродного дяди Эгона, хотя они живут на Корелии. А магистр Юалд прибыл аж с Аверама с полуторогодовалой дочкой. Дочка и жена, правда, на ужине отсутствовали, но не суть. Суть, похоже, в том, что Юалд – ректор крупного астрофизического университета, а Эгон – фермер. Леди Юларен в самом деле держалась обиженно – справа она отграничилась беднягой Джисфридом от придурковатого и несдержанного Отто Таркина, а слева от неё сидел Богдан Реллих, который едва не стал её мужем. Отец как-то говорил, что леди Алва стала причиной, по которой Юларен и Реллих на собственных шкурах оценили удобства корусантских камер предварительного заключения: полицейский дроид оценил незавершённую дуэль как «покушение на убийство друг друга». Прямо напротив Дима расположились сослуживцы отца: капитаны Давен Тешик и Константин Сенежен, а чуть дальше – между Ирмой Реллих и дядей Йоханом – сидели и адъютанты: чернокожий забрак и как-его-звали человек. Ближе к «детской» части стола расположились Фолкор Таркин с альдераанской подругой, которая откровенно мешала есть ещё одному их родственнику – декану факультета инженерного и архитектурного искусства Сенатской академии – Храфну Таркин-Тиону. Дим тяжело вздохнул и уставился на маму поверх фигурного бокала с вином. Эльза Таркин счастливо улыбалась, отчего казалась много моложе своего возраста, а тёмно-синее платье с белой вышивкой и сложная причёска с речным жемчугом необычайно украшали её. Дим тоже невольно улыбнулся: на приёмах мама была особенно красива. Она почувствовала взгляд почти сразу: обернулась и вопросительно приподняла брови. Дим тут же согнал с лица улыбку и обвёл пальцем место, где обычно стоит десертное блюдечко. Мама улыбнулась ещё теплее, отчего на щеках появились очаровательные ямочки, и дважды прикоснулась кончиками пальцев к столу. Значит, через десять минут. Дим чуть кивнул и задумался, как бы ему поудобнее расспросить нового знакомого о флотских порядках. -Адмирал Таркин, вы не проясните для нас ситуацию с Рендили? – неожиданно громко спросил дядя Юалд. Отец с заметным неудовольствием отложил приборы и промокнул губы салфеткой, прежде чем ответить: -Ситуация не изменилась, Юалд. Официально Рендили поддерживает Республику, неофициально тонет в собственных проблемах. Если вашему институту срочно требуется астрономическое оборудование, лучше обратиться к другому производителю. -Оборудование здесь не при чём, мы уже повторили заказ у наших дакийских, – дядя чуть приподнял бокал, – друзей. Сегодня «Холокуб» объявил о прибытии на Рендили Мины Бонтери. Значит ли это, что Рендили покидает состав Республики? Гости взволнованно зашумели. Похоже, эта новость занимала даже умы тех, кто «никак не относился» к войне. Отец нехорошо прищурился. -Меньше верьте жёлтой прессе, Юалд. Они и не то объявят. -И, тем не менее, по словам двоюродного брата моей жены, положение там далеко не радужное. Если Рендили присоединится к Конфедерации, у сепаратистов появится плацдарм прямо в центральных мирах! Под удар сразу попадут Кореллия, Альдераан и Куат… Дим удивлённо ставился на родственника: такой выходки можно было бы ожидать от троюродного Отто. Отец же явно сердится, к чему дядюшка настаивает? -Юалд, Рендили никогда не присоединится к сепаратистам, – резко отставил бокал с вином хозяин приёма. – Не важно, чего они там хотят, этот стратегически важный плацдарм останется нашим, – он обвёл тяжёлым взглядом притихших гостей. – Любой ценой. Адъютанты отца обменялись понимающими полуулыбками. Гости снова заговорили. Дим услышал ворчание Сиенара о типичной ситуации и неразборчивые восклицания девчонок с дальнего конца стола. Ирма Реллих взволновано комкала салфетку. -И, тем не менее, Уилхуфф, – вдруг заговорил её муж, – должен сказать, что Кореллию тоже беспокоит вся эта возня вокруг Рендили. Как вы знаете, их экономическая ситуация такова, что надеяться на возмещение стабилизационных вливаний и так не приходится, а уж после погромов и беспорядков, которыми обязательно будет сопровождаться это проявление народной воли… Кроме того, значительная часть «Зелёной Мантии» и «Белого Щита» быстро реагируют в пределах Среднего и Внешнего колец, а Рендили обладает незадействованным флотом из старых дредноутов. Если они взбунтуются прямо сейчас, мы попадём в ситуацию, когда даже лояльный правительству школьник на поверхности планеты окажется подмогой… -Господа, господа! – постучала ложечкой по бокалу мама. – Юалд, Богдан, прошу вас, давайте не будем обсуждать войну хотя бы за столом! В столовой повисла неловкая тишина. Наконец, дядя Юалд прокашлялся: -Эльза, примите мои глубочайшие извинения. Мы с Кассандрой очень беспокоимся о Теоне. Ещё раз прошу простить. -Я уверена, со штурманом Галланом всё будет хорошо, – улыбнулась мама. ---------- *Выдуманное название для неизвестных птиц с Кироса (http://ru.starwars.wikia.com/wiki/Неизвестные_птицы_Кироса)*****
На следующее утро вместо будильника случился Олав при полном младшеофицерском параде. -Ну, ты здоров спать, – проворчал он, стоило Диму приоткрыть глаз. – Скоро полдень, соня. Дим поморщился и натянул одеяло на голову. Прямо сейчас ему было всё равно, полдень там или обед. Он хотел спать и не хотел думать. -Перепил, что ли? – значительно тише спросил брат. -Ннт… – невнятно проворчал Дим, натягивая на голову подушку. – Закрй шторы… -А по-моему перепил, – отобрал у него подушку Олав. – Сначала розовое с младшим Тешиком, потом два бокала за столом, потом с парнями ликёры… Принести воды? Дим уже хотел было лягнуть брата и заявить, что у него законный выходной и никакого похмелья, когда проснулся достаточно, чтобы вспомнить нового знакомого. Вересковые пустоши, ну почему вечно что-то мешает сладко доспать?! -Тешика замели? – высунулся из-под одеяла он. – Из-за вина этого треклятого? Олав хлопнул глазами и дёрнул «усами». -Ничего не понял, но, насколько я знаю, Тешики благополучно покинули нас. -А ты тогда откуда знаешь, что мы это вино пили? -Здравствуй, мой нелюбопытный брат! – всплеснул руками Олав. – Дроиды-столики фиксируют кто, что и сколько пьёт. -И о чём говорят?! -Нет, – Дим облегчённо выдохнул и снова укрылся по самые уши. – У этих дроидов акустические элементы законодательно запрещены. Вы в следующем году эту поправку проходить будете. Вставай, Дим. -Сколько времени? -Двенадцатый час. -Драконам в па-асть, – простонал он, изыскивая силу воли, чтобы сесть. Или хотя бы снова приподняться на локтях. Самочувствие было отвратительным, голова болела, а организм в целом отказывался признавать, что проспал почти десять часов. – Такое чувство, что я вообще не спал. Закрыл глаза, открыл глаза, а время куда-то испарилось… И засыпал ещё так тяжело, будто весь вечер глушил натуральный каф. Мама? -Уже беспокоится, не заболел ли ты. А я вот, в самом деле, не спал, – присел на кровать Олав. -Глубокая яма! – Дим яростно потёр глаза и, наконец, сел. – Что-то случилось? -Рендили официально взорвалась. Отец прямо с приёма улетел в штаб, а мне пришлось развлекать и выпроваживать наших дорогих родственников… – Олав сладко зевнул и потёр лицо ладонями. – Но ты не беспокойся. Если что – снимут пару крейсеров с «Лазурного Молота». Ничего они не стоят, эти старые дредноуты, не то воевали бы где-нибудь в среднем кольце… -Не надо меня кормить сказками, – буркнул Дим, садясь рядом с братом. – Тоже мне, знаток тактического дела… Скажи лучше, что ты конкретно знаешь? Олав хмыкнул и осторожно потрепал брата по волосам. -В три часа ночи Рендили выставила нам ультиматум. Либо мы решаем их проблемы с безработицей и экономикой, либо они переходят к сепаратистам, которые гарантированно сделают им красиво… -Бред! Так сепы им и отвалили кредитов… или как там их валюта называется? -Зюрзик, я об этой Рендили уже слышать не могу! – страдальчески простонал Олав. – Весь вечер и всю ночь Рендили-Рендили-Рендили… Все трындят о проблеме, которую не будут решать. -Ладно-ладно. Я молчу, а ты рассказывай, – упрямо вернулся к теме Дим. – Что известно ещё? -Сепаратистов на Рендили нет, – Олав тяжело вздохнул. – Пока нет. Сочувствующих нам – почти нет. Что ещё? Рейтинг местных властей взлетел вверх, в правительственных учреждениях громят Республиканскую символику. Вот, собственно, и всё, что известно. -И что теперь? -Ой-й, не знаю, Дим, – отмахнулся брат. Встал и заходил по комнате. – Вечером мы рассчитывали хотя бы на неделю форы. Собрать войска, подготовить, раздать инструкции… Ну, сам понимаешь. За неделю можно было спокойно спланировать операцию, включая в диспут минимальный круг лиц. А теперь непременно влезут… -Пацифисты? – презрительно протянул Дим. -Да вообще прочие, – Олав остановился у окна. – Пацифисты, джедаи, миморанкоры всякие. Это затянет принятие решения. А время сейчас решает всё. Да и… Рендили обставила свой выход так, что… Взять и щелчком пальцев поднять им экономику мы не можем. Допустить переход в стан КНС – тоже. А если осуществить интервенцию при таком посыле… «Республика послала союзной системе вместо хлеба бомбы». Прекрасные будут заголовочки… Дим обнял себя и прикрыл глаза. С этой стороны он до сих пор не думал: получается, что Рендили – вся планета – оказывается «сопутствующими потерями». Голод, дефицит, долговая яма – и всем плевать, потому что что такое Рендили в масштабах Республики? -Мне их жалко. -Заголовки? – удивился Олав. -Рендилийцев. Мы пожертвуем ими ради победы. Старший брат тяжело вздохнул и попытался погладить Дима по голове. Тот сердито фыркнул и сгорбился. -Почему так вышло, а? -Потому что никто не обращал внимания на Рендили, пока она не провалилась в финансовую яму. А когда провалилась, её уже некому было вытаскивать. Основной доход Рендили – тяжёлая промышленность, но ни особых месторождений, ни аграрной структуры на планете нет. Перебои в поставках – и получились дефицит и безработица. -И как всегда – никто не виноват, – Дим встал и вытащил из шкафа халат. Было что-то ещё, что ему нужно было уточнить, но это «что-то» никак не вспоминалось. Оно возникло, когда брат упомянул дредноуты Рендили, и было чем-то важным… Дредноуты? Старые дредноуты! -Олав? -Что? -Скажи, Мина Бонтери действительно была на Рендили? Или это жёлтый ак? -Бонтери?.. – Олав зевнул и снова потер лицо. – Ситх, я не знаю, Дим. Хотя я понимаю, что ты хочешь сказать. Надо узнать у отца, когда он вернётся. -И мне расскажешь, – требовательно заявил Дим. -Да уж куда я денусь, – развёл руками Олав. Глубокомысленно посмотрел на Димову кровать и завалился поверх сбитого одеяла. – Иди в душ, а я-а-а-а… тут до обеда подремлю… -Олав? -Я уже рассказал всё, что знаю, Дим… – страдальчески простонал тот, будто замученный жестоким допросом разведчик. Диму стало стыдно. -А, не бери в голову. Потом спрошу. Но когда он вернулся, брат уже крепко спал, без обуви и укрытый маминым шерстяным пледом. Глядя на эту мирную картину, Дим вдруг подумал: насколько же глупы все его переживания и порывы. И без него решат вопрос с несчастной Рендили. Ну, что ему до неё?! Собрался он лететь… бестолковый герой-недоучка. Солнечные лучи ярко заливали светлую комнату. Брат спал у него на кровати. Мама – где бы она ни была сейчас – заходила к ним, укрыла Олава и сняла с него обувь. Отец… сейчас где-то далеко, но тоже заботился о них. А сегодня вечером будет тихий ужин, где отец будет ухаживать за мамой и, чуть улыбаясь, наблюдать, как с ними беседует дедушка Герберт – о чём только захочешь. Дим закусил губу и, прежде чем выйти из комнаты, как можно тише закрыл шторы. Он шёл по коридору и думал, что у него в жизни есть много хорошего. Дедушка, который даже сейчас не прочь рассказать ему что-нибудь интересное. Кос и его фехтовальный кружок, который много лучше прошлой секции. Брат, который заботится… ну, когда Дим попадается ему на глаза… и не выдаёт родителям. Отец и мама… Вся его жизнь, в которой было и хорошее, и не очень – не абсолютное счастье, но у многих гораздо хуже. И вот он, Дим, вдруг загорелся мыслью разрушить всё это ради неизвестно чего. Потому что Тилка дома простят. Пожурят и простят. А его отношения с родными изменятся раз и навсегда. Пискнул коммлинк. Вот уж точно – помяни панторанца. «Ты подумал?» – гласило незатейливое сообщение. И что на такое ответить? Ещё нет? Отстань? Думаю? Дим неожиданно рассердился. Да ну его в гундарково гнездо, этого Тилка! Вечно бежит впереди дракона с развязанными шнурками! Но почему-то ответил: «В пять у второго входа в ОРД-маркет». «Лады». В груди неожиданно стало тяжело. Он ещё ничего не решил и ни на что не согласился, но уже было так тяжело и страшно, что вдруг захотелось сжаться, закрыть лицо руками и взвыть. Дим сглотнул и помотал головой, прогоняя наваждение. Последний раз так накатывало безумно давно. Сколько ему было? Лет шесть? Они тогда с братом гуляли по Эриаду-Сити, и Олав настоял, чтобы Дим сам подошёл к дроиду и купил желаемое мороженое. Таркин до сих пор отчётливо помнил ужас, охвативший его в ожидании покупки: а вдруг что-то пойдёт неправильно? Вдруг дроид не расслышал или брат дал ему недостаточно кредитов или ещё что – а Олав стоит в целых двадцати шагах и на него не смотрит! Да, вот сейчас смешно, а тогда для него всё было предельно серьёзно. Любая ошибка могла обернуться маленькой трагедией, ведь он ничего не смог бы поделать. И сейчас Тилку весело, а на самом деле всё очень серьёзно. И если что-то будет неправильно, на родных рассчитывать не стоит. Не потому, что не помогут. Потому, что за свои поступки надо отвечать самому. А то и отвечать будет некому. Прямо как деду Ранульфу. Не потому ли он умер, что отвечать не хотел? Дим фыркнул как рассерженный фелинкс. Он неожиданно понял брата. Это было так вероятно, так понятно и естественно, что случиться могло с кем угодно, но только не с их дедом. Ранульф Таркин мог быть героем, фанатиком или даже безумцем, но не мог быть трусом. Потому что Дим не хотел быть внуком труса. Потому что Таркины – не трусы. Кросс ждал его у входа, под неоновой рекламой букмекерской конторы. Шумели искусственными листьями деревья у входа, неслись мимо флаеры, спешили галакты. Всё было прежним, кроме чего-то почти неуловимого в позе Тилка. -Привет, – буркнул Дим, тщась определить эту неуловимо знакомую новизну. – Я по-прежнему не вижу способ покинуть столицу в нужном нам направлении. Тилк кивнул и они прошли в полупрозрачные двери торгового комплекса. -Да, я уже понял, что за периметр «Фарфеллы-3» нам не проникнуть... Дим фыркнул. -Мало проникнуть. Кроме этого нам потребуется как-то выяснить не только время и точку назначения конкретного челнока – надо раздобыть его схему, обмозговать, в каком отсеке лучше спрятаться… Должны же там быть системы слежения – чтобы не допускать на борт туков , банально! -Боюсь, что тут я практически без выходов на информацию. Тем более, мне вдруг пришло в голову: ни мне, ни тебе нельзя искать информацию в открытом доступе через собственные устройства. Может, я параноик, но этим… -…заинтересуется контрразведка, такие запросы отслеживаются, – Дим притормозил перед экспозицией спортивных костюмов и уставился на отражения в обвитом светодиодной лентой пластиле. – Так что самый очевидный путь – тупиковый. -Должны быть ещё какие-то, – взъерошил волосы Тилк. – Давай посмотрим шире: откуда ещё можно попасть на фронт? -С Кариды. -Ага. Чтобы ни один курсант не задался вопросом: что это за две незнакомые личности? -Без подготовки и в скафандрах не по размеру, – подхватил Дим. -И не ориентирующиеся на местности. Мальчишки захихикали, в красках представив себе сцену. -Нам не проникнуть на военные суда или объекты, – Дим тронул приятеля за плечо и они пошли дальше. – Всё-таки у нас не такой швах с безопасностью в армии. Так что следует искать пути туда, куда можно попасть гражданскими или техническими транспортами. -Тогда это – Рендили. Туда наверняка пойдут эвакуационные корветы... -Сепаратистов эвакуировать, что ли? И вообще, если и будет эвакуация, то не на Корусант точно. Тут и так полно нелегалов, которых никак не могут выдворить. Тилк насупился: -А гуманитарная помощь? -Не знаю. Моя мама таким не занимается. -Я свою спрошу. Дим притормозил и тяжело вздохнул. По инерции проскочивший вперёд Кросс удивлённо обернулся: -Ты чего? -Тилк, напомни мне, зачем мы это делаем. -Что? -Мы с тобой собираемся нарушить закон, испортить отношения с родными и рискнуть жизнями. Ни Республика, ни Рендили не получат от нашей затеи какой-то особой пользы. Напомни мне: зачем мы это делаем? Тилк подошёл у нему и внимательно заглянул в глаза. -Слушай, Дим, не обижайся, но ты... слишком умный. Ты думаешь о какой-то глобальной пользе, ответственности и тысяче мелочей, – Кросс тяжело вздохнул, на мгновенье отведя взгляд, но усилием воли вернул обратно. – Может, тебе действительно не стоит никуда лететь. Выучишься, через несколько лет станешь Верховным Канцлером. Из тебя получится хороший канцлер... -Не говори ерунды. Фиг кто из нас станет канцлером в ближайшие лет двадцать. -Да я не о том! – махнул руками Тилк и снова растрепал волосы. – Я не знаю, зачем это тебе, Таркин, – зачастил он, будто кто-то сжимал в кулаке его лёгкие и оттого казалось, что Кросс торопился закончить, пока не вышел весь воздух. – А я отправляюсь туда совершать подвиг. Пока мы здесь, мы не способны ни на подвиги, ни на глупости, мы всё равно, что мертвы, мы ничего не можем! Только учиться облапошивать избирателей, мечтать и развлекаться. Дим, здесь нас всё равно, что нет на свете! – Тилк запнулся, облизнул губы и продолжил свистящим шёпотом: -Я отправляюсь совершать подвиг. Потому что не собираюсь ждать, пока кто-то подарит мне это право величайшей милостью. Дим вдруг почувствовал, что воздуха не хватает, а глаза щиплет. Он зажмурился и протянул Тилку руку: -За право переустроить мир. И почувствовал холодные пальцы Кросса на предплечье. -За право называться мужчинами.