О мечтах и смелости

Дэвид все замечает. Как Рик вжимается в угол, подальше от беснующегося Роджера, как подрагивают его пальцы, когда тот начинает обсуждать клавишника за столом. Роджер, как хомяк, запихивает за щёки куски хлеба, не умолкая ни на мгновение, а Рик откладывает вилку, чтобы она своим звоном не выдала дрожь его рук. Он замирает, глядя на недоеденный кусок рыбы, и Дэвиду кажется, что еще немного, и Рик зажмёт себе уши, только бы не слышать Роджера. Но каждый раз сдерживается. Вот только доесть обычно уже не может. Рик не боится Роджера, он боится собственной неуверенности, которую тот в нём постоянно будит. Но не может заткнуть ни уши, ни Роджера. Поэтому пытается спрятаться в угол, стать как можно более незаметным. В надежде, что пронесёт, и Роджер просто не вспомнит о нем сегодня. Дэвид замечает все, как вешаются на Рика девушки, как после вечеринки самые настойчивые скрываются с ним за дверью номера. И несчастное выражение лица Рика, взглядом цепляющегося за коллег, словно в надежде, что это его задержит, он замечает тоже. Девушкам всё равно, они не знают, что на следующее утро Рик будет сидеть над чашкой кофе, с истлевшей до фильтра сигаретой, не обращая внимания даже на Роджера. Которому, впрочем, тоже всё равно. Дэвид замечает, как после каждой песни Рик гладит клавиши Хэммонда, как движутся его губы, произнося неслышимые слова. Как он счастливо улыбается, почти растворяясь в музыке, и как медленно и необратимо исчезает эта улыбка, стоит им уйти со сцены. Дэвид мечтает, что однажды он наберется смелости и заткнёт Роджера, а потом отгонит от Рика всех девушек. Что он обнимет его, защищая и от ворчливого басиста, и от назойливых групи, и даже от Джульетт. Подарит уверенность, преподнесет ее, словно Волшебник из страны Оз, в хрустальном флаконе, непременно перевязанном ленточкой, а после встанет на страже улыбки, чтобы она больше не смела исчезать никуда. Чтобы больше никогда не дрожали эти прекрасные руки. Дэвид мечтает, что однажды он наберется смелости и поцелует Рика. В закрытые веки с длинными пушистыми ресницами, в порозовевшие от смущения щеки, в желанные губы. Он мечтает, что Рик ответит ему. Но пока ни у кого не хватает смелости, чтобы заткнуть жующего басиста, и Дэвид лишь отворачивается, чтобы не видеть, как еще не отложенная вилка отбивает о тарелку нервную дробь.