Дети Аслана

Люси имела две причины для благодарности за то, что поместье профессора не ограничивалось домом со странным шкафом. Во-первых, Певенси получили уникальную возможность играть в прятки, не досаждая при этом миссис Макриди. В их распоряжении оказался полузаросший сад с дикими розами, частый буковый лесок и мелкая, но чистая речка. По мнению Люси, этого было более чем достаточно для игры. В первый же день она отыскала несколько укромных уголков, где ее не нашел бы даже Питер, счастливый обладатель самого (по мнению Люси) острого зрения в мире. Лёжа глубоко в кустах медвяного вереска, она раз за разом побеждала братьев и сестру в прятки и наслаждалась запахом крошечных малиновых цветов. Предусмотрительная девочка не забывала и другие местечки для пряток, на случай, если ее убежище будет обнаружено. Например, в кроне столетнего (по словам профессора) дуба, в щели между большими громадными валунами у реки. Или под корнями, свисающими из крутого склона оврага, которые закрывали ее, точно покрывала — восточную красавицу. Однако эти убежища уступали вересковых кустам в комфорте. С ветвей дуба было крайне больно и шумно падать, сидеть между валунами — мокро и жёстко, а из-под корней невозможно было вылезти, не испачкав туфли. Вторая причина состояла в том, что в кустах можно было громко, но незаметно для семьи поплакать. Именно поэтому Люси и прибежала в очередной раз под вересковый покров. Забившись вглубь, под дрожащие зелёные тени, она горько рыдала из-за несправедливости мира в целом и брата в отдельности. Больше всего на свете несчастному обманутому ребенку хотелось исчезнуть, раствориться в небытии, кануть в лету. Провалиться под землю, в конце концов. И никогда не видеть противного лица Эдмунда, который оказался мало того, что лжецом, так еще и предателем. — Так нельзя, — всхлипывала Люси, — так совсем никогда нельзя… Рыдала она долго. Так долго, что солнце начало клониться к потемневшим кронам буков. Люси не знала, что дома ее уже давно хватились, что Питер успел отвесить младшему брату несколько оплеух, вопреки своим принципам. Не знала она и о том, что уже четверть часа ее по всему поместью разыскивала Сьюзен. Возможно, это знание спасло бы Люси от ощущения ужасного одиночества и покинутости всем миром, однако она им не обладала. Плакать неплохо, пока ты плачешь, но не ровен час — и за своим горем можно пропустить что-нибудь очень интересное. Может быть, даже чудесное. Люси, например, не заметила, как в прохладный вечер откуда-то повеяло жарким воздухом. Где-то в глубине кустов затрещали ветки и послышалось чье-то напряженное сопение. От страха девочка даже перестала плакать. Первым порывом ее было бежать, но ноги ее вдруг стали мягкими, словно у тряпичной куклы. Единственное, на что у нее хватило сил — это отползти к стволу бука, прижаться к нему спиной и закрыть лицо руками. Потому что, думала Люси, если там медведь, я все равно не убегу. Питер говорил, что они очень быстрые. К ужасу девочки, предполагаемый медведь вдруг коротко и звонко вскрикнул. Люси испугалась этого крика даже больше, чем медвежьего рыка, и тоже завопила. Снова затрещали мелкие веточки. Когда оба крика стихли, наступила тишина, нарушаемая лишь дыханием неизвестного зверя и Люси. Несколько бесконечных мгновений страх боролся с отвагой. Верх взяло любопытство, и девочка отняла руки от лица. Под ветвями на коленях сидел смуглый худощавый мальчишка. С темными блестящими глазами, копной отросших черных волос и зеленым хамелеоном на плече. Его посеревшая рубашка, вся в белых разводах, выглядела так, будто ее не стирали несколько недель, а шорты поддернулись неаккуратной бахромой. Несмотря на диковатый вид неизвестного ребенка, Люси все-таки втайне порадовалась, что он оказался вовсе не медведем. — Ты меня напугал, — негромко произнесла она. — Зачем ты так подкрадываешься? Мальчик передернул узкими плечами и ответил так же тихо: — Извини, я вовсе не хотел пугать. Я вообще не думал, что здесь кто-нибудь есть. Я думал, что это мое тайное место. — Ты ошибся. Это мое место, — возразила Люси, — но ты можешь приходить сюда, если тебе хочется. Только… Как ты перелез через забор? Он очень высокий, через него даже Питер не смог перелезть. Неизвестный мальчишка посмотрел на нее чуть ли не с жалостью: — Это необитаемый остров. Здесь нет заборов. Здесь даже людей нет. Мы с Ральфом и Джеком проверяли. — Ты снова ошибся. Это английский пригород, а мы с тобой находимся в поместье профессора Кёрка. — Но ведь остров… совсем необитаемый. На нем только мы. Там и девочек нет, — на лице мальчика отразился тяжелый мыслительный процесс. Ему необходимо было как-то объяснить себе мгновенное перемещение в Англию. Казалось, в раздумья погрузился даже хамелеон. — А я кто, по-твоему? — ей становилось все смешнее от недоумения собеседника. — Девочка, — вздохнул он, признавая свое поражение перед железной логикой Люси. Та улыбнулась торжествующе, но приветливо, и протянула мальчишке руку. — Меня зовут Люси Певенси. Он осторожно пожал ее ладошку липкой рукой. — Я Саймон. Извини, я немного грязный, малыши попросили фрукты сорвать, вот я и изгваздался в соке. — Будем знакомы. Ой! — Люси вдруг осенило, — какая я глупая! Ведь мистер Тумнус рассказывал мне об Одиноких островах! Ты, должно быть, оттуда? Саймон мягко улыбнулся и помотал головой. Отчего-то эта улыбка внушала Люси доверие. Не мог мальчик, обладающий такой чудесной улыбкой (пусть даже в рваных шортах и с липкими руками), совершить вдруг какую-то подлость. Он бы ни за что не поступил, как Эдмунд… — Нет, я из Хэмпшира. Ну, это графство на юге. Мы возле моря жили. Радость Люси быстро угасла, улыбка поблекла: — А я думала, что ты нарниец… Думала, вдруг тебя прислал мистер Тумнус, вдруг ты его друг. — А кто такие нарнийцы? — Глаза Саймона загорелись неподдельным интересом. Он скрестил ноги, устроил хамелеона в гнездышке из ладоней и приготовился слушать. Люси всхлипнула, вспомнила, почему плакала, и отвернулась: — Ты мне все равно не поверишь. Скажешь, как Эдмунд, что я вру. А я не вру! Никогда не врала и сейчас не вру! — Ты расскажи сначала, я не буду смеяться. Я… Ну, знаю, как это неприятно, когда над тобой смеются. — Точно не будешь? — девочка быстро утерла рукавом глаза. — Точно-точно. И Люси, немного поколебавшись, начала рассказ. Глаза девочки горели так же ярко, как и глаза ее слушателя. Она, сбиваясь и захлебываясь словами, поведала ему о фонаре посреди заснеженного леса, о любезном фавне, который пожертвовал собой ради маленькой дочери Евы, о полночных плясках дриад, об охоте на белого оленя (Саймона передернуло), о вечной зиме, о Белой Колдунье, о волшебных звуках флейты, о зиме, из которой изгнали Рождество… — … И когда я вернулась, оказалось, что в нашем мире не прошло ни секунды, представляешь? Мальчик восторженно глядел на нее, словно видел все эти чудеса наяву, в глазах Люси. Когда рассказ закончился (точнее, оборвался, потому что Люси еще много чего хотелось рассказать), под вереском на несколько растянувшихся мгновений повисло молчание. Девочка смотрела на Саймона в ожидании вердикта, готовясь к очередной насмешке, к шпильке, смеху. Зря она рассказала о самом сокровенном первому попавшемуся мальчишке, как же это было глупо… Вдруг, совершенно неожиданно, Саймон качнул головой, широко улыбнулся и твердо сказал: — Очень представляю. — П-правда? — Голос Люси задрожал от нечаянной радости. Тот кивнул и как-то совсем не по-детски устало прислонился спиной к стволу дерева: — Правда. — Ты мне веришь? Ты мне правда-правда веришь? — Конечно, верю. Мне кажется, что если есть вот в таком огромном океане наш остров, то почему этой Нарнии не должно быть? Мир — он большой, он гораздо больше, чем мы… Саймон запнулся, но для пущей наглядности описал руками круг в попытке показать, насколько велика вселенная. — К тому же, если бы ты врала, то ты бы не расстраивалась так сильно из-за того, что твой брат тебе не верит. Ты бы не плакала из-за воображаемой страны. Люси схватила мальчика за руку и радостно потрясла. Глаза ее сверкали, будто звездочки: — Если в том шкафу снова откроется проход, я обязательно позову тебя в Нарнию. Как-нибудь… — Не думаю, что получится. Я ведь сейчас живу очень далеко. Она призадумалась: — Приходи сюда завтра. И каждый день приходи. Будем играть в прятки и проверять шкаф. Хорошо? Саймону довольно редко предлагали играть, тем более такие чудесные девочки, которые знают, как попасть в волшебные страны, поэтому он согласился, не сомневаясь ни секунды: — Я очень постараюсь пробраться сюда завтра. Обещаю! Солнце скрылось за горизонтом. Откуда-то из-за деревьев послышалось протяжное: «Люси! Где ты?». Девочка встрепенулась и вскочила на ноги: — Меня сестра ищет. Прости. Бежать надо. До завтра, хорошо? На этом самом месте. — Я… Хорошо. Саймон кивнул и выбрался из зарослей. Он долго смотрел вслед новой подруге. Белое платье ее мелькало меж вековых деревьев. Люси бежала к сестре легко, словно лань. Словно человек, которому предстояло невероятное счастье и безграничная радость. Прохладный ветер трепал грязную рубашонку и отросшие космы Саймона. Ему, словно в противовес радости Люси, вдруг стало очень горько и тоскливо. «Это ведь последний раз, когда я в Англии», — почему-то подумалось ему. Он и сам не понял, почему. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что скоро все закончится. Завтра Джек и Ральф пойдут на гору, и тайное наконец станет явным. И откроются помышления многих сердец…