Feels like we had matching wounds

      С самого рождения его нарекли «изгоем», просто не озвучивали это вслух.       Словно огромное разочарование после грандиозного праздника. Было унизительно даже просто стоять рядом с братом, когда разница между ними была настолько очевидной. Казалось, все его тело кричало о том, что он «человек».       Кровь демона текла по его венам, вечно напоминая ему о его месте.       Конечно, обычно он не чувствовал, насколько отличался от старшего брата, потому что его семья относилась к нему так же, как и ко всем остальным, по крайней мере, до прихода Небесных Людей. К тому же сначала Паук привлекал внимание На’ви куда больше. До того, как они лучше присмотрелись к Ло’аку.       И стали придираться к нему.       Будь то лазанье по деревьям, охота или ориентирование в лесу, они всегда смотрели на него с пренебрежением или, еще хуже, с жалостью. Они задавались вопросом, сможет ли он добиться успеха наравне с мальчиками его возраста, ведь считали, что особенности его внешности делают его неполноценным. И даже когда он доказывал их неправоту, этого было недостаточно.       В конце концов он стал не просто вторым сыном Торука Макто, который никогда не унаследует титул Оло’эйктана, но и тем, кто неспособен стать даже воином самого низкого ранга в глазах любого, кто верил сплетням о нем. То есть, по сути, в глазах абсолютно всех.       Он был обречен носить это клеймо, навязанное другими.       Может быть, поэтому он не может слушать то, как все отзываются о Паякане. Сколько унижающих разговоров и осуждений лилось в сторону тулкуна от людей, которые никогда его и не знали?       Мальчик надевает ремни на илу, слегка поглаживая ее.       Краем глаза он ловит движение и понимает, что Нетейам идет за ним. Потому что, конечно же, он должен был. Ведь Нетейам был его нянечкой. Родители не хотели, чтобы Ло’ак что-либо делал без его присмотра.       — Ты куда, братишка? Далеко собрался?       Ло’ак пытается сопротивляться внутреннему взрыву, который возрастает в нем в ответ на нежное обращение. Ему с юных лет твердили, что со всеми его недостатками он не заслуживает такого «заботливого, прекрасного старшего брата». В памяти всплывает воспоминание о старом целителе, который как-то сказал ему, что, если бы у него был другой брат, Ло’ака точно давно бы сожрали Танаторы.       Грубые слова так и норовят вырваться наружу.       Младший проглатывает их, потому что, как бы он ни ненавидел все это, разве это не правда? Он действительно не заслуживал своего брата.       Но, может быть, «чудесный» братец все же отпустит его, хотя бы ради спасения тулкуна.       — Я должен предупредить Паякана об охотниках, — отвечает Ло’ак. Он ничего не может поделать с тем, что неосознанно уже готовится к предстоящей ссоре.       — Нет, — брат подходит к нему ближе, рассекая воздух рукой в подтверждение своего несогласия. — Ты будешь держать свою задницу дома, — он выглядит слегка раздраженным, а Ло’ак просто хочет, чтобы его поняли.       — Он изгой, — слова непроизвольно слетают с губ, и на какую-то секунду мальчик думает, что, возможно, Нетейам догадался, что они относятся и к Ло’аку тоже. Поэтому он поспешно добавляет. — Никто не предупредит его кроме меня.       Рука старшего на голове застает врасплох.       — Бро, ну почему ты всегда все усложняешь? — спрашивает Нетейам.       И эти слова ранят намного глубже, чем следовало бы.       Он слышал всевозможные обидные комментарии от окружающих и столько раз выслушивал нотации родителей, что почти догадывался, что они скажут, когда будут кричать на него. Так что фразы, которые когда-то резали сердце острыми ножами, со временем затупились.       По этой причине он думал, что уже равнодушен к словам, когда-то ранившим его. Вот только Нетейам никогда… он никогда не был одним из тех, кто так делал. Вот за что Ло’ак чувствует обиду. Нетейам никогда бы не ранил его так. По крайней мере раньше.       Мысли, крутившиеся в глубине его сознания, срабатывают как триггер. Его разум словно сам начинает отвечать Ло’аку на вопрос Нетейама воспоминаниями о собственных ошибках. Мальчик пытается остановить волну неуверенности, но это как снежный ком.       Он – разочарование как На’ви, разочарование как воин, разочарование как сын. Нетейам всегда берет вину на себя за любые его ошибки. Он всегда здесь, когда нужно спасти ситуацию. Тем самым заставляя Ло’ака выглядеть перед отцом еще более слабым. Бесполезным.       Сначала прославленный герой, а потом уже Ло’ак. И огромная пропасть, разделяющая их.       Рука на голове начинает прожигать череп. Он сбрасывает ее, и внутри что-то щелкает.       Эта боль, которую он прятал где-то глубоко, прорывается наружу, беспощадно разрушая выстроенную им защиту, и, прежде чем он успевает опомниться, слова сами вырываются наружу.       — Нет, ты имеешь в виду, почему я не такой же идеальный сынок, как ты? — обвиняюще бросает Ло’ак, и Нетейам отступает. — Идеальный маленький солдатик? Я не ты! — выкрикивает он и ловит себя на мысли, что повторяет эти слова снова и снова в своей голове, испытывая облегчение и ужас, что наконец озвучил то, что эхом отдавалось в его сознании изо дня в день.       Все его недостатки, все его отличия, все это было частью него. И он не виноват в том, что они принадлежат ему. Он не неудачник просто потому, что он не Нетейам.       Он не неудачник.       Он должен сам поверить, что это не так.       И все, о чем он мечтает, – это прокричать об этом отцу.       Выражение лица Нетейама заставляет руки дрожать, и голос мальчика уже не такой уверенный, когда он говорит:       — Понятно? Я не ты. Он мой брат, — Ло’ак ненавидит то, насколько правдивы эти слова, даже несмотря на то, что они опустошают его. Он чувствовал себя более «видимым» с Паяканом, чем когда-либо с Нетейамом. — Я пошел.       Он поспешно поворачивается, чтобы уйти, не в силах смотреть брату в глаза, не желая знать его реакцию, но слышит, как Нетейам догоняет его.       — О, так это он твой брат? — старший хватает его за руку. — Нет, это я твой брат.       Ло’ак все еще не может смотреть ему в глаза, не тогда, когда голос Нетейама звучит так, словно его предали, но гнев побуждает ответить.       — Правда? Тогда почему ты сейчас здесь? М? Почему? Может быть, потому, что мама и папа заставили тебя присматривать за мной? — Ло’ак пытается отдернуть руку, но Нетейам не ослабляет хватку.       — Отпусти!       Он игнорирует.       — Так вот что ты думаешь?       Ло’ак хмурится:       — Это то, что я знаю, — мальчик прекращает попытки вырвать руку. — Я твоя ответственность, — наконец он осмеливается взглянуть на старшего брата, выплевывая эти слова.       Глаза Нетейама темнеют от того, что очень напоминает ярость.       — Ты мой брат.       — По крови? О, прости, верно, только вот я тот, в ком течет кровь демона, я хуже тебя.       Ло’ак чувствует, как все это обрушивается на него, чувствует себя слишком незащищенным, и хочет остановить этот разговор, но не может вырвать свою руку. Он в ловушке.       — Просто скажи это, ладно? Перестань прятаться за всем этим и просто скажи, что с радостью бросил бы меня, если бы мама и папа перестали заставлять тебя присматривать за мной.       — Ты не…       — О, не смей это говорить, — шипит Ло’ак. — Всю свою жизнь я живу в тени твоего величия, и я никогда не смогу убежать от этого. Но знаешь, что делает все еще хуже? То, что ты, мама и папа притворяетесь, будто я не разочарование! Как будто в моих венах не течет кровь демона!       Взгляд Нетейама пронзает, когда он говорит:       — В папе тоже течет кровь демона.       Ему хочется кричать.       — Папа – Торук Макто! А кто я? Сын. Сын, которому любой может сказать что угодно, никто и глазом не моргнет, — Ло’ак качает головой. — Мой народ даже не смотрит на меня как на равного.       Нетейам опускает взгляд, а затем снова смотрит на брата, собираясь с мыслями. Ло’ак словно слышит, как он пытается контролировать бурю, бушующую внутри него.       — Братан… я знаю, ясно? Я знаю, что они все ожидают, что ты оступишься, просто ждут момента, чтобы доказать, почему думают, что ты…       — Неполноценный? — Ло’ак заканчивает за него.       Слово не кажется таким резким, когда он произносит его вслух. На самом деле, ему кажется, он потерял все чувства во время разговора. Слова кажутся все более и более пустыми, и он уже даже не верит себе, но не может остановиться. Он просто хочет, чтобы Нетейам замолчал, отпустил его руку, чтобы они оба ушли и сделали вид, что ничего не было. Слишком тяжело копаться в том, что болит. Слишком утомительно пытаться заставить кого-то понять. Он просто хочет, чтобы это закончилось.       Нетейам прожигает его взглядом, заставляя чувствовать себя еще глупее.       — Это не делает тебя неполноценным.       — Просто стоя рядом с тобой, я чувствую себя таким.       — Но это не так, — констатирует Нетейам, и его тон не оставляет места для возражений. — А ты не думал, что тот факт, что наш отец – Торук Макто, давит на меня тоже? Вся моя ценность зависит от того, смогу ли я повести за собой народ или нет. Если у меня не…       Ло’ак почти закатывает глаза:       — По крайней мере, ты хотя бы представляешь ценность.       Нетейам качает головой.       — Для чужих людей, — он замолкает, делая глубокий вдох, чтобы успокоиться. — А ты мой брат. Понятно? Ты же знаешь, что я защищу тебя независимо от того, сказали родители или нет. Ты же знаешь это, верно?       — Ну конечно, как же.       — Нет, нет, вот не надо этого. Ты же знаешь, что несмотря ни на что, я буду рядом с тобой, — что-то в тоне Нетейама заставляет Ло’ака замолчать.       Впервые Ло’ак смотрит на своего брата. По-настоящему смотрит. Глаза Нетейама по-прежнему полны ярости, но в них также... страх.       Ло’ак не понимает. Почему он напуган? Чего он мог бояться? Ему надоела недосказанность, поэтому он решает быть честным.       — Но ты не рядом со мной. Ты не можешь быть рядом. Ты идеальный сын, а я… нет.       Разве это не так? Нетейам где-то высоко на пьедестале, пока Ло’ак все еще пытается понять, как выбраться из ямы.       Тишина оглушает, и мальчик снова делает попытку выдернуть руку, когда Нетейам отвечает:       — Знаешь, я думал… Я думал, что быть хорошим старшим братом значит подавать пример. И это правда, но… — он делает паузу, а затем продолжает. — Каждое действие, которое я когда-либо совершал с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы осознавать себя, было под наблюдением и контролем. И даже малейшего проступка было достаточно, чтобы мне сказали, что я никогда не буду вождем. Я создал этот образ совершенства и установил дистанцию между нами, чтобы поддерживать его. И это было ошибкой.       — Братан, не делай этого. Не бери снова всю вину на себя.       — Нет, я пытаюсь сказать, что то, что я выгляжу идеальным, не означает, что я таковым являюсь.       Ло’ак знал это, но услышать эти слова от брата…       — Ты просто никогда не лажал, — его голос звучит тихо и немного дрожит. — Поэтому, когда я лажал, я думал, что я… я чувствовал себя одиноким, — он яростно моргает, чтобы сдержать слезы. — Я… да, я просто чувствовал себя одиноким, — он изо всех сил пытается заглушить эту боль, загнать ее на место. Чтобы защититься от последствий.       — Но ты не был один, — произносит Нетейам, — Ты не один, братишка.       Он ослабляет хватку, сжимающую руку Ло’ака.       Но несмотря на это, мальчик не собирается вырываться. Он просто стоит там, ошеломленный.       Он знал, что у Нетейама всегда было несправедливое количество обязанностей и ожиданий, возложенных на него, даже в детстве, но его старший брат никогда не жаловался, никогда не ломался под давлением, каким бы сильным оно не было. Поэтому Ло’ак действительно не думал, что его что-то может беспокоить.       «То, что я выгляжу идеальным, не означает, что я таковым являюсь.»       Теперь он задается вопросом, может быть, Нетейам был даже лучшим лжецом, чем он.       Насколько сильно отличается сын-изгой от идеального сына?       Возможно, между ними никогда не было такого уж большого расстояния. Может быть, они всегда были двумя сторонами одной медали.       Ло’ак словно смотрит на своего брата новыми глазами.       — Я тебя вижу.       Замерев, Нетейам опускает взгляд, но, когда он поднимает голову, на его лице сияет широкая улыбка.       — Конечно, видишь. Я стою прямо перед тобой.       Ло’ак закатывает глаза, но не может сдержать вырывающийся смех.       — Skxawng.       Нетейам притягивает его к себе, обнимая, и Ло’ак крепко хватается за брата, давая себе молчаливое обещание, что независимо от того, что готовит им будущее, они пройдут через это вместе.