Tough Love (Рагьё и Сацки Кирюин)

      В одном мрачном-мрачном городе, похожем на спираль, на одной мрачной-мрачной башне возвышалась одна гротескная-гротескная школа. Там в одном отдалённом мало кому известном месте висела одна злая-злая голая девочка. Обнажённая, лишённая всего, но гордая и не сломленная. Кирюин Сацки висела в пустом здании из тёмно-синего кирпича. Она была подвешена за руки на цепь, что вздымалась в небеса. Она проиграла и находилась в заточении у своей матери.              Рагьё прошлась по попе дочери и медленно засунула пальцы ей в киску. Сацки никак не прореагировала, она привыкла к домогательствам матери. Внутри Сацки было немного влажно, в предвкушении материнских ласк киска всегда предательски намокала. Рагьё медленно крутила пальцами по стенкам влагалища, и кровь подступала к щёчкам Сацки, хотя на её лице продолжали отражаться лишь ненависть и отрешение. Женщина свободной рукой начала играться с сосками, покручивая пальцем по окружности ореола, а языком облизывать нежную шейку дочери.       Директрисе не нужно было в очередной раз доводить её до оргазма, это было бы слишком просто, дочку надо было полностью сломать. Её дочь была известна всем железной волей, полным отсутствием стыда и могучей силой. Если она сломает дочь, все плебеи, весь Нудистский пляж, целый город разом потеряют волю к борьбе, и всё будет закончено.       Рагьё вытащила пальцы из киски дочери и показала их самой Сацки. Средний и безымянный пальцы блестели от смазки. Рагьё обнюхала и облизала их, полностью удовлетворённая, а затем скрылась за спиной девушки. Сацки хотя и не была удовлетворена тем, что её оставили неудовлетворённой, обычно мама доводила дело до её стонов, но теперь ей хотя бы не придётся терпеть её присутствие.       Рагьё появилась перед дочерью словно тень. Моментально, оставив за собой лишь силуэт. В руках мама держала огромный шприц-клизму. Невозмутимость разом исчезла с лица Сацки. Клизма уже была чем-то наполнена, какой-то белёсой жидкостью, возможно мыльным раствором. Сацки немного напрягла ягодицы, но попыталась отторгнуть все эмоции прочь с лица.              У Сацки с клизмами была давняя вражда.       С самого детства это был любимый способ мамы для лечения любых болезней. Запоры от каш лечились только так — Сацки даже не помнила сколько времени она провела, лёжа на коленях мамы со вставленным в попу шлангом от клизмы. И ей приходилось беспрекословно подчиняться, иначе мама просто выдавала ей порцию горячих шлепков по попке. Но часто, рассматривая свой ярко красный от материнской ладони зад, девочка задумывалась, что если бы у неё был реальный выбор, она бы предпочла так, а не клизму.       На самом деле болезни и превентивная защита от них были лишь первичным предлогом, в реальности же мама тестировала на дочке разные препараты, в том числе и те, которые меняли физиологию девочки. Сацки стала такой сильной не только из-за генетической предрасположенности. Просто втайне от неё Рагьё клизмовала её биохимией и таким образом готова к Дзюнкэцу.       Больше всего Сацки запомнились три события.       Мама повела девочку за руку в ванную, там перекинула её к себе на колени, задрала платье спустила трусики. Маленькая Сацки запротестовала, на что Рагьё выдала ей порцию из 20 оглушительных шлепков по попке. И, когда девочка сдалась, воткнула ей наконечник клизмы. Сацки чувствовала насколько густой была жидкость. От неприятного чувства распирания и собственной беспомощности у девочки потекли слёзы. Клизмы в течение всей жизни вообще были главной причиной слёз Кирюин Сацки. Затем давление в кишках невозможно было терпеть, Рагьё вытащила клизму и сомкнула ладонью ягодицы дочери. Девочка сучила ножками, лёжа на маминых коленках и просила отпустить её, но мама была непреклонна, лишь властно заявила, что отшлёпает дочь, если та будет дёргаться. Спустя пять минут пытка закончилась, Регьё отпустила Сацки, та, подперев ягодицы, встала на пол и хотела уже побежать к унитазу, как мама притянула её к себе и подняла за колени, сгибая ножки дочери и прижимая её к себе спиной. В таком положении попу сжать было нельзя, и девочка уже смирилась с унижением, но, к изумлению Сацки, из её попы вылез огромный синий червь-слайм. Прозрачный, но густой. Он крутился на кафельном полу, будто живой. От ужаса маленькая Сацки потеряла сознание. А на утро решила что это просто дурной сон. Лишь через пару лет она поняла, что это и правда было.       В другой раз мама перед сном навестила её вместе с клизмой-грушей. Сацки, как увидела знакомый девайс, попыталась вскочить с кровати. Мама быстро схватила её, перебросила на подушку, попой кверху, спустила трусы и залила содержимое груши. Затем заткнула попу пробкой и привязала руки дочери к изголовью кровати, чтобы она не вздумала избавиться от “лекарства”. К несчастью для бедной девочки, вещество обладало ужасным слабительным эффектом, и одной груши было достаточно чтобы она всю ночь вертелась на животике, не в силах уснуть. Лишь на утро к ней пришли служанки и отвязали руки, сказав, что теперь она обессиленная без сна может бежать в туалет.       В третий раз будущая глава школьного комитета уснула как обычно, чтобы посреди ночи обнаружить, что служанки держат её в кровати за руки и ноги. На глазах повязка, которую не получалось стряхнуть. А в попу заливается какое-то очень холодное вещество. После того как половина литра залилась, клизма закончилась. А одна из служанок держит ей ягодицы сжатыми. От холода, берущего начало в её животе, девочка почти окоченела. Но к её удивлению, позыва на низ не было, вещество будто просачивалось сквозь кишечник внутрь её тела. В какой-то момент она стала дрожать от холода.       — Мне холодно, — процедила Сацки дрожащими зубами.       Служанка погладила её по голове, успокаивая. А через 5 минут ужасного льда во всех клетках её тела, девочка почувствовала укол в попу, а ещё через минуту на неё накатила небывалая слабость, и девочка снова уснула. Ледяное вещество распространилось по её телу и стало его частью. С утра, вертясь голышом перед зеркалом, Сацки обнаружила на своей попке след от укола и убедилась, что это всё ей не приснилось.       Само собой, после всех таких манипуляцией Кирюин Сацки стала ненавидеть клизму и свою мать. И когда постоянные клизмирования прекратились, она была несказанно рада.              В последний раз Сацки получила клизму от дворецкого. Это было два года назад. Родители кого-то из учеников в дар для членов школьного совета притащили много тефтелей. И Сацки, не рассчитав, переела. После чего у неё возник запор. Три дня Сацки мучалась перед тем как обратиться к Сорой-сану, своему дворецкому. Дворецкий сразу предложил ей клизму, от чего Сацки мгновенно отказалась. Тогда Сорой достал откуда-то из своего инвентаря бутылочку с касторкой. Ещё не зная что это, Сацки выпила и облизала первую ложку. Мерзкая жидкость прошлась по её гортани, будто оставшись там. Вторую ложку девушка выпила уже не так охотно, и её начало подташнивать. Третью ложку в последний момент дворецкому пришлось запихнуть в рот Кирюин, закрыть ей челюсть и заставить облизать губами, вытащив ложку через плотно сжатые губы. А на четвёртую пришлось уговаривать. Сацки закрыла глаза, дворецкий залил ей ложку в рот и запрокинул голову. Когда касторовое масло наконец оказалось в желудке, девушку тошнить от мерзкого вкуса, она побежала в ванную, промывать рот и горло, чистить зубы и язык, но вкус так и остался там, пока через некоторое время не растворился сам. Дворецкий заверил, что через 4, максимум 6 часов проблема будет решена. Но, к его удивлению, ни через 4, ни через 6, ни через 8 часов эффекта от касторки не было. Сорой не учёл, что желудок Кирюин Сацки обладал такой же несломимой волей, как сама хозяйка и не просто переварил касторовое масло в рицинолевую кислоту, но затем переварил и её. Сацки оценила мерзость от касторки на 8 баллов, но клизма с её 10 баллами всё равно была выше. Однако проблема так и не была решена.       Сацки приказала сварить ей чай с сильнейшим слабительным. А затем выпила его. Женственно, сидя на стуле, запрокинув ногу на ногу. Не очень большими глотками. Сорой вознамерился помочь девушке любым путём, поэтому через 15 минут у Кирюин началось головокружение, и она почти лишилась сил. Тогда Сорой сказал, что внутри чая было не слабительное, а мышечный релаксант. Обманул! Служанки подбежали к Сацки и взяли её под руки, а затем отнесли в ванную. Там стояло устройство из двух панелей, под углом друг к другу, которые скреплены вместе и поставлены на ножки. Это было устройство из подземелья школы, оно было предназначено для порки учеников. Очень много мальчишек и девчонок пролили на таких, а оно у школы было не одно, свои горькие слёзы. Само собой у этого стола для порки были ремни для удержания, именно они и нужны были дворецкому.       Служанки раздели Сацки и положили на стол для порки, затем закрепили её раздвинутые руки и ноги в ремнях-наручниках. Не так давно Сацки лично порола тростью одну девчонку именно на этом столе, а теперь сама была прикована к нему. Конечно Кирюин пыталась отбиваться, но сил у неё почти не было. Она слышала женские голоса рядом с собой: “попа леди Сацки”, “она уже взрослая девушка”, “госпожа Кирюин уже может начинать бриться”. Слуги обсуждают её тело, выставленное напоказ, но не это волновало её больше всего в этот момент. Кажется, она знала, что её ожидает.       — Кирюин-сама, я изготовил для вас отличную клизму, достойную вашей попы, — услышала Сацки, и её глаза расширились.       К её попе подвезли штатив с большой клизмой.       — Нет, не надо клизму, — сказала обессиленная Кирюин, понимая, что уже ничего не сможет сделать.       Служанки развели нижнюю пару щёчек своей хозяйки, которые за годы уже налились женственностью и округлостью, и представили дворецкому беззащитную попу. Сорой помазал наконечник вазелином и прицелился. Сацки в последней попытке сжала дырочку, только это ей нисколько не помогло, и наконечник углубился внутрь леди. Затем Сорой взял грушу насос и подал воздух в шарики заглушки, на обоих сторонах наконечника, они надулись и не дали бы избавиться от шланга. Сацки оставалось только смириться, когда Сорой подал напор мыльной воды. Глаза Кирюин расширились, и сразу же возник нестерпимый даже для неё позыв на низ. Вода будто обожгла стенки кишечника, настолько она была действенной. Сацки замычала и попыталась сжать ягодицы, хотя в этой ситуации ей это нисколько не помогало. Через минуту литр воды был залит, и дворецкий заявил, что теперь леди остаётся только ждать десять минут. Её тело пошло мелкой дрожью от резкой боли. Кишки бурлили и стремились избавиться от воды поскорее. Эти десять минут показались Сацки вечностью. Когда леди подумала, что сейчас просто лопнет, воздушные шарики-заглушки сдулись. Сорой вытащил шланг, но почему-то отстёгивать её от стола не спешил.       — Сорой, немедленно отпусти меня. Мне нужно в туалет.       — Не волнуйтесь, Кирюин-сама. Просто расслабьтесь. Мы уже приготовили ведро и шланг с водой.       — Сорой, нет!       Это было последнее что успела прокричать леди перед тем как её кишки, потеряв всякий контроль с её стороны, начали опорожняться в подставленное служанками ведро. Когда она закончила, служанки включили напор в шланге с водой и промыли её между ягодицами. Это было унизительно. Одно дело, когда это делала мама, но сейчас её проклизмовали собственные слуги.       Когда же Сацки посчитала, что её страдания закончены, она почувствовала давление извне на свою попу снова. Она была так уязвима и ослаблена, что даже не успела среагировать. Хоп, и наконечник с шариками снова был внутри. Шарики уже надувались, когда Сорой сказал, что Сацки ждёт три литровые порции мыльной воды, и она получила лишь одну. Кирюин, что было мочи, напрягла ноги, но из-за лекарства она не могла тягаться с путами стола для порки. Когда в неё заливался следующий литр воды, она клялась себе, что лучше бы та позавчерашняя девчонка просто выдала ей тройную, нет пятерную дозу трости, отдельно по ногам и по ляжкам, чем то, что творится с ней сейчас.       Эти десять минут прошли быстрее, ведь Сацки уже была менее заполнена. И она даже попыталась хоть немного удержать в себе воду после вытаскивания наконечника клизмы, хотя это получилось плохо, и девушка быстро сдалась.       В третий раз Сацки даже не пыталась сопротивляться. Лишь закусила губу от унижения, и из глаза потекла одинокая слеза. Когда истекли последние десять минут, Кирюин попыталась отпроситься у дворецкого для последнего раза, но он был неприклонен. А когда же её вновь вымыли из шланга, оказалось, что мыть её будут не только снаружи.       — Теперь необходимо поставить вам клизму из чистой воды, Кирюин-сама, чтобы смыть со стенок кишечника мыльную воду. Даю вам слово, это последняя ваша клизма на сегодня.       Сацки снова попыталась вырваться из пут, что держали её так крепко. И буквально через пару секунд в выставленной напоказ незащищённой попе вновь оказался наконечник. В этот раз вода почти не давила на кишки и не сводила девушку с ума. После того как и эта доза внутренней чистки была вылита наружу в виде почти прозрачной воды, служанки в последний раз промыли попу своей хозяйки и под конец, одна из них, украдкой, незаметно для Сацки, засунула внутрь успокоительную свечку. Кирюин подумала, что это просто напор воды прорвался внутрь.       Её пять минут подержали на столе, якобы быстро вставать после таких процедур было нельзя, и лишь затем отстегнули от стола. За это время свечка растаяла внутри попы Сацки и подействовала, хотя девушка об этом и не знала. Кирюин встала на холодный кафельный пол дрожащими ногами, а затем упала в руки дворецкого, у которого уже лежало полотенце для неё. Он завернул её в полотенце, поднял, как принцессу и понёс в её спальню. Перед тем как уснуть Кирюин Сацки слышала: “Кирюин-сама такая взрослая, даже не плакала”, “четыре клизмы принять, бедная леди Сацки”, “в первый раз вижу госпожу такой слабой, так хотелось обнять, маленькая девочка”.              Сацки старалась не подавать виду, но внутренне была в ужасе. Трёхлитровая шприц-клизма, наполненная мыльной водой, пугала её. Рагьё, улыбаясь во весь рот, подошла к дочери и посмотрела прямо ей в глаза, затем зашла ей за спину. Сацки инстинктивно сжала ягодицы насколько могла. Рагьё пощупала кончиком клизмы между ягодиц своей дочери. Узко было настолько, что казалось, что лишний атом не проскочит. Рагьё положила клизму себе на плечо и освободившейся ладонью пару раз шлёпнула по голой попе Сацки, её тело сдвигалось от ударов, но сама Сацки не проронила ни звука, затем её мама громко щёлкнула пальцами.       Откуда-то сверху опустились цепи, которые защёлкнулись чуть выше колен Сацки и подняли её колени до уровня шеи. Как бы девушка не хотела, её попа беззащитно распахнулась для медицинского вмешательства. Она лишь попыталась сжать колечко, но безуспешно, потому что буквально через 3 секунды клизма оказалась в ней. Рагьё медленно заливала мыльную воду в попу дочери. Сразу же возник острый позыв. Сацки коротко замычала. Она ожидала, что клизма будет действенной, но что её будет так трясти от половины литра — не представляла. “Даже хуже чем в детстве”, — подумала она. Все три литра медленно перемещались из клизмы в кишки девушки. Терпеть было не в моготу.       Директриса перелила всю воду и вытащила клизму из попы дочери. Девушка попыталась сжаться что есть и не выпустить воду. Сацки знала, что рано или поздно проиграет эту битву, но не хотела это делать мгновенно. Она напряглась и закусила губу. Рагьё опять встала перед лицом дочери. Сацки злостно посмотрела ей в глаза, на уголках её глаз начали появляться слёзы. Рагьё улыбнулась, глядя дочери в лицо, и тут она начала скрести и чесать своим коготками нежные подошвы ног Сацки. Мало того что Сацки боялась щекотки в этих местах, но и была там очень слаба. О чём конечно же знала Рагьё после часов и лет пристального изучения тела своей дочери. Она знала все эрогенные зоны молодой девушки, уровень их слабости и как на них надо нажимать. Глаза Сацки широко расширились, и она лишь успела издать протяжное “неееееет”. На этом моменте её попа сдалась, и содержимое выплеснулось наружу. Всё это время Рагьё не прекращала щекотать ножки дочери.       Из ниоткуда появились странные тентакли, то ли сотканные то ли спаянные и промыли пол и попу Кирюин. Рагьё злостно засмеялась.       — Сацки, я забыла сказать. Я привела тебе подругу.       Одна из стен открылась, и через проход подвешенная за руки въехала голая Мако Манкансёку, подруга Рюко. Мако оглядывалась по сторонам, осматривая место куда попала. А Рагьё в это время уже исчезла, также внезапно, как появилась. Ей срочно нужно было управлять компанией по пошиву одежды и кампанией по захвату мира.              — О, привет Сацки.       — Манкансёку, что ты тут делаешь?       — А меня твоя мама схватила. Слушай, а она тебя так мягко шлёпает. Прямо щадит. Ты посмотри на меня!       Манкансёку, вися на цепях, извернулась повернуться спиной к Кирюин. И правда, её попа была розовая, с небольшими фиолетово-жёлтыми следами от ремня. Если девчонку пороли вчера, то явно не щадили, раз зад до сих пор не исцелился.       — Это моя мама всыпала за то, что беду на свою попу ищу. Ой, Сацки, у тебя соски торчат. Хе-хе, у меня тоже торчат. Тут так холодно, брррр.       У Сацки крутилась в голове только одна мысль: “Как Матой её до сих пор не убила?”. Мако болтала без умолку. Сацки удивило то, что волос у Манкансёку было больше чем у неё. “Она там не бреет? So unladylike.”       — Ой, а тебе мама постоянно клизмы делает? Моя мне запоры мыльными свечами лечит. Берёт кусочек мыла, длиной и шириной с палец, в воде размягчает и суёт мне мыло в попу. Бррр. Я этой процедуры жуть как боялась. Помню, бегала по кругу с мылом в попе. Правда, теперь не бегаю — терплю. Я же теперь взрослая. Ой, а я ещё помню как мама мне мыло вставила, я до туалета сбегала, а она потом на меня подгузник на ночь надевает и при этом ещё одно мыло вставляет. А ещё две недели назад мама мне и Рюко мыло вставила, так та вперёд меня в туалет побежала, потом час в подушку хныкала, что щиплет. А тебе мама мыло никогда не засовывала?       Мако всё трещала и трещала, от Манкансёку у Сацки начинала болеть голова.       — Ой, Сацки, а у тебя такие красивые ножки. Скажи, а ты щекотки боишься? Это так мило.       — МАНКАНСЁКУ!       Пока Сацки пыталась отдышаться и не слушать Мако, она вспомнила, как Нонон на одном приватном чаепитии случайно обнаружила, что босые ноги Сацки боятся щекотки. За что была жестоко порота по голой заднице властной ладонью и поставлена в угол на весь день. Конечно же, Нонон про слабое место Сацки никому не сказала. Своих слабых ножек Кирюин Сацки очень стеснялась.              Дождавшись, когда мама уже точно скрылась, Сацки сломала ноготь на большом пальце ноги, обнажив нож, что был под ним. Пару ударов по первой паре цепей, и её колени были освобождены. Ещё один удар, и рухнули цепи на её руках, а цепи Манкансёку она снесла ударом ногой с разворота. Девушки были свободны.       Они побежали прочь из школы по длинному коридору. И, когда уже Сацки думала, что наконец выбралась, за ней вдогонку пустились сшито-сваренные тентакли. Только она хотела перепрыгнуть через стоявшее на дороге препятствие, тентакль воспользовался этим и атаковал её раздвинувшиеся в прыжке ягодицы. Вшух, и тентакль был внутри её попы. Девушка даже не успела среагировать вовремя, когда шарики-ограничители, как на клизме, надулись. Кирюин отправила Мако дальше, а сама пыталась разорвать тентакль. В это же время тентакль начал заливать в неё какой-то раствор. Вскрикнув от неожиданности и покраснев, девушка утроила усилия, а когда поняла, что это невозможно, решила просто вытащить тентакль-клизму из попы. Ей будет больно, она повредит себе, но освободится. Глава школьного комитета потянула за тентакль и почувствовала неимоверную боль в своём колечке. Всё же Сацки была леди и со своей попой не игралась, та была узенькая и болезненно переносила все эти клизмы. Воля Кирюин Сацки была железной, и боль её не останавливала.       Но тут тентакль просто рванул назад, унося девушку с собой. Мако, обернувшись назад на крик, увидела лишь отдаляющееся полное ужаса лицо Сацки, глава школьного комитета с широко открытыми от ужаса глазами полетела вперёд попой назад, в темноту клетки, где её ждали ещё десятки самых разных клизм