Кейзаль помнит

Вайтран — отвратительный город. Он кажется огромным, а на деле ты знаешь каждый его закоулок. Везет тем, кто не находится в нем дольше, чем три дня. Что-что, а слушать вопли Хеймскра с утра до позднего вечера уж точно никому не понравится… Кроме таких же… Не особо разумных талосопоклонников. Возвращение драконов. Немного воды выплеснулось из ведра на ноги, когда оно с характерным стуком встало на землю. Мысли были заняты только тем, как был сожжен Хелген. Рука коснулась ручки ведра, что отозвалась скрипом, стоило ей пошевелиться. За спиной старенький домик, построенный даэдра знает каким там по счёту, прадедом. Дом Тёплых Ветров. И возможно его скоро продадут. По крайней мере, мама говорила об этом. Дети ярла Балгруфа чуть не сбили его с ног. Вовремя отошёл. Порой Свейн придаётся размышлениям, кто из детей Балгруфа взойдёт на трон. Будут ли междоусобицы, сохранится ли нейтралитет, если война еще будет идти? Мимо прошел дворянин из Облачного района, едва не задев плечом Свейна. Вспоминаются детские шуточки о том, что жители Облачного района ничего кроме неба не видят, потому и толкают людей. — Свейн, ты здесь, дорогой? — услышав скрип входной двери, крикнула Бергдис, спускаясь по лестнице и на ходу заплетая косу их своих светлых волос. — Да, мама. — ведро опустилось рядом с кухонным столом. — Садись за стол, уже пора пообедать. — легко подхватив ведро и унося его в неизвестном направлении, скомандовала женщина. Вздохнув и на миг окинув взглядом недовольных голубых глаз входную дверь, Свейн сел за стол. Хотелось уже поскорее отправиться в путь. Посмотреть на весь Скайрим, узнать что-то новое! А не перечитывать старые легенды да таскать воду из колодца. Уже давно для юноши дом не ощущался таковым, всегда было назойливое ощущение того, что предметы стоят не на своём месте, и что недостаточно света пропускают окна. Перед Свейном на стол опустилась придерживаемая худыми кистями чаша с томатным супом, совсем недавно приготовленным. — Пришло письмо, от Легиона. — начала Бергдис, так же сев за стол, уже со своей чашкой супа. Юноша замер, так и не поднеся ложку ко рту. Холод, пронизывающий дом, теперь очень хорошо чувствовался. Пар от бульона на ложке коснулся носа, обдав отрезвляющей теплотой. — И что же на этот раз, снова про отца? Он не вернётся, потому что отравился мясом хоркера? Или потому что Братья Бури закатили мощную пьянку, и Легион не позвали, поэтому они идут мешать им веселиться? — с усмешкой спрашивал парень, повернувшись к матери, подмечая как она мрачнеет с каждым его словом, а длинные пальцы сжимают рукава кофты. — Твой отец мёртв, Свейн. — женщина не выдерживает, и издав судорожный всхлип, отворачивается от сына, прикрывая глаза рукой. Свейн хмурится, смотрит на свой суп. Бергдис начинает рыдать все сильнее, периодически дрожа. Когда она прочитала то письмо, поверить в это было трудно. Не хотелось. Потому и трудно. А кто захочет знать, что твой любимый человек мёртв? — И что же ты плачешь? Отец сражался, верно? — Свейн внимательно смотрит на мать. Та кивает, так и не повернувшись. — Значит, он в Совнгарде. Не плачь по тому, кто сражался достойно и умер достойно, это ведь не для нас, нордов. — выйдя из-за стола и приобняв мать за плечи, произнёс парень. В конце концов, норд или нет, прикрываться стойкостью в такие моменты тяжело даже самым хладнокровным воинам. Сам Свейн не хотел горевать при матери, но мог лишь пользоваться тем, что ей не видно его лица. Сколько юноша себя помнил, Ингольв всегда, когда уходил на службу, просил молиться за то, чтобы его битва была достойной, чётко осознавая, что может и не вернуться домой. Поверить в смерть отца, однако, Свейн тоже не мог. Он осознавал, что всем это свойственно, но Свейн никогда не был готов к смерти своих родителей. Слушать о том, как не стало кого-то из соседей из-за проклятой даэдра войны это одно, но совсем другое понимать, что больше никаких перепалок до хрипоты, на тему войны, и чашек супа, придерживаемых тонкими руками, больше не будет. Уже вечером, лёжа на кровати и подпирая голову одной рукой, а другой подкидывая тонкий серебряный браслет, который маленький он, с полным гордости от своей «победы», смог получить из рук отца после их боя на деревянных мечах, Свейн чувствовал, как некомфортно ему здесь. Как обычно завершив помощь матери по дому, Свейн задержался у стеллажа с книгами, проводя пальцами по потёртым корешкам. На глаза попался сборник бардовских песен. Бергдис уже поставила чаши с супом на стол. Когда раздался стук монеток по столу, Свейн повернулся, отрываясь от изучения книг. — Садись, пора есть. — голос матери звучал хрипло. Свейн пододвинул свою чашку на сторону, где сидела Бергдис, и сел рядом с ней, ощущая, что она хочет поговорить о чем-то важном. — Этих денег тебе хватит на первый год, мы с Ингольвом… — она заикается, прерывается и пытается продолжить, но молчит, пытаясь прогнать подступивший к горлу ком. — Копили их для твоего поступления в Коллегию. Коллегия была мечтой для любого любопытного ребёнка, которого не привлекали мечи да политические настроения. Однако, один лишь семестр обучения стоил целое состояние для небогатых жителей Скайрима. — Мама, я не могу принять их. — Свейн аккуратно отодвигает мешочек с септимами к женщине. — Я бы хотел, чтобы в этом доме стало теплее. — юноша был уверен, что этих септимов хватит, чтобы привести дом хотя бы немного в порядок. — Тебе тесно здесь, и мне нет смысла от тёплого дома, если лишь я считаю его таковым. — тёплая, тонкая рука ложится на большую. — Возьми хотя бы часть, быть может, в Коллегии позволят пока не платить. — Не думаю, что это возможно. — Свейн грустно улыбается. — Я возьму лишь на еду и на повозку. Я попытаюсь поступить в Коллегию, и я благодарен тебе за то, что ты готова меня отпустить. Бергдис не может сдерживать более слёзы, и она обнимает сына, уже шепча молитву Аэдра, лишь бы те услышали и помогли её мальчику… Поднявшись в свою небольшую комнату, Свейн подошёл к кровати и достал оттуда среднюю, старенькую сумку. Положив тёплый плащ, комплект сменной одежды и мешочек с тремя сотнями септимов в рюкзак, юноша остановился на пороге комнаты, Надев одну из лямок сумки на плечо. Окинув комнату взглядом, парень старался запомнить её, а после, решив, что больше здесь ему брать нечего, взгляд упал на книгу с жёлтой обложкой, лежащей на тумбе. Подойдя к ней, Свейн провел кончиками пальцев по названию, написанного на обложке. Обводя корявые буквы, он усмехнулся, медленно, с осторожностью открыл книгу и смотрел на не менее корявые буквы на листьях книги. Качнув головой, Свейн закрыл книжку и положил её в сумку. В эту когда-то пустую книгу он лет в восемь переписывал нордские легенды. — «Двенадцать лет прошло…» — подумал парень. Он помнил, как его еще живой на тот момент дедушка рассказывал ему истории о древних нордах, наверняка не раз изменённые. Проходя мимо настенного крепления для оружия, Свейн остановился. Недолго думая он снял с крепления стальной меч, а из-за тумбы под креплением достал ножны. Свейн не такой мастер боя, как его отец, но так будет спокойнее. Уже через минуту Бегрдис, с покрасневшими глазами и носом, сжимая в руках небольшой мокрый от слез платок, наблюдала, как её сын закрывает дверь дома Тёплых ветров, после прощального объятия. Ей оставалось лишь надеяться, что её сын когда-нибудь вернется домой. Поднявшись с кресла, женщина, поджав губы и нахмурив брови, прошла в дальнюю комнату на первом этаже, где было ужасное освещение из-за прикрытого темной тканью окна. В этой комнатке было еще холоднее, чем в остальном доме. Опустившись на корточки, она отодвинула небольшой мешочек с какими-то строительными инструментами, провела пальцами по выступающему камню, являющемся частью пола, а после схватившись за один из его краёв, аккуратно подняла. В образовавшейся ямке лежал амулет Талоса. Прислонив его к губам, женщина прошептала: — О, Талос! Помоги моему сыну в его пути, не дай ему сгинуть! Убрав амулет обратно, а после и камень с мешочком, Бергдис покинула маленькую комнату, закрыв её на ключ. В конце концов, она была нордкой. И пусть она давно отказалась от меча в руках, она не отказалась от своего Бога… Стражник у ворот предупредил Свейна о том, что видели уже не только чёрного дракона. И не очень охотно открывал ворота, чтобы выпустить юношу. А встретится ли ему дракон в его путешествии? А если не один? Одолеет он их или же умрёт? Вспомнились слова отца, который посмеиваясь снимал восторженного сына с лошади: — Я вижу, что и тебя настигло это чувство, когда тебе говорят что-то важное, но тебе всё-равно, твоя голова забита другим. К слову, лошадь Свейну встретилась. Даже не одна, а две. Красивые, с чёрной шерстью. — Довези меня до Винтерхолда. — запрыгнув в повозку, сказал Свейн извозчику. — Сначала заплати, ишь какой! — усмехнулся старик, дернув плечом. Свейн раздраженно фыркнул. Какая разница, когда он даст денег? Он что, так похож на обманщика? Горсть монет легла на скамью извозчика с весёлым звоном. Старик довольно кивнул, взмахнув поводьями. Лошадь заржала и рысью пошла по дороге, в сторону обители магов. Свейн, который не ожидал резкого движения, пошатнулся и упал на пол повозки, схватившись руками за скамьи. — Что-то ты хилый, парень! — засмеялся извозчик, взглянув на него через плечо. — Это всего лишь рысь, а ты уже упал! Что же на галопе будет? Насмешку старика Свейн решил проигнорировать. Внимание переключилось на окружающую его природу. Прикрыв глаза, парень улыбнулся, вздохнув полной грудью холодный воздух. Вот она, свобода! Иди куда хочешь, делай что хочешь! Однако уже спустя три часа пути стало не до восхищения, радость тоже быстро прошла. Пейзажи природы надоели, холодный воздух не был таким приятным, как в начале пути. На смену хорошим эмоциям пришла скука. Развалившись на полу повозки и положив руки за голову, Свейн смотрел на небо, периодически смотря на свою сумку под сидением в самом углу. А примут ли его в Коллегию без знаний о магии? Ну, может там обучают с нуля? — Старик, сколько нам ехать ещё? — негромко крикнул парень. — Приедем мы только завтра вечером, парень. Мой тебе совет поспать. Но если не хочешь, я могу рассказать тебе о своём рассвете сил… О Аэдра, этого он не выдержит. Главное не забыть надеть тёплый плащ, когда они приедут в самую холодную часть Скайрима. — Знаешь, я, пожалуй, действительно посплю…