Дети Вороньего Камня

I После ночного дождя заметно потемнело, и на Рейвенстоун опустился влажный, сонный серый туман. Море, будто придавленное, замерло в штиле - казалось, ни утро, ни день так и не смогли наступить, вместо них сразу начался долгий сумеречный вечер. Проснувшись, Ник даже не сразу понял, где и, главное, когда он. Прошлой ночью он твёрдо решил не спать, но залил в себя столько кофе и колы, что просто отключился от передозировки - на собственной кровати, одетый, в пледе, и с включённым светом. Никто этого не заметил. Никто даже не заметил бы, наверное, если б он действительно закинулся кофеином на трое суток или заснул прямо на диване в гостиной. Ещё вчера Ника это угнетало, но сегодня ему самому стало на себя плевать. Нет, не так. Если вчера он хотел убежать от семьи, то проснувшись, понял, что с радостью убежал бы и от себя тоже. Даже огонь его так не пугал - наверное, потому что от этого огня ещё никто не умер, разве что один распускавший руки детектив получил забавные ожоги. Но Мэри… он не сомневался, что она умерла. Чёрный рыцарь догнал её в том, другом Рейвенстоуне, значит, и в реальности должно было случиться что-то ужасное… «Напоминалка» в телефоне пискнула так громко, что Ник, снова задремавший было, подскочил. Жизнь шла своим чередом, несмотря ни на что, а это значило - Элен Финч будет его ждать, жадно потирая потные ручонки. По крайней мере, именно так ему это представлялось. День предстоял тяжёлый. - Надо сделать себе подарок, - сказал Ник Кристиану Бэйлу, и на цыпочках спустился вниз, стараясь никого не разбудить. Он чувствовал себя слишком отвратительно даже для того чтобы умыться, о завтраке и говорить было нечего, и впервые за много дней был благодарен тому, что родители им почти не интересуются. Феникс вывел из гаража пылящийся с лета велосипед и небрежно обмахнул его тряпкой, которой отец обычно протирал лобовое стекло. Велик оказался не в таком уж плохом состоянии, а сиденье было опущено ниже некуда - видимо, Лепрекон гонял на нём в школу без разрешения. Или пытался, всё-таки он был длинноногий... «И сейчас», - поправился Ник, перекидывая ногу через велосипед и легко отталкиваясь от земли. - «И сейчас он высокий и длинноногий. А когда вырастет, станет ещё выше». Он даже успел немного рассердиться на Алекса и от этого вдруг почувствовал себя немного лучше, будто смог отвоевать маленький кусочек прошлого обратно. Лёд на улицах растаял, ветер улёгся, и катить на велосипеде по безлюдным в раннее утро улицам было приятно. В Лондоне у Ника не было велосипеда, так что он даже забыл, как любил свой старенький спортивный велик с дурацкими пафосными языками пламени на раме и гордой надписью «CHALLENGER». На секунду ему даже подумалось, что можно было бы обойтись и без машины, просто взять «Челленджер» в Лондон и ездить на занятия. Однако, вспомнив шумный центр, заполненные народом улицы, и, конечно, друзей, которые, может, и умилятся этому привету из школьных лет, но как транспортное средство точно не оценят, Ник сильнее налёг на педали. Всё-таки время «Челленджера» и прозябания в маленьком, заштатном городишке закончилось. Феникс Шеобанн теперь лондонский парень, и Рейвенстоуну не удастся затянуть его обратно в трясину или заставить зря сентиментальничать. Скорее всего, после того, что случилось, ему и возвращаться-то сюда не захочется, даже чтобы повидать семью… И Артура. Его он точно не захочет больше видеть. Слишком много наслушался от этого алкаша всяких гадостей. И слишком… странные рядом с ним происходят вещи. До знакомства с ним в голове у Ника не было никакого второго Рейвенстоуна - того странного, пустого города… Феникс затормозил посреди набережной так резко, что колёса взвизгнули. С туманного моря подул слабый ветерок, качнулась вывеска закусочной, где обычно готовили рыбу с картошкой… Слишком серо. Слишком пусто. - Нет, - твёрдо сказал себе Ник и даже недоверчиво улыбнулся. - Это фигня. Это бред. Он оглянулся, но Алекса нигде не было видно. В окнах домов кое-где светились лампочки и перемигивались гирлянды, но город будто застыл. Он начинался от набережной и кончался где-то в районе Чёрч-стрит. Дальше была одна лишь белая стена тумана. Или там просто ничего не было? Он едва не уронил велосипед, когда из закусочной вышел мистер Партридж, грузный седой усатый бывший рыбак, и принялся сосредоточенно чертить что-то мелом на доске для объявлений. Ник всегда побаивался его: мистер Партридж не любил, когда к нему гурьбой заваливались мальчишки и всегда гонял их зычными криками - но теперь обрадовался, как родному. - Доброе утро! - крикнул он, помахав рукой. На короткое ужасное мгновение ему показалось, что тот никогда не обернётся, что это всего лишь кукла, запрограммированная на одни и те же действия, но мистер Партридж недовольно сплюнул на обсыпанные мелом пальцы и повернул к нему своё обветренное красное лицо. - Доброе, - проворчал он, и стало ясно, что его виденье утра никак с этим высказыванием не соотносится. - Не подскажете, сколько времени? - Без пяти как спёрли, - с сильным корнуоллским выговором ответил мистер Партридж, красноречиво продемонстрировал мощный кулак и пустое запястье. - Сам должен знать. Вы, молодые, вечно ходите, в телефоны уткнувшись… Дальше Ник не дослушал. Крикнув «спасибо», он вскочил в седло и умчался, накручивая педали, пока велосипед не полетел по дороге сам, не нуждаясь ни в чьей помощи. Мир вокруг был настоящим. Просто на редкость дрянным и пасмурным. Удивительное дело, но избавившись от страха, Феникс подумал вдруг, что не против был бы ещё раз увидеть того чёрного рыцаря. Хотя бы издалека. В конце концов, Арти в доспехах выглядел стильно и как-то естественно. И не говорил гадостей. О том, что чёрный рыцарь в том сне убил и его, и Мэри, Ник решил особенно не задумываться. Однако одна интересная мысль ему в голову всё-таки пришла. «Он убил меня тоже. Но я жив, вот он я, со мной ничего не сделалось. Значит, это всё ничего не значит, и Мэри тоже жива», - решил он. Это выглядело так логично! В конце концов, сны - это просто сны. «Даже если твой младший брат там живёт», - невозмутимо добавил внутренний голос, но Ник как мог задавил его мыслями о новой машине, которая как раз ждала его в мастерской у Джарвиса. Красная, как самая спелая вишня, «Феррари Модена» раньше принадлежала Крису, сыну Джарвиса, но недолго: придурок Крис поехал на ней в Лаймстоун, закинувшись предварительно текилой и барбитуратами. Он, правда, ни в кого не врезался, но прав лишился, и «Модена» пылилась в гараже, дожидаясь своего прекрасного принца, который как раз съезжал с холма, поёживаясь от холодного ветра. Мастерская стояла на самом краю городка - дальше, за поворотом, начинались бесконечные поля и фермы до самого Лаймстоуна. По новенькому, недавно отремонтированному шоссе так и хотелось ехать куда-нибудь в бесконечность. И обязательно на крутой машине. Может, «Модена» и не была такой уж крутой, но, зато она была стильной и красной, а это было в общем-то всё, что Нику, мало сведущему в механизмах и технических тонкостях, было нужно. Первое, чем он занялся в пропахшей маслом и бензином мастерской - бдительно и внимательно осмотрел всю красотку на предмет повреждений, но Джарвис не подвёл - на «Модене» не было не пятнышка, а салон… сев за руль, Ник понял, что не хочет вылезать. В машине было уютно и спокойно, будто это был не спорткар, а какой-нибудь танк. Всё было замечательно, оставалось только погрузить велосипед. «Челленджер» стоял, прислонённый к стене гаража, и смотрел на затуманенную трассу. На его колёса кое-где налипла земля вперемешку с листьями и песком, рама была забрызгана, и Ник, представив, что придётся как-то запихивать это в новенький, чистенький багажник, поморщился. «Всё равно не влезет», - решил он, даже не подумав прикинуть размеры. - Можно я его пока оставлю? - спросил Ник у тощей сутулой клетчатой спины Джарвиса, выставившего задубевшую и чёрную от масла руку под начавший накрапывать дождь. - Велик-то? Ставь в углу, только на неделе забери, - отозвался механик, отряхивая мокрую ладонь. - Дождь собачий. - Спасибо, - Ник отвёл велосипед подальше, в тёмный угол, заставленный покрышками, и чуть ли не бегом бросился к машине. - Заберу, конечно! Он так никогда его и не забрал. «Челленджер» так и ржавел в мастерской Джарвиса, пока однажды у него не появился новый хозяин, которому тоже нужно было на чём-то ездить в школу. Однако до этого было ещё далеко - пока же Ник повернул ключ, с удовольствием вслушиваясь в уютное ворчание мотора, и не спеша выехал из гаража в сторону Лаймстоуна. Шоссе бежало между чёрными полями, прямое и строгое, как отглаженный галстук, дворники скрипели по ветровому стеклу, смахивая капли дождя, в салоне очнулось радио… Ника словно отрезало от жизни, замотало в тёплый кокон, в котором можно было ни о чём не думать. Мысли все эти дни были его самым главным врагом. Никогда раньше он не размышлял и не тревожился так глубоко, никогда страхи не были такими навязчивыми. Ему как никогда хотелось обратно, в мир, где что-то страшное случается только в новостях, но хода туда пока не было. Зато была спасительная тишина и пустота вокруг… …которая вдруг оказалась не такой уж и пустой. На горизонте недвусмысленно мигала красно-синими огнями патрульная машина, и фигуры в чёрном прохаживались по трассе, словно поджидая кого-то. Ник сбавил скорость и неуверенно затормозил, чуть не доехав до машины, хотя никто пока не просил его останавливаться. Ему вдруг пришло в голову, что полицейские, остановившиеся среди полей, вполне могли найти что-то… кого-то… Он опустил стекло, надеясь, что подошедший констебль не примет его, бледного и с дрожащими губами, за какого-нибудь наркомана. - Констебль Шоу, предъявите документы - скороговоркой произнёс полицейский, внимательным взглядом окинул салон и потребовал странного. - Откройте багажник. Ник щёлкнул брелком, где-то сзади чуть отошла крышка багажника. Фениксу казалось, что стражи порядка рассматривают не внутренности машины, а его собственные, и вдруг испугался, что они найдут там что-нибудь. Что-нибудь ужасное. Хотя там, конечно же, ничего не было. Совсем ничего. Крышка гулко хлопнула, констебль вернул ему документы и милостиво кивнул, разрешая проезжать, но никуда проезжать Нику теперь точно не хотелось. - Вы что-то ищете? - крикнул он, высовываясь из окна, но никто не удостоил его ответом. Дураку было понятно, что просто так патруль не будет перекрывать дорогу. Ника, правда, такая невежливость немного обидела. «Могли бы хоть отговорку придумать», - ворчливо подумал он, разворачиваясь обратно к городу, и напряжённо глядя в зеркало заднего вида, как вдруг его внимание привлекло что-то странно поблёскивающее на фоне открытой двери патрульной машины. Трость с набалдашником в виде собачьей морды. Он моргнул, пытаясь понять, не почудилось ли ему, но дверь уже закрылась. * * * «Некоторые люди не должны рождаться на свет, Финч». Элен Финч закончила втирать тональный крем в круглое курносое личико, неприятно лоснящееся в электрическом свете. «Я красивая», - мысленно сказала она себе. - «А всякие тощие сучки типа Сьюзи Джордан и Милли Клэренс пусть сдохнут». Ей так это понравилось, что она прошептала вслух «пусть сдохнут», будто накладывая проклятье, но тут же испугалась. Мама всегда говорила, что нельзя желать людям смерти только потому, что они тебе не нравятся. И вообще никогда нельзя. Она накрасила глаза, постаравшись сделать всё так, как показывали в видео-уроке, но больше они почему-то не стали, а накладные ресницы и вовсе превратили их в щёлочки. Помаду она со злости швырнула в стену, потому что для «нежного цвета и соблазнительной пухлости от Вайолет Роуз» надо было от природы иметь нежные и соблазнительно пухлые губки, а ей по материнской линии достались тонкие и вечно обветренные. Иногда Элен Финч ненавидела себя. Вернее, она ненавидела себя постоянно, но в некоторые моменты это чувство просто переполняло её настолько, что она забывала, как ненавидит свою толстую мать, из-за которой и она сама родилась толстой, и как ненавидит худых и длинных девчонок, которые гуляют с красивыми парнями вроде Ника Шеобанна. Конечно, Ник был уже взрослый, студент и учился в Лондоне, поэтому западать на него - дохлый номер, но он был такой красивый, что Элен могла бы пялиться на него часами. Даже когда он надевал платье Луайне, хотя это было совсем странно и выглядело немного неправильно. А ещё, глядя на Ника Шеобанна, она не ненавидела себя, как обычно, и не думала о том, что Милли Клэренс надо бы плеснуть в лицо кислотой. Он был такой красивый, как принц или рыцарь, хотя от них выгодно отличался тем, что носил джинсы, подчёркивающие задницу. Как все красивые люди, он никогда не обращал на Элен внимания, зато когда обращал, не говорил ничего вроде: «Некоторые люди не должны рождаться на свет, Финч». Чёрный свитер с блёстками полетел обратно в шкаф. Кто вообще такое носит?! Чем бабушка думала, когда его вязала?! Бабушку Элен тоже ненавидела - та всегда начинала печь пирожки и тортики, стоило Элен сесть на диету, а бабушкин дом был прямо возле школы, и трудно было не зайти к ней по дороге… Иногда ей казалось, что все в этой семье над ней издеваются. Никто не хочет, чтобы она похудела и стала красавицей, чтобы носила красивые модные вещи, потому что вся семейка Финчей – убогая, и они хотят, чтоб и Элен была такой же убогой. Вот совсем скоро за ней заедет красавчик Ник Шеобанн, а надеть совершенно нечего, а то, что есть, только подчёркивает, какая она жирная, и все эти складки, которые висят на боках, и поросячьи ножки с толстыми щиколотками. Конечно, у них будет не настоящее свидание, но Ник ведь не глупый, он поймёт, что главное, как всегда говорила мама Элен, не то, что снаружи, а то, что внутри. Элен всегда считала, что внутри она безупречна. Что она из тех девушек, чья внутренняя красота и доброта светится в глазах. Порой, когда ей становилось совсем грустно, она начинала думать, что на самом деле по какой-то непонятной причине или из-за глобальной несправедливости она родилась эльфом, заточённым в неуклюжее и толстое человеческое тело. Такое в мире бывало, и не раз: в Интернете Элен находила кучу форумов, на которых сидели такие же, как она - потерянные в пространстве и времени души, каким-то ветром занесённые на Землю. Их никто не понимал и не принимал, поэтому они сбивались в стайки и даже проводили семинары, но по большей части в Лондоне и других больших городах, куда Элен не отпустила бы мама. Единомышленники были далеко, а в Рейвенстоуне никто не видел дальше своего носа, не мог разглядеть нежного и ранимого эльфа за внешностью мрачной, толстой и неухоженной девочки. Она ненавидела их всех, поэтому на каникулах, выходила из дома только с пинка матери, а всё остальное время сидела и рисовала… пока не появился Ник Шеобанн, который, как прекрасный принц, готов был вытащить её из увешанной плакатами «Within Temptation» комнаты. От беспальцевых перчаток в сеточку она решила отказаться. Такие штуки надевали обычно готы, а готов Элен побаивалась. Они были, как на подбор, мрачные, высокомерные, и - о, несправедливость - тощие. Подходить к ним было страшно - они могли осмеять так же, как и популярные ребята, или девчонки с окраин, размалёванные, как шлюхи и вечно хихикающие надо всеми. В конце концов, она стёрла всю косметику (кроме теней и туши, слишком много времени она потратила, рисуя какие-никакие, но загадочные глаза), вытащила линзы, от которых белки краснели, как у кролика, и осталась собой - Элен Финч в джинсах, худи и очках. В дверь кто-то постучал, негромко и требовательно. Так обычно стучался Джонни. Он, в отличие от мальчишек его возраста, вообще был жутко вежливым, но Элен это давно не удивляло - за столько лет она как-то привыкла, что младший брат вундеркинд. Она даже почти его не ненавидела, потому что вундеркиндов-ботаников, таких, как Джонни, не любили почти так же, как толстых и мрачных нердов-любителей сверхъестественного. - Эл, я уже оделся, - донеслось из-за двери. - Когда мы едем? «Мы»?! Элен рывком распахнула дверь. - Это я еду, а ты сидишь дома! На Джонни крик особого впечатления не произвёл. Братец просто поправил очки (они выглядели раза в два дороже, чем очки Элен, это её всегда жутко бесило) и пожал плечами. - Мама сказала, что я с тобой. - Ма-а-ам! Элен с тяжёлым топотом кинулась на кухню. Она не ожидала такого от матери. Такого предательства, такого садизма. Не могла же мама быть такой глупой, чтобы испортить дочери первое и единственное, наверное, свидание?! Или могла? Она, по мнению Элен, вообще не отличалась умом - только и делала, что стирала-убирала-готовила да смотрела бесконечные телешоу. Отец был не лучше - приходил с работы и сразу валился на диван перед тем же телевизором. Как у такой парочки получились умные, необычные дети вроде Элен и Джонни, можно было только догадываться. Это ещё раз подтверждало теорию о душе эльфа, случайно заброшенной в унылый и жестокий мир. Душе, которая должна свободно парить в астрале или воплотиться в каком-нибудь сказочном королевстве, а не сидеть в заточении среди глупых, ограниченных людей, которые вообще ничего не понимают. - Мам! Я с Джонни не поеду! Ник пригласил только меня! - Элен покраснела от злости, но мама, привыкшая к таким сценам, даже бровью не повела. - Мне надо съездить к бабушке, а Джонни одного я оставить не могу из-за того, что в городе творится, - ответила она, вытирая тарелки. - Тогда пусть он с тобой едет к бабушке! - Он там обязательно будет трогать её фарфоровые фигурки, бабушка будет нервничать… мы это уже сто раз проходили, - мама устало развязала передник. - Феникс отвезёт вас в кафе, потом обратно. Как будешь дома - позвонишь. И больше никуда не выходите, понятно? Элен просто потеряла дар речи. Мать её ненавидела. Это было ясно, как божий день. - Ты… ты… я с тобой больше не разговариваю, поняла?! - Элен почувствовала, как на глаза наворачиваются злые слёзы, совсем забыв, что не смыла тушь. Она хотела броситься к себе в комнату, порыдать, а потом, как всегда, написать в блог, как ей тяжело тут жить - это всегда её успокаивало - но в дверь нетерпеливо позвонили. Так требовательно мог звонить только один человек - Ник Шеобанн. *** - Вы – отстой, - резюмировал Ник тихо, так, чтобы миссис Финч не услышала. - Это вообще-то не круто. Он стоял перед водительской дверью, скрестив руки на груди, будто пытался защитить свою чудесную машину от вторжения гиков. Отстойных и не крутых. Может, в его возрасте было уже поздновато мыслить такими категориями, но в Фениксе иногда просыпался школьник. Чаще, чем ему хотелось бы. И чаще, чем он замечал. Гики стояли рядышком на крыльце, как Твидлди и Твидлдам, разве что младший брат Элен был мелким и тощим, а она - наоборот, округлой и массивной. Они оба были тёмными, но если черноволосый очкастый Джонни напоминал скорее маленького Гарри Поттера, то его сестра представляла собой «саму ночь» как она есть - включая чёрный худи с волками и жуткие, намазанные чуть ли не гуталином глаза. В руках у неё был обклеенный тыквами, ведьмами и пауками ноутбук. - Это двухместная машина, - Ник был безжалостен. - Кому-то из вас придётся дома сидеть. Брат и сестра переглянулись. - Я поеду у Эл на коленях, а если увидим полицию - спрячусь, - предложил Джонни, поправив очки. Хотя «предложил» было не совсем то слово. Скорее, заявил. Было в этой серьёзной малявке что-то такое серьёзное и взрослое, что у Феникса даже как-то пропало желание спорить. Он только тихо порадовался, что Лепрекон всё-таки был не такой. Элен наоборот, открыла было рот, чтобы возмутиться. Она вообще выглядела так, будто сейчас разревётся от стыда и никуда не поедет. Положа руку на сердце, Нику и не хотелось её никуда везти… а вот с Джонни Финчем он бы поговорил. Тот мог знать о способностях Алекса, к нему Алекс собирался той ночью – что, если о маньяке он тоже что-то знает? Ни Артур, ни полиция до Финчей ещё, кажется, не добрались. В машине с отстойниками он сам чувствовал себя отстойником. В чём крутость «Феррари», если катаешь на ней только малолетнюю толстуху и её мелкого брата? Он немного хотел показать её Милли. Но та, увидев шикарную тачку, могла снова начать его доставать с удвоенной силой, а этого Нику не хотелось. Ей хотелось похвастаться кому-нибудь стоящему, но, порывшись в памяти, он понял, что таких людей в Рейвенстоуне нет. Как-то незаметно отсеялись школьные вроде-бы-друзья, и видеть их не хотелось. Если бы не обещание, данное Артуру, можно было бы позадирать нос перед ним. Но Артур был без пяти минут владельцем этой самой машины и наверняка собирался даже перекрасить её в какой-нибудь мерзкий цвет вроде того же чёрного… От мыслей об Артуре и Милли Фениксу немного взгрустнулось. Милли (МакРейн правильно сказал) стала странной, Артур не отвечал на телефонные звонки, когда был больше всего нужен - в этом было что-то угрожающее. В последнее время Нику все вещи казались взаимосвязанными, даже тут чувствовалась какая-то связь с тем, что происходит в городе… но какая, он понять не мог. - Тебе нравится «One Direction»? - А? - Ник как раз вписался в поворот на узкой улочке и за гигантским облегчением от того, что машина нигде ничего не задела, он плохо слышал, что ему говорила Элен. - Я же не маленькая девочка. А что? - Я их тоже терпеть не могу! Они все слишком сладкие, а вот Вилле хоть и старый и финн, но такой симпатичный… Феникс ещё даже не привёз её в кафе, а ему уже хотелось сбежать. - Вообще понятия не имею, о чём ты. Мне плевать на музыку, - скучным тоном отозвался он, жадно высматривая впереди вывеску «Сливочной пастушки». Это дурацкое название ему никогда не нравилось, а вот Милли его обожала. Хозяйкой «Пастушки…» была её мать, и Миллс сама придумала название. Ей в то время было четырнадцать, так что результат соответствовал. Внутри царила сплошная пастораль, белые гипсовые барельефы с пастушками и овечками, цветы в горшках, перенесённые на зимнее время внутрь, плетёные корзиночки с булочками, обвязанные лентами, вышитые салфетки… Это было даже слишком мило. В таких заведениях Ник чувствовал себя примерно так же, как в спальне Милли - всё слишком мило, лучше ничего не трогать, а когда уходишь - оставлять всё так, будто тебя тут и не было. Вести в «Пастушку» Джонни с Элен было ещё страннее. Правда, у них никаких комплексов не было: за информацию Ник, скрепя сердце, пообещал им всё, что захотят, кроме горящего мороженого. - Вообще-то, - сказал Джонни, чуть ли не носом расплющиваясь о витрину, - мог бы купить и горящее. Ради горящих людей. - Вообще-то вы мне ещё ничего толкового не сказали, - Ник порылся в кошельке и не смог удержаться от недовольной мины. Денег было меньше, чем он рассчитывал, так что ему грозила перспектива молча сосать кофе на голодный желудок. Его спасла только Элен. Минуты три она голодными глазами пожирала крутящиеся на подставке десерты, но потом, изобразив лицом мировую скорбь, взяла одинокое овсяное печенье. Ник едва не удержался от критического «не поможет». Миссис Хэвишем за кассой ни ему, ни его компании не удивилась. Для неё Феникс оставался таким же ребёнком, как Элен с Джонни, так что он рад был, что хотя бы тут не выглядит, как детсадовский воспитатель. - Ну? - сурово сказал он, садясь на диванчик у окна. На улице потемнело, небо заволокли тучи, и тонкие недавно высаженные вдоль дороги деревца стали печально гнуться от ветра. Миссис Хэвишем щёлкнула выключателем за стойкой, и в зале, освещённом золотистым приглушённым светом, стало уютнее. - …в Огайо… - пробормотала Элен куда-то в раскрытый на столе ноутбук. - Чего? Говори громче. У Ника даже не возникло мысли её подбодрить. Ему хотелось быстрее получить какой-то ответ. Как-то определить себя и своё место в стремительно меняющемся мире. - Случаи самовозгорания людей известны со средних веков… В тысяча восемьсот пятьдесят третьем году в Оклахоме тоже… и… - И в Рейвенстоуне, - подсказал Джонни, вытягивая вафлю из мороженого. - Угу, - Ник как можно спокойнее отпил кофе, изо всех сил стараясь не дёргать ногами под столом. Ему не хотелось, чтобы малолетки видели, как для него это важно. - И что там было? - Я сижу на одном оккультном форуме, - неохотно выдавила Элен, будто признавалась, что сидит на наркотиках. - И один парень… он реблогнул сообщение одной девушки, которая нашла на форуме Рейвенстоуна историю про Проклятый Класс Английского… Феникс нахмурился. - Там же нет ничего про огонь. Просто если зайти в школу ночью и послушать, слышно, как труп того парня, который повесился, качается и стучит ногами о парту. В Рейвенстоуне не было, наверное, ни одного школьника, который не ходил бы к Проклятому Классу Английского, поэтому сторожа в Старшей школе были особенно бдительными. Ник с компанией до Класса так и не дошёл - их с Милли, Джимом и ещё парой ребят поймали ещё в холле второго этажа. - Я… я тоже думала, что нет. Но какой-то человек запостил на городском форуме другой вариант… ну, он вроде собирал легенды и просил кого-нибудь написать… но администратор удалил эту тему совсем. И у нас её тоже никогда не рассказывают. А если что-то удаляют и не рассказывают… значит, это правда. Ник призадумался. Он не был так уж в этом уверен, но после разговора с Энн и её племянником готов был поверить. О солдатах, взорвавших крепость, о сумасшедших, убивавших людей, в городе тоже не говорили. Даже об Алексе никто не сплетничал, будто никому не было интересно. Что если он, Феникс, действительно не первый? - Читай, - почти приказал он, облизывая с верхней губы пенку сливок. - Только тихо. Элен огляделась по сторонам, пронзила подозрительным взглядом миссис Хэвишем, и, склонившись над ноутбуком, прочистила горло. - Когда-то давным-давно в Рейвенстоунской школе был учитель, преподававший английский. Его звали Николас Томпсон, но прозвище у него было Старый Ник, потому что он был злобный, как дьявол. В его класс попадали только те, кто не успел записаться к другим учителям. Старый Ник знал, что его боятся, и от этого только ещё больше злился на своих учеников. Однажды в его класс попало всего тринадцать человек. Старый Ник возненавидел их и придирался к каждой мелочи. А однажды, когда приближалось время семестрового сочинения, один мальчик, Тедди Ллойд, сказал: «давайте подшутим над Старым Ником и принесём ему чужие сочинения, получившие высшие отметки. А когда он их разнесёт, скажем, что он придирался, и откроем правду». Все согласились, но шутка не удалась, мистер Томпсон раскрыл обман и наказал весь класс - они должны были ходить к нему на отработку каждый день без выходных и праздников. Тогда одноклассники обозлились на Тедди Ллойда и решили его наказать, устроив суд. В Хэллоуинскую ночь они затащили Тедди в пустой класс литературы, сдвинули к стене парты, начертили пентаграмму, расставили свечи и начали читать заклинание. «Мы принесём тебя в жертву Старому Нику», - сказали они. - «Может, тогда он нас отпустит и не придётся отрабатывать». Они хотели всего лишь связать Тедди, чтобы он сидел в тёмном классе, пока школьный сторож его не найдёт, но Тедди упирался, и тогда его лучший друг не выдержал и толкнул его в пентаграмму. Стоило Тедди ступить за начерченную линию, как он с жутким криком вспыхнул и в одну секунду, от него осталась только кучка пепла. Тогда двенадцать оставшихся учеников поклялись хранить тайну казни Тедди Ллойда и никогда никому её не выдавать. Но тот самый мальчик, что толкнул его, не выдержал. Однажды его нашли повесившимся в том самом классе литературы. А на полу под ним было кровью написано: «Тедди Ллойд пришёл за мной». Точно так же, мало по малу, умирали другие его одноклассники. И все они приходили кончать с собой в класс Старого Ника. И возле каждого трупа были написаны и те же слова. ТЕДДИ ЛЛОЙД ПРИШЁЛ ЗА МНОЙ. Дремавшая за прилавком миссис Хэвишем вздрогнула и укоризненно глянула на них, покачав головой. С минуту над «Сливочной пастушкой» царила мрачная тишина, нарушаемая только стуком дождя по крыше. Наконец, Ник не выдержал. - И… когда это было? В каком году? - неуверенно спросил он. История про Тедди Ллойда была не такой. Она не проливала никакого света на его собственные способности. По крайней мере, на первый взгляд. - Никто не знает, - Элен сняла очки, и, забыв про густую чёрную тушь, принялась усиленно тереть глаза. - Наверное, этой истории уже около века или что-то около… - Неправда, - Джонни уже закончил мороженое, и теперь подбирался к клубничному торту. - Я спрашивал у прадедушки. У нас есть прадедушка на ферме - он клёвый, хотя я почти не понимаю, что он говорит. В общем, прадедушка про Тедди Ллойда вообще ничего не знает. Когда он был маленький, они с друзьями бегали ночью к крепости искать леди Луайне. Но никого не увидели, конечно. В общем, эту историю кто-то придумал недавно, но имя учителя совпадает, я проверял. Николас Томпсон ушёл на пенсию за год до того как ты пошёл в старшую школу, и в городе больше не живёт. - Ты что, шпион? - в голосе Ника явно сквозила смесь отвращения с восхищением. - Это жутковато. Джонни по-взрослому вздохнул и поправил очки. - Тяжело быть любителем паранормального в таком маленьком городке, - небрежно бросил он и вдруг чем-то напомнил Нику Энди-библиотекаря. - А про солдат… - начал он и осекся. История с солдатами была слишком серьёзной, и ему не хотелось втягивать в неё Джонни. - Про каких солдат? - Ну… крепость ведь разбомбили при твоём прадедушке… Из-за ноутбука раздался сдавленный писк - Элен заметила в полированном крае своё отражение и тут же убежала, слегка колышась на бегу, как желе, и прикрывая глаза ладонью. Глаза, как успел заметить Ник, были как у панды - в чёрных разводах. - Ты темнишь, - серьёзно сказал Джонни, проводив её взглядом. - Не знаю, зачем тебе горящие люди, но ты же на самом деле из-за Алекса тут, да? Я ничего не знаю. Честно. Он позвонил мне, мы хотели пои… то есть попрактиковать телекинез. - Телекинез? - Ник нахмурился. Он вспомнил рождественский вечер, Лепрекона, который тужился, пытаясь силой мысли поднять игрушечный полицейский значок… - Ну да. Поднятие предметов без помощи рук, если не знаешь, - это прозвучало так снисходительно, что Феникса так и подмывало дать мелкому щелбан. Простой, при помощи рук. - И Алекс это правда умел? Ты видел? - Конечно, умел! - искренне возмутился Джонни. - Он мне не стал бы врать, мы же лучшие друзья! Но, кажется, я в одном ошибся, - он снова поправил очки. - Я думал, что это генетическая особенность, которая передаётся через поколение. Но ты бесполезный. - Чего?! - возмутился Ник, и потянул к себе тарелку с чизкейком. - Дай сюда. Не заслужил. - Да подожди ты! Я не об этом, - Джонни потянул тарелку обратно. - Бесполезный для моих исследований. Я исследую супергероев. Людей со сверхспособностями, которые могли бы спасти мир, если прилетят инопланетяне. Видимо, на лице Ника слишком явно было написано «ты чокнутый», потому что мальчишка смутился. - Я верю в инопланетян, нельзя что ли? Это логичнее, чем объяснять всё магией, как Эл, - он кивнул в сторону туалетов. - Она верит в то, что Тедди Ллойда правда сжёг дьявол, но на самом деле есть много нормальных гипотез. Что загорается жир в теле. Что шаровые молнии тоже могут сжигать дотла. Но Тедди, наверное, просто облили бензином и подожгли. Если б они посходили с ума и убили себя после такого, было бы логично. Надо всегда верить в логику - мне папа говорил. Он говорил так буднично, что у Ника мурашки по коже побежали. Школьники, облившие друга бензином и кинувшие спичку… ещё недавно он бы не смог в такое поверить, но Джонни говорил почти то же самое, что Энди-библиотекарь. В Рейвенстоуне было много чокнутых. Но это не давало никаких ответов на вопросы. В своей нормальности Ник не сомневался - он лично бинтовал ожоги на груди Артура, но… Сумасшедшим маньяком мог быть кто угодно. Любой человек в городе, каким бы милым он ни казался, сколько бы ни жил тут. Все были опасны, пока полиция или Артур не сузили круг подозреваемых. Любой мог напасть на Лепрекона и украсть Мэри. Мэри… Девочка, верящая в фей и разговаривавшая с зеркалом. - А с Мэри ты дружишь? - спросил Ник. Он едва не сказал «дружил». Джонни молча ковырнул вилкой чизкейк, глядя в стол и явно раздумывая с ответом. Это было на него совсем не похоже. - Ну… она ничего, - наконец, выдавил он. - Я за ней наблюдаю. Она и мистер Старгер у меня ещё не вычеркнуты. - А почему мистер Старгер? - это было что-то новенькое. - Потому что он оборотень, - Джонни снова оживился. - А зачем оборотню селиться в городе? - Я же сказал, это гипотеза! - он сердито махнул рукой и замолчал. - А Мэри… - начал было Ник, но тут вернулась Элен. Она была мокрой, покрасневшей и озабоченной, но уже не так напоминала панду. Нику даже стало немного жалко эту ливерную колбасу, но он быстро подавил жалость. Выглядеть стрёмно или красиво - личный выбор каждого. Что толку жалеть тех, кто не хочет меняться? Он искренне в это верил. - Папа звонил, - не глядя на Ника, она начала упаковывать ноутбук. - Он забыл ключи, поэтому нам надо домой... Ты… нас подвезёшь? - Куда я денусь? - Ник пожал плечами, а про себя подумал, что эти двое ни одному маньяку не сдались. А Лепрекон? Что за радость была делать такие вещи с Лепреконом? Разве у маньяков, действующих по плану, не должно быть пунктиков на красоту? Обратно они ехали молча, только Элен один раз пробормотала что-то. - А? - переспросил Ник, делая музыку потише. Он даже привык к тому, что в машине двое отстойников, и они уже не так его раздражали. - Извини, что была бесполезной… - повторила Элен. - Да ничего. Я от тебя ничего и не ждал, - честно ответил Ник, краем глаза заметив, как низко она наклонила голову, прячась за братом. Ему снова стало немного стыдно, но брать свои слова назад было поздно. Он довёз Финчей до дома, и, когда они, неловко выбравшись из машины, уже оказались на крыльце, вспомнил, что не спросил у Джонни кое-что. - Эй, Гарри Поттер! - крикнул он. - Ты сказал, что Арт… что мистер Старгер оборотень. А Мэри тогда кто? - Она - ведьма, - серьёзно ответила Элен, пропуская «Гарри Поттера» в дом. Дверь за ними закрылась. II Кофе был отвратительным, день был отвратительным, и даже лица коллег были того отвратительного цвета, который бывает после бессонной ночи. Все бродили бледные, как привидения, в отделе не было слышно даже обычных приветственных шуток и привычной болтовни. В идеально налаженном распорядке дня полицейского управления произошел сбой, и теперь все те, кто не отправился на поиски девочки в дневную смену, угрюмо молчали, напряженные и растерянные из-за неудачи. Но было еще что-то, спрятанное за мрачными взглядами и хмурыми лицами, и это «что-то» сегодня донельзя раздражало детектива-сержанта Картрайта. Эти лица говорили: «В нашем тихом городке не могли произойти эти ужасные события. А если не могли, значит, их не было». Старикашка Хич, казалось, совсем не интересовался этим делом, отчаянно делая вид, что все в порядке. Старый болван решил, что если не думать о плохом, значит, его нет. Как он ворчал, когда Эдмунд запросил у него старые рейвенстоунские дела на насильников. «У нас здесь такого отродясь не бывало. Это точно кто-то из приезжих. Не может он быть из местных, я же их всех с детства знаю. И тебе не советую туда лезть, только время потеряешь». Но главный инспектор не был основной проблемой. Предсказание пьяницы-детектива сбылось, только в худшую сторону — из Лондона действительно приехали «специалисты», но никто из них не спешил интересоваться пропавшими детьми, потому что согласно официальному запросу, занимались собственным расследованием — искали свидетеля, якобы скрывавшегося в Рейвенстоуне. Эдмунд бы скорее поверил в зубных фей, чем в правдивость документов, которые они предоставили. Их было трое: старомодный старикашка в шляпе и двое его подручных, по виду больше напоминающих не полицейских, а карманника и головореза. Картрайт сразу проникся к ним неприязнью, отчасти из-за того, что начальник полиции с поспешной радостью предоставил им все полномочия, надеясь сплавить и свое проблемное дело. Из-за этого Эдмунду пришлось попрощаться чуть ли не с половиной подчиненных, отправленных с щедрой руки начальника на поиски так называемого «свидетеля». Разве можно было вести расследование в таких условиях? Чтобы опросить всех, требовались люди, потому что обычно сплетничавшие по поводу и без местные внезапно потеряли интерес к разговорам. Картрайт мрачно уставился в бумаги, на которых безуспешно пытался сосредоточиться уже полчаса. Когда он начал ненавидеть этот город? Когда только приехал сюда или когда в первый раз зашел в свой кабинет? Сейчас решение о переезде казалось глупостью. О чем он думал? Запер себя в этой деревне, а ведь впереди маячила приятная перспектива повышения, еще пара лет, и его ждала должность повыше какого-то детектива-сержанта в жалком захолустье. Он уничтожил это собственными руками, и теперь его все сильнее мучили сожаления. А все из-за того, что ему не хватило силы воли сохранить хладнокровие тогда, когда это требовалось. Какая-то мелочь, но из-за нее он проведет здесь остаток карьеры, находя украденные велосипеды и разнимая драки в баре. «Почему ты больше не заезжаешь домой? Майклу было бы очень интересно послушать эти истории. И родителям. Отец был бы в восторге, если б вы снова начали разговаривать». «Заткнись». Ричард Кетроу, Алекс Шеобанн и Мэри Лоу радостно смотрели с фотографий и улыбались. Казалось, для полицейских родители всегда находили именно такие фото, на которых их дети были счастливее всех. Сейчас даже в этих улыбках сержанту померещилось что-то издевательски-насмешливое. Эдмунд с раздражением захлопнул толстую папку с отчетами и отхлебнул давно остывший кофе. Мутный дневной свет, пробивающийся сквозь жалюзи в кабинет, был серым и унылым. «Это все недосып», - решил полицейский, заставляя себя поверить в эту мысль. За последние сутки он только один раз успел заскочить домой, но поспешный утренний душ не принес никакого облегчения. Канавы, кусты, пустые сараи и пыльные комнаты библиотеки замылили глаза и мысли. Девочка пропала бесследно, как сквозь землю провалилась. Исчез вместе с ней и новоявленный детектив-подозреваемый, он просто не брал трубку и не перезванивал. Картрайт съездил к нему домой сразу, как только они получили сообщение об исчезновении, но мрачный дом Старгера был пуст, и в окнах не горел свет. Хозяин либо проигнорировал его, либо его не было дома. Сержант достал из ящика стола новую папку и вытряхнул на стол содержимое, аккуратно разложив копии документов. Сколько трудов стоило их достать, сколько убеждать, доказывать и уговаривать, но оно стоило того. Они поскупились на видеозаписи, отправив лишь жалкие копии стенограмм и отчетов, но Эдмунду хватало и этого. Картрайт не показывал эти документы никому — ни коллегам, ни начальнику полиции. Это было его дело. Оно принадлежало ему, и плевать на всех, кто морщит нос и отворачивается, словно ничего не случилось. Не нужно от них ни помощи, ни одобрения, он просто сделает все сам. Особенно, когда преступник так близко, всего-то осталось найти доказательства. Сержант открыл верхний документ и углубился в чтение. Зап. #10 Дата: 16 апреля 2008 Содержание: психотерапевтическая сессия доктора Алана Уоллеса с пациентом Артуром Старгером. Участники: А. Уоллес, доктор медицины, главврач Мемориальной Психиатрической Больницы им. Томаса Брана; Артур Старгер, бывш. старший инспектор Бюро по борьбе с незаконным оборотом наркотиков Великобритании. Уоллес: Кажется, вы сегодня более расположены к диалогу, мистер Старгер. Это замечательно. Нам давно пора было поговорить серьёзно - я ведь знаю, что вас самого эта ситуация не радует. Старгер: Вы прямо удивительно проницательны. Похоже, что гораздо проще выйти отсюда только через парадную дверь, поэтому придется поговорить с вами. Уоллес: Это правильно. Вы помните, на чём мы остановились в прошлый раз? Кажется, мы говорили об Элис, вашей жене. Старгер: Да. Не понимаю, почему она вас так интересует. Уоллес: Ну, я видел её фото. Очень красивая женщина. Я бы даже сказал, викторианской красоты. Думаю, вы часто ревновали её к другим мужчинам. Я прав? Старгер: Нет, конечно. (Усмехается). Я ее слишком хорошо знаю, чтобы не доверять. Уоллес: Несмотря на то, что она изменяла вам с другим мужчиной? Старгер: Я доверился бы ей даже сейчас. Последний год мы практически не общались, думаю, она просто хотела позлить меня. Уоллес: И ей это удалось? Старгер: Она умеет бить куда надо, но я не злюсь на нее. Все так и должно было случиться. (Молчание). Но, черт возьми, она слишком хороша для него. Уоллес: Вы её всё ещё любите? Старгер: Да. Уоллес: Вы до сих по работаете… работали с ней на одном участке? Старгер: Нет. Я перевелся в другой отдел, натянутые отношения не очень способствуют совместной работе. Уоллес: Значит, вы не общались, и она была обижена на вас. За что? Вы плохо с ней обращались? Выпивали? Старгер: Очень рискованно плохо с ней обращаться (Усмехается). Причина гораздо проще - она хотела одного, я другого. Думаю, в этом случае расстаться - лучший вариант, пока вы не передушили друг друга со злости. Уоллес: И чего же вы хотели от брака? Старгер: Я просто хотел быть рядом с ней, но, видимо, не очень подхожу на роль любящего супруга. Ей хотелось большего, но я не мог этого дать. Уоллес: «Большего»… в таком возрасте у женщин это слово обычно подразумевает детей. Почему у вас не было детей, мистер Старгер? Старгер: Детям нужно время и внимание, у меня его никогда не было. Любить бы я их тоже не стал... этого достаточно, чтобы их не иметь? Уоллес: Вы думаете, что не смогли бы любить своих детей? Почему? Вы чувствуете к детям отвращение? Старгер: Нет. Скорее они мне безразличны. Я прекрасно себя чувствую без них. Уоллес: Давайте поговорим про Пола. Отца мисс Флёр, свидетельницы, на которую вы напали. Она сказала, что вы назвали её домашним именем - «Энжи». Вы сказали: «ты плохая дочь, Энжи. Такая же шлюха как твоя мамаша». Это правда? Старгер: Зависит от того, насколько вы сами готовы верить словам шлюхи - лично мне она мастерски врала на допросе. Может, я и говорил что-то, я плохо помню, что случилось. Уоллес: Осталась аудиозапись вашего допроса. Правда, эта реплика там слышна нечётко. Вы не помните, почему назвали мисс Флёр «Энжи» и дочерью? Старгер: Нет. Может быть, что-то прочитал в ее деле, у нее бурная биография для семнадцатилетней. Я почти ничего не помню, особенно как попал сюда. У вас хорошие лекарства. Уоллес: Спасибо за комплимент. А теперь, мистер Старгер, я должен задать вам серьёзный вопрос. Отвечайте не задумываясь, так, как чувствуете. Кто ударил мисс Флёр? Вы или Пол? Старгер: Пол. (Молчание). Она разозлила этого ублюдка. Уоллес: Чем, Артур? Старгер: (Задумался). Кажется, не пришла домой, когда ей было велено. Не важно - для таких отбросов сгодится любой повод. Уоллес: Отбросов? Почему вы так о нём отзываетесь? У вас есть о нём чёткое представление? Старгер: Все, что я знаю, это то, что он - редкостная дрянь, из тех, кто избивает собственных жен, детей и шлюх, потому что у них не встает. Ему нравится ощущать в эти моменты свою власть, его это больше всего заводит. Он всегда хочет чего-то большего, чуть ли не весь шар земной, но слишком труслив и ничтожен, чтобы получить даже повышение на работе. Уоллес: Как… экспрессивно. Вы умеете давать красочные характеристики, я впечатлён. (Откашливается) Вы ненавидите Пола? Старгер: Хм. Нет. За что мне его ненавидеть? Он просто обычный ублюдок, каких полно вокруг. Уоллес: Вполне закономерный взгляд для полицейского. Хоть и горький. Достаточно горький, чтобы ненавидеть определённые типы людей. Но давайте вернёмся к допросу мисс Флёр. Итак, Пол был разозлён. А что чувствовал в этот момент Артур? Старгер: (Молчание) В тот момент я не ощущал себя. Я только сейчас вспоминаю отрывки. Уоллес: Хорошо. Вы помните что чувствовал Пол? Сексуальное возбуждение? Удовлетворение? Обиду? Чего он хотел? Не анализируйте, Артур. Просто вспомните. Старгер: Он считал, что она слишком много стала себе позволять, и решил преподать ей хороший урок. Наверное, он хотел ее, но считал себя слишком правильным человеком, чтобы позволить себе такое, поэтому злился еще сильнее. Злость и возбуждение - вот что чувствовал этот ублюдок. Уоллес: Скажите, Артур, Пол похож на вашего отца? Старгер: Нет. А если бы был... то пожалел об этом. Мой отец любил машины, женщин и выпить, но ни разу не поднял ни на кого руку, даже когда мать выбрасывала его заначки. Кажется, он завел меня только для того, чтобы было кому слушать его байки. Зная его, это еще не самый худший повод. С ответственностью за других он больше не хотел иметь ничего общего после того, как получил орден "За выдающиеся заслуги" во время службы на флоте. Уоллес: Я вижу, вы чувствуете солидарность с отцом. А мать, Артур? Что вы к ней испытываете? Старгер: Мне было ее жаль. Она слишком много работала, и, пожалуй, развод был лучшим решением в ее жизни. Уоллес: Вы терпеливый и понимающий человек, Артур. В отличие от Пола. Пол отказывается понимать. Им движет эгоизм и агрессия, которую вы не можете себе позволить. Старгер: А мне кажется, я их себе довольно часто позволяю. Уоллес: Вплоть до рукоприкладства? Старгер: Нет, но своему бывшему помощнику я бы сейчас с удовольствием оторвал яйца, чтобы не так удобно сиделось на моем месте. Уоллес: Он был озабочен вашим состоянием, и без информации, которую он мне предоставил, лечить вас было бы ещё сложнее. В каком-то смысле вы должны быть ему благодарны, Артур. Старгер: (Задумался). Возможно, вы правы. Может быть, я его отблагодарю, после того, как выйду отсюда. Уоллес: Вы или Пол? Старгер: Я. Уоллес: Могу я сейчас побеседовать с Полом? Старгер: Не получится. Пол принадлежит так называемой мисс Флёр. Без нее я не могу вернуть это состояние, да и не хочу. Уоллес: "Принадлежит"? Старгер: (Молчание). Может, я неправильно подобрал слово. В любом случае, я не хочу, чтобы это повторилось - не очень приятно после недели беспамятства очнуться в сумасшедшем доме. Уоллес: А до этого случая Пол появлялся? Старгер: (Молчание). Иногда люди вызывают странные эмоции. Уоллес: Значит, для появления Пола требуются определённые условия. Почему он появился тогда? Старгер: Я случайно прикоснулся к ней, а потом... Наверное, я слишком устал и вымотался, перестал себя контролировать. Чертовски тяжелая неделя была тогда. Уоллес: Прикоснулись обнажённой рукой? Я знаю, что в определённый момент вы начали носить перчатки, даже сейчас носите. Это для того, чтобы контролировать себя? Прикосновение вызывает у вас слишком много эмоций? Старгер: (Молчание). Можно так сказать. Уоллес: На момент нападения у вас давно не было сексуальных связей? Старгер: Месяц, может, полтора. Не слишком долго, чтобы заскучать. Уоллес: Пол так не думал. Скажите, Артур, что вы чувствовали, когда пришли в себя и поняли, что напали на девушку? Старгер: Разочарование - я сам собирался уйти в отставку, но теперь меня отстранили. Злость. Я должен был себя лучше контролировать. А еще крайне неприятно, когда из жизни выпадает целая неделя, о которой сложно вспомнить. Уоллес: А вина? Старгер: Я не знаю. Пока не вспомню детали, сложно поверить, что это вообще было в реальности. Могу только ей посочувствовать. Я не собирался ее бить - я так не допрашиваю. Уоллес: Значит вы не можете поверить в это. Хм. Я думаю, нам стоит сделать перерыв, Артур. Воды? Старгер: Спасибо. У меня есть к вам еще просьба, доктор Уоллес. Не могли бы вы дать мне посмотреть видеозаписи того момента, когда я был в беспамятстве? Мне нужно увидеть этого Пола. Уоллес: Мне нужно обдумать вашу просьбу и её последствия, мистер Старгер. Газированной воды? (Конец записи). Эдмунд перевернул страницу и чуть не подпрыгнул, словно среди свежеотпечатанных листов спряталась змея. Хотя то, что там затаилось, могло заменить змею - небольшая фотография. На ней была женщина, неподвижно откинувшаяся в переполненной ванной: длинные мокрые волосы прилипли к голой шее и распластались в воде, как комок водорослей; бессмысленные остекленевшие глаза смотрят прямо в объектив, посиневшие губы приоткрыты, а сквозь мутную воду просвечивают очертания бледного тела. Дело №32 от пятнадцатого апреля прошлого года - Маргарет Хэвиш, неудачно смешавшая скотч и лекарство от сердца, но сейчас сержанту было ее совсем не жалко. Он схватил верхний лист и прижал к фотографии ладонью, словно собираясь задушить эту «змею» до того, как она выползет из-под этой преграды. «Главное не смотреть, тогда все будет в порядке», - но по телу уже пополз нехороший то ли жар, то ли озноб. Эдмунд ненавидел себя за этот страх — тогда он даже не смог подойти к телу, что не осталось незамеченным его коллегами. Почему-то это показалось им смешным, как и множество других вещей. Он всегда терпел это. Обращать внимание на шутки коллег было все равно, что опускаться на их уровень, но сегодня запас терпения иссяк. «Нашли время подкинуть эту дрянь!» Кое-как совладав с собой, Эдмунд встал, дрожащими руками закрыл папку и в ярости рванул ручку двери. Адель удивленно подняла глаза от монитора, где набирала отчет, но ему было уже все равно — Эдмунд жаждал мщения. В полупустом отделе сидело лишь несколько человек, но виновный выдал себя сразу, поспешно отведя глаза и давясь ухмылкой. Без сомнения, это был сержант Эндрюс. «Ты у меня перестанешь улыбаться». Эдмунд глубоко вдохнул, приготовившись высказать ему в лицо все, что в ярости вертелось на языке, но ему помешали. Дверь в кабинете начальника с грохотом распахнулась, выпустив оттуда сутулого мужчину, чье лицо избороздили ранние морщины. Арчибальд Лоу всегда казался старше своего возраста, то ли из-за ранних залысин, то ли из-за вечной печати усталости на лице. Не было в отделе человека, который бы с таким же усердием разбирал споры фермеров и подозрительную смерть местной богачки. Единственным его недостатком, по мнению Эдмунда, было неумение сказать «нет», поэтому все самые неприятные дела коллег очень быстро перекочевывали именно на стол Лоу. Все, кроме дела о его племяннице. - Послушай, Арчи, ты же знаешь порядок, я не могу тебе дать разрешение участвовать в расследовании, - следом за ним выкатился старина Хитч, грузный, одышливый и раздраженный. - Не мне тебе рассказывать, почему. Лоу остановился и медленно поднял голову. Эдмунду показалось, что он смотрит на них с удивлением, словно только обратил внимание, что отдел не пустует. Он вглядывался в лица коллег, как в лица незнакомцев, и Картрайт вздрогнул, почувствовав на себе этот взгляд, растерянный и безжизненный. Как у той женщины на фотографии. - Вы тоже считаете, что мне нужно убраться отсюда? - наконец произнес Лоу в гробовой тишине, и его лицо исказила злость. - Почему вы не хотите смотреть на меня? Я знаю... презираете меня. Считаете, что я сам виноват... может вы и правы, - его взгляд снова стал пустым. Все молчали. Эдмунд хотел ответить, что это не так, но почувствовал неприятный холодок, когда заглянул в его глаза. - Иди домой, Арчи, - сухо произнес Хитч. - Тебе надо отдохнуть. - Пошел ты к черту. Пошли вы все к черту, - выплюнул Лоу. Дверь за ним закрылась. В наступившей тишине звонок сотового прозвучал неожиданно резко. - Слушаю, - Эдмунд рассеянно поднял его к уху, злость уже давно прошла, осталось только неприятная тяжесть где-то глубоко внутри. - Детектив-сержант Картрайт? - донесся оттуда знакомый сварливый голос. - Нам надо поговорить. III Между собственным домом и Домом Рэдли Ник выбрал последний. Артур не отвечал на звонки, это было обидно. Поэтому Феникс решил провести своё маленькое расследование - узнать, что случилось на самом деле. Не то чтобы он и правда ожидал найти в Доме Рэдли какие-то улики, не попавшиеся полиции на глаза - в конце концов, это была не книжка Энид Блайтон, а горькая и неласковая реальность - но надеялся разговорить болтливого библиотекаря Энди. Энди ему нравился, но, поразмыслив, Ник пришёл к выводу, что он простоватый и любит приврать, хоть и напускает на себя таинственный вид. Впрочем, о всех жителях Рейвенстоуна, кроме Арти и мамика, Ник был невысокого мнения. Библиотекарь был таким же провинциальным умником, как мистер Клэренс, но отец Милли всё-таки казался хитрой змеёй, всегда себе на уме. Если бы Энди был чуть похитрее, у него не было бы проблем с местными, Феникс был в этом уверен. Но сейчас болтливость племянника Энн ему была только на руку. К его радости, парадная дверь была не заперта, а в холле тускло горела часть ламп. Картины в полутьме казались окнами, ведущими в романтический мир благородных рыцарей и прекрасных дам, вот только все прекрасные дамы были лишены милосердия, а благородный рыцарь был, скорее всего, просто хитрым норманнским наёмником. После того, как Артур цинично прошёлся по ним, сказка как-то поблёкла для Ника. Наверное, потому что в глубине души он начал подозревать, что так оно и есть. Что гадкое и злое реальнее красивого и доброго. Он подошёл к Луайне, сидящей в окружении детей, смотрящих куда-то за пределы тяжёлой золотой рамы. Они смотрели так же, как обычно, но теперь Нику казалось, что все они чего-то ждут от него. Особенно маленькая девочка, прижавшая к груди тряпичную куклу. - Я… что-нибудь придумаю, - собственный голос звучал глупо в гулкой тишине. Да и фраза была глупой. Что это вообще значило? Что он собирался придумать? Покраснев, Ник резко развернулся и пошёл искать Энди, надеясь, что тот сидит в той же комнате, где они пили чай. Весь персонал библиотеки состоял только из четверых человек, поэтому комната отдыха представляла собой небольшой закуток, отгороженный от остального помещения - огромных стеллажей с книгами, компьютерных столов и стендов с газетами и журналами. Это была милая, почти домашняя гостиная с диваном, парой кресел и цветочными горшками близняшек Дарелл, но когда Ник вошел, она больше напоминала холодильник. Арочное окно в тяжелой раме было приоткрыто, и этого хватило, чтобы весь уют улетучился вместе с теплом. На подоконнике одиноко мерзли чашка с кофе, сигареты и пепельница, а их хозяин беспечно спал на диване, не обращая внимания даже на холод. Библиотекарь был бледен, и в глаза неожиданно бросалась худоба его лица, казавшаяся почти болезненной. Первым порывом Ника было уйти, но желание побыть детективом взяло своё. Он осторожно, на цыпочках, вошёл, внимательно осматриваясь. В углу стоял деревянный журнальный столик, покрытый кружевной салфеткой. Салфетка была тонкой работы, но её тут совсем не берегли - под грудой журналов, каких-то квитанций и разных бумаг она жалко скомкалась и повисла на краю. Ник понятия не имел, что он ищет, и может ли вообще тут что-нибудь найти. Документы его не интересовали, но, за горкой журналов виднелось что-то, напоминающее прядь искусственных волос. Маленькую, жёлтую прядь, будто с кукольной головы. Он быстро обернулся к Энди, но библиотекарь спокойно спал. Если бы не лёгкое сопение, его вполне можно было принять за труп. Впрочем, если в этой комнате у кого и остановилось сердце, то у Феникса. Осторожно, даже не дыша, он взял синтетическую прядь двумя пальцами, потянул… …и вытащил маленькое зелёное саше, перевязанное жёлтой атласной лентой. Лента распустилась и распушилась так, что её кончик действительно немного напоминал клок волос. Ник не смог сдержать разочарованного вздоха, и даже забыл как-то, что его могут услышать. - Скажи, который час, друг, и можешь красть, что хочешь, - сонно пробормотал Кейн с дивана, не открывая глаз. Феникс покраснел и, отложив саше, поспешно спрятал руки за спину. - Сейчас около двенадцати. Вы в порядке? - спросил он, надеясь, что Энди узнает его по голосу. - Почти. Как ты вовремя меня разбудил, - Кейн со вздохом сел и взъерошил пятерней волосы. - Ну и холодина. Черт, я совсем забыл... - он зябко поежился, рассеянно оглядев комнату. - О чём забыли? - библиотекарь выглядел так, будто у него выдалась та ещё бессонная ночь. Ник подумал, что он в этом не одинок, и ему тут же захотелось посмотреть на себя в зеркало и убедиться, что всё в порядке и волнения никак не сказались на цвете лица. А ещё он вспомнил, что забыл побриться, и тут же ощупал подбородок. Щетина затаилась, щёки были удовлетворительно гладкие. - Забыл сделать вот это, - Эндрю нехотя потащился к окну и, повоевав со щеколдой, с грохотом захлопнул рассохшиеся ставни. - Извини за такой прием, честно говоря, я не собирался спать, но я рад, что первым пришел ты, а не Клэренс, - библиотекарь взял с подоконника кружку и скривился, сделав глоток - кофе был ледяной. - Мистер Клэренс… то есть, сегодня репетиция? А как же…- он хотел сказать «А как же Мэри?», но почему-то не смог. Чем ближе он подходил к правде, тем ему становилось страшнее. Она была жива. Точно жива. Если она умрёт, значит, сон сбудется. И что тогда? - Нет, репетиции не будет. Кхм. Значит, тебе не сказали, - Эндрю отвернулся, брезгливо вылив кофе в один из ближайших цветочных горшков. Темная земля быстро впитала темную жидкость. - Сегодня полиция собирает здесь всех, кто был вчера на репетиции - будет опрашивать свидетелей из-за того, что… случилось, - наконец нехотя добавил он. Ник тут же схватился за телефон. Так и есть - два пропущенных от мамика и один от отца. Догадаться, зачем они звонили, было не так уж сложно. - Её… ещё не нашли? - он не поднял глаз от мобильного, делая вид, что занят чем-то ужасно важным, хотя на самом деле просто пролистывал список входящих звонков, чувствуя, что не сможет сдержать эмоции. - Нет, - Эндрю только покачал головой. Он присел обратно на диван и, пошарив рукой между подушками, надел найденные очки. Классическая профессорская оправа совсем не сочеталась с хитроватым лицом библиотекаря, только подчеркивая лукаво прищуренные глаза. - Я думал, ты знаешь. Зря я об этом сказал, тебе, наверное, неприятно. - Неприятно, - на самом деле, это было облегчение. Маленькая отсрочка. - Но мне надо знать. Потому что мой брат… ну вы и так знаете. Лукавый огонек в глазах Кейна приугас. Он тоскливо посмотрел на сигареты, оставшиеся на подоконнике, но поленился вставать. - Многие предпочли бы не знать. Почему ты хочешь найти этого человека? - А как вы думаете? - вопрос так удивил Ника своей простотой, что он не сразу заметил подвох, а когда заметил, было уже поздно. - То есть, пусть его ищет полиция, конечно. Он покраснел, но дальше пялиться в телефон было глупо, поэтому пришлось взглянуть Энди в глаза. - Да не бойся, я никому не скажу, - Кейн только отмахнулся. - Полиция… видел я, как они теперь работают, но кроме них, надеяться не на кого. Вот только если они кого-нибудь найдут, то афишировать не станут. На самом деле здесь никто не хочет знать, кто это сделал. Все жаждут только быстрее забыть случившееся, - он усмехнулся. - То есть, вы за? - Ник ему не поверил. Не так сразу и не после того, что сказала Энн тогда, в больнице. - И не станете меня отговаривать? Меня же могут убить, и всё такое. Любой разумный взрослый человек меня бы отговорил. - Конечно, я против. Но разве тебя получится переубедить? - хмыкнул библиотекарь. - Все, что я могу сделать - это запереть тебя в архиве, пока не кончится расследование, но это слишком хлопотно. Ник улыбнулся. Почему-то с Энди он не чувствовал такого напряжения, как с его тёткой. И не потому что библиотекарь был такой уж добрый - просто ему было наплевать что случится с парнем, с которым он разговаривал третий раз в жизни. С одной стороны, Ника это задевало, а с другой, ему было удобно. - Вы правда безответственный, - весело заключил он. – Всё, как про вас говорят. - Пара лет общения со студентами, и это входит в привычку, - Кейн подавил зевок и облокотился на спинку дивана. - Вы же всегда делаете все по-своему. Бесполезно пытаться контролировать. - А вы были преподавателем? - Ник скорее поверил бы, что Энди вечный студент. Было в нём что-то такое, нарочито лёгкое. Как у человека, который улыбается, когда ему совсем не смешно. - В прошлой жизни, то есть несколько лет назад, я должен был получить грант за то, что на моих лекциях спала не вся группа. Теперь мне все чаще кажется, что это всего лишь фантазия, - библиотекарь с удивлением усмехнулся сам себе. - Но это скучная история. Лучше скажи, чем тебе не нравится совет Энн? Неужели тебе действительно не страшно? - он с интересом взглянул на Ника. Ник задумался. До этого он как-то не анализировал свой страх, вернее, глубинные его причины. Он не боялся, что где-то в тенях бродит маньяк, который может навредить и ему тоже. Не верил, наверное, что заинтересует любителя маленьких мальчиков. Он от души надеялся, что насильник, слабый и пугливый, теперь в ужасе затаился. А Мэри… Мэри могла просто сбежать из дома. Дети иногда так делают. Он не мог пока полностью поверить в то, что когда-нибудь умрёт. В то, что может умереть внезапно. Или стать калекой. Казалось бы, то, что случилось с Алексом, должно было открыть Нику глаза на многие вещи, но озарение как-то стёрлось и побледнело. Чувство неуязвимости, к которому он так привык, было сильнее. - Нет, - честно признался Ник, задумчиво взъерошив волосы и накручивая прядь на палец. Он решил, что тут подошла бы какая-нибудь красивая, гордая и мужественная фраза. Такая нашлась. - Самое страшное уже случилось. А что будет со мной… это не так важно. Конечно, он так не думал, но фраза правда отлично подходила к моменту! - Мне кажется, о себе забывать как раз не стоит, - назидательно заметил Кейн, и нехотя поднявшись с дивана, отошел к импровизированной "кухне" в углу комнаты. - Я могу предсказать, что будет - допрос со злыми невыспавшимися полицейскими - и перед этим лучше позаботиться о себе. Тебе что, чай или кофе? - Кофе… - Ник задумчиво окинул Энди взглядом. Что-то было не так. Он видел Энди всего пару раз, но сегодня что-то было совсем по-другому… - Слушайте, что с вами? Никак не могу понять. Вы не такой, как обычно, будто что-то за ночь изменилось. Эндрю включил кофеварку и удивленно обернулся. - Изменилось? - библиотекарь нахмурился, непонимающе глядя на Ника, и рассеянно осмотрел себя. – Может, круги под глазами? Вчера их еще не было. - Нет, не круги… - Ник постучал пальцами по губам и прищурился. - Не круги… а! Он хлопнул себя по колену. - Очки! У вас их раньше не было. - Да я их с начальных классов ношу, - Эндрю рассмеялся. - Но иногда хочется изменить образ книжного червя, и линзы неплохо помогают. Кофеварка натужно загудела. Библиотекарь налил кофе, протянув дымящуюся кружку Нику. - Вам идёт, - он не покривил душой: в очках Энди выглядел если не серьёзнее, то интереснее уж точно. В нём появлялось что-то загадочное, какая-то особая изюминка. Благодарный за горячий кофе Ник хотел было сообщить ему об этом, но не успел. Дверь со стуком распахнулась, являя мистера Клэренса - благообразного, недовольного и в костюме-тройке. - Эндрю, вы уже здесь? Вы тут что, ночевали? Как можно! - Он укоризненно покачал головой. - Полиция опаздывает, вы ночуете в библиотеке, а единственную традицию, которой интересен этот город, просто отменяют! Мир сходит с ума, если хотите знать. Мистер Клэренс по-хозяйски прошёл в кабинет и налил себе чаю. Нику забавно было за ним наблюдать: отцу Милли явно не хватало драмы, и он восполнял её как мог, зная, что ни жена, ни дочь его излияния слушать не будут. Они никогда не слушали, даже из вежливости. Даже при Фениксе. - А ты что тут делаешь, юный Ник? - мистер Клэренс наконец заметил его и удивлённо приподнял бровь. - Не говори, что тоже провёл ночь в этом холодильнике, ещё одного сумасшедшего я не переживу. - Нет, я недавно пришёл, - Нику показалось, что фраза прозвучала как-то двусмысленно, но он решил спустить этот момент на тормозах. - Вы вчера тоже искали? - Как гончая. Но всё было напрасно. Остаётся только надеяться, что девочка жива, здорова, и спектакль из-за неё не отменят. - Отменят, можете не сомневаться, - Эндрю невозмутимо отхлебнул кофе, даже не моргнув глазом. Похоже, подобные вторжения для него не были в новинку. - Вчера мы перерыли всю библиотеку и окрестности, полиция настроена очень серьезно. Боятся, что это серия. - Ерунда, - Клэренс изящно отмахнулся от него, как от назойливой мухи, и Ник даже восхитился. Во-первых, ему понравился жест, а во-вторых, мистер Клэренс оказался ещё большим эскапистом, чем он сам. - Не обижайся, Феникс, но убийца, который охотится на мальчиков, продолжил бы охотиться на мальчиков. Зачем ему девочка? Это же абсурд! Любой полицейский должен это понимать. Мэри - маленькая сиротка, а у маленьких сироток часто появляются фантазии о побеге из дому. Вот это - самое логичное объяснение. - Девятилетняя девочка так далеко убежала, что ее полгорода не может найти? Но слушая вас, я вновь начинаю верить в человечество, - Кейн только хмыкнул, и его бледное, осунувшееся лицо исказила чересчур воодушевленная улыбка. Клэренс не оценил сарказма и недовольно поджал губы. - Уж не вы ли вчера критиковали нашу доблестную полицию у детектива Картрайта за спиной? - попытался оскорблённо съехидничать он. - Как раз за то, что они даже девятилетнюю девочку не могут найти. Между прочим, в старые шахты не так уж сложно попасть, особенно маленькому ребёнку, который пролезет куда угодно. Я даже разговаривал с мэром насчёт этих шахт, но всё упирается в то, что городу они не принадлежат и концов не найдёшь. - Расстояние до шахт слишком большое, чтобы девочка могла дойти туда пешком ночью, - библиотекарь невозмутимо покачал головой, проигнорировав замечание про полицейских. - Вы запамятовали - лет пять назад, когда там заблудилась группа шестиклассников, все основные входы в шахты заколотили, теперь туда так легко не попасть, - он задумчиво потер острый подбородок. - Но я могу съездить и все осмотреть, мне не нужно для этого разрешение мэра. Надо только посмотреть старые чертежи. - Сначала закончите то, что я вам поручил. Мне хотелось бы войти в новый год свободным от всякого бремени человеком. Да и вам тоже, я думаю. - Ad poenitendum properat, cito qui judicat , - глубокомысленно изрек библиотекарь, только в глазах промелькнула насмешка. - Не вижу смысла торопиться, но раз вам так важно, тогда занесу все на днях. Очень интересный материал, я бы сказал, что вы напали на золотую жилу. - Ну, не преувеличивайте. Кстати, вы видели? – Клэренс по-хозяйски открыл ближайший шкафчик, надеясь, видимо, найти печенье или что-нибудь к кофе. – Все выезды из города перекрыла полиция, и трассу, которая идёт мимо шахт, тоже. И, что удивительно, никто ничего не хочет говорить! - Я видел! - Ник подскочил, едва не выронив чашку. - Они что-то или кого-то ищут, но не убийцу, наверное. Может, они думают, что девочку вывезут за город? Но это... странно. Библиотекарь только покачал головой. - Вряд ли этот урод будет ее куда-то вывозить, но кроме него и маленькой Мэри Лоу здесь искать больше некого. Разве что у них появилась новая информация, которую не хотят афишировать, - с сомнением добавил он и, отставив недопитый кофе, взял с подоконника сигареты. - Пожалуй, пойду посмотрю, не пришел ли кто еще, - Кейн поскупился даже на извиняющийся тон, чтобы хоть как-то прикрыть свои истинные намерения. - Думаете, его уже нашли? То есть, знают кто это? - такая мысль Нику в голову не приходила. Но ведь Рейвенстоун - маленький городок, разве сложно будет специально обученным полицейским найти тут убийцу? Неужели всё могло закончиться просто… вот так? Сегодня? Он в волнении поставил чашку на стол и вскочил. - Подождите, я с вами! Извиниться перед Клэренсом ему даже в голову не пришло. Он догнал Энди в коридоре, едва не врезавшись ему в спину. Библиотекарь стоял, достав из пачки сигарету, и пристально смотрел в сторону холла. На взгляд Ника там не было ничего интересного: просто крепкий седой мужчина с аккуратной бородкой и темноволосая женщина рядом с ним, почему-то то и дело подносящая руку ко рту, будто запрещая себе что-то. Ник их видел впервые, но лицо Энди приняло странное, непонятное выражение. - Всё в порядке? - спросил Феникс, пытаясь привлечь внимание. Кейн молчал. Вчера в больнице он тоже замялся, встретив Ника, но та растерянность не шла ни в какое сравнение с тем, как застыло его лицо сейчас — бледной, безжизненной маской, лишенной всяких эмоций. Эндрю как будто явилось привидение, но оно ему внушало явно не страх: губы библиотекаря медленно изогнулись в гримасе отвращения, словно внизу стоял не прилично одетый джентльмен, а жирный слизняк, заползший в раковину. - Уже нет, - процедил он, смяв сигарету в пальцах. - Я… потом подойду, - сказал Ник, невольно отступив назад. Такой Энди ему не нравился. Ему вообще не нравилась напряжённая обстановка, когда одни люди ненавидят других, а Энди, кажется, ненавидел седого джентльмена всерьёз. Кейн дернул воротничок рубашки, выдохнув, как пловец, передумавший нырять. - Да... давай попозже поговорим. Когда все закончится, - его лицо немного оживилось и в голосе даже послышались нотки извинения. - Мне еще надо кое-что сделать, я совсем забыл. Впрочем, что именно ему нужно сделать, библиотекарь так и не пояснил, только торопливо направился в противоположную от холла сторону, и негромкое эхо резких шагов слабо разнеслось по галерее. *** Паб «Шахтерская жена» был сложен из крупных неотесанных камней, подогнанных друг к другу так плотно, что и сам выглядел таким же круглым и неотесанным. Он стоял здесь так давно, что эти камни давно поросли мхом и плющом, а сам паб казался вечнозеленым. Возможно, он был ровесником самому городу или, по крайней мере, шахтам, поэтому подобно им знавал куда лучшие времена и куда более веселых завсегдатаев. Эдмунд, прикрываясь рукой от сильного ветра, распахнул тяжелую дверь. Еще несколько дней назад он пил здесь с коллегами в Сочельник, но теперь все изменилось. Несмотря на позднее утро, внутри было пусто. Часть людей отсыпалась, а остальные продолжали искать, и пока некому было пойти выпить и перекинуться мрачными новостями. Только миссис Холл гремела посудой где-то в углу за стойкой. Внутри было сумрачно. Утренний полумрак все еще прятался среди темных потолочных балок, навеки пропитавшихся табаком. Антитабачный закон длился недостаточно долго, чтобы этот вековой запах успел выветриться из темной барной стойки, массивных столов и стульев, чуть ли не ровесников самого паба. Картрайт не сразу заметил высокий мрачный силуэт за одним из столиков в углу. Старгер дремал, вытянув длинные ноги далеко под стол, в компании стакана с виски и стопки каких-то бумаг, небрежно засунутых в папку. - Я думал, вы придете быстрее, - недовольно проворчал он, приоткрыв глаза. - Какого черта! - вспыхнул полицейский, но тут же осадил себя. Сегодня позволять эмоциям брать верх было непозволительной роскошью. - Я и так из-за вас опаздываю. Черт возьми, куда вы вчера пропали? Не слышали, что случилось? Я думал, вы проявите больший интерес к этому делу, - не удержался он от ехидства. - Я как раз этим занимался, - равнодушно произнес детектив и отпил виски. - А я вас что-то не видел дома. Где вы были после семи часов вечера? - Эдмунд с раздражением присел на стул напротив - сам детектив явно не собирался приглашать его присесть. - Дайте припомнить... до семи я был у священника, потом пошел прогуляться. Вернулся домой около девяти, свидетелей нет. Видите, я становлюсь все более подходящим подозреваемым, - усмешка, едва коснувшись губ детектива, тут же исчезла. Вчерашняя ночь оставила и на нем отпечаток - Старгер выглядел еще бледнее, чем обычно, еще мрачнее и взъерошенней. Эдмунд был уверен, что за ночь он опустошил не один такой стакан, а может, и бутылку. - Если я найду доказательства, вы первым об этом узнаете, - Картрайт постарался, чтобы это прозвучало равнодушно. - Тогда перейдем к делу. Вы принесли, что я просил? - Старгер впервые поднял голову, словно только-только заинтересовавшись разговором. Его взгляд был абсолютно трезвый, а глаза холодные, как лед в стакане. - Да, - Эдмунд чуть не скрипнул зубами от злости. Тон детектива звучал, как приказ, не терпящий возражений, и этого было достаточно, чтобы послать его к черту. - Здесь кое-какие отчеты по пропавшему Ричарду Кетроу. - А место нападения на мальчишку Шеобаннов вы нашли? - детектив равнодушно уткнулся в протянутые бумаги. - Предполагаемое место нападения, - с раздражением поправил его Эдмунд, - один из сараев при лодочной станции. На двери есть следы взлома и предметы внутри передвигали. Хоть там и пыльно, но следы на полу кто-то вытер, - с досадой добавил он. - Он не дурак, - пробормотал детектив, не отрываясь от отчета. - Зачем вы меня сюда притащили, мистер Старгер, ведь не из-за этих же отчетов? Детектив неторопливо перевернул страницу и отложил бумаги. - Вчера я просматривал кое-что и нашел занятную вещь, - он открыл свою папку и протянул ее Картрайту. - Что вы об этом думаете? - Где вы это достали? - Эдмунд не смог скрыть удивления - перед ним лежали копии настоящих полицейских отчетов из других городов, аккуратно рассортированные. - Потряс старых друзей, - Старгер откинулся на спинку стула. - Там есть интересные вещи. Например, два месяца назад в Лаймстоуне пропал мальчик двенадцати лет, светлые волосы, серые глаза… из неполной семьи, мать безработная, на государственном пособии. Вечером ушел из школы домой и не вернулся. - Возможно, это просто совпадение, - Эдмунд даже на минуту забыл про злость. Перспектива, которая открывалась, была не из приятных. - Я нашел еще несколько похожих случаев. Все в окрестных городах. Может быть, я ошибаюсь, но завтра все равно съезжу в Лаймстоун. Это будет быстрее, чем официально связываться с их отделением полиции, - Старгер допил виски, отставив пустой стакан. - А для вас я нашел еще работу. Мне нужно проверить отпечатки на этой анонимке - ее подкинули сегодня утром в дом Шеобаннов, - он достал из кармана куртки файл и протянул полицейскому. - Они должны были передать ее сразу в полицию, - Эдмунд с неприязнью посмотрел на девушку на гравюре, устремившую взгляд к небу. - Я ему так и сказал, но, похоже, этот мальчишка вам не слишком доверяет, - Старгер усмехнулся. - Не очень осмотрительно с его стороны. Картрайт не стал отвечать на колкость, а только убрал файл в портфель. Будь его воля, он бы вообще запретил пострадавшим хоть как-то влиять на расследование. Они были слишком эмоциональны и непредсказуемы и всегда только мешали. Например, нанимали частных детективов. Полицейский мрачно посмотрел на черную, долговязую фигуру Старгера. - Мне пора, и вы поедете со мной. Мне нужно допросить вас официально, - это была маленькая месть, хотя полицейский еще был не уверен, чего хочет больше — отыграться или, наоборот, избавиться от неприятного собеседника. Детектив в раздумьях посмотрел на пустой стакан, а потом нехотя поднялся, забрав папку. - По дороге расскажете подробнее о девочке, сержант. Ответ на этот вопрос даже не подразумевал отказа. IV Энди сбежал. Последний островок адекватности в море добрых соседей скрылся из виду. Хотя насчёт его адекватности у Ника появились вдруг некоторые сомнения. Он как-то и не думал до этого, что у симпатяги-библиотекаря могут быть какие-то скелеты в шкафу… хотя разве не сам Энди предупреждал, что в Рейвенстоуне никому нельзя доверять и все в чём-то да виноваты? «А я? Разве я тоже в чём-то виноват?» - подумал Ник, обхватив себя руками, как от холода. - «Я ведь ничего не делал». «Вот именно», - отозвался внутренний голос, почему-то похожий на голос Артура. - «Ничего». - Вся молодёжь сбежала и оставила меня в одиночестве. Вам должно быть стыдно, - недовольно провозгласил мистер Клэренс у него из-за спины. Он подошёл ближе, всем своим видом выражая добродушное недовольство, но вдруг замер. На его породистом лице отразилась сложная и малопонятная гамма чувств. - О, - сказал он с той особой богатой интонацией, в которой звучали одновременно разочарование, неприятное удивление и неудовольствие. Так обычно говорят дворецкие в мыльных операх про старую добрую викторианскую Англию. - Мистер Клэренс? - Ник проследил за его взглядом и наткнулся на всё того же пожилого джентльмена. В расстёгнутом пальто, в джинсах и модном жилете с ромбами он казался каким-то столичным фотографом или писателем. Но ничего особенного в нём не было. Вообще. - Кто это? - Сандерс, наш старый друг и замечательный сосед, - улыбка Клэренса была такой же фальшивой, как зубные протезы в его кабинете. - Какой-то он не очень замечательный. Нет, серьёзно! - джентльмен как раз улыбался и пожимал руки каким-то рыбакам в ветровках. - Не понимаю, о чём ты, Феникс. Ник немного смутился. Ну естественно, мистер Клэренс не стал бы с ним, с мальчишкой, сплетничать о своих взрослых знакомых… хотя стоп, Клэренс же сплетничал со всеми, кто готов был слушать! Так что, его «непонимание» выглядело скорее странно. - Я думаю, мальчик мой, нам следует поздороваться со всеми и ободрить миссис Лоу в это нелёгкое для неё время. Мы все в одной общине, так что это наш долг, - Клэренс чувствительно подтолкнул Феникса к выходу из коридора. Видимо, не хотел идти в этот бой один, без оруженосца. Ник, впрочем, не возражал - оставаться одному и ждать мрачного Энди ему не хотелось. - Миссис Лоу - это мать Мэри? - спросил он. - Тётушка. Малышка Мэри сирота, но поверь мне, миссис Лоу заботилась… заботится о ней куда лучше родной матери. - А ваш «замечательный сосед»? - Какой же ты стал ехидный! - Клэренс бросил на него осуждающий взгляд. - И от кого только набрался? Он дедушка Мэри и выполняет свой отцовский и дедовский долг. Когда-то преподавал в нашей школе, но потом решил, что захолустье не для него. Потребовалась ужасная трагедия, чтобы он вообще вспомнил о своей семье и такой дыре, как Рейвенстоун. Вот такие бывают люди. Успешные и уважаемые, тем не менее. - А есть такое выражение «дедовский долг»? - Феникс! Ник правда не хотел ехидничать, но что-то в Клэренсе располагало. Слишком уж он хотел казаться важным. Народу в холле всё прибывало, многих Ник знал - все эти люди так или иначе относились к спектаклю, - но здоровались они с ним и со своим режиссёром как-то вяло, всё внимание было направлено на модного джентльмена. Он обменивался рукопожатиями, хлопал по плечам, даже поцеловал ручки паре старушек, и получалось у него это всё так естественно и добродушно, что напряжённо ожидающие допроса оттаивали, стараясь не улыбаться слишком хорошо. Про миссис Лоу - молодую, но не особенно красивую тихую усталую женщину все, кажется, позабыли. Ей кивали, некоторые говорили что-то, но в Рейвенстоуне слишком не любили жертв, убитых горем и несчастных. Больше всего это было похоже на презрение. Будто миссис Лоу сама убила кого-то или нарушила какое-то правило. Её не ненавидели. Она стала пустым местом. Впрочем, оставалось она такой недолго. Входная дверь снова открылась, и в холл зашла девушка, маленькая и стройная даже в джинсах и пуховичке. Она деловито оглядела собравшихся и направилась прямо к миссис Лоу, на ходу рассеянно здороваясь с людьми, но не упуская свою цель из вида. Мисси Лоу, нервно теребя платок, заговорила с ней - девушка кивала с нескрываемым сочувствием и ненавязчиво отвела женщину в сторону от равнодушной толпы к небольшим креслам для гостей. Свидетели продолжали прибывать, и в ажиотаже, который все больше разрастался вокруг «старого друга» Клэренса, никто не заметил главного виновника этого собрания. Сержант Картрайт возник на пороге, разглядывая снующих туда-сюда людей, как дезинсектор - подвал, кишащий тараканами. Мучимый изжогой дезинсектор, судя по кислому выражению лица. За его спиной высился темной тенью Старгер, еще более мрачный, чем обычно. Он даже не смотрел на собравшихся, игнорируя назойливый шум. Картрайт, не обращая внимания на своего спутника, с раздражением протолкался между людей. - Добрый день, мистер Клэренс, - с холодной деловитостью поздоровался он, - вижу, все собрались, значит, пора начинать. - Делайте что хотите, - обиженный невниманием режиссёр и по совместительству низвергнутый патриарх, только махнул рукой. - Я им не сторож, не начальник, и, видимо, даже не друг. В библиотеке есть, так сказать, хозяева, так что поговорите с ними. Эндрю Кейн был где-то здесь… где он, кстати? Последний вопрос был обращён к стоящему рядом Нику, но тот только рассеянно пожал плечами. Всё его внимание занял теперь Артур. Где он был вчера ночью? Знает ли о том, что МакРейн - подозреваемый? И про горящих людей в Рейвенстоуне и про кордоны на дороге… Степени мрачности Артура Феникс различать не умел, поэтому немедленно схватил его за рукав. Получилось даже отчаянно. - Я соскучился, и нам надо срочно поговорить, - скороговоркой пробормотал Ник. Он старался говорить тихо, хотя смысла в этом было не так уж много: все, кажется, уже обо всём знали. - О чем ты? - детектив взглянул на него, словно увидел в первый раз. - Потом поговорим, я занят. До завтра потерпишь, - он бесцеремонно стряхнул с рукава руку. - До завтра?! До какого завтра?! Я и так терпел до завтра, в смысле до сегодня! - было нелегко, но Ник не отцепился, а придвинулся ещё ближе. - У меня есть зацепки… и ещё много вопросов. - Я же сказал, потом поговорим, больше не буду повторять, - выражение лица детектива не изменилось. - Терпение - вещь полезная, попрактикуйся еще немного. - Мистер Шеобанн! - Картрайт тоже не собирался следовать этим словам. - Вы знаете, где библиотекарь? Отвергнутый Ник понял в эту минуту глубину страданий мистера Клэренса. Он почувствовал самую настоящую ревность. Конечно, подлому приспособленцу Старгеру интереснее с детективом, который наверняка уже до всего додумался, а может, даже и поймал преступника. Он, Ник, стал не нужен. О том, что он и раньше был не нужен, а навязался сам, Феникс предпочитал не думать. - Наверное, курит, - он посмотрел на рыжего полицейского откровенно хмуро. - А вы не думали что Артур, может, и есть маньяк? Мрачный, грубый и всех ненавидит. По-моему, идеально. - Он так и думает, я подозреваю, - насмешливо бросил Старгер вместо ответа и, вытащив сигарету, вышел на улицу. Картрайт промолчал, проглотив насмешку, только мрачно посмотрел на сутулую спину с нескрываемой неприязнью. Девушка, разговаривавшая с миссис Лоу, подошла, прислушиваясь к их разговору. - Извините, если мешаю, - она откинула со лба прядь темных волос, идеально прямых и подстриженных под аккуратное каре. Глаза у нее были такие же темные, но скорее карие, чем серые, - вам нужен Энди? Я его поищу, детектив, - решительно предложила она. - Хоть кто-то еще здесь думает о деле, - с раздражением проворчал себе под нос полицейский. - Вы меня очень обяжете, если его найдете, мисс Майлс. Передайте мистеру Кейну, что сейчас приедут остальные из управления, нам надо подготовить пару свободных помещений, чем быстрее, тем лучше - холодновато ответил он, с неприязнью глядя поверх ее головы на то, как новый джентльмен здоровался с очередным новоприбывшим. Она только кивнула и ободряюще улыбнулась в ответ, видимо, это ей было привычней, чем поддерживать гнетущую мрачность или нервное оживление, которая сейчас владело всеми. Полицейский проводил ее мрачным взглядом, в котором промелькнула зависть. - Мистер Шеобанн, - наконец сухо обратился он к Нику, - мне нужно с вами поговорить. Отойдемте на минуту? Ник с трудом кивнул, почувствовав, как шея будто одеревенела. - Вы что-то нашли? - хрипло спросил он, на ватных ногах отходя поближе к Картрайту. Вот оно. Что-то важное, может, момент истины. Не зря же Артур ошивался в полиции. Не только ведь потому, что с этим рыжим ему было интереснее. - Нет, это касается мистера Старгера, - полицейский отвел его в сторону, к окну, где толпилось не так много народу. - Какие у вас с ним дела, это вы его наняли? - сержант испытывающе заглянул ему в глаза, словно Феникс уже сидел за столом для допросов. Ник отвернулся, увернулся от этого недоброго взгляда. - Ну да, - нехотя признался он, разглядывая деревянную резную панель на стене. - Я совершеннолетний, могу нанимать кого хочу. Какие-то проблемы… с ним? - А что вы о нем вообще знаете? - Картрайт смерил его взглядом, полным сомнения в слове "совершеннолетний". - Вы его подозреваете? - Ник скрестил руки на груди и посмотрел на него уже вызывающе. Ему почему-то стало обидно за Артура, хотя он сам пару дней назад кидался на него с обвинениями. - Я знаю, что он детектив. Что он приехал сюда, потому что… потому что… потому что хотел пожить один. Наверное. Полицейский сжал губы и нахмурился, скрывая раздражение, как учитель, который никак не может добиться правильного ответа от нерадивого ученика. - Зато я знаю, почему он сюда приехал. Мой долг поставить вас в известность, что этот человек опасен. Забирайте свои деньги и держитесь от него как можно дальше, - холодно произнес он. Тут Феникс не выдержал и крепко схватил его за рукав, по привычке. - Чем он опасен? И зачем приехал? У вас есть доказательства, что он убил? Если бы были, вы бы посадили его уже, а так вы просто… Он закусил губу, пытаясь подобрать подходящее слово. - Просто нашли крайнего. Если бы правда было так опасно, вы бы мне сказали. Потому что это моего брата чуть не убили вообще-то. - Я сказал достаточно, чтобы здравомыслящий человек проявил осторожность, - тон полицейского похолодел еще больше, как колючий ветер при заморозках. Он торопливо и нервно дернул рукой, намереваясь освободить рукав, едва чужие пальцы прикоснулись к нему. - Улики я скоро найду, а основания для подозрений более, чем убедительные, но я не имею права все это разглашать, пока не закончится расследование. Как раз чтобы избежать обвинений в предвзятости, - на холодном, слишком правильном лице детектива уже в открытую появилось раздражение. - Я только беспокоюсь о вашей безопасности и о безопасности вашего брата в том числе, поэтому обязан предупредить заранее. - Да ни о чём вы не беспокоитесь, - покраснев, зло бросил Феникс, отпустив его рукав. - Только бы закрыть дело побыстрее. Он хотел верить Артуру. Если не Артуру, то кому? Но идти против истины было сложно. Старгер действительно был жутко подозрительным типом. Зато, у Джима МакРейна могли оказаться французские книжки, и вряд ли было алиби. Ник хотел было сказать об этом полицейскому, но промолчал. Джим был сыном мэра, трогать его было страшновато, ещё и с такими серьёзными обвинениями. И потом, он легко мог съездить за такое по лицу, а лицом Феникс жертвовать не мог. Картрайт смерил его откровенно неприязненным взглядом. - Беспокоюсь. Именно поэтому я позвоню твоему отцу. Он похож на здравомыслящего человека, надеюсь, он не оставит безопасность своего первого сына без внимания, - бесстрастно произнес полицейский. Детектив представлял собой странный контраст - ни рыжеватый цвет волос, ни карие глаза не делали его ни на грамм теплее, только контрастировали со странно застывшим, словно от напряжения, лицом, и надменно сжатыми губами. Ох, как он не нравился Нику в этот момент! - Если позвоните, я… я… не скажу вам, кто маньяк. Это был блеф. Почти. Сержант замолчал. Его лицо не изменилось, только опустились уголки губ, выдавая неудовольствие. - Хорошо. И кто он, по-твоему? - наконец сухо, без интереса, произнес он. - Один человек, которого вы вряд ли поймаете, - теперь Ник и сам верил в то, что говорил. И правда, разве это не было очевидно? Джим мог это сделать. Тогда почему нет? - А если и поймаете, то не посадите. - К сожалению, этих сведений недостаточно, чтобы не звонить твоим родителям. Придумайте что-нибудь поинтереснее, мистер Шеобанн. Я здесь занимаюсь серьезными вещами и не собираюсь играть в ваши игры, - Картрайт с раздражением посмотрел на наручные часы, а потом на собравшуюся толпу людей, но ни девушки, ни библиотекаря не было видно. - Да ладно, вы не поняли, о ком я говорю? А, вы же здесь новенький, - Ник притворно вздохнул. - Тогда пойду поищу констебля, который всех тут знает. Пусть он и ловит преступников. - Я понял, о ком вы, просто хотел услышать имя лично от вас, - холодно процедил сержант, уничтожая собеседника взглядом. - Можете не беспокоиться, я проверю всех... беспристрастно. Если это все, что вы можете рассказать, тогда продолжим на допросе, - Картрайт нетерпеливо повернулся к залу, собираясь отойти. Ник ожидал немного другой реакции, и, поняв, что перегнул палку, почувствовал мерзкий холодок в животе. Вот и закончилось его независимое расследование. Поставили в угол и вызвали родителей. - Подождите! - крикнул он, примирительно подняв руки. - Не говорите отцу, ладно? Может, я ещё что-нибудь вспомню про тот вечер… или что-нибудь найду. Но если он мне запретит в это лезть, сами понимаете… Сержант нехотя обернулся. - Если вы что-то вспомните, у вас всегда есть номер нашего участка. Расследование - наше дело, и пока я им занимаюсь, то отвечаю и за вашу безопасность тоже. Но я понимаю ваши чувства к брату, - произнес он с сочувствием, которое никак не отразилось в темных глазах, где неожиданно появился огонек заинтересованности. - Но если вы действительно хотите так помочь расследованию... то можете сделать кое-что. В обмен на это я пока не буду звонить вашему отцу. Это было очень похоже на шантаж. То есть, это и был шантаж, самый настоящий, причём от полицейского. Феникс открыл было рот, чтоб возмутиться, но вместо этого вдруг сказал: - Что надо делать? Он часто видел американские сериалы про продажных полицейских, но не думал, что столкнуться с таким настолько неприятно. На этот раз он взглянул на злобного рыжего детектива даже с интересом - кажется, в городе собиралось всё больше опасных парней. - Присмотреть за вашим детективом. Куда он ходит, с кем общается - любые мелочи, которые могут показаться странными. Или если он себя странно ведет... не так, как обычно. Раз вы часто общаетесь, для вас это не составит большого труда, - Картрайт замолчал в ожидании ответа. - А… - в первую секунду Ник был даже немного разочарован, но тут же мысленно обругал себя. - Хорошо. Если будет что-то странное, я вам скажу. Только мы не часто общаемся, не поймите неправильно. Хорошо? «Ага, как же», - мрачно подумал он. - «Так я тебе и сказал». Если уж говорить про странности Артура, то начать следовало с перчаток, но полицейский не из семейки Финч, рассказы про паранормальщину он точно не оценит. Только… а что, если Арти никакой не медиум, или как это там называется, а просто сумасшедший? Но ведь не может он так ловко притворяться… - Разве не часто? А вас постоянно видят вместе, например, вы недавно ходили проведать вашего брата в больницу - это был весьма опрометчивый поступок на вашем месте. Вы знали, что мистер Старгер полтора года находился в психиатрической лечебнице? Уверен, что вам он об этом не сказал, - в голосе сержанта послышался сарказм. - А причина была совсем не невинная, поэтому будьте с ним очень осторожны. Если что - вот мой телефон, звоните в любое время, - Картрайт протянул ему визитную карточку. Ник молча взял карточку и долго смотрел на неё так, будто видел такую штуку впервые в жизни. Полтора года в психиатрической лечебнице. Полтора года… *** Эндрю зажег новую сигарету. Пальцы уже перестали дрожать, хотя сигарета все равно была в них как чужая. От горького вкуса табака уже начало подташнивать, значит, он давно превысил свою норму. Энди попытался их сосчитать, но почти пустая пачка, открытая только сегодня утром, красноречиво намекала на количество. А месяца три назад он планировал расстаться с ними к Новому Году... похоже, план по бросанию курения опять вышел на финишную кривую, чему можно было аплодировать. Библиотекарь похлопал бы себе, но руки были заняты. Он прислонился к двери, прикрыв глаза, и сразу потянуло в дремоту. Спать хотелось сидя, спать хотелось стоя даже на холодном сквозняке - хуже ощущений не было, а ведь день начинался вполне сносно, несмотря на суету и неразбериху. Эндрю думал, что вечером обычный диван все исправит, но этот человек испортил все, отравил каждую минуту оставшегося дня. Он мог бы посмеяться над этим, как обычно, мог бы сделать хорошую мину, встретив подлый удар красиво, но усталость коварно отняла последние средства. Судьба дождалась самого неподходящего момента и выдернула сзади стул, как студент-шутник у своего соседа во время лекции. "Осталось только дождаться смеха группы", - с иронией подумал библиотекарь. Сегодня утром он только-только смог расслабиться, и внушить себе, что все еще можно взять в свои руки, а теперь эти мысли казались смехотворными. Сейчас Энди посмеялся бы над собой, если бы перестало трясти от злости, отвращения и других чувств, которые он не имел ни малейшего желания определять. Он возненавидел эту сволочь еще больше из-за того, что тот остался таким же узнаваемым, несмотря на прошедшее время. "Лучше бы ты сдох. Почему ты не сдох?" - Эндрю с раздражением потушил сигарету и достал следующую. Больше всего он сейчас хотел сесть в машину, вернуться домой и... То есть позорно сбежать, поджав хвост, лишь бы не возвращаться назад, в библиотеку, не пытаться изображать вежливость, видя его там, и не выслушивать глупые, бесполезные вопросы полиции. А еще не разговаривать с ней. Если Лесли узнает обо всем... Только от одной мысли об этом к горлу подкатывала тошнота. Ни она, ни Энн не должны были узнать - эта была мысль отчаяния, попытка внушить себе, что все обойдется. На самом деле карточный домик уже начал рассыпаться - отрицать это было глупо. Утром были еще какие-то надежды, но они улетучились, осталась одна неопределенность, а ее библиотекарь ненавидел больше всего. Быть беспомощной игрушкой обстоятельств, что может быть хуже? И все из-за одной пропавшей маленькой девчонки, если бы не она, Сандерс не посмел бы явиться сюда. На секунду Эндрю возненавидел и ее - ту, из-за которой здесь собралось полгорода - но легче не стало. "Ты просто малодушный эгоист, готов обвинить в своих проблемах даже малолетку, у которой и так проблем хватает", - он усмехнулся. Порыв сквозняка принес горсть холодных капель, которые долетели даже сюда, под арку. Темные ветви печально покачивались на ветру. Здесь, с обратной стороны, деревья довольно близко подступали к дому Рэдли, оставляя только небольшую площадку для парковки, и старая брусчатка была темная и позеленевшая от сырости. Когда-то Эндрю нравилась библиотека. До сих пор он прекрасно помнил любимое в детстве место в читальном зале - в углу за колонной, куда не всегда достигал взгляд чопорной миссис Мейси. Можно было читать хоть до закрытия, если не хотелось идти домой после школы. Таинственность дома Рэдли исчезла, когда он окончательно расстался с детскими иллюзиями, а это произошло довольно быстро, но даже сейчас старые стены успокаивали. Тогда Эндрю и представить себе не мог, что когда-нибудь будет здесь работать. Он уехал из родного города сразу после школы с уверенностью, что покидает его навсегда. Энди усмехнулся, вспомнив тот дождливый день, когда сел на автобус, который шел до железнодорожной станции. Мечты, которые роились тогда в голове, теперь казались такими наивными. Дверь неожиданно заскрипела, открываясь. Кого еще принесло? Эндрю отпрянул в сторону, но раздражение сразу прошло, когда он увидел знакомую тонкую фигурку. Девушка вышла под дождь и огляделась, явно в поисках кого-то. Незамеченный, он только в смятении смотрел ей в спину и молчал. Она все-таки пришла сегодня. Что теперь сказать? Она сразу догадается, что что-то не так, только увидев его лицо. Врать? Но он не хотел врать. Почему все должно закончиться, когда она ему так нужна? Эндрю смотрел, как ветер шевелит ее тёмные волосы, и понял, что отчаянно не хочет ее отпускать. Сейчас он был не в состоянии на это решиться. Можно оттянуть еще немного времени до неизбежности. - Привет, Лесли, - позвал Энди с удивившим даже его спокойствием. Словно не он только что безуспешно пытался унять дрожь в руках. Девушка обернулась, улыбнувшись с явным облегчением. - Привет. Вот ты где, я тебя обыскалась. Почему ты не со всеми? Полиция уже приехала, им нужны помещения для допросов. - А старик Клэренс? Он же чувствует себя здесь за хозяина, с удовольствием уступлю ему место организатора, - Эндрю отвернулся потушить сигарету, словно бы это помогло. Он не хотел, чтобы Лесли рассматривала его слишком пристально. - Мистер Клэренс, похоже, не в настроении. Кажется, он лишился своей публики... - А я сегодня надеялся побездельничать. Значит, деваться некуда, - он притворно вздохнул, сделав вид, что не замечает пытливый, обеспокоенный взгляд. Слишком профессиональный. Вопрос не заставил себя ждать. - Энди, с тобой все в порядке? Ты не заболел? - она с настойчивой прямотой заглянула в глаза. - Выглядишь как... - Как старая развалина, я знаю. Кажется, я уже не в той форме, чтобы спокойно переносить суточное бодрствование. Но тебе, такой юной и прекрасной, лучше пока не знать про кошмар среднего возраста, - он осторожно протянул руку и убрал прядь волос с ее щеки. Темную и мягкую, как атлас. Не последний ли раз он касался ее вот так просто? - Ты шутишь. Я всего лишь на шесть лет младше тебя, - она снова улыбнулась, но уже через силу. Не могла не улыбнуться, зная, как он ценит свои шутки. - Это из-за вчерашней ночи. Когда ты вернулся? Практически утром. Поэтому решил, что нет смысла ложиться и лучше поработать. Глупая была идея, - врать ей было сложно. - Тебе надо было выспаться. Ты такой уставший! - она неодобрительно нахмурилась - Вечером непременно воспользуюсь вашим советом, мисс. Кстати, почему ты сегодня пришла? Ты ведь вчера уже дала показания. Полиции только дай повод, и они не отвяжутся со своими вопросами. - Я готова им хоть сотню раз все рассказать, лишь бы это помогло, - Лесли упрямо покачала головой. - Эти мальчики, малышка Мэри... мистер и миссис Лоу. Я не могу просто стоять и ничего не делать, - она напряженно ходила туда-сюда, - зря я вчера не пошла с вами, я должна была пойти с вами! Не нужно было меня отговаривать. Мы - одна община, одна команда, соседи. Да, и надо поговорить со священником, в такие моменты церковь помогает сплотиться… Ох, Энди! - Ты уже сделала все как надо, - Эндрю поймал ее за руки, погладив холодные пальцы. - Даже больше, чем надо. Эти полицейские должны тебя благодарить за то, что ты сделала их работу. Как бы мне хотелось, чтобы тебя там не было вчера. Теперь начнутся бесконечные допросы, подозрения и пересуды... пусть лучше эта грязь висит только на мне, раз я туда вляпался. Для моей репутации это уже не так страшно, - он усмехнулся. - Репутация, подозрения - какая разница? Лишь бы с девочкой было все в порядке, - она только покачала головой, в ответ с благодарностью сжав руки. – А насчёт себя ты преувеличиваешь. Это же всего лишь книга, даже недописанная, кому какое дело? Тут, кажется, вообще никто ничего не читает. - Если бы была только одна книга... В юности я был отвратительным подростком, стыдно вспомнить. Успел многим напакостить. В таких маленьких городках это как клеймо — неважно, какое потом у тебя образование и род занятий, неважно как далеко и надолго уедешь... если вернешься, все равно останешься тем, кого на уроке отчитывали учителя. - Я не люблю сплетни, никогда их не слушаю, - Лесли передернула плечами. - Но ты не похож на хулигана. - Очень похож, - Эндрю улыбнулся и заговорщически понизил голос. - Знаешь... скажу по секрету, я на самом деле не сильно изменился с того времени: я эгоист, не слишком храбр и люблю лезть в чужие дела. Только разве что больше не ворую колу из магазинов... Тебе еще не захотелось сбежать? Девушка на секунду задумалась, а потом улыбнулась. - Нет, раз ты больше не воруешь колу. - Тогда, мисс, вернемся в это мрачное здание, пока моя репутация не пострадала еще больше, а ваши руки окончательно не замерзли, - Эндрю обнял ее за плечи, он хотел ощущать ее рядом, когда придется опять переступить через порог. Входная дверь показалась неподъемной каменной глыбой, а коридор за ней — неприветливым и мрачным, и оттуда тянуло пронизывающим сквозняком. Звуки шагов были слишком громкими, неприятно резали слух в тишине. - Лесли, скажи... - он сразу пожалел, что произнес это, но вопрос вырвался сам, помимо воли. - Ты заходила сегодня к Энн? Как она? Прозвучало это жалко, как попытка оправдаться перед собой или перед ней. Глупый вопрос, превратившийся почти в ритуал, от которого он малодушно не мог отказаться. Как будто могло произойти чудо. У Энн снова отрастут волосы, ей не придется больше ложиться в больницу и терпеть изматывающую боль. Рука девушки мягко коснулась его рукава — это означало, что ничего не изменилось. - Мне показалось, что твоя тетушка обеспокоена чем-то, - произнесла она после некоторого раздумья, - она спрашивала, не видела ли я тебя сегодня. Сказала, что не смогла до тебя дозвониться. - Я позвоню ей, - Эндрю с досадой вспомнил выключенный сотовый, - только сначала разберусь здесь. Кажется, я знаю, кто это сделал. - Ты знаешь?! – глаза Лесли округлились, как два пенни. Два симпатичных, карих пенни. – И даже не позвонил в полицию! Энди! - Это только предположение, пока я не уверен. А еще надо присмотреть за одним мальчишкой, чтобы не наделал глупостей по молодости.