Обещанные принцы

Искоренение застарелых привычек — довольно трудоемкий процесс. Здесь мало обычного желания не поддаваться порокам, необходима также изрядная сила воли, принуждающая придерживаться однажды принятого решения. Эйгон Таргариен не мог похвастаться чем-то, смахивающим на упорство и ответственное отношение к каким-либо делам, особенно по достижению совершеннолетия. В детстве маленький принц славился усердием в изучении валирийского языка, в какой-то момент, даже начал складывать слова в рифмы, изливая полученную смесь на молчаливого Солнечного огня — единственного слушателя, который точно не засмеет творения мальчика, где отчетливо слышалось восхищение древними героями и королями, бескрайними просторами необъятных небес, и конечно же, красотой женщин, которых природа наградила впечатляющими округлостями. Последнее он вспоминал с усмешкой, но, к слову, именно глупые стишки о соблазнительных девичьих формах, до сих пор хранились где-то на дне выдвижного ящика стола, в то время как более серьезные излияния, без сожалений отправились в топку. Герои? Кому нужны эти болваны? Мудрые короли? Такие вообще существуют? Не на страницах книг, где лизоблюды-мейстеры старательно пытаются сохранить голову на плечах и тепленькое местечко, рассказывая о том, каким благороднейшим человеком был властитель государства, драконий наездник, которому ничего не стоило сжечь полстраны ради прихоти. Ну-ну. Такой человек наверняка обладал невероятной скромностью и совершенно лишен тщеславия. Воплощение святости и непорочности. Не то чтобы Эйгон считал своего великого тезку и не менее великого прадеда злыднями, но вряд ли они были настолько белыми и пушистыми, как их выставляют в хрониках. Да и Визерис… что ж, назвать его бесчестным, пожалуй нельзя, однако принц давно перестал смотреть на отца как на пример мужчины и короля - и то, и другое было не лучшего качества. А если нет на свете того, на кого можно равняться не шибко дисциплинированному мальчишке, то и ожидать больших успехов тоже не стоит. Выучил древний язык и славно, многие не достигли и этого. Однако сейчас, уже повзрослевшему Эйгону приходилось прибегать к тому мизерному сосредоточию воли, что у него осталось за прошедшие годы, чтобы держаться подальше от всего, что имело малейшее отношение к алкоголю. Это было сложно. Перекроить себя сложно. Отказаться от привычки, бывшей рядом с ним большую часть жизни — сложно. И все же он должен был это сделать. Ради детей. Ради Хелейны. Однако с каждым днем он все отчетливее понимал, что борьба эта будет стоить ему колоссальных усилий. * Джолисс сидела у окна собственных покоев с любопытством взирая на Западный двор и поедая вкуснейший куриный пирог, который ей удалось умыкнуть из-под носа не шибко любезной поварихи. Не часто ей приходилось прибегать к старым навыкам, но если дело касалось вкусняшек, то о чести можно ненадолго забыть, в конце концов, это просто пирог, а не изумрудное ожерелье королевы, щекочущее азартом внутреннего воришку, при каждом своем появлении на шее глубокоуважаемой Алисенты Хайтауэр. Но, разумеется, никакая драгоценность не могла сравниться с преданностью Хелейне и Эймонду, поэтому она просто усмехалась старым привычкам, продолжая, однако время от времени бесить, ставших ужасно подозрительными работников королевской кухни. — Неплохо, — промычала она, пережевывая аппетитный кусок, наблюдая за тем, как два рыцаря усердно тренируются во дворе. Довольно увлекательное занятие, смотреть как поджарые мужчины, чаще всего в одних тонких рубашках старательно пыхтят, пытаясь задеть друг друга. Джолисс бы предпочла, чтобы они занимались и вовсе без верхней части одежды, или нижней… дабы лучше понимать кого выбрать. Мм, давненько она не развлекалась, почему бы не остановиться на каком-нибудь симпатичном солдатике? — Пялишься на мужчин? — вдруг раздался знакомый голос слишком отчетливо, чтобы принять за слуховую галлюцинацию. — Я думал ты больше по девочкам. Джолисс поперхнулась и вскочила со стула: — Эйгон, твою мать! Что ты делаешь в моей комнате?! — Забавно ты приветствуешь своего принца, Овчарка. Я, конечно, не ждал реверанса, но все же. — Единственное, что ты можешь ожидать, заявившись на мою территорию — это пинок под зад, — прошипела девушка гневно. — Звучит соблазнительно, но я откажусь от столь любезного предложения, — усмехнулся он. — Хотя, если тебя возбуждают подобные игры, я не против. Люблю экспериментировать в постели, — с этими словами он нагло плюхнулся в ее кровать, сложив руки за голову. Джолисс выглядела так, словно готовилась зарычать и вцепиться в мягкое место непрошеному гостю. И тем не менее, она сумела взять себя в руки. «Хорошая девочка» — подумал Эйгон, но озвучивать не стал, как и предложение почесать за ухом. — Чего тебе надо? — Лишь твоя приятная компания. Мы отправляемся в маленькое путешествие. — Мы? — злость прошла, уступив место недоумению. — Да. Не беспокойся, я договорился с Хелейной. Она лишь попросила не забывать тебя кормить и выгуливать почаще. В деревянную спинку кровати вонзился небольшой кинжал, в паре сантиметров от самодовольной физиономии принца. — Я так и знал, что ты согласишься, — улыбнулся Эйгон, вставая. — И куда же ты собрался? — Куда Мы собрались? К одной ведьме. Видишь ли, поскольку ты ответственна за мое желание оставаться трезвым, то тебе и мириться с моим обществом, пока я окончательно с этим не разберусь. — Звучит так, словно это должно меня волновать, — Джолисс закатила глаза, вновь усевшись на стул и беря в руки кусок пирога. — Ты даже не сказал волшебного слова. — Мм, повелеваю? Нет, не так. Если откажешься, я велю тебя выпороть. Хм, это уже целое предложение… — Всего хорошего, твое высочество, — она откусила пирог и вновь обратилась к окну. Эйгон сглотнул. Нет, ну надо же! Может ее еще и на коленях умолять надо?! Его губы превратились в белую полоску, так сильно он их сжал. Просить о чем-либо принц явно не привык. Но она была нужна ему. Ее острый язык, ее готовность перечить, ее обжигающая честность. Кто еще может помочь выкарабкаться из глубокой задницы, в которую он сам себя затолкал? — Помоги. Пожалуйста, — наконец выдавил он, стиснув зубы. Девушка оторвалась от своего занятия и внимательно посмотрела на принца. Впервые в жизни он был серьезен, впервые в жизни ей не хотелось над ним смеяться. Почти. — Вот, и даже язык не отвалился, — с усмешкой заметила она, пытаясь прожевать кусочек мяса. — Так ты поможешь? — Только ради Хелейны. Куда летим? Эйгон еле как сдержал победную улыбку. — В Харренхолл. *** За восемь лет вдали от дома, Элианта отвыкла от многих вещей. Например, от шумных семейных сборищ каждое утро, день и вечер. Совместное принятие пищи — давняя традиция в поместье Беркли, от которой отвертеться дозволялось лишь в случае глубочайшей болезни, не допускающей возможности покинуть пределы собственной спальни. Подобные мероприятия не сильно отличались от трапез в столовой Цитадели, где даже не пахло теплыми отношениями, зато галдеж стоял непереносимый. Так школяры и кандидаты, увлеченные учебой, вечно спорили об одном и том же, не приходя к согласию. Наблюдая за препирательствами Эленды и Элоизы, девушка порой вспоминала то время, ибо дискуссии между сёстрами разгорались с не меньшим пылом, хоть и темы были далекими от науки. Впрочем, обеды в Крэге тоже не отличались тишиной, однако три человека производят все же меньше шума, чем восемь. Оглядывая семью, Элианта не могла сдержать улыбки. Отец, молча вкушающий свою порцию мяса и выпечки; матушка, взирающая на детей любящим, но строгим взглядом, ведь нередко ей приходилось одергивать распоясавшихся отпрысков; Эдвард рядом с супругой Кейтилин — единственные, выглядевшие достаточно взрослыми, чтобы не проказничать и не высовывать языки почем зря; Эленда и Элоиза, постоянно препирающиеся друг с другом, в шутливой и провокационной манере, и конечно же Эдвин, который не упускал случая передразнить старших сестер, показывая ту часть тела, которая должна находится во рту, а никак не выбираться наружу. Девушка не ожидала наплыва непрошенных эмоций, но с каждым днем подобное времяпрепровождение нравилось ей все больше и больше. Она не знала своих родственников достаточно хорошо, память мало что сохранила из детства, проведенного в Солнечном, разве что обрывки, которые отпечатались глубоко на подкорке сознания: теплые руки матери, ласковая улыбка отца, добрый взгляд брата и мягкий голос Эльвиры, читающей сказки. Этого было мало, чтобы вытеснить вечера, наполненные смехом Элии и тети Эллы. Или годы в столице и Цитадели, сотканные из учебы и Эймонда. Эймонд… Элианта печально улыбнулась. Как забавно устроен наш мозг, предлагая хозяину пуститься в дебри ничего не значащих размышлений, лишь бы уберечь от тоскливых дум, грозящих отнять работоспособность и желание вставать с постели. Еще недавно Лео чувствовала небывалый подъем сил, казалось, предложи ей кто передвинуть Лунные горы с востока на запад, она не то, что согласится, но даже преуспеет в этом нелегком деле. Так действовал на нее поцелуй Эймонда. Поцелуй? Легкое касание. Близость. И пребывая в состоянии, когда кажется, что вот-вот взлетишь, подобно безмятежной птице, она знала, какой ответ даст своему принцу. По крайней мере знала, до наступления ужина. * — Вы прекрасны, словно ночное небо, усеянное тысячью звезд, которое впервые узрел человек, пришедший из краев вечных дождей и туманов, — прошептал Кирио, привычно восторженным голосом. И как умудряется подстраивать интонацию так, что даже непроходимая чушь кажется вполне искренней? Элианта засмеялась. — Мы, кажется, договорились, что вы перестанете тестировать на мне свое сладкоречие? — Миледи, простите, я всего лишь хотел сказать, что вы чудесно выглядите. В это поверить значительно проще, особенно если учесть, сколько времени потратила камеристка, собирая шоколадные волосы в замысловатую прическу. Семейный ужин проходил в обычных теплых тонах. Советник Янос улыбался тете Элле, Джейс что-то шептал Элии. Парочки позволили себе разделиться, уделяя больше внимания друг другу, благодаря присутствию гостя, взявшим на себя обязанность развлекать пятое колесо их компании. Элианта подумала, что общество Эймонда пришлось бы ей по нраву гораздо больше, тем более что скоро он тоже станет частью ее семьи. От этой мысли, ворох невесомых бабочек взметнулся в груди, заставляя сердце сладко млеть от предвкушения, а губы растягиваться в глупой улыбке. — Когда вы так улыбаетесь, я готов поклясться, что нет на свете никого прекрасней, — вновь произнес Фрегар, глядя на нее серьезными карими глазами. Все-таки милый человек этот Кирио, в каждом способен углядеть что-то красивое. — Когда вы говорите комплименты без сложно-выдуманных предложений, верить вам гораздо проще. — Я учту это, — подмигнул он и принялся рассказывать о своих приключениях в Пентосе. Спустя какое-то время разговор вновь вернулся на родину, и Кирио выразил сожаление, что не застал великолепных двойняшек на прошедшем балу, ведь явился только после ухода сестер. — Но зато я наблюдал прелестнейшую картину, кажется ваш принц окончательно сражен красотой принцессы Селемены, — доверительно сообщил он всем присутствующим. — Это знаковое событие, насколько я помню, лоратийских невест Вестерос еще не видывал. Наблюдательность Кирио заставила Лео поперхнуться. — С чего вы так решили? — Элия бросила беспокойный взгляд на двойняшку. — О, так решил не только я, но многие присутствующие. Их танец на балу произвел невообразимый фурор, искры летали, как осенние листья по ветру, все только и говорили о том, как прекрасно они смотрятся вместе. К тому же находясь в замке, принц много времени проводит с принцессой, да и ведут они себя прямо как самые настоящие голубки. А сегодня, во время прогулки, я сам слышал, как принц пригласил Селемену на музыкальный вечер. Он пообещал не отходить от нее ни на шаг. «Не может быть». Элианта пыталась мыслить рационально. Кирио — болтун и любит приукрашивать. А Эймонд просто не мог так скоро увлечься Селеменой. Или… Будь Лео парнем, то увлеклась бы ею в первый же вечер — лоратийка до неприличия хороша. И все же предложение Эймонд сделал ей, не принцессе. Но До танца, где «искры летали, как осенние листья», и к тому же… Клятва. Все дело в дурацкой клятве! Эймонд не откажется от своих слов, даже если тягостно, невыгодно и больно. Неужели он пожертвует возможностью обрести счастье ради глупого обещания? Да, если обещание дано человеку, которым он безмерно дорожит. Бокал вина в руках Лео завис над столом, а затем и вовсе нещадно затрясся, выплеснув содержимое на белоснежную скатерть. — Простите, — пробормотала она, призывая остатки самообладания. Элла и Элия переглянулись. — Знаете что? — Кирио словно бы не замечая, как изменилась обстановка за столом продолжал свою речь. — Прекрасная леди Элианта, может вы согласитесь пойти на вечер вместе со мной? Я стал бы самым счастливым человеком на свете! — Конечно, Кирио, — девушка сглотнула ком в горле. — С величайшей радостью. *** Лорент Тирелл с каждым днем все больше и больше привязывался к очаровательной подруге своих сестёр. Сделать это совсем не сложно, всякий кто хоть немного знал Элоизу Беркли, неумолимо проникался ее веселым нравом, легкостью и мягким чувством юмора. Слушать ее истории было забавно, то, как весело она пересказывала события скучнейших светских приемов, заставляло его улыбаться, а порой и лопаться от смеха. Иногда он думал, что сломанная нога стоит того, чтобы ознакомиться с текущими мероприятиями не своими глазами, которые не уловили бы и десятой доли происходящего, а сквозь призму ее восприятия, невесомого и шутливого. В какой-то момент, он стал замечать, что с девушкой приятно не только разговаривать, но и любоваться ею. То, как мило она дергает носиком, когда говорит о стариканах без устали, преследующих ее подругу, как лучатся ее глаза, когда она вспоминает о своей семье, как заговорщицки приподнимаются уголки ее губ, когда она делится планами на будущее их сестер. — Я абсолютно уверена, что Дикон Тарли влюблен в Лиану, и почти уверена, что это взаимно, — заявила она, вернувшись с совместной прогулки. Лорент лишь улыбнулся, и предложил чашечку чая. Прекрасная традиция, которой они обзавелись совсем недавно — устраивать чаепитие в саду, поедая пирожное и беседуя обо всем на свете. Парень старался не обращать внимание на шушуканье сестер, у которых в это время всегда находились тысячи срочных дел, не терпящих отлагательств. Как же. Неуловимые сводницы. Коварный план он раскусил сразу, вот только Лорент совсем не ожидал, что этот план начнет действовать. Видеть прелестную улыбку Элоизы в течении целого дня становилось опасно привычно. — Насколько я помню, она называет его не иначе, как «запасной вариант», не самое лестное прозвище для возлюбленного. Элоиза засмеялась. — Действительно, подобное обращение вряд ли будет уместно на свадебном пиру. Но чутье мне подсказывает, что он именно тот, кто ей нужен. Девушка вспоминала остаток дня, проведенный в компании потенциальной супружеской пары, и не могла сдержать улыбки. Дикон так галантно ухаживал за Лианой, подавал руку, сыпал комплиментами, смотрел щенячьими глазами, выражающими преданность и восторг, удивительно, как Лиана умудрялась сохранять безмятежный вид, и не падать в раскрытые объятия Тарли при каждом удобном случае. Хотя нельзя сказать, что выражение лица девушки не допускало эмоций, ей определенно льстило внимание симпатичного поклонника, а в легкой улыбке читалась ответная расположенность. Однако не все так просто с Лианой Тирелл. Призрачный шанс заполучить более знатного жениха, не давал ей возможность поддаться чувствам. Хотя сына лорда Рогова Холма вряд ли можно посчитать неудачной партией. После прогулки, где Элоизе чуть ли не клещами приходилось изымать слова изо рта абсолютно непригодного для светских бесед сира Блэквуда, четверка добралась до берега реки, где находчивый Дикон Тарли решил устроить пикник, дабы увлечь возлюбленную разговорами, приправленными аппетитной едой и прекрасными видами. И действительно, белоснежная скатерть, уставленная вкусностями, навес, спасающий от солнца, и слуги, готовые прийти на помощь в любой момент, выглядели впечатляюще. — Вы отлично подготовились, — сдержанно похвалила Лиана. — У меня было пять попыток, чтобы продумать все как следует, — улыбнулся он, не удержавшись от маленького укола. — Вам нужно более тщательно маскировать упреки, милорд, если не хотите, профукать седьмой. — Это вовсе не упрек, скорее ода моей решимости. Элоиза улыбнулась. Пожалуй, она слишком пристально следит за взаимодействием парочки. Девушка вновь вернула внимание к своему спутнику. — Я вас не поблагодарила, — заговорила она, поймав его взгляд. — Вы выручили меня на Выставке. — Я всего лишь промахнулся, миледи, — ответил Адам после недолгого молчания. Говорить с ней, глядя прямо в глаза оказалось не просто. Во время прогулки, он мог избегать зрительного контакта, и тем самым обманывать свое сердце, но сейчас, любуясь нежными чертами прекрасного личика, собраться становилось гораздо сложней. — И все же спасибо, вы спасли меня от собственного легкомыслия. Вновь повисло молчание. — Как думаете, ваш друг сумеет покорить мою подругу? — Разве это имеет значение? — Блэквуд вновь уставился куда-то вдаль. — Он лорд, она леди, обоим надобно жениться. По-моему, все просто. — Вы ни капли не романтик, сир Блэквуд, — заключила Беркли с легкой улыбкой. — А как же любовь? Адам сглотнул. Девушка, которая ему снится в прекрасных, мучительных снах спрашивает о любви? Алисанна бы посмеялась от иронии происходящего. — Лишние сложности. Мозг Элоизы, насквозь пропитавшийся любовными романами разного пошиба и качества, готов был взбунтоваться. — Разве любовь не делает отношения лучше? Ярче? Желанней? — Возможно. Но кто сказал, что это хорошо? — Все. Все так говорят. Впервые в жизни она встречает человека с таким странным взглядом на мир. Ну да, может мужчины менее склонны к мечтам о любви, или розовым соплям, как сказала бы Эленда, но такой пессимизм? Парень лишь пожал плечами, сосредоточив внимание на поедании яблока. Адам привык следовать логике и холодному расчету, это помогало бороться с неуверенностью, с проблемами с речью, с воспоминаниями о любимом дяде, который учил их с сестрой стрельбе из лука, учил ничего не бояться и полагаться на собственные силы. А затем… скажем так, он влюбился в не самую честную женщину, и чувства поглотили его настолько, что… Как назвать картину, где мальчик застает любимого родственника за убийством неверной жены, ее любовника, и затем и самого себя? После этого Адам, и без того страдающий заиканием, вообще перестал говорить на добрые полгода. — И вы ни разу не влюблялись? — вопрос прозвучал бестактно, но какая разница, когда здесь происходит надругательство над самым возвышенным и прекрасным чувством на свете? Адам закашлялся. Ирония, чтоб ее подери. — А вы? — не растерялся он. Элоиза была непревзойдённым теоретиком с восхитительной интуицией, позволяющей ориентироваться среди самых непроходимых упрямцев, пораженных любовными стрелами насмешливых богов, и все же ответить на этот вопрос было сложно. Она влюбилась в Мартина Хайтауэра, однако ее чувство слишком быстро выветрилось, не успев как следует пустить корни. Но ведь есть еще сестры. — Я знаю людей, которые влюблялись. — А я знаю людей, которым не плохо жилось и без этого. Отношения его родителей можно назвать удачными во всех смыслах, там царят уважение, взаимовыручка и понимание. Но как признался когда-то отец, их брак — результат договоренности домов, не больше. Так есть ли смысл пускаться на поиски чего-то эфемерного, а порой и слишком непредсказуемого, если благополучие семьи от этого совершенно не зависит? Элоиза фыркнула, она не любила проигрывать споры, с Элендой случались похожие казусы, но там всегда можно было отыграться на другой теме. — Ваш друг влюблен в Лиану, это за версту видно. — Вашей подруге интересен Дикон, но она не спешит связать свою судьбу с ним. Почему? Может она тоже считает, что любовь не так важна, как все думают? Элоиза вспыхнула. Ей богу, лучше бы он молчал. По крайней мере она чувствовала неловкость, а не всепоглощающее возмущение. — Она сделает выбор по велению сердца. А не из расчета. — Как скажите. Это что снисходительность?! Элоиза взглянула на пару перед собой, увлеченную беседой. И все же Лиана не производила впечатление барышни, готовой прыгнуть в омут с головой, но он ведь ей нравится! — Знаете, — громко произнесла Беркли, привлекая внимание всех присутствующих. — В одном безусловно хорошем романе, я прочла занимательную вещь. Оказывается, для того чтобы влюбиться в человека, достаточно безотрывно смотреть ему в глаза три минуты. Занятная теория, правда? — Глупости, — фыркнула Лиана. — Мы можем это проверить, — в серых глазах запрыгали огоньки. — Что скажите, лорд Тарли? — О, прошу вас, зовите меня Дикон, — улыбнулся он. Подруга возлюбленной нравилась ему все больше и больше. — Я думаю это отличная идея, леди Лиана? Или вы испугались? — Чего? Влюбиться в вас? Действительно, участи страшнее не придумаешь. — Тогда проведем эксперимент? — Элоиза мило улыбнулась. Тирелл сузила глаза, смутно подозревая неладное. Так вот как работают уловки дражайшей подруги. Неужели думает, что сумеет ее провести также, как Эленду? — Нужно чтобы кто-нибудь считал, Адам? — Дикон тут же оживился, боясь упустить момент. — Без проблем, — Адам слегка усмехнулся, разгадав попытку Элоизы доказать свою правоту, хотя предпочел бы не ввязываться в подобные авантюры, но слово, данное товарищу, якорем удерживало его на месте. Лиана и Дикон повернулись друг к другу, лицо парня сияло энтузиазмом, лицо девушки в лучшем случае излучало скептицизм. Но отступать никто не хотел, ведь оба обладали завидным упрямством, поэтому послушно уставившись друг на друга, они начали игру, пытаясь при этом сохранять серьезность. Элоиза с любопытством наблюдала за ними, как самый настоящий ученый. Не хватало только тетради для записи, чтобы фиксировать все видимые эмоции испытуемых. Все-таки она была права, лорд Тарли не был настолько безразличен подруге, как та настырно утверждала. Сначала напускная серьезность сменилась полуулыбками, которые они поспешили спрятать за поджатыми губами, все же ситуация действительно странная, даже немного неловкая. Но после что-то поменялось, их лица стали растерянными, а глаза сияющими. Элоиза обернулась к Блэквуду, чтобы оценить его реакцию, не кажется ли ей? Но Адам предпочитал не смотреть на товарища, и уткнувшись взором в ближайшее дерево, старательно отчитывал те самые сто восемьдесят секунд. Девушка вновь взглянула на пару, они по-прежнему казались трогательно раскрытыми, уязвимыми, их дыхание заметно участилось, и вот, вот, они уже тянутся друг к другу… Семеро! Неужели поцелуются? Прямо сейчас?! — Время! — громко возвестил Адам, развеяв магию. Влюбленные вздрогнули, словно позабыли о присутствии сторонних наблюдателей. Дикон же придя в себя, окинул приятеля таким взглядом, словно собирался совершить преступление против личности, однако звонкий голос Лианы, спас его от грехопадения. — Теперь ваша очередь, — объявила она, справившись со смущением. — Что? — Элоиза посмотрела на Адама, его лицо исказил неподдельный ужас. Ну что за невоспитанность! Мог бы получше прятать свою неприязнь к спутнице. — Это ведь эксперимент? — Лиана хитро прищурилась, не то чтобы она желала влюбленности подруги, скорее мести за собственную неловкость. — Разумеется. Я не против. Адам, конечно, мог бы попытаться найти отговорку, но это было бы подозрительно и невежливо. Он сглотнул, повернувшись лицом к Элоизе. Боги! До чего же она хороша! Солнечный свет играл с ее волосами и кожей, придавая особое сияние, словно прекрасная фея, сошедшая со страниц детских сказок. И глаза… осмелившись столкнуться с ней взглядом, Адам почувствовал, что безвозвратно тонет. Они были серыми, словно туман, который обволакивает, погружает в себя, не дает разобраться что вообще творится вокруг… И тем не менее, Адам с каждой секундой ощущал, что готов целую вечность блуждать в нем, так и не найдя спасения. Элоиза должна была признать (уже во второй раз за день), что лицо Адама Блэквуда можно считать эталонным для героя любовного романа. Он был юн, но казался не по годам серьезным. Он был красив, но казался холодным и отчужденным. Все в его поведении, мимике и жестах говорило о снежных равнинах Севера, словно он сам изящное изваяние, вытесанное из льда. Но взгляд… Сначала Элоиза решила, что все дело в разыгравшемся воображении — на секунду ей померещилось пламя в карих глазах речного рыцаря. Но не обжигающее и страшное, готовое уничтожить все вокруг, а теплое, согревающее, вызывающее желание протянуть руки, чтобы избавиться от зябкости и прохлады. Девушка затаила дыхание, всматриваясь дальше, словно обнаружила новый, неизведанный мир, спрятанный глубоко внутри, там, куда никто не сможет добраться. Но она увидела, она коснулась его поверхности и это вызывало странный трепет. Еще самую малость, еще чуть-чуть, и она откроет для себя нечто важное. Как будто решение сложной, интересной загадки, все, что нужно, так это… — Время! — голос Тарли мгновенно вырвал ее из чарующего мира, словно за шкирку из глубин океана. Элоиза взглянула на Адама, он казался не менее потерянным. Словно где-то блуждал и вот, наконец, его забросили в знакомую местность. Но лицо его быстро сделалось отстраненным, как будто снова надел непроницаемую маску. *** Кто бы что не говорил, но Отто Хайтауэр любил свою семью. Не так, как это делают обычные люди, покупая подарки, укутывая пледом, спрашивая «как прошел твой день, дорогая?». Менее показательно, но не менее глубоко. Он желал добра своей дочери, считая, что как королева, она обретет власть и искомое счастье. Возможно, в объятиях какого-нибудь лорда она бы нашла любовь, а может и нет. В реальном мире сложно полагаться на чувства, которые к тому же имеют свойство угасать. Но что не угаснет, не пройдет с годами, так это ее влияние и титул. Он искренне верил в это, верил, что однажды девочка, глядящая на него с печалью и повиновением, когда-нибудь скажет «спасибо» за то, что дал ей шанс обрести величие. Никто не вспомнит какую-то несчастную леди пусть даже из знатного дома, но все будут помнить королеву, подарившую стране долгожданного наследника. Но планы, но то и планы, чтобы нежданно рушиться. Сначала Алисента, обретшая статус супруги правителя, отослала его в Старомест, со словами не благодарности, а обиды. А затем и король, столько лет желавший обрести наследника мужского пола, после появления оного, не спешит менять однажды принятого решения. Отто понимал, что во многом сам виновен в сложившихся обстоятельствах, но у него не было иного выбора. Разве мог он допустить, чтобы официальным преемником монарха, стал бессовестный, беспринципный принц, который только и умеет что сношаться и рубить конечности направо и налево? Отто наивно полагал, что, продвинув Рейниру в качестве временной наследницы, решит множество проблем, нависших над королевством, но внезапно, временная превратилась в постоянную и вот уже двадцать восемь лет она остается единственным претендентом на Железный Трон. Король обзавелся тремя сыновьями, тремя драконьими всадниками, тремя истинными представителями валирийской крови, но ни один из них не смог вытеснить Рейниру из сердца Визериса, а главное из списка престолонаследников. Подобный исход Хайтауэра совершенно не устраивал. Дело не только в потери власти, которая стоит признать, действовала опьяняюще, особенно если учесть, что заслужил он ее своими силами, своим умом и прозорливостью, но и в опасении за жизнь внуков. Вполне логично, что человек возглавивший королевство, захочет минимизировать риски, обезопасить себя и своих детей от дополнительных угроз, от возможных недовольств и восстаний. Сыновья короля являются весомой угрозой. В глазах большинства людей — приверженцев андальских традиций, именно сыновья считаются легитимными наследниками своих отцов. Мало какой лорд согласится передать право на земли дочери, только потому что она родилась первой. Лорды поддержали волю короля, однако никто из них не примет подобного решения в границах собственных владений. А пока принцы живы, подобные споры не угаснут. Значит, дабы избежать конфликтов, от них нужно избавиться. Это не что-то новое. Так поступали всегда. Одна ветвь искореняет другую, чтобы не допустить уничтожения общего рода. Отто это понимал. Алисента это понимать отказывалась. И все же родительская любовь заключается в том, чтобы заботиться о благополучии ребенка, вне зависимости от его одобрения и согласия. Десница старательно готовил почву для восхождения Эйгона. Малый совет в большинстве своем состоял из единомышленников и придерживался того же мнения, что и сам Отто. Мужчина — истинный наследник, не женщина, ко всему прочему собственными руками уничтожившая остатки репутации связью с рыцарем, тремя бастардами, вероятным убийством супруга, а затем и браком с Порочным принцем. Никто из совета не желал видеть на троне ни бессовестную принцессу, ни ее развратного мужа. С поддержкой лордов, осуществить задуманное было проще. Хотя стоит признать, действия Рейниры и ее старшего сына, значительно подпортили планы, по крайней мере, о союзе с Севером приходилось забыть. — Ты опять думаешь о делах? — Алисента слегка улыбнулась, осматривая отца. Недавно она возобновила совместные ужины, что вселяло надежду на улучшение отношений, которые в последнее время изрядно испортились. — Думаю, когда вернется Эймонд. То, что он полетел в Браавос в компании Беркли и Стронга — не лучший расклад. — Эймонд не наделает глупостей. Он знает свой долг. — К сожалению, у меня нет такой уверенности. Девица окрутила его. Кажется, ты собиралась этому помешать. — Я просила Эймонда больше внимания уделять Флорис Баратеон. Я усаживала их рядом на всех приемах и пирах, я настаивала на совместных танцах и времяпрепровождении. Мне стоило использовать твой метод и отправить Эймонда в ее спальню, развлекать беседами? — Это определенно облегчило бы задачу. Алисента нахмурилась, отложив приборы. Вероятно, так она сдерживала желание использовать их в качестве метательного оружия. — Помнится, мы и о Дейроне говорили в похожем ключе, однако, почему-то ты одобрил его желание жениться на дочери Деймона. — У нас не было выбора. С учетом обстоятельств, это стратегически верный шаг, чего нельзя сказать о союзе с Беркли. Отто помолчал. Он до последнего полагался на здравомыслие внука. Эймонд больше всех понимает, как обстоят дела в королевстве, и Что в скором времени может произойти. Неужели он готов пойти на поводу у своих чувств, и позволить Зеленой партии лишиться потенциально-выгодного брачного соглашения, ради какой-то вертлявой девчонки? Пожалуй, думать об этом вредно и бессмысленно. Надо дождаться его возвращения. — Мейстер говорит, что Визерису становится хуже. — Боли участились, — Алисента поджала губы. Глядеть на страдания супруга становилось страшно. — Пришлось увеличить дозу макового молока. — Скоро поползут слухи. Король уже давно не объявлялся на приемах. — Сезон подходит к концу, многие уже разъехались. Не думаю, что возникнут проблемы. И все же Отто предпочел бы, чтобы такие новости как можно дольше оставались сокрытыми. Для подготовки всегда нужно время. — Ты думала о том, что будет после его смерти? — Рейнира взойдет на трон. — А твои сыновья? Алисента не желала больше думать об этом, порой ей хотелось, как в детстве спрятаться в домике, сооруженном из одеял и кресел, и притвориться что все хорошо. Однако она уже не ребенок, и спрятаться не получится. — Мои сыновья возьмут то, что их по праву. *** Весь прошлый день Эймонд не находил себе места. До нелепости легкое касание чувственных, девичьих губ, сводило с ума похлеще самых искусных дурманов. Так близко. Так волнительно. Стоило прикрыть глаза, как память и воображение тут же воскрешали сладостные видения — тепло нежной кожи, упоительный запах шоколадных волос, мягкость розовых губ. Это было похоже на наваждение. Он дал себе слово не давить, не торопить события, учитывая явную растерянность, мелькавшую в зеленых глазах, когда разговор коснулся прошедшего бала. Но как, как вновь взять себя в руки? Он настолько погрузился в собственные ощущения, наслаждаясь сладкими, прелестными губами, что даже не помнил реакции девушки. Вдруг она испугалась? Вдруг своими действиями он лишь отодвинул столь желанный ответ? Когда размышления грозили просверлить дыру в светловолосой голове, настолько тесно им становилось в замкнутом пространстве, Эймонд решил наведаться с визитом к советнику Яносу. В конце концов, Тору Янос — один из семи важнейших политиков Браавоса, и почтить его своим присутствием — дипломатическая необходимость, а то, что в его доме можно случайно столкнуться с Элиантой Беркли, с которой они договорились встретиться лишь на вечернем приеме, через несколько мучительно долгих часов — побочный, хоть и приятный бонус. Говорить с советником оказалось занимательно, хоть Эймонд порой и ловил себя на том, что при звуке шагов в коридоре мгновенно замирает, старательно прислушиваясь к исходящему шуму. Оказывается, он знал, как звучит походка Элианты, как шелестит ее платье при ходьбе — открытие странное, обескураживающее, подтверждающее его увлеченность девушкой. Но каждый раз то было не она, хотя чего удивляться? Принц не объявлял о своем появлении, ведь пришел непосредственно к советнику и по сугубо государственным делам. — Ваше высочество! — в гостиную впорхнула Элия. — Какой сюрприз, а я и не знала, что вы здесь. — Дядя, — поприветствовал Джейс, по виду которого можно было догадаться, что он и дальше предпочел бы находиться в неведении. — Принцесса, — улыбнулся Эймонд. — Племянник. Даже интонация изменилась, Тору поразился тому, как мастерски принц переключается между радушием и неприязнью буквально за доли секунды. — Советник, тетушка попросила вас помочь в одном важном деле. Вы не против, принц Эймонд? Мы с супругом станем достойной заменой советнику, пока он не вернется. — Разумеется. Джейс устало вздохнул, но все же сел в противоположное кресло, рядом с Элией, намереваясь вести себя исходя из законов гостеприимства. — Слышал соглашение почти утвердили, — проговорил он, приняв во внимание пристальный взор своей жены, призывающей к началу мирного диалога. — Почти. — Вхагар в порядке? — В порядке. — Эймонд помолчал. — Вермакс? — Тоже. Элия переводила взгляд от одного к другому, и думала, что ей еще не приходилось становиться свидетелем столь неуклюжей беседы. — Вы пойдете на прием ваше высочество? — решила осведомиться она. — Говорят музыкальным вечерам Браавоса могут позавидовать все, от Мирэина до Вестероса. — Не сомневаюсь. Здесь подобные развлечения очень популярны. — Действительно, стоит только вспомнить блестящее выступление принцессы Селемены на предыдущем вечере, как мурашки бегут по коже. Очаровательная особа. — Бесспорно, — согласился Эймонд, и от него не укрылось как быстро переменилось настроение девушки. Это беременность на нее так влияет? — Вы сопровождаете ее на прием, не так ли? — резко спросила она, внимательно изучая его лицо. — Почему вы так решили? — удивился Эймонд. Он не припоминал подобных разговоров, хотя осознание того, как мало он слушал Кирио и Селемену во время вчерашней прогулки, и как часто кивал головой, вдруг резко обрушилось на него, подобно снежной лавине. Семеро! На что он Еще согласился? Элия, словно уловив смятение собеседника вдруг смягчилась, и личико ее озарилось подозрительно радушной улыбкой. — Знаете, это даже хорошо, что вы озаботились парой на вечер, — заявила она, как ни в чем не бывало. — Ведь Элианта, к сожалению, не сможет уделять вам привычного внимания. Вопрос в глазах принца стал более чем очевиден. — Ах вы не знаете? — удивилась Элия, весьма правдоподобно. — Дело в том, что вчера нас посещал Кирио Фрегар, он был в таком восторге от моей милой сестры, буквально заваливал ее комплиментами, правда дорогой? — Так и есть, — подтвердил Джейс. — Леди Элианта определено произвела на него впечатление. Это даже не было выдумкой. Хотя, чтобы впечатлить Кирио не нужно совершать эпических подвигов, достаточно родиться более-менее симпатичной девицей. — Неизгладимое, — дополнила Элия, с лукавством в карих глазах. — Никогда не видела столь восхищенного мужчины. И решительного. Он умолял Лию оказать ему честь и отправиться на предстоящий прием в качестве его спутницы. Конечно, это всего лишь первый шаг, но мы то знаем, что значат подобные мелочи. Лицо Эймонда мрачнело с каждым словом. — Элианта согласилась? — Разумеется. А как иначе? — пожала плечами девушка, явно наслаждаясь произведенным эффектом. — Она у себя? — принц с трудом сдерживал желание выругаться. — Да. Как раз готовит платье на вечер, сказала, что желает выглядеть безупречно для Своего кавалера. Эймонд вскочил с места, плотно сжав губы. Внутри поднималась настоящая буря, он скорее переломает ноги этому выскочке, чем позволит ему приблизиться к Элианте. — Прошу простить, — процедил он и тут же вылетел из комнаты, причем так стремительно, что двери жалобно скрипнули от создаваемого ветра. — Коварство — фамильная черта всех Беркли? — решил уточнить Джейс на всякий случай. — Только если речь идет о глупых влюбленных, — честно ответила Элия, невинно улыбнувшись. * Кажется, Эймонд до смерти перепугал нескольких слуг, уточняя, где именно находятся покои леди Элианты. Выражение лица принца, и то, как яростно сверкал единственный глаз, не оставлял пространства для маневра, уж лучше допустить гибель неразумной барышни, сумевшей прогневить ненормального чужеземца, чем жертвовать кем-то своим. Эймонд же со злостью вспоминал бахвальство Фрегара — вчера тот рассказывал дружкам, что сумел заарканить хорошенькую леди, «нежную и аппетитную». Неужели он имел в виду Лео? Желание сломать челюсть и остальные костные образования этому смазливому недомерку неумолимо росло. Может скормить его Вхагар? О, ей определенно понравится этот болтливый идиот. Его косточки так приятно захрустят под драконьими зубами. Симфония, услаждающая слух. Но Лео! Как она могла согласиться пойти с ним?! Немыслимо! Он увез ее подальше от Мартина, чтобы что? Смотреть как здесь ее обхаживает очередной темноволосый болван? Ревность захлестывала мощнейшими волнами. Он считал Элианту своей, с ног до головы, принадлежащей ему одному, и даже не допускал мысли, что она может думать иначе. Особенно после вчерашнего. — Ты надо мной издеваешься?! — Эймонд влетел в комнату, как раз в тот момент, когда Элианта закончила с примеркой платья для предстоящего приема. Она выглядела потрясающе в бордовом шелке, подчеркивающем светлую кожу, тонкую талию и соблазнительную грудь. Гребаные корсеты! Немедленно захотелось прижать ее к себе и жарко поцеловать, разрывая ткань на мелкие кусочки, неужели так старалась ради этого хлюпика?! — Что? — девушка удивленно вскинула брови, в таком тоне принц никогда с ней не разговаривал, поэтому вместо оправданного возмущения, она лишь непонимающе уставилась на вошедшего. — Ты согласилась пойти на прием, как спутница Кирио? В столице рядом с тобой крутится Мартин, здесь этот сопляк, и тебе похоже это нравится! Обвинительный тон, который выбрал принц, заставил Лео подобраться. Нет, ну надо же! Кто бы говорил! — Ты первый вызвался сопровождать свою лоратийску куклу! — выпалила она раздраженно. — И вообще, почему ты так со мной разговариваешь? — Лоратийская кукла? — Эймонд усмехнулся. — Ты что ревнуешь? Не уж то правда ревнует?.. парень затаил дыхание в ожидании ответа. — Вот еще! — закипела Беркли сильней. — Наслаждайся обществом своей принцессы, а я с радостью проведу вечер в компании Кирио, может он чему-нибудь меня научит. Говорят, браавосийцы прекрасно целуются. — Что? Что ты сказала? — глаз Эймонда потемнел от злости. Он сжал челюсть, так, что послышался жалобный скрежет, но этого оказалось недостаточно, чтобы обуздать лавину эмоций, сносящую к чертям все разумные мысли. — Если он к тебе прикоснется хоть пальцем, я его уничтожу… Он двинулся вперед так быстро, что Лео даже не успела осознать смысл сказанного, как ее крепко стиснули в объятиях, с пугающей страстью впившись в губы. Эймонд сминал мягкие губки с невиданным наслаждением. Боги… какая она сладкая, нежная, упоительная, даже лучше, чем во снах. Дышать становилось трудней, воздух вырывался из легких словно он бежал мили и мили, но оторваться невозможно, если он остановится, то тут же умрет. Ее запах сводил с ума, ее влажный ротик сводил с ума, он протолкнулся внутрь языком и застонал от восторга… Элианта рассыпалась на миллионы песчинок, утопая в восхитительных ощущениях… Ее руки ворошили серебристые волосы, отчаянно стискивали плечи, а все тело словно полыхало в огне, казалось, горячие ладони Эймонда были повсюду, собственнически обхватывая, сжимая, лаская сквозь тонкую ткань платья. Это заставляло все внутри закипать, сгорать от удовольствия и странного, непривычного желания. Семеро! Ноги уже не слушались, коленки нещадно подгибались, если бы принц не держал ее так крепко она бы бессильно сползла вниз. Кто же знал, что поцелуи могут быть такими ошеломляющими??? Она всхлипнула, почувствовав, как его жаркий язык столкнулся с ее. Боги… Вдруг сладкие, восхитительные губы отстранились, от чего девушка едва не захныкала. Она взглянула на Эймонда слегка затуманенным взором. Он тяжело дышал, его грудная клетка ходила ходуном, а глаз казался таким темным, что голубая радужка сделалась почти не различимой. — Элианта… — принц смотрел так внимательно, боги, до чего хороша… розовые щечки, слегка припухшие губки, горящий взгляд… как же сложно держаться! Вот только… Пекло! Что же он наделал! Все страхи вмиг всколыхнулись внутри, путая мысли, он даже позабыл, как всего минуту назад она самозабвенно отвечала ему, слегка неловко и неумело, но от этого еще более умопомрачительно и возбуждающе. — Я… я не должен был… Прости… Лео выдохнула. О чем он? — О чем ты? Принц нервно потер переносицу, стиснув зубы. — Я не сдержался. Я должен был сдержаться. Ты даже не представляешь, как это сложно! — Ты поэтому меня избегал тогда? — девушка сглотнула, пытаясь усмирить клокочущее сердце. — Да, я… Я боялся, что если останусь с тобой наедине, то не смогу контролировать себя, как сейчас. Ведь… ведь больше всего на свете, мне хочется тебя касаться, вдыхать запах твоих волос, прижимать к себе, целовать твои губы, лицо, шею. Забраться под это дурацкое платье и… — принц шумно выдохнул, отчетливо вообразив, как прекрасно было бы почувствовать руками ее голое тело, наслаждаясь каждым сантиметром бархатной кожи. Успокойся. Успокойся. Элианта ощутила, как адски загорелись лицо и уши, воздуха катастрофически не хватало, казалось, еще чуть-чуть и она задохнется. Грудь девушки волнительно вздымалась, и Эймонд не мог не отметить, как соблазнительно ее подчеркивает бордовый лиф платья. С трудом оторвав взгляд от столь пленительного зрелища, он посмотрел на ее приоткрытые розовые губы. Лучше бы он этого не делал. Боги, какое тяжкое испытание! Нужно немедленно собраться, иначе снова не получится устоять. Он, и так, держался из последних сил. Эймонд крепко сжал кулаки, пытаясь вернуть контроль. — Я избегал тебя, потому что боялся своим нетерпением разрушить нашу дружбу, ведь я ценю ее больше собственной жизни. Но похоже, я все-таки провалился. Элианта не могла поверить в происходящее. Его слова выворачивали душу наизнанку, а взгляд… взгляд горячий и глубокий, обжигал, заставляя тело словно пылать в огне. Так на нее точно никто никогда не смотрел, так дико, неистово и … нежно. Она опустила глаза, надо привести мысли в порядок, потому что если сейчас откроется рот, то ничего связного сказать не получится, все слова мгновенно превратились в пепел от его пылкого взгляда и обнажающих душу слов. — Элианта? Я все испортил? — каждая секунда ее молчания, словно острый клинок, вонзающийся в тело. Испортил. Стоило только вообразить, как рушится их связь, как уничтожается годами выстроенная дружба, которая глубокими корнями обвила его сердце, и к горлу подбирается паника. Нет! Нет! Нет! Она вдруг улыбнулась. — Забавно. Ведь тоже самое я думала о тебе… Она наконец подняла голову, ее волшебные зеленые глаза светились нежностью. — Никогда не предполагала, что влюблюсь в своего лучшего друга. Груз размером в десять Вхагар свалился с его души. Его чувства взаимны! Взаимны!!! — Давно? — Я поняла это слишком поздно, но думаю да. Какой дурак! Столько времени было потеряно! Пока он пытался бороться с самим собой, пока уговаривал держаться на расстоянии, та, которую он желал больше всего свете, готова была отдать ему свое сердце. — Элианта… — он подошел, обхватив милое личико ладонями. До чего прекрасна… От ее доверчивого, ласкового взгляда сердце затрепыхалось в груди так неистово, словно крылья птицы, наконец, вырвавшейся на свободу. Ему казалось, что стук этот заглушает все вокруг, и даже Лео теперь слышит его неимоверное биение. Девушка слегка улыбнулась, а затем прикрыла глаза, наслаждаясь теплом его рук, словно прелестная кошечка, нуждающаяся в ласке. «Такая нежная. Такая сладкая. Моя.» Он склонился, прильнув к мягким губам, медленно, с упоением смакуя потрясающий вкус. Внутри все плавилось, растекалось ручейками раскаленной лавы, настолько изумительными были ощущения, а то, как Лео таяла в его руках от каждого прикосновения, и вовсе заставляло отрываться от земли и парить. Разве такое возможно? Возможно, если ты безвозвратно и безнадежно влюблен. — Мы поженимся сразу же, как вернемся в Вестерос, хочу, чтобы ты стала моей, — прошептал он, с трудом прервав головокружительный поцелуй, и прежде, чем Элианта успела что-то ответить, вновь с упоением припал к сладким губам.