Пора было привыкнуть, что невозможное реально

Вместе команда «спасем Олимп», осторожно ступая, зашла в главный дворец Олимпа. Их взору предстали колоны небывалой высоты и бело жёлтого цвета, развешанные на мраморных стенах гобелены с самыми разными изображениями бога Зевса. На самых старых из них рядом с ним находилась Гера в прекрасном молочно-белом одеянии. Дерек с сожалением подумал о том, что характер Геры был не столь прекрасен, как её внешность. Створки дверей закрылись за ними. А последующее резкое землетрясение заставило их замереть на месте: всё здание вдруг начало меняться! Кто-то выругался позади него, а минуту спустя всё также резко прекратилось. Дерек огляделся и понял, что, то, что являлось ранее обширным залом с сотнями колоннами, теперь превратилось в арену. Или это одна из комнат главного дворца Олимпа? Он не знал, ибо раньше никогда не бывал ни то что на этой арене, он никогда не бывал на Олимпе. Здесь бывал Питер, Тео, Лидия, Девкалион, Стайлз... Черт, Стайлз! Дерек мигом оглянулся, ища Стилински. Нашел он его почти сразу: тот обнаружился у одной из стен, целый и невредимый. Дерек облегченно выдохнул, а после почувствовал, что его кожа будто бы покалывает. Он развернулся в сторону источника такой силы и с реальным ужасом понял, что сила исходит от Зевса, стоящего на другом конце арены. Как Дерек должен его победить, если у Зевса такая мощь?! Он почувствовал, как рядом с ним встал Стайлз, вокруг которого теперь летала тёмно-фиолетовая аура. Дерек посмотрел на свои руки: они будто бы находились в тёмно-зелёном панцире. Он полагал, что всё его тело было в таком панцире. А после он снова взглянул на Зевса, который светился будто молния в момент удара. Глазам было больно на это смотреть. По залу разнёсся смех, из-за эха казавшийся подобный грому. Зевс предстал пред ними во всей своей силе. Этот смех и последующие за ним слова, будто заставляли подчиняться. Дерек посмотрел на тех, кто пришёл с ним и увидел, что только Лиам чувствует то же, что и он. Стайлз и Айзек стояли спокойно, не чувствуя это давление. По лицу Питера (да ладно) было понятно, что он чувствует, но способен устоять. Дереку пришлось напрячь всю свою силу воли, чтобы не опуститься на колени. А вот Лиам не смог. Дерек не мог его винить. Бог целительства и врачевания и так достаточно потратил сегодня на них сил. Внезапно давление и гул в ушах стихли. Дерек сумел с облегчением вздохнуть, как впрочем и Питер с Лиамом. У Дерека перед глазами всё поплыло, тогда он быстро проморгался. Зрение пришло в норму, а вот всё остальное не полностью. Он чувствовал себя так, будто его кишки выпотрошили, по ним проехал самый большой в мире грузовик, а после их вшили обратно, оставив рану саму себя исцеляться. Понятно, насколько всё плохо, да? — А ты смелый, Пан, раз решил попробовать сразиться со мной! Вот только смелость это или глупость?! Даю тебе последний шанс: сдайся и умрёшь безболезненно, а также я возможно пощажу кого-нибудь из дорогих тебе людей! За исключением бедняжек Аида и Гипноса! Их смерть не отменит ничто! Если быть честным, Дерек был готов пойти и сдаться, пока не услышал про Питера и Стайлза. Он понимал, что сделка выгодная для его близких, но в тот момент, когда Стайлз оказался в списке смертников... Дерек готов был сделать что угодно, лишь бы этот дорогой для него неугомонный комочек сарказма выжил и был в порядке. Даже пойти в заведомо проигрышную схватку с Зевсом. — Я так не думаю. Не знаю, выживу я или нет, но не позволю тебе и дальше причинять боль другим. По арене снова пронёсся хохот, но на этот раз это было будто бы, когда человек стоит в стороне и наблюдает за схваткой льва и собаки — это был хохот человека, заведомо знающего, кто выиграет. — Будь по твоему, Пан! Так и быть, я позволю тебе попрощаться со всеми, кто сейчас здесь! Это ваш последний разговор! Рядом с ним из ниоткуда возник Стайлз, который крепко схватил его руку. Дерек сперва удивлённо подумал о том, откуда в таком хрупком теле столько силы, но после сам себе ответил: «это же Стайлз». Его Стайлз. Мысли об остальных присутствующих отодвинулись на десятый план, как бы эгоистично это не было, когда Стайлз отвёл его на шаг в сторону, а после притянул для поцелуя. Это было даже лучше, чем он представлял! (Не то чтобы он делал это постоянно, по несколько раз на дню, но всё же) Мягкие пухлые, но чуть обветренные губы Стайлза настойчиво впивались в его собственные. Одна рука Стайлза держала его за загривок, а другая лежала на скуле. Руки самого Дерека беззастенчиво обвивали такую хрупкую в его руках талию. Дерек хотел наслаждаться этим вечно! Сейчас не существовали ни глупого Зевса с манией величия, ни проблемы разрушения Олимпа, никого другого, кроме них двоих. Но как бы ему не хотелось, чтобы это длилось вечно, воздух в их лёгких не обладал умением само восстанавливаться. Поэтому им пришлось отстраниться. Дерек смотрел Стайлзу прямо в эти чудесно ореховые глаза в крапинку, которые сейчас блистали. Он смотрел на раскрасневшиеся щёки и не мог нарадоваться, что это наконец-то случилось. Черт возьми они поцеловались! И как после этого он мог пойти и умереть?! Да у него нет выбора: он должен выжить и поцеловать эти чудесные губы ещё раз. Он должен был поцеловать невероятного, потрясающего, гениального, пахнущего лесом и домом Стайлза! Иначе он самостоятельно выберется из Тартара (или куда его запихнет Зевс) и убьёт себя сам. — Не смей умирать, ясно? Только попробуй, и я приду самолично к тебе и... — Не умру. Точно не сегодня и не сейчас. Сегодня он точно не умрёт. И завтра, и послезавтра. И ещё столько времени, сколько понадобится для того, чтобы они наверстали упущенное. А это примерно вечность. И кто бы не мешал их вечности, им её не уничтожить. — А теперь надери этому сукиному сыну задницу! И именно это Дерек и собирался сделать.