Счастливое число

Последние приготовления были завершены. Место, с которого всё началось для предыдущих Аркобалено, та самая не раз проклятая ими вершина горы, сегодня принимала много гостей: Вендиче, Бьякуран с «Погребальными венками», Кавахира и Талбот, Ария и Юни с самыми доверенными людьми (их пригласил Кавахира, верный своей многовековой слабости), Верде и, как ни странно, Скалл. Иетсуна криво усмехнулся, подумав, что имеющимися силами уничтожить мир было бы невообразимо легко. Но предстояло спасти. Как говориться, ломать не строить. Был здесь и человек, которого Савада с удивлением и некоторой натяжкой мог назвать своим. Когда-то, в самом начале сотрудничества в этой жизни, Тсуна попросил Джессо спасти двух людей: доктора из первой жизни и Франа, найденного и доставленного Бьякураном в Америку несколькими месяцами позже. Тогда расчёт Савады был прост – пацан, ставший одновременно с ним Аркобалено, был хоть и с мерзким характером, но талантлив. Оставлять такой подарок Варии, в каждой жизни портящей ему нервы, Иетсуна не хотел. К тому же, пацана там ждала не лучшая жизнь. Вместе с Франом из той деревушки люди Бьякурана забрали и его пожилую бабушку. Здоровье женщину подводило, а тут она получила лучший уход. Наверное, это и то, как легко сам Джессо отказался от благодарности Франа, переведя стрелки на Иетсуну, обеспечило его лояльность Саваде. Тогда, услышав, что ничего от него не требуется, кроме как жить спокойно и развивать свой талант, подросток прищурился и пообещал, что сам найдёт, чем отплатить. Учитывая, что это пакостное выражение лица было знакомо Тсуне ещё по второй жизни, он воспринял обещание как угрозу. Так что, приведя Франа сюда, он не только рассчитывал восстановить с его помощью баланс, но и надеялся заставить пацана поверить, что он выплатил долг Саваде. На самом деле, возможно, они могли бы обойтись и без Тсунаёши с компанией, но в таком тонком деле рисковать не стоило. Чем больше Пламени разных видов вольётся в Систему, тем больше шансов восстановить Равновесие. Это Иетсуна в случае неудачи, скорее всего, вернётся к исходной точке. Но вот остальные… Он не был готов представить, как будет ощущаться для них откат за очередную попытку людей вмешаться в существование чего-то столь непостижимого. Поэтому сейчас они распределялись по типам Пламени, чтобы влить его в воссозданные Пустышки Аркобалено, которые после займут место в артефакте Иетсуны. Талбот всё-таки что-то изменил в нём, но стараниями ученика, которого даже не успел обучить в этой жизни, был, похоже, искренне доволен. Кавахира в своём облике Шахматноголового сегодня играл роль распорядителя. Иетсуна, согласно его указаниям, занял место между Бьякураном и Юни. Девочка робко на него взглянула, потянулась, словно хотела взять за руку, но тут же опустила ладонь. – Не стесняйся, моя дорогая Юни, – совершенно злодейски ухмыльнулся Бьякуран, – Иетсуна-кун вовсе не такой грозный, каким кажется. Савада бросил на него злобный взгляд, прошипев сквозь зубы: – Джессо, придурок, ты же нам всю игру попортишь. – Если моя дорогая Юни хочет взять за руку кого-то, она может это сделать. Даже если этот кто-то – неотёсанный грубиян вроде тебя. Я могу себе позволить доплатить за это, – с высокомерным видом заявил тот. Иетсуна закатил глаза, пока Юни тихо хихикала, и даже стоящая по другую сторону от неё Ария слегка улыбалась, наблюдая за этой сценой. – Тебя, может, тоже за ручку держать надо, Джессо? – А давай! – обрадовался Бьякуран, совершенно естественным жестом подхватывая его под локоть. Спасибо, что правда за руку держать не стал. – Скажем, что это для лучшей синхронизации Пламени, резонанса и бла-бла-бла. – Ты со мной не расплатишься, – сквозь зубы, но довольно громко процедил Савада для возможных наблюдателей от Вонголы. Когда они там уже соизволят прийти?.. Братец что, и в этот раз хочет явиться в последний момент, красиво и пафосно? – Уверен, что найду, чем тебя утешить, Иетсуна-кун, – самым мерзким и слащавым тоном пообещали ему. Осмелевшая Юни крепко сжала его загрубевшую ладонь своими тонкими пальчиками. Иетсуна покосился на это безобразие, и держать маску самодовольного ублюдка стало ещё на чуточку невыносимее. Смуглая кожа к белой, аккуратная ладошка, казавшаяся в его руке ещё меньше, и какое-то иррациональное тепло. Он никогда не мог сказать, что любит детей, но… Редко с кем у него был такой тесный физический контакт, не причиняющий боли: Бьякуран, Талбот в прошлой жизни, Кавахира в первой… А девочка совершенно точно не несла для него угрозу сейчас. – Видишь, не так уж и страшно? – непонятно кому сказал Джессо, но кивнула Юни. Иетсуна состроил максимально незаинтересованное лицо, будто не его с двух сторон держали под руки, прожигал взглядом Гамма и, не скрываясь, ухмылялся в лицо бывший Аркобалено Облака, с самого начала этого дивного мероприятия не отводивший от него надолго взгляд. Почему-то. – Несправедливо, – протянул Фран, стоявший, согласно кругу Хранителей Неба, дальше всех от них. – И почему только они могут держать Иетсуну за руку? А мне никогда такое не разрешаешь! – Цыц, мелочь, – презрительно сощурил глаза Савада, спасая их игру. Вообще, официально Фран пришёл с ним, так что это ещё вписывалось в рамки, но он вообще не понимал, что нашло на окружающих. – Время начинать, – таинственно и грозно сказал вдруг Шахматноголовый. – Напоминаю, что в случае неудачи наш мир будет уничтожен, так что уж постарайтесь приложить усилия: третьей попытки не будет… – далёкий шум, наконец, приблизился и игнорировать его стало совершенно невозможно. – Он что, всерьёз прибыл на не такую уж широкую площадку на вершине горы, где может и обвал случиться… на вертолёте? – словно в никуда спросил Скалл. – Серьёзно? Узнаю воспитание семпая. Иетсуна оскалился. Они спускались даже без парашютов. Братец, его Хранители, Вария, Колонело и Лар Милч, даже Фонг… и Реборн, конечно. Тсунаёши, как и всегда, выглядел растрёпанным и запыхавшимся. Будто школьник, опоздавший на урок. Прямо как в далёкие школьные годы – картина, которую Иетсуна наблюдал ежедневно. – Успели, – пробормотал Тсунаёши. – Прошу прощения, что прерываю, но я должен был… должен был искупить свою вину. – Разрушая единственное место, где мы можем всё исправить? – фыркнул Фран. – Хор-роший способ. – Фран, – одёрнул того Иетсуна, но подросток только показал ему язык. Ёши хватило совести покраснеть. – Мы знали, что делаем, кора, ничего бы это старой горе не сделалось. Верде закатил глаза: – Как обычно, пустая самоуверенность, никаких расчётов. В прошлый раз вы говорили то же самое, не желали подождать хоть день – и вот к чему мы пришли. – Ты поэтому не хотел ставить нас в известность? Решил обойтись участием Арии и этой безмозглой шестёрки? – уколол Реборн. А Иетсуна… он вдруг понял, почему репетитор-киллер нашёл общий язык с братом и почему никогда бы не смог стать для него самого хорошим учителем. – Ти-хо! – прогремел голосом Кавахира. – Мы здесь не для того, чтобы выслушивать ваши детские разборки, а чтобы попытаться исправить нанесённый людьми ущерб. И если уж прямые виновники собрались здесь, – тут Тсунаёши потупился, а его спутники тем или иным способом выразили согласие, – вы будете подчиняться тем же правилам, что и остальные. Займите свои места в круговороте Пламени. Один за другим, с шутками и спорами, они присоединялись к группам людей. Иетсуна почувствовал, как немного отлегло от сердца. Здесь и сейчас собрались самые сильные известные ему Пламенные этого мира. Их затея не могла провалиться. Не в этот раз. – Напоминаю, что если струсит хоть один из вас, погибнут все. Поэтому… если не уверены в своих силах, уйдите сейчас. Все переглянулись. Шоичи, прибывший ещё по приглашению Бьякурана, схватился за живот, но и не подумал сделать шаг. Базиль, которого лично привёл Кавахира, сжал губы. Иетсуна в очередной раз не знал, чем Кавахира его взял, но это было такой неважной мелочью. Они позвали всех, кто мог бы стать Аркобалено этого поколения, если только этот человек не входил напрямую в свиту брата, как Хибари. А уж методы Шахматноголового не давали сбоев уже несколько столетий. – Хорошо, – последний шаман кивнул. – Да будет так. Вы должны вложить все силы, которые у вас есть. Если пожалеете хоть каплю, это может окончиться катастрофой для вашего рода. А теперь… – Кавахира и Талбот перглянулись, кивнули друг другу, и у Иетсуны засосало под ложечкой. – Савада Иетсуна, выйди в центр. Ты должен будешь направить энергию в устройство. Этого точно не было в планах. Но Бьякуран довольно кивнул, словно ожидал чего-то подобного. – Почему он? – возмутился кто-то, кажется, Гокудера. – Если нужно, я мог бы… – одновременно встрял братец. – Я, кажется, ясно выразился, что не потерплю споров? – Шахматноголовый повёл рукой, и рот Хаято затянулся кожей, словно никогда и не было. Выглядело жутковато. – Вендиче не возражают, – добил Бермуда тех, кто знал, насколько сильно они ненавидят шамана. – Ух ты, тоже хочу так уметь, – шёпотом сказал Фран, но в установившейся тишине его все прекрасно услышали. – Отвечая на вопрос, почему это обязательно должен быть Савада Иетсуна, скажу только одно: он создал это устройство. Тсунаёши судорожно вздохнул. Его взгляд прожигал Иетсуне лопатки, когда молодой человек сделал шаг в центр. Но, в отличие от братца, Савада-младший точно знал, что дело не в этом. Он быстро осмотрел своих союзников. Судя по взгляду Верде, тот тоже не понимал причины. А вот Бьякуран всё ещё выглядел довольным. Ария ласково улыбнулась так, как делала когда-то в далёком детстве мама. Женщина позволила Бьякурану взять за руку Юни вместо Иетсуны и, казалось, попыталась взглядом передать свою поддержку. Иетсуна отвернулся. Ни один потрясённый и недоверчивый взгляд союзников брата не задел его так, как этот, ласковый и добрый. Ещё несколько жизней назад Савада сказал бы, что это слишком поздно, что для него уже ничего не исправить, но жизнь с последними шаманами и дружба с Бьякураном научила его, что всегда есть место для ещё одного шанса. Не другим, нет. Самому себе. Повинуясь взмаху руки Шахматноголового, вокруг Иетсуны закружили пустышки Аркобалено. Если всё получится, сегодня они не обретут своих хозяев. – Сейчас! – прогремел голос Кавахиры, и всё вокруг потонуло в сиянии. Потоки Пламени направились к пустышкам, а те, в свою очередь, изливали его на Иетсуну, единственного, оказавшегося доступным для них человека. Семь цветов радуги сливались в сплошное, невероятно мощное белое Пламя, и Савада попытался направить его в порталы, созданные Вендиче внутри его артефакта. Секунды складывались в минуты невыносимо медленно и мучительно. Вся эта мощь текла сквозь него, и, казалось, Иетсуна справлялся, но… – Этого недостаточно! Прибавьте Пламени! – Пацан так и умереть может! – сквозь шум пробился голос. Кажется, Скалла. – Делайте, что вам велели! Этого действительно было слишком много. Иетсуне казалось, что он оглох и ослеп, работая какой-то трансформаторной будкой для всего этого Пламени. Что-то в нём плавилось и сгорало, что-то рождалось вновь. Казалось, он снова оказался под ударом противотанковой ракеты. Только мощнее, беспощаднее. Перед глазами мелькали вспышки воспоминаний из прошлых жизней. Шесть смертей, предательство семьи, друзей, обещанных Хранителей, предательство Емитсу и сговор брата с Занзасом за его спиной. Когда-то казалось: он умрёт от этого груза. Но шаг за шагом, несмотря на преследования врагов, несмотря на бесконечные угрозы, он выживал, выносил, выдерживал. Пока, наконец, не нашёл тех, на кого можно положиться. Пусть для этого и понадобилось семь жизней. Иетсуна лежал на земле, чувствуя невыносимую лёгкость. Кавахира набросил на него свой “шахматный” плащ. Что было кстати, ведь он, судя по всему, как в “лучшие годы” тренировок остался без одежды. – Всё получилось? – хрипло спросил он. – Я не чувствую негативной реакции. Система… наконец-то функционирует в рамках нормы, – словно прислушаваясь к чему-то, ответил древний Хранитель Равновесия. – Горжусь тобой, ученик, – рядом присел Талбот. Улыбка у него была до жути умилённая. И если Иетсуна правильно понял, что сделали эти два последних в своём народе жулика, повод у них был. – Согласно Договору между людьми, шаманами и Вендиче мы забираем артефакт на хранение. Ты больше не нужен этому миру, Шахматоноголовый, – не скрывая злобной радости, заявил Бермуда. Стражи самой страшной тюрьмы, как по команде, открыли порталы и исчезли. Жаль, неприятных личностей с собой не прихватили. – Так ты всё это время был учеником Талбота? – вскинулся со своего места брат. – Но почему тогда… – Эй, Джессо! – перебил его Иетсуна, лишь бы не выслушивать очередную порцию претензий. – Где моя обещанная плата за участие в этом балагане? – Что, прямо сейчас? – изумился Бьякуран. – Не думал, что ты настолько меркантильный, Иетсуна-кун! – Чего и следовало ожидать, – пробормотал Реборн, презрительно скривившись. Занзас сплюнул. – Мусор остаётся мусором, да? – Не ожидала от тебя такого поверхностного суждения, Реборн, – вдруг покачала головой Ария. Лучший киллер и так далее по списку изумлённо посмотрел на женщину: – О чём ты?.. Джессо, обшаривающий свои карманы, наконец, торжествующе ухмыльнулся и на глазах у всех вручил Саваде-младшему один американский доллар. – Вот! Специально ради такого момента носил его с собой. – Врроой! Что это?! – Это моя плата, – проворчал Иетсуна, осторожно поднимаясь. На том месте, где он опёрся рукой, осталась небольшая вмятина, которую тут же скрыла иллюзия Кавахиры. Что ж, к новым силам придётся привыкнуть. А пока стоит быть ещё осторожнее. – Я обещал Бьякурану, что соглашусь корчить из себя невесть кого и устраивать цирк для неблагодарных зрителей, – он с усмешкой поклонился в сторону уже кучковавшихся вокруг братца Хранителей, – только если он мне за это заплатит. Был уверен, что это никого не сможет обмануть, я всё-таки отвратительный актёр. – И поэтому, – самодовольно сообщил Джессо, – за свою работу получает не 10 долларов, а всего лишь один. Остальные девять он проиграл мне. – Почему-то я уверен, что 10 долларов ты даже на всякий случай не брал. – Но… как же так? – в огромных карих глазах брата читались непонимание и обида. Непонятно только на что. – А ты был бы рад, если бы я всё-таки оказался ублюдком, готовым вбить последний гвоздь в крышку едва не уничтоженного тобой мира? Ну, уж извини, что не оправдал ожиданий. Судьба у меня, видимо, такая – не оправдывать ожиданий ближайших родственников, – больше не глядя на хлопающего ртом Тсунаёши, Иетсуна обратился к своим… да, пожалуй, что новым родственникам: – Не уделите ли мне время, господа последние шаманы? С глазу на глаз. – Пожалуй, стоит разобраться с этим сразу, – согласился Кавахира. – Я ещё не надрал тебе уши за самодеятельность и самоубийственные порывы, – согласился Талбот так, что Иетсуне тут же захотелось отказаться от намерения поболтать. Но он был не из тех, кто отказывается от своего слова, поэтому мужественно позволил Туману Кавахиры перенести себя с Талботом из этого места до того, как очнулись остальные. Встревать в разборки между теми, кто едва не стал Аркобалено с куда более печальным концом и Тсунаёши, напрямую виновным в этом, он не хотел. Как и снова неведомым образом становиться козлом отпущения для брата и компании. Нет уж. Пусть тоже учатся разбираться с последствиями.

Эпилог

Вернуться в мир людей Иетсуна смог только год спустя. Это не значит, что всё это время он никого не видел, но для людей оставаться с ним поблизости было небезопасно, так что он ограничивался только видеосвязью. Техника тоже частенько ломалась, но её было не жалко. Да и Бьякуран почти сразу присылал новую. – Как тебе снова в человеческом обществе, новорождённый шаман? – с усмешкой спросил Бьякуран, наблюдая за тем, как аккуратно Иетсуна поддевает вилкой свой обед. После массивной мебели в доме Талбота, выдерживающей любые неосторожные воздействия почти без последствий, сделанное людьми казалось ему игрушечным. Да, как выяснилось, шаманы не берутся из ниоткуда. И даже рождения в подходящей семье оказывается недостаточно. Неудивительно, что к настоящему моменту их осталось всего двое, а Талбот так любил ворчать, что люди измельчали. Если совпадение нескольких условий они ещё могли сначала добиться, потом хотя бы просто отследить их, то вот личные испытания, последним из которых должно было стать перерождение в Пламени, выдерживали немногие. – Всё ещё не имею доказательств, но убеждён, что ты откуда-то всё знал и даже что-то подстроил. – За такое нужно благодарить, но почему я слышу в твоём голосе угрозу, Иетсуна-кун? Немного повзрослевшая Юни хихикнула. – Друзей не подставляют, Джессо. – Не пойму, и чем тебя не устраивает перспектива долгой, почти вечной жизни и сила, превышающая способности обычных людей, – невозмутимо ответствовал тот. – А если ты переживаешь, что останешься без моего бодрящего общества, спешу тебя порадовать: наши исследования подтолкнули меня к одной идее. И если всё получится, я ещё долго буду мучить… то есть, я хотел сказать, дружить с тобой. – И я-а-а, – протянул Фран, бесстрашно прижимаясь с другой стороны, будто одно неосторожное движение не могло сломать ему что-то в теле. – Дядюшка Кавахира уже обещал меня научить! Туману необязательно быть шаманом, чтобы жить долго. – Вот счастья-то привалило, – проворчал Иетсуна. – Не пытайся меня обмануть! Я вижу, что идея долгих-долгих веков вместе тебя радует. Представляешь, сколько нового мы вдвоём можем принести в этот мир?.. – Я почти уверен, что Система призвала меня в этот мир, только чтобы нашёлся кто-то, кто сдержит твой непомерный энтузиазм. Вечер мирно шёл своим чередом. Иетсуне предстояло много интересных, безумных и даже вполне счастливых лет жизни. А что касается Тсунаёши и Вонголы… После того дня Семья не перестала существовать. И Ёши всё так же оставался её Десятым. Просто почему-то так вышло, что ближайшие союзники перестали их поддерживать. Вария со временем отделилась в отдельную Семью. Аркобалено, что-то там для себя решив, снова разошлись по миру, оставляя разрушения там, где случайно пересекались. Жизнь Ёши в качестве руководителя мафии стала намного сложнее: нужно было постоянно брать на себя ответственность и отвечать перед главами Альянса, а те, кто был снисходителен к нему раньше, теперь не спешили взять на себя часть вины и не пытались предложить свою помощь. Тсунаёши пытался понять причину, винил по старой привычке Иетсуну, пока, наконец, в отчаянии не бросил заговорившему вдруг о заключении контракта об оказании услуг Дино Каваллоне: – Почему, почему все так изменились?! Что я вам сделал?! Я же исправил свою ошибку, признал вину! – Почему? – переспросил Дино, изумлённый, и задумался, вспоминая, как познакомился с этим подростком в Намимори. – Ничего необычного тут нет. И твои извинения, как и та история, вообще не имеют к происходящему отношения. Просто я поступаю так, как должен был изначально поступать босс моей Семьи: забочусь о благе своих людей. Понял ли что-то из этого Тсунаёши, сказать было нельзя, но, по крайней мере, наконец, стал больше уделять внимания делам Вонголы. И ему тоже предстояла жизнь: ограниченная вполне человеческими мерками, но достаточно долгая. Жизнь одного из многих боссов мафии.