***
Гора Хуа была не просто богатым, а очень богатым местом. Под управлением Чан Муна и славой Святого Меча и других известных учеников, она сохраняла место одной из сильнейших и известнейших сект. Дон Рён посмотрел на знакомый Золотой Дворец, который ослеплял его каждый раз, когда он проходил мимо, и вновь на спину своего наставника, с которым он привёл вот уже пять лет. Пять лет. Пять лет полных… … осознания, что его старший и наставник точно не лучший в мире человек. Нет, не так. Он был самым худшим человеком на Горе Хуа! Дон Рён опустил голову, рассматривая камни на земле и вспоминая сегодняшнее утро, которое как одно, походило на другие: «Наставник, пора вставать» «Наставник, я принёс воду» «Я соберу волосы наставника» «Этот ученик поможет наставнику одеться» Пока другие ученики начинали утро с тренировки, Дон Рён ходил в отдельные павильоны, которые были предоставлены старейшинам, и будил вусмерть пьяного Чхон Мёна. И ведь не всегда его можно было найти в павильоне. На дереве, под ним, на вершине горы… И даже это не переплюнет его абсолютно ужаснейший характер. Дон Рён устал давать себе мысленные оплеухи каждый раз, когда вспоминал с каким блеском и восхищением в глазах смотрел на Чхон Мёна. «Раньше ты был ребёнком» Мысленно оправдывал свою прилипчивость в прошлом Дон Рён, когда Чхон Мён остановился у павильона: — Мы на месте. Это зал почитания предков. Дон Рён ещё раз посмотрел на здание, которое посещал один раз в прошлом, когда только взошёл на Гору Хуа. Снаружи оно меркло по сравнению с другими павильонами на Горе Хуа и тем же Золотым дворцом, но внутри убранство было очень элегантным и роскошным. Чхон Мён медлил и Дон Рён поторопил его: — Старший, мы не заходим? Чхон Мён ничего не ответил, но спустя пару секунд шагнул внутрь. Внутри зал был большим, на подставках стояли артефакты, переливающиеся манящим магическим светом. В ряд стояли таблички с незнакомыми Дон Рёну именами. Двое брели мимо них, пока не настигли той, где стоял портрет. На Дон Рёна, сверху вниз, смотрел портрет мужчины по грудь. Он был очень красивым, вокруг него, даже сквозь портрет, витала атмосфера нереалистичности, сказочности. На некоторое время юный ученик залюбовался этим выбивающимся портретом на фоне всех табличек и пришёл в себя, когда его окликнул Чхон Мён. — Дон Рён, ты меня слышишь? Возьми подушку в том углу. — Х-хорошо! — И не кричи здесь. — Да, старший, — более тихо добавил ученик, принося подушку и садясь рядом с наставнкиом. «Странно», — Дон Рён взял в руки зажжённые палочки. — «Одна подушка здесь изначально лежала. Интересно, сюда кто-то приходит?» Дон Рён ещё раз посмотрел на портер красивого мужчины и прочитал имя на табличке, кланяясь с палочками в руках: «Пэк Чхон» «Белые Небеса», — подумал Дон Рён. — «Имя соответствует внешности. Очень красивое» Когда с церемониями было покончено, Чхон Мён вновь ушёл в неизвестном направлении, а Дон Рён был предоставлен сам себе и мечу. Стоя по деревом, он бубнил под нос, пиная камень: — Надо было выбирать наставником Сасука Юн Чжона… или Саго Ю Исоль. Все хотят стать учениками Старшей, а не этого… Дон Рён не находил слов как обозвать Чхон Мёна, поэтому просто в недовольстве пнул камень. В этот момент к нему подошёл знакомый молодой человек: — Дон Рён, вновь тренируешься? — Хён Чжон подошёл ближе, заглядывая в мрачные черты лица. — Не хочешь пойти с нами? Старший Юн Чжон будет рад, если ты придёшь. — Не думаю… он вновь получит нагоняй от Старшего. Лицо Юн Чжона, улыбающегося сквозь слёзы от боли, навеки запечатлелось в головах юных учеников. Хён Чжон слабо улыбнулся: — Хён Сан и Хён Ён ждут тебя. После того как ты начал тренироваться один, они очень скучали. Дон Рён оторвал взгляд от носков, смотря на мягкие черты и такую же мягкую улыбку, и более не мог оставаться здесь в одиночестве. Хён Чжон имел определённый навык убеждать людей и подбирать нужные слова в самый необходимый момент. И это восхищало Дон Рёна. Когда вдалеке показались две фигуры, одна из них развернулась, крича: — Так вот ты где ходил, сахён! — Хён Ён утирал струящийся пот. — О, смотрите кто пришёл. Неужели это наш малыш Дон Рён? — Я же просил не называть меня так… — Вы только посмотрите на него, — Хён Ён перекинул руку через плечо смущённого Дон Рёна. — Раньше ты цеплялся мне за руку и звал «сахёном», а теперь видеть не хочешь? Как быстро растут дети! Скажи же, Хён Сан? — Кхм… мне кажется, он тебя ударит, — Хён Сан смотрел на руку, лежащую на мече и на хохочущего во всё горло Хён Ёна. — Кстати, Дон Рён, я видел тебя сегодня в зале почитания предков. Услышав это, Хён Ён на мгновение замолчал и, прежде чем Дон Рён успел вставить хоть слово, зашептал жутким голосом: — А вы слышали одну легенду, которую рассказывают старшие? — Хён Ён, не стоит… — начал Хён Чжон с побледневшим лицом, но его не слушали. — Каждый бывал в зале почитания предков, когда только взошёл на Гору Хуа… В ряд стоящие таблички, горящие благовония. Но, — он сделал паузу, оглядывая затаивших дыхание слушателей. — Есть одна особенная табличка. Рядом с ней всегда лежит одна подушка, не покрывающаяся пылью. Благовония никогда не гаснут, будто их регулярно кто-то меняет. А над табличкой… висит портрет! Под конец речи Хён Ён воскликнул и Хён Чжон отшатнулся, держась за сердце: — Хён Ён, такого не может быть, — промямлил он. — Кто же будет там всё время сидеть?.. — Нет. Есть такая табличка, — все обернулись на Дон Рёна. — Она принадлежит Старшему Пэк Чхону. Даже Хён Ён был на мгновение шокирован, потому что слышал только слухи, но его глаза в один момент загорелись: — Пошлите к наставнику! Выспросим у него всё! — О, неужели Дон Рён пришёл? — как раз вовремя к ним подошёл Юн Чжон. — Хм? Почему вы так на меня смотрите?.. Выслушав байку, которая действительно некоторое время была очень популярна и рассказ Дон Рёна, Юн Чжон вздохнул, рукой почесав затылок: — В этом нет ничего мистического… Сахён Пэк Чхон… он для многих был хорошим другом и наставником. Наверное будет странно об этом говорить, но у меня не было особого таланта к мечу, но Старший Пэк Чхон меня поддерживал и в итоге я один из лучших мечников на Горе Хуа? — на губах растянулась улыбка, но Юн Чжон быстро подавил её, прокашливаясь. — В общем, я и ещё пара человек время от времени посещаем зал почитания предков, чтобы поддерживать у его таблички и других старших порядок. Но вот насчёт портрета… Юн Чжон замолчал, а блеск в юных глазах стал ещё ярче: — Неужели наставник не знает? — воскликнул Хён Ён. — Раз Старший Пэк Чхон был так хорош, то может быть… это поклонница? — А? Что?.. Пока Юн Чжон на некоторое время выпал из дискуссии, Хён Сан поддержал Хён Ёна: — Я слышал, Саго Ю Исоль, заместитель старейшины зала боевых искусств, имела хорошие взаимоотношения с кем-то из второго поколения. — Кажется… это был он? — поддержал Хён Чжон, который не до конца проникся темой дискуссии, но стралася поддержать её. — Но мы не можем утверждать наверняка… — Нет-нет. Всё сходится! — с чувством дела сказал Хён Ён. — Девушка, которая в память о любимом, написала портрет и из-за смущения пронесла его ночью… такая любовь! — Я не умею писать портерты. — Да-да, точно. Саго не умеет… АААА!!! — Почем вы испугались? — Ю Исоль склонила голову на бок, сидя на корточках, будто так же участвовала в подростковой беседе. — Саго, пожалуйста, не появляйся так тихо, — Юн Чжон покачал головой. — И прости за этот разговор… просто эти дети многого не знают. — Хорошо. Ответ девушки был лаконичен. Она вновь повернулась к Хён Ёну и повторила: — Я не умею писать тушью. И я не была влюблена в Старшего. — П-прошу прощения! — Мгм, — она кивнула и подошла к Дон Рёну. — Сосо ищёт тебя. — Ах, да! — Дон Рён поспешил вслед за удаляющейся Ю Исоль. — Мне нужно идти! Увидимся позже! Дон Рён убежал и повисло неловкое молчание. Трое учеников из поколения Хён переглянулись, когда по их спинам побежал холодок. Низким, незнакомым голосом, Юн Чжон сказал: — Дети, вы моей смерти хотите… Если ещё хоть кто-то упомянет эту тему — сто раз спустится и поднимится на гору с камнями на спине! «Пугает!» Спустя некоторое время Дон Рён дошёл до павильона лекарей, открывая дверь и встречаясь со спиной Тан Сосо. Он неуверенно произёс: — Прошу прощения… я забыл о сегодняшнем осмотре… — Посмотрите-ка кто пришёл, — девушка обернулась, сверкая иглами в руке. — Заставляет своих старших гоняться по всей Горе Хуа… а ты не из робкого десятка, малой. А ну иди сюда! — Д-да! Дон Рён немедленно подошёл, снимая верхнюю одежду. Тан Сосо провела быстрый осмотр тела и каналов ци. Она подошла к столу, беря в руки кисть и записывая что-то в тетради: — Одевайся. Всё с тобой в порядке. — Старшая знает… — начал Дон Рён, но не знал как лучше задать вопрос. — Чего там бубнишь? Давай быстрее. У меня и так много работы. — Старшая Тан Сосо знает что-нибудь о портрете в зале предков? — Хм? — рука вместе с кистью остановилась. — Меньше знаешь — крепче спишь. В любом случае это дела минувших дней. Тебе не зачем знать об этом. — А зачем этот человек написал портрет? Только у одной таблички он стоит, — не унимался Дон Рён, проявляя детское любопытство. — Ха-а… это старая традиция писать портрет для своего наставника. Просто на Горе Хуа мало кто владеет живописью и чтобы не сохранилось какой-то уродливой мазни, эта традиция себя исчерпала. — Тогда у Старшего Пэк Чхона были ученики? — …нет. — Старшая? — Ну что ещё?! — Тан Сосо обернулась с раздражённым выражением лица. Прямо на неё уставились два хитрых глаза, не предвещающие ничего хорошего. В голове была лишь одна мысль: «Прям вылитая копия этого ублюдка»***
Прошло недели две как Чхон Мён вернулся на Гору Хуа из очередного небольшого импровизированного путешествия. Он заснул под палящими лучами солнца, пока Дон Рён переписывал трактаты и проснулся от пристального взгляда. Он приоткрыл один глаз, спросонья хрипя: — Что ты делаешь? — Пишу портрет Старшего. Чхон Мён открыл оба глаза, промаргиваясь, и уставился на несколько листов, сложенных стопкой с его лицом и один, на котором мазюкал кистью Дон Рён. Выражение лица Чхон Мёна приобрела мрачный вид: — У тебя времени полно на подобные занятия? Лучше бы мечом помахал. — Но я закончил переписывать трактаты раньше. К тому же, — Дон Рён улыбнулся, смотря прямо на наставника. — Когда наставник умрёт, этот ученик напишёт его портрет. Дон Рён получил подзатыльник и недовольно уставился на лист бумаги. — Кто это здесь помирать собрался? Я ещё тебя и твоих предков переживу. — Да… Под старческий бубнёж Чхон Мёна, Дон Рён посмотрел на свою работу. Не то. Несмотря на дополнительные занятия, которые он берёт у Тан Сосо, он по-прежнему не смог изобразить что-то приблизительно передающее Чхон Мёна. Ну, или что-то напоминающее человека. — Ну-у… уже не плохо. Похоже на работы хёна, когда ему было… пять. — Всё так плохо? — Вполне закономерно, что человек, который первые десять лет в своей жизни не держал кисти в руках, не нарисует шедевр, — Тан Сосо взяла в руки часть униформы, зашивая её. — Старшая, разве это не униформа Саго Ю Исоль? — Мгм… она отдаёт её мне, чтобы заштопать. — Старшая умеет шить?.. — Конечно. В семье Тан девушек учат шить, готовить, врачевать и писать. Как думаешь, откуда у меня есть умение писать тушью портреты? — Просто… Старшая не похожа на того, кто это умеет. — Что сказал, щенок?! — нитка в руках порвалась от натяжения и Тан Сосо цыкнула. — До того как я взошла на Гору Хуа, я целыми днями что и делала, так писала тушью, да врачевала. На Горе Хуа нет человека, который научил бы тебя, кроме меня, так что следи за своим языком. — Хорошо. Дон Рён вернулся к практике, выводя цветок сливы так, как ему показала Тан Сосо. Наблюдающая за этим целительница вновь прицыкнула, делая замечания: — Не дави на кисть. Это не клинок. Старайся весть одну линию… да, вот так. К завершению этого урока Дон Рён был полностью выжат придирками и цоканиями. Он брёл к павильону, чтобы выспаться до следующего дня, когда почувствовал витающий в воздухе запах сливы… Это оно. Дон Рён покрутил головой по сторонам и, не найдя вокруг ни души, последовал туда, откуда струился этот запах бутонов сливы. Он не был похож на тот запах от деревьев растущих на Горе Хуа. Нет… это был другой, более яркий аромат. Пройдя около сотни метров, Дон Рён затаился за деревом. Он наблюдал за человеком, размахивающим клинком, который тонул в море розовых лепестков. «Двадцать Четыре Движения Меча Цветущей Сливы» Дон Рён уже видел в исполнении Чхон Мёна эту технику и был поглощён ею. В тот день он потерял сознание от давление оказанного этой техникой, но она так заворожила его, что он не заметил головокружения и подкашивающихся ног. Этот свет, исходящий от меча, манил. Как светлячок, летящий на огонь, Дон Рён хотел подойти ближе, чтобы ещё явственнее ощутить силу от этого меча и запах цветков сливы. На мгновение он так и застыл, сделав всего шал вперёд. Он нашёл. Он запечатлел в своей памяти то, что хотел нарисовать. Чхон Мён стоял посреди рассеявшегося моря цветов. Красная струйка стекала с краешка его рта. Убрав меч в ножны, он вытер её, смотря себе под ноги. «Вы не умрёте, пока не умру я» «Когда наставник умрёт, этот ученик напишёт его портрет» — Глупость, — Чхон Мён посмотрел в небо. — Чувствую себя полным дураком. — Это… — Уже намного лучше, да, Старшая? — Дон Рён улыбнулся прехитрой улыбкой, уверенный в своём прогрессе. — Это… отвратительно. — А? — Пропорции не соблюдены, нос съехал, цветки сливы… их слишком много. Они превратились просто в один сгусток. Лучше продолжай те заготовки, которые я тебе дала. — Хорошо… Дон Рён взял в руки кисть, продолжая рисовать. Выражение его лица было удручающим и Тан Сосо даже немного было его жаль. Ну, она его и не заставляла. Её глаза на мгновение вернулись к работе, которую ей сегодня отдал Дон Рён. Да, в плане навыков она была ужасна, но что-то… «Дело в этих глазах? Или атмосфере?» На мгновение её даже пробрала дрожь. Было в этом нечто пугающее и завораживающее. «Наверное, я себе накручиваю. Не может ребёнок вложить подобную глубину в свою работу…» «Вы видели новую картину четвёртого молодого господина? Большой талант» Хотя… … это уже не важно.