Battle Tendency:Olga Zakharova Insert.

       — Офицер Штрохайм, давно не виделись. - Произнёс мужчина, стоявший прямо на пороге кабинета Рудольфа.        Оля испуганно опустила взгляд вниз, просто боясь смотреть на человека, по чьей вине умерли миллионы людей, а так же её прадедушки и прабабушки. "БЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯТЬ ГОСПОДЬ МИЛОСТИВЫЙ, ЕБАНИСЬ!! Мама, папа, простите, я, я не знаю, пиздос, пиздец, ёбаный рот, сука, блять, ебанутся... - В голове у девушки была полнейшая матерная паника, почти что истерика: это не то, чего она хотела, когда лишний раз шутила про Евгенику или Еврейский вопрос. — Больше никогда не буду, никогда, клянусь! Нет, нет, я не хочу смотреть... Это буквально предательство родины... Буквально сейчас, даже то, что я дышу одним воздухом с ним..! Это... Это просто непростительно..!"        — Хайль, Мой Фюрер. - Произнёс Штрохайм, кивая и тыкая локтём в бок Оли, на что она коротко мотнула головой, отказываясь. — Это мой секретарь, Ольга. Пройдёмся по объектам?        — Почему бы вашей помощнице самой не представиться? - Спросил Адольф, приподняв бровь, окинув Олю изучающим взглядом. Не поднимая взгляда, девушка понимала, что смотрят сейчас на неё, и смотрят оба.        — Х... хайль. - Тихо пробормотала девушка, стараясь удержать дрожь. — Меня зовут Оля...        — Достаточно стеснительная. - Мужчина усмехнулся, потянув руку к лицу той, но был прерван Штрохаймом.        — Пройдёмте, мой Фюрер. Мне нужно многое вам показать. Она пусть останется в кабинете и подготовит всё к нашему приходу. - Сказал Рудольф, немного нервно улыбнувшись и толкнув Олю обратно в комнату, закрыл дверь с наружной стороны и ушёл показывать объект Гитлеру.        Оставшись наедине с собой, Оля просто осела на пол и обняла себя за коленки, пытаясь размышлять о том, как сильно будет благодарить Штрохайма за то, что не повёл её с ними. Было ли это из его личных соображений или он... Почувствовал, что ей было бы некомфортно? Да нет, это просто глупости - это точно произошло просто потому, что он не хотел, чтобы она его опозорила. Розовые очки разбились ещё вчера. Но с другой стороны сегодня утром он был очень мил с ней...        Размышляла Оля недолго - она вспомнила, что её попросили достать виски и стопки. Когда она смотрела на количество рюмок, она невольно поморщила нос. Рюмок лежало три штуки. Неужели Штрохайм рассчитывал, что Оля будет пить с ними? Нет, нет и нет! И так стоять так близко к кошмару всей Европы - уже измена родине, так ей ещё и пить с ним, что-ли? В голову начали приходить мысли о том, как врать о том, что она пьёт, может, пить только половину или просто блокировать языком губы и не пускать виски в рот? Напиться - да нет, просто попасть хоть грамму алкоголя в кровь! - не представлялось возможным в окружении конченых нацистов.        "А если я начну... Говорить то, чего не стоило бы?! Или лезть в объятия?! Нет, нет и нет! Просто кошмар! Боже, нет, даже думать об этом тошно..! - Мысленно паниковала Оля. — Нужно просто поставить две рюмки и смиренно ждать... Главное найти, чем занять руки..! И это не должно быть рисование или не дай бог писательство..."        Девушка поставила на стол виски из ящика стола и рядом две рюмки, немного нервно дыша, пока заталкивала третью рюмку повыше. Закончив, она села на отведённую себе табуреточку и принялась осматриваться вокруг. Создавалось ощущение, что этот кабинет будто бы существует немного не в своё время: шкафы из чёрных деревьев, слева полные папок с разного цвета корешками, а с другой стороны полные книг. Стол тоже был из чёрного дерева, а на нём стояла пепельница, - и ещё, сейчас, благодаря самой Захаровой, дорогой виски 1900 года розлива и две искусные рюмки -, пачка сигар, металлическая зажигалка, стаканчик под ручки и чернильница, а ещё штамп, которым он утвердил тот какой-то листочек бумаги.        Конечно, ей стоило бы слушать мозг получше, а не брать штамп, чтобы взять и поставить на запястье, чуть выше края рукава, печать. Оля нервно хихикнула и поставила штамп на место, опустив рукав вниз и встав со своей табуретки, лишь чтобы сесть в кожаное кресло, принадлежащее самому Штрохайму. Оно было очевидно удобнее - подлокотники, спинка, ещё и на колёсиках! Девушка оттолкнулась от пола и сделала один оборот вокруг своей оси на стуле, остановившись только благодаря тому, что схватилась за стол. Шарнир совершенно не заржавевший - неужели Рудольф Фон Штрохайм любитель покрутиться на стуле? Да нет, бред какой-то... Наверное. Или всё-таки да? Мало ли, какие секреты хранит строгое мужское лицо...        Долго ли, коротко ли гуляли Гитлер со Штрохаймом, но в конце концов они пришли в кабинет обратно. Оля в этот момент уже сделала оригами из какого-то белого листа, который был заляпан двумя каплями чернил. Это был оригами собаки, которая сидела и была направлена мордочкой точно к двери. Девушка уже почти задремала в кресле Штрохайма к их приходу, однако, услышав проворот ключа, быстро вскочила с кресла мужчины и в пару быстрых шагов достигла двери, по пути приводя подрастрепавшиеся волосы в порядок, совсем забыв об оригами.        — Хм? - Удивлённо произнёс Рудольф, открывая дверь и наблюдая сонную Олю прямо в проёме. Он грозно глянул на неё и цыкнул, разворачиваясь, чтобы впустить Гитлера в кабинет.        — Ваша подопечная устала? Почему она ещё не в своей комнате? Время уже неподходящее для дам её возраста. Нужно соблюдать режим сна, чтобы организм был здоровым и крепким. - Сказал Адольф, проходя в кабинет, изучающим, но холодным взглядом окидывая Олю.        — Вы правы, мой Фюрер. Я прикажу сопроводить её в её комнату. - Кивнув, сказал Штрохайм, выглядывая из-за двери, пытаясь высмотреть кого-то из солдат, чтобы они проводили Захарову. — Марк.        — Да, Офицер Штрохайм? - Спросил подошедший юноша в военной форме.        — Сопроводи Объект в Мою комнату. - Приблизившись к уху того, произнёс мужчина, нервно глядя то на Олю, то на Гитлера, уже занявшего место в гостевом кресле, поставленном напротив стола.        — Будет сделано. - Отдав честь, сказал Марк и, взяв Олю за плечо, повёл её в комнату Штрохайма.        — Марк..? - Сонно пробормотала Оля, почти не глядя под ноги: она даже не поела, а в сон клонило так, будто бы съела пять-шесть отбивных.        — Мне не положено с Вами разговаривать. - Холодно ответил юноша.        — Ты знаешь... Цезаря? - Спросила девушка, глянув на того. Он почти что замер, но вместо того, чтобы остановиться совсем, просто замедлил шаг.        — А откуда ты знаешь..?        — Ниоткуда... Я почему-то вспомнила... - Оля помотала головой. — Салат Цезарь. Почему-то вспомнилось... Мой любимый... Ой...        — Забавная ты. Даже не пила, а уже бред несёшь. Напичкали тебя небось всяким, и таскают за собой, чтобы проверить, когда сдашься? Ты не первая под нейролептиками, кого пытаются выдать за Подопечную или Секретаршу. - Марк повёл плечом, поднимаясь к комнате Штрохайма. — Ты тоже скоро умрёшь.        — Нет, я... Не-не.... Не умру я, не надейся... Не раньше тебя... - Произнесла та, тихо хихикнув. — Вас так легко разговорить?        — А... - Юноша замешкался, пока открывал дверь, и испуганно осмотрелся по сторонам. — Не говори Офицеру, а я не скажу, что ты при мне оговорилась, что знаешь Цезаря Цеппели. Плата одна - жизнь. - Марк наклонился ближе к Оле, грозно на неё глядя.        — Без проблем, С... - Оля закусила губу изнутри. — Сэр.        — Вот так. - Он кивнул и открыв наконец дверь, впустил Захарову внутрь комнаты. — Он говорил, что везде закрыты двери, но я сам проверю. Присядь пока на диван. - Сказал юноша и, пройдя вглубь комнаты, сначала закрыл дверь за собой на замок, и не сводя взгляда с самой Оли, принялся проверять двери.        Оля устало зевнула, начав расстёгивать мундир, задумавшись о том, придёт ли Штрохайм пьяным или сможет всё-таки себя контролировать. "Или даже не напьётся? А вдруг произойдёт бойня и Гитлер его пристрелит? Хотя нет, в аниме же он дожил до эксперимента... Вот блять. А я наверное там и умру... - Размышляя об этом, Оля неосознанно напряжённо нахмурилась, глядя перед собой, пока по спине пробежались холодные мурашки. — Мне не нужно находить способы спасти Спидвагона или кого-то ещё, всех кто выжил спас Джозеф... А меня-то он спасёт, или как? Или я буду как какой-то камень, разделяющий ручеёк на два ключа - палка в колесе сюжета?... Нет-нет-нет, от моего присутствия здесь не должно быть так много проблем..."        — Всё закрыто. Острых предметов в открытом доступе нет. Приятных снов, объект Захарова. - Сказал Марк, выходя из комнаты.        — Удачной ночки! Ты ж в карауле или типо того... - Кинула вслед юноше та, и оказавшись в комнате наконец одна, подошла к окну и попыталась его открыть.        У Оли получилось открыть окно! Правда, только до уровня проветривания - дальше ручка не проворачивалась, как будто бы стоял какой-то блок. Она не хотела пытаться сбежать: надо ли ей это вообще? Какая разница, прожить в таких условиях или умереть в них же, но сейчас же? Нет, Захарова чётко для себя решила - сдаваться, а уж самой идти на путь смерти она не собирается. Не так её воспитали родители, и не такой её бы хотели бы видеть дядя Юра и дядя Игорь. Конечно, и нынешних её действий - не кинуться с ножом на Гитлера, когда она полностью осознавала, что сейчас на дворе 1938 год и ей по-хорошему бы прикончить его сейчас - не поняли бы.        Но даже зная будущее и то, что произойдёт - и то, что происходит сейчас - она слишком боялась лишать жизни человека. Это не её прерогатива. К тому же, она прекрасно знает, что сделает он это сам. А брать на душу грех, лишь только чтобы... Чтобы что? Никто ей не поверит, что она убила Гитлера, когда она вернётся в свою жизнь. Да и вернётся ли вообще? Точно ли это была её жизнь, а не простой сон, а она на самом деле это всё у себя в голове выдумала..?        Размышляя об этом, Оля не заметила, как успела переодеться в ночнушку и осталась сидеть на диване, пытаясь не уснуть - ждала Штрохайма. И не зря - когда она почти что задремала, послышался шум ключа в замочной скважине и мужчина, совсем немного пошатываясь, вошёл в комнату, закрыв дверь за собой на щеколду. Помимо этого, Оля заметила, что он пыхтит и что-то недовольно ворчит себе под нос, пока снимает китель и... Проходит в комнату, каким-то образом быстро сняв берцы, и вешает свой китель на изголовье дивана, на котором спала Захарова.        — В-вы наконец- - Не успела договорить Оля, как почувствовала на себе грозный и холодный взгляд мужчины.        — Встань. - Перебил её тот, стараясь говорить командным тоном, но алкоголь в крови делал своё: он разговаривал крайне мягко, пусть и не по своей воле.        — З-зачем... - Нервно пробормотала Оля, поднимаясь с дивана.        — Спишь сегодня со мной. - Сказал Рудольф, взяв Олю за плечо и направляясь вместе с ней к своей кровати.        "Ну пиздец. - Подумала девушка, тревожно перебирая края ночнушки. — Я каждый раз думаю о том, что хуже быть не может, но это хуже берёт и случается! Я не готова ни морально, ни физически... Нет нет и нет... Блять, да помогите, хоть кто-нибудь... Он ведь не настолько конченый, чтобы..."        — Не трясись ты так... Даже если бы у меня хоть на мгновение были на тебя неправильные планы, я слишком устал, чтобы даже теоретически пытаться с тобой что-то делать... - Он помедлил, тяжело вздыхая. — Против твоей воли.        — А..?        — Б. Ложись. - Штрохайм грубо толкнул девушку на кровать так, что она упала лицом в подушку, что-то испуганно пробурчав. — Ой, до чего же ты... Даже не знаю, как сказать. - Он присел на кровать и стянул армейские штаны до щиколоток, а после - ногами же снял их совсем и отпнул в сторону. — Вот так... От меня спиртом несёт, но не то чтобы у тебя был выбор. - Фыркнул Рудольф, укладываясь на кровать.        Обняв Захарову, мужчина прижался к ней торсом - ещё прикрытым рабочей рубашкой - и через полторы минуты... Захрапел. У девушки был крайне чувствительный слух, но сейчас у неё попросту не оставалось выбора - смириться было единственным возможным вариантом. И пусть она знала на все 100%, что не выспится рядом с существом, от которого разит спиртом и опасностью. Если задуматься, то ей на одно мгновение - лишь на миллисекунду - показалось, что ей почти что не страшно быть рядом с ним.        "Бля-бля, мать твою, в смысле не страшно!? - Мысленно запаниковала Оля. — Нельзя стокгольмского синдрома, ты нормальная девочка, нужно просто выбраться отсюда... Или подохнуть... Но привязаться к нацисту..?! В себя приди!"        Размышляя обо всём этом, Захарова и не заметила, как провалилась в сладкий сон. Снилось ей что-то хорошее, но слишком далёкое, чтобы его достичь. Неужели, она была просто недостойна чего-то хорошего, после того, что не убила Гитлера? Ну, с другой стороны, она же не стала с ним пить, и это уже хорошо. Она почти что дотянулась до этого "хорошего", как вдруг проснулась от каких-то звуков и движений.        Была ещё глубокая ночь, просто мужчина расцепил объятия и отвернулся на другую сторону. Оля могла бы использовать это, чтобы уйти на диван, но сонливость переборола, заставляя вернуться в сон...        Который в этот раз был другим. В этот раз сон был именно тем, что Оля представляла от встречи со своим любимым персонажем - Штрохайм не был грубым и жестоким, они сидели вместе на веранде какого-то дома и пили сладкий чай. Оля чётко помнила, что была одета в какой-то белый сарафан с чёрной накидкой на плечах, а Штрохайм был в чёрной нацистской форме и уже был полу-механическим. По крайней мере, по ходу сна, пока они, допив чай, гуляли, он не упускал ни момента, чтобы, почему-то, вибрирующем пальцем ткнуть девушку в щёку и усмехнуться, наблюдая за её реакцией. Они почти что не разговаривали во сне, кроме обращения друг к другу по имени. В остальном они разговаривали будто бы ментально - понимая друг друга совсем без слов, понимая, когда взять за руку, когда приобнять, когда коснуться друг друга лбами.        Они гуляли по какому-то лесочку - совсем не такому, какой окружал базу нацистов, а как будто бы сказочному лесу. Тут и осветлённые поляночки среди густых, высоких деревьев, и белые зайчики, ластившиеся под руку и совсем не боявшиеся груду металла, идущую рядом с Олей и державшей её за руку. Сам Рудольф первым присел на коленки, чтобы покормить зайчонка из ниоткуда взявшейся капустой и похлопав рядом с собой, пригласил Олю. Они вместе сидели и кормили зайчика, который, вскоре, куда-то упрыгал. Вместе Рудольф с Олей поднялись - мужчина заботливо отряхнул её платье и взяв за руку, повернул к себе, наклонившись к её лицу...        Сон был грубо прерван стуком во входную дверь. Оля проснулась первой, но не прошло и нескольких секунд - которые, как её сонный организм заметил, она провела в крепких объятиях Штрохайма и с его сонным, спокойным дыханием на своём затылке - как мужчина резко присел на кровати и потёр переносицу. Послышался второй стук и Рудольф, раздражённо глянув на Олю, быстро накинул на неё одеяло и громко крикнул:        — Входите.        — Офицер Штрохайм, Адольф Гитлер отбыл сегодня в пять утра. - Послышался голос какого-то солдата.        — Я знаю. Это всё? - Грозно спросил мужчина.        — Так точно, Офицер Штрохайм. Позволите принести завтрак? - Спросил солдат.        — Позволяю.        — Извиняюсь за вопрос, но где экспе-        — Вон! - Рявкнул Рудольф, поднимаясь с кровати и подходя к шкафу с одеждой. — Вылезай. - Кинул тот, расстёгивая рубашку и выбирая другую из десятка того же цвета и кроя из шкафа.        — И-и вам доброе утро, Офицер Штрохайм... - Пробормотала Оля, выбираясь из-под одеяла и слезая с его кровати. — Прошу прощения, но-        — Я не буду отвечать ни на один вопрос касательно твоего нахождения в моей кровати сегодня ночью. Ну, а рассказывать ты всё равно никому не сможешь. - Он взял из шкафа два полотенца, и одно из них грубо бросил в Олю. — Я в душ. Ты - следующая. Понятно?        — П-понятно... - Кивнула Оля.        Сегодня Оле было достаточно беспокойно, потому что весь день, несмотря на то, что она ходила рядом со Штрохаймом, он даже не заводил с ней разговор. Она искренне старалась что-то почитать, но абсолютно не воспринимала текст - он был на немецком, а с ним у Оли в школе были серьёзные проблемы. Научиться тоже не представлялось возможным. Она с абсолютным спокойствием воспринимала как немецкий, так и русский, причём так, словно они говорили на русском, и понимала все речевые обороты, кроме особых языковых обращений. Так, обращение Штрохайма "мейн Фройляйн" звучало так же, как и должно - на немецком, правда Оля всё равно понимала его значение.        После трудного дня они вернулись в его комнату и Оля переоделась в ночную сорочку. Чёрная, кружевная - она была слишком вульгарной для Оли, но не то чтобы у неё был какой-то выбор. Тяфкнуть что-то против, или что-то о том что ей не нравится, равнялось тому, чтобы подписать себе смертный приговор на месте. Каким бы галантным Штрохайм не казался в первые дни, как только она стала жить у него, всё пришло в норму и он стал вести себя так, как ему положено по канону. Грубым, безэмоциональным и чуточку даже агрессивным, если Оля делала что-то не так. До рукоприкладства не доходило, но если вдруг что, то вполне могло. Да и эмоциональное насилие - вещь не самая приятная, несмотря на то, что у Оли к нему, по большей части, иммунитет. Тут уж спасибо маме. Без шуток, если бы не воспитание с её вечным газлайтингом и попыткой в реверсивную психологию, Оля бы морально умерла через пять дней пребывания здесь.        Оля аккуратно разобрала кровать сначала для Штрохайма, пока он переодевался, а затем и постелила себе на диване. Он был, на удивление, весьма удобным, и от него даже не болела спина. Однако, чего она не ожидала, так это желания, которое мужчина изъявил, когда Оля подошла к настольной лампе, чтобы выключить её.        — Сегодня ты спишь со мной. - Командным тоном приказал тот и схватив Олю за запястье, усадил на кровать, рядом с собой. Оля понимающе кивнула и отвела взгляд. — Ложись у стены. - Продолжал таким же тоном Штрохайм и, когда Оля улеглась, выключил настольную лампу.        Олю пробила дрожь. Вчера-то он уснул в одежде, и ей не приходилось краснеть от того, что её обнимал бы полуголый накачанный мужчина. А вот сегодня пришлось. От этого даже сердце забилось чаще - что, блин, происходит? Оля весь день была рядом с ним, и он точно не пил. Да и причин сегодня не было - сегодня-то, да, Технически выходной, поэтому он вчера и напился. Но завтра уже надо было во всю работать, выкладываться. Им пришло какое-то срочное задание, так что необходимо было завтра прямо с утра ехать куда-то далеко. И Оля, конечно, поедет с ним, куда ж без неё-то. В конце концов, Оля немного нервно прокашлялась в кулак, после чего тихо заговорила, всё ещё повёрнутая лицом к стенке. Ей было немного страшно поворачиваться к Штрохайму лицом.        — Кхм... С-сэр... Простите, вы спите?.. - Шёпотом спросила Оля.        — Нет. Всё жду, когда ты заговоришь. - Сказал мужчина. Его голос совершенно не звучал сонно, а в следующее же мгновение Оля почувствовала, что к ней пододвинулись. Не в плотную, но его дыхание она отчётливо ощущала на своём затылке.        — ...Почему вы захотели, чтобы я сегодня спала с вами? - Спросила Оля, нервно сжимая собственное запястье, дрожа всем телом. Штрохайм резко прижался к её спине, а его рука, проскользив по её боку, но под её рукой, оказалась на её шее.        — Разве я должен перед тобой оправдываться? Захотел. Вчера у тебя не было вопросов. - Сказал тот прямо ей на ухо.        — П-простите... Можете убрать руку от моей шеи..? - Неуверенно, дрожащим голосом, спросила Оля. В голове крутились сотни вариантов того, что может произойти, и ни один из них не радовал.        — Нет. - Холодным тоном произнёс Штрохайм, чуть сжав её горло. Оля обессилено что-то промычала, на что мужчина лишь усмехнулся. — У тебя излишне горячая кожа. Как будто подобные действия в твою сторону вызывают "особую" реакцию твоего тела...        — Прошу... Мне сложно дышать... - Затихающим голосом попросила Оля, на что хватка на её горле лишь усилилась.        — Так даже лучше. - Штрохайм надменно усмехнулся и на пару мгновений отпустил её горло, дав ей подышать немного, прежде чем Оля почувствовала, что её обхватили за талию. В следующее мгновение она поняла, что лежит на Штрохайме, причём лицом к потолку. Он вернул руку на её шею, а вторая его рука коснулась её бедра и аккуратно скользнула на внутреннюю его сторону. Ночная сорочка была достаточно плотной и длинной, чтобы не позволить ему коснуться хотя бы её нижнего белья, не говоря уже о, непосредственно, самой коже девушки. Но чувствовать его руку там... Нет, это всё же было страшно.        — Прошу прощения... - Оля сглотнула ком страха, усевшийся в горле. Всё её тело дрожало. У неё нет выбора. Ни единого варианта. Бежать некуда. Никак не защититься. Неужели, таким будет её первый раз? С нацистом? Оле уже было глубоко плевать, что когда-то Штрохайм был её любимым персонажем. Видя его действия и поведение, а тем более ощущая их на себе, никакие оправдания тем, что он персонаж, не помогут.        — Успокойся. - Штрохайм еле слышно выдохнул и убрал руку от её низа, а после и от шеи. Он повернулся с ней на бок, и Оля вновь оказалась лицом к стенке, а мужчина заключил её в объятия. Так же, как и вчера. — Боже... П... - Мужчина резко прокашлялся, прочищая горло. — ...Просто ложись спать.        — ..Х-хорошо. - Дрогнувшим голосом, сказала Оля. Та еле заметно дрожала, но когда дыхание наладилось, заснуть стало намного легче. Хотелось плакать и благодарить судьбу за то, что всё обошлось. Но показывать эмоции перед Ним было страшно и, на самом деле, понятно почему...