Три беды, восемь несчастий

На лесную тропу опустился туман. Редкие птицы пролетали туда-сюда, создавая атмосферу мрака и безысходности. Стояла глубокая ночь, люди, видимо, попрятались по домам — никого не было видно и слышно. Облака затянули небосвод, дул промозглый ветер, и его завывание откровенно пугало даже опытного заклинателя. Глинобитные стены покосившихся домов во мраке выглядели, будто притаившиеся в кустах чудовища. Под ногами хлюпала грязь, но её цвет почему-то подозрительно напоминал засохшую кровь. Чао Мин остановился у ворот старого, по всей видимости, полузаброшенного города. Ему не очень хотелось туда заходить, однако выбора не было. Он слишком устал, даже будучи прославленным заклинателем, и хотел лишь найти себе тёплый ужин и кров. Чао Мин проделал долгий путь. Краем уха он услышал, что в этой стороне обитает злобное чудовище, лютый мертвец, растерявший последние крохи разума и поглощающий людей. Настоящий монстр, что не жалел ни стариков, ни женщин, ни детей — он пожирал всё, лишь бы утолить свой голод. Поговаривали, что после него даже косточек не оставалось… Вряд ли, конечно, такое чудище обосновалось бы в городе — скорее уж в лесной глуши. Поэтому Чао Мин планировал отдохнуть, набраться сил, днём расспросить местных жителей, а с заходом солнца отправиться выслеживать злобную тварь. Однако, кроме звуков природы, ничего не было слышно, и Чао Мин невольно попятился — уж больно хлюпанье тропы под ногами напоминало ему кровь несчастных жертв неукротимого чудовища. Внезапно позади раздался странный звук. Было такое впечатление, что кто-то будто ползёт по земле, пытаясь не создавать шум, но получалось откровенно плохо. Чао Мин резко обернулся и наставил меч на то место, откуда шёл звук — он, конечно, не боялся, но был начеку. К тому же, атмосфера этого места его не могла не тяготить. Чао Мин раньше никогда не бывал в таких городах, что буквально разили безысходностью. Из-за плотной завесы густого тумана почти невозможно было что-то разглядеть — однако у Чао Мина был зоркий глаз. Не убирая руку с мечом, он осторожно пригнулся к земле и резко отпрянул — по направлению к воротам города полз человек. Хотя человеком его уже назвать было сложно — скорее, это было кровавое месиво, когда-то бывшее человеком. Всё его тело покрывали рваные раны, будто в него вгрызались зубами, одна нога вообще отсутствовала, а вторая была вывернута под неестественным углом. Мужчина едва дышал, подтягиваясь на израненных руках. Один глаз его то ли вытек, то ли его выкололи — на щеке остались кровавые разводы. Чао Мин пошатнулся — одно дело слышать про зверства жуткого чудовища, а видеть это своими глазами… У Чао Мина было доброе, чуткое сердце, и хотя умом он понимал, что мужчине уже никак не помочь, всё равно склонился и шёпотом позвал: — Господин… вы в порядке? Я могу что-то сделать для вас? Израненный, полумёртвый мужчина поднял голову и откатился вбок. Руки его тряслись, нетронутый глаз смотрел с ужасом. — У… уходите! — вскричал он. Голос мужчины дрожал, несчастный захлёбывался словами. — Прочь! Вон отсюда! Чао Мин вздрогнул. В голосе мужчины читался неприкрытый страх, и его можно было понять — наверняка он боялся ту тварь, что такое с ним сотворила. Но Чао Мин отлично владел мечом, да и духовной энергии у него было в достатке — он не сбежит, поджав хвост, если такое чудовище свободно бродит по миру! Где-то вдалеке каркнула ворона. Мужчина закричал — хотя его крики скорее походили на предсмертный хрип — и весь сжался. Он наконец дополз до ворот не без помощи Чао Мина, придерживающего его под локоть, и забился под высокий порог. Внезапно Чао Мин осознал, что стало тихо. На подходе к странному городу его окружали пугающие звуки — стрекотание цикад, хлопанье птичьих крыльев, завывание ветра, шелест листьев. Это заставляло нервничать, однако такое нормально для полузаброшенного места. А вот такая неестественная тишина пугала до дрожи. Раздавалось только жалобное хныканье мужчины под порогом. Чао Мин покачал головой. Он сел на колени около порога и протянул руку. — Господин, идёмте… мы уже у города. Давайте я вас провожу в дом, обработаю ваши раны… — Я в этот город И ни ногой больше! — раздалось из-под порога, и на Чао Мина заблестел испуганный глаз. — Одни несчастья! Он… он забрал мою дочь… — мужчина перешёл на тихие всхлипы. — Я просто хотел хотя бы забрать её тело… а он… — Кто он? — тут же спросил Чао Мин. — Вы говорите о том, кто с вами это сотворил? Его пальцы лишь крепче сжались на рукояти меча. Мужчину было жаль, он явно не дотянет даже до утра. Однако медлить было нельзя — если он в таком состоянии дополз до города, значит, тварь бродит где-то рядом. Чао Мин вздохнул, свободной рукой достал из рукава цянькунь лечебные травы и незаметно, аккуратно подтолкнул их под порог — возможно, так он сможет хотя бы немного облегчить боль. — Съешьте, — тихо посоветовал он. — Так боль чуть утихнет. Я пойду, разберусь с тварью, а затем вернусь за вами, хорошо? — Чао Мин не любил давать ложных надежд, однако при виде того, во что тварь превратила этого мужчину, сердце разрывалось на части. Он не мог не сказать, что вернётся. — Не ходите туда! — прохрипел мужчина. — Не смейте! Идите отсюда подальше! Иначе он и вас… — речь прервалась, послышался надсадный кашель. И эти шаги сзади точно ему не послышались. В полнейшей тишине с идеальным слухом Чао Мина невозможно было пропустить даже шорох засохшей травы. Кто-то совершенно точно шёл по направлению к нему, хоть и пытался ступать бесшумно. Чао Мин резко развернулся и вскинул меч, готовый защищаться и рубить чудовище на куски. Он не был готов увидеть прислонившегося к дереву миловидного юношу. Что-то в нём было не так — он явно был не живой, однако судить было сложно. Чао Мин хорошо чувствовал исходящую от него тёмную, пугающую энергию, однако внешность его вполне располагала к себе. Юношу можно было назвать почти красивым — яркое, почти детское лицо, большие глаза, озорная улыбка, непринуждённая поза. Но от него исходила странная, непонятная опасность, поэтому меч убирать не стоило. К тому же, очень подозрительно сразу после того мужчины увидеть невредимого юнца, что так беспечно находился возле логова опасной твари. Чао Мин подозрительно вскинул бровь. Юноша оскалился в ответ, обнажая небольшие клычки. Роста он был невысокого, однако создавалось впечатление, будто он возвышается над всем, что его окружает. Юноша оттолкнулся от дерева, вальяжно подходя ближе. Чао Мин заметил, что его левая рука была отрублена почти по плечо, а ханьфу на груди и слева было заляпано давно засохшей кровью. На его шее красовались чёрные ломаные линии, будто у лютого мертвеца, однако вёл себя юноша совсем как человек. Именно миловидная внешность сбила Чао Мина с толку. Пока он раздумывал, кто же это может быть, юноша совершенно спокойно, играючи выхватил из-за пояса меч и взмахнул им — отсутствие второй руки его, казалось, совершенно не волновало. Лезвие казалось знакомым, но времени на раздумья, где же он мог его видеть, у Чао Мина не было. Юноша атаковал стремительно. Чао Мин сделал шаг назад и едва не запнулся о высокий порог. Вовремя поймав баланс, он подпрыгнул и мгновенно оказался позади юноши. Чао Мин старался наносить удар по шее, ведь у любой твари именно она — слабое место. Однако юноша прыгал резво, мечом орудовал умело, и Чао Мин едва успевал перевести дух между атаками. Его положение осложнялось ещё и тем, что он совершенно не знал местности, а потому постоянно натыкался на что-нибудь. А юноша, не будь дураком, целенаправленно вёл его в город И, где, видимо, знал каждую травинку. — Это ты, — догадался Чао Мин, когда взгляд его упал на порог — а он и не заметил, когда они оказались внутри города. Он отбил яростную атаку и крутанулся на месте, уворачиваясь от быстрого меча. — Это ты сотворил такое с тем мужчиной и его дочерью, — Чао Мин пылал праведным гневом. — А, старик Мо, — губы юноши расплылись в дикой улыбке. — И его шлюха-дочь. Что ж, их вина, они были недостаточно расторопны, к тому же, — он взмахнул мечом, тут же оказавшись на крыше какого-то полуразвалившегося дома. — Ох, не стоило им потешаться над тем, чего они не знают, — глаза полыхнули сумасшедшей злостью. Чао Мин уже понял, что перед ним не человек — да и вряд ли он раньше им был в полном смысле этого слова. Сейчас это, конечно, был какой-то более совершенный лютый мертвец, однако эта тварь вряд ли когда-то имела право зваться человеком. Он взлетел на крышу следом за ней и резко атаковал — от Чао Мина ещё ни одна тварь не уходила безнаказанной, и эта не станет исключением. Юноша, легко и беззаботно смеясь, увернулся от удара, как-то странно встал — будто балансируя на покатой крыше. Чао Мин, которому глаза застлал гнев, рванулся следом, не подумав, и резко провалился ногой в прохудившуюся крышу. Кажется, не сломал, однако, чтобы выбраться самому, придётся постараться. — Ах, опять крышу латать придётся, — произнесла тварь с сожалением в голосе. Звучало оно вполне искренне — хотя Чао Мин этому милому личику больше не верил. — Что же ты, господин заклинатель, даже не извинишься за разрушение моего дома? Меч исчез в рукаве, и тварь достала нож. Меч Чао Мина же выскользнул из руки, когда он провалился, и теперь в тумане его было не заметить. Позор, подумал Чао Мин, какой позор, когда юноша похлопал его по щеке ножом и провёл лезвием по шее, пуская кровь. Он, бродячий заклинатель, убивший множество монстров, умрёт здесь и сейчас, от ножа спятившего ещё при жизни однорукого юнца… Чао Мин ощутил глухой удар по голове, и сознание покинуло его.

***

Пробуждение было неожиданным. Чао Мин-то думал, что он умрёт, а оказалось — жив ещё. Видимо, тварь не наигралась, ей же нравится мучить… Руки Чао Мина были связаны у него над головой и крепко привязаны к столбику старой, покосившейся кровати. Он знал это, так как его макушка упиралась в мягкий матрас, а шея — в доски под ним. Глаза его были завязаны лентой, через которую едва-едва пробивался свет. Наверное, уже утро, решил Чао Мин. Он попробовал призвать свою духовную энергию, но не тут-то было — похоже, здесь существовал какой-то барьер, который не позволял пользоваться духовной энергией внутри этого дома. Чао Мин запрокинул голову, и ему в повязку ударил свет — было похоже, что в потолке какая-то дыра. Скорее всего, понял он, тварь утащила его прямо в дом, крышу которого он и проломил… — Ай-яй-яй, какая жалость, — притворно вздохнула тварь. Она ходила по комнате и, судя по звукам, что-то куда-то носила и расставляла. — Не можем воспользоваться духовной энергией, да, господин заклинатель? — Я даос, — зачем-то поправил юношу Чао Мин. — И я убью тебя — так или иначе. Ты заплатишь за всё, что сотворил. На самом деле, Чао Мин и сам понял, насколько жалко это звучало — он сидит, связанный, с завязанными глазами, и угрожает тому, кто схватил его и держит у себя. Тварь дерзко расхохоталась, и что-то выпало у неё из рук и покатилось. — Ах, уморил, — веселилось чудовище. — Ты хочешь напугать меня? Да я уже десять лет как ничего не боюсь! — последняя фраза прозвучала с каким-то надрывом, совсем не весело. Тварь рыкнула, поставила укатившийся предмет на место и зашипела. — Куда ты лезешь, идиот? Стой, я сказал тебе! Чао Мин беспомощно закрутил головой. Он здесь не один? Есть ещё пленники? Что это чудовище собирается с ними всеми сделать? Приготовить и съесть? Просто пытать, ради удовольствия? Послышался шаркающий звук, и по полу потянулся шорох ткани. Тварь ходила не так — значит, здесь есть кто-то не привязанный! Может, слуга твари? Если так, можно попробовать договориться! Чао Мин не терял надежды — ведь кому понравится служить этому монстру с миловидным лицом? Наверняка любая нечисть от него бежит, поджав хвост! Теперь, когда они были в доме, Чао Мин явственно ощущал хлещущие потоки тёмной энергии. Тварь была сильна, да ещё и голову морочила получше многих — на улице тёмную энергию было не ощутить, однако Чао Мин был уверен, что именно с её помощью тварь победила его. — Тьфу! И что это ты принёс мне? Разве ж это полынь?! Ты что, в дополнение ко всему, ещё и слепой?! — эта ругань звучала странно, будто твари почти больно плеваться ругательствами, но она зачем-то всё равно это делает. Шаги твари — лёгкие, почти беззвучные — направились к двери. Хлопнула дверь, однако темнее не стало — видно, свет и вправду шёл откуда-то сверху. Шаркающие шаги, которые принадлежали то ли слуге, то ли другому пленнику, послышались снова — на этот раз тот, второй, направлялся к Чао Мину. Тот невольно сжался, ожидая, что ему перережут горло, однако этого не произошло. Вместо этого с него сняли повязку и аккуратно вытерли со щеки запёкшуюся кровь. Чао Мин проморгался и понял, что свет, что он принял за солнечный, на самом деле исходил от десятков свечей, расставленных по всей комнате. Похоже, это и в самом деле был тот самый дом, на крыше которого они дрались, однако всё ещё стояла ночь. Чао Мин увидел, как в небе сияет полная луна, и поёжился от нехорошего предчувствия. Здесь, в четырёх стенах, неестественная тишина ощущалась гораздо более отчётливо, чем на улице. Сидевший перед ним человек склонил голову вбок, будто спрашивая о самочувствии. Чао Мин кивнул, а затем поспешно оглядел внезапного помощника — кем он был? Лицо его было Чао Мину незнакомо, однако одежды его вызывали чувство дежа-вю. Это был, похоже, тоже лютый мертвец, судя по таким же ломаным линиям на шее и щеках, однако взгляд был осмысленным и лишённым сумасшедшего блеска. Чао Мин решил, что в плену нужно быть благодарным за любую помощь, тем более что этот человек — хоть и уже мёртвый — явно находился в услужении безжалостного чудовища. Вряд ли он делает это по наказу хозяина… — Ты понимаешь человеческую речь? — осторожно спросил Чао Мин, глядя своему неожиданному приятелю в глаза. — Ты можешь разговаривать? Лютый мертвец покачал головой и кивнул на землю. Чао Мин опустил взгляд вниз и увидел, как его новый знакомый берёт палку и выводит на дощатом полу слова «Нем. Не могу говорить, но понимаю». — Тебя ранила эта тварь? Она взяла тебя в услужение? — сочувственно спросил Чао Мин. Человек кивнул. «Имя — Сун Цзычэнь даочжан. Твоё имя?» — Я Чао Мин, — представился он и вдруг подавился: — Что? Сун Цзычэнь? Это имя он знал. Оно стало почти притчей во языцех у странствующих заклинателей, таких как сам Чао Мин. Поговаривали о том, что он и его спутник… как бы его ни звали… были благородными, сильными, честными и непобедимыми. Холодный снег и морозный иней Сун Цзычэнь… Неужели даже он и его непобедимый клинок Фусюэ не смогли противостоять какой-то твари из города И? Что же оно тогда такое?! — Послушай, Сун даочжан, — вновь начал Чао Мин, когда понял, что Сун Цзычэнь не собирается ничего говорить — а точнее, писать. — Кажется, мы на одной стороне. Оба бродячие заклинатели, оба в плену… Развяжи меня, а я помогу тебе. Вместе-то одолеем эту тварь… «Не могу ослушаться прямого приказа. Но могу облегчить боль перед смертью», вывел Сун Цзычэнь и отвёл взгляд. Затем он вытащил из рукава мешочек с травами и скормил лекарство Чао Мину, большим пальцем заставив приоткрыть рот. После этого он занялся раной на его ноге, промывая её и очищая края. Значит, тварь приказала ему сторожить пленника и не выпускать… Видимо, каким-то образом она контролирует его сознание и заставляет… что? Выполнять грязную работу? Видимо, да, поскольку она требовала принести полынь, но Сун Цзычэнь принёс не то… Случайно ли, специально — неизвестно. Чао Мин внезапно почувствовал прилив жалости к этому, по сути, бесправному существу. Единственное, что Сун Цзычэнь может — это втайне заботиться о несчастных жертвах твари, давать им пилюли и хоть немного утешать перед неизбежной кончиной. Такая мысль всколыхнула ещё более острую ненависть к твари, которая сотворила с ним такое. Ещё сильнее жаль спутника Сун Цзычэня, как же его звали… Его тварь, наверное, вообще замучила до смерти… Холодное бесстрастное лицо Сун Цзычэня, заботящегося о его ране, отчего-то успокаивало, будто он оставался единственным островком безопасности в этом жутком, мёртвом городе. Теперь-то Чао Мин понял, почему он не слышал звуков в городе И — просто некому их было издавать. Людей попросту не осталось, ведь их всех сожрала тварь. И не подавилась же… В этот момент с улицы раздались уже знакомые шаги, и дверь распахнулась. На пороге стояла тварь, её выражение лица было вымученно счастливым — Чао Мин резко осознал, что она будто пытается заставить себя чувствовать то ли возбуждение, то ли радость. — Ах, Цзычэнь, ты опять за своё, — голос сочился ядом, но тоже каким-то неестественным — а так, по старой привычке. Похоже, чудовище и не злилось, только старательно делало вид. — Только медвежью услугу им оказываешь. Что скажешь? Тварь рассмеялась, и Чао Мин как наяву увидел, что этот же миловидный юноша, ещё будучи живым, безжалостно вырезает язык такому же живому Сун Цзычэню. Кто знает, что случилось потом, как они умерли… Ясно было одно — жизнь странствующему даосу тварь отравила ещё очень и очень давно. Перед глазами стояла картина — по бледному, искривлённому болью физической и душевной лицу стекает кровь, Сун Цзычэнь даочжан стоит, согнувшись, а над ним, возвышаясь своей маленькой, гордой фигуркой, стоит тварь под личиной молодого юноши и смеётся, смеётся… А затем Сун Цзычэня пронзает меч точно в сердце. Он оборачивается и… — Ну-ну, хватит, замечтался, — тварь похлопала по лицу Чао Мина, вынуждая его вернуться в реальность. Он распахнул глаза, спешно стряхнул с себя остатки видения и с ненавистью взглянул в горящие сумасшествием глаза. — Ты заплатишь за это, — прошипел Чао Мин. — Я тебе клянусь! — Ох, сколько раз я уже слышал эту фразу, а? — тварь будто случайно усмехнулась в кулак и закатила глаза. — И что ты туда смотришь? Несомненно, от её проворного взгляда не укрылось то, с какой надеждой Чао Мин поглядывает на Сун Цзычэня. И это внезапно заставило чудовище сорваться с цепи — оно завыло, завыло так, что Чао Мин невольно подумал, что её бы не помешало обнять. Хотя тут же отбросил эту мысль — да ну в Диюй, он что, жалеет монстра? — Не смей! Не смотри на него так! Какое право ты имеешь, жалкий заклинатель, он всё, что осталось у меня от… В этот момент Сун Цзычэнь встал. По его лицу было видно, что ему отвратительно то, что он собирается сделать, однако, как-то слишком по-человечески вздохнув, лютый мертвец потянулся рукой и погладил тварь по голове. Та тут же затихла, прикрыла глаза и даже как-то расслабилась под тяжёлой рукой Сун Цзычэня. Он поглаживал чудовище по свалявшимся, растрёпанным волосам, а то едва не урчало от удовольствия и, кажется, совсем забыло про присутствие Чао Мина. Сам Чао Мин от неожиданности поперхнулся и хотел было протереть глаза, да вспомнил, что связан. — Чэнь-Чэнь, — протянуло чудовище и зажмурилось. — Драгоценность моя… Жаль, что не пыль, а… Чао Мин чуть было не рассмеялся, но удержал смех, и получилось едва слышно прыснуть. Он сошёл с ума окончательно? О какой пыли он говорит? На этот смешок тварь среагировала моментально — одно радовало, гораздо спокойнее. — Что, господин заклинатель, тебе весело? — протянула хитро тварь. — Не волнуйся, сейчас и мы повеселимся с Цзычэнем… Он хорошо подлатал тебя, да? Кровь не течёт? Отлично, запечатал… — тварь подобралась ближе, сунула ладонь под подбородок и заставила Чао Мина посмотреть себе в лицо. — Чэнь-Чэнь такой умница, не правда ли? Хорошо готовит людей к жертвоприношению? И тут Чао Мин понял. На самом деле Сун Цзычэнь никогда ему не помогал… и все его действия с самого начала были скоординированы с действиями твари. Это Чао Мину только показалось, что он страдает под гнётом страшного чудовища… Оказывается, он просто отлично умеет играть роли. Вон, как он эту тварь по голове гладил… И его забота о состоянии тела Чао Мина была не большим, чем просто желание провести ритуал правильно — без лишних дырок в теле, через которые утекает так нужная им энергия… На глаза навернулись злые слёзы. Какой же он легковерный дурак… Так попасться на самую простую уловку. Неужели не говорил ему учитель, что нельзя верить нечисти, как бы честно она ни выглядела? Он уже раз поверил милому лицу юноши, оказавшегося чудовищем, бывшим им даже при жизни. Выходит, Сун Цзычэнь был таким же… и видение, вероятно, послал тоже он — втереться в доверие. Наверняка именно он и убил своего бедного доверчивого спутника… А спутник его, должно быть, был таким же наивным, как и Чао Мин. Тварь вместе с Сун Цзычэнем отошли в сторону и подняли какое-то покрывало с лежанки. Чао Мин и раньше её заметил, ведь вокруг неё и была расставлена основная часть свечей. Однако он и представить не мог, что именно скрывалось под накидкой — там лежало человеческое тело. Оно явно было мертво — в этом не было никаких сомнений. Чао Мина передёрнуло от одного взгляда на эту сцену — оба чудовища склонили головы и смотрели, смотрели… А тело заклинателя, одетого в белые одежды, лежало недвижно и будто укоряло их, мол, что вы творите, друзья мои… О теле явно заботились, ведь оно совершенно не изменилось со дня смерти — наверняка то ли тварь, то ли Сун Цзычэнь вливали в него свою ци, а может, и оба сразу. Неизвестно, сколько времени прошло со смерти этого человека… Неужели всё это для того, чтобы вернуть этому человеку жизнь? Кто же он такой? Со своего места Чао Мину было плохо видно тело, однако, лишь разглядев даосскую метёлку, паззл сложился. Это и был таинственный погибший спутник Сун Цзычэня, тот, кого они одурачили… Но зачем его воскрешать? — Полюбуйся на прекрасное в последние минуты жизни, — тварь подошла и дёрнула Чао Мина вперёд так, что у него вывернулись руки и он зашипел от боли. — Это Сяо Синчэнь, уверен, ты слышал его имя. Сяо Синчэнь… Чэнь-Чэнь… пыль. Драгоценность. Так вот оно что… Тварь держала Сун Цзычэня подле себя, потому что тот ему напоминал погибшего Сяо Синчэня. И… стойте, ведь его меч — Шуанхуа? Тот самый, которым пользовалась тварь, когда дралась с Чао Мином? Так ведь в видении именно этот меч пронзил грудь Сун Цзычэня, когда тварь отрезала ему язык… Насколько вообще это видение соответствует действительности? Пока Сун Цзычэнь занимался расстановкой свечей, начертанием талисманов и подготовкой тела Сяо Синчэня, тварь присела перед ним на корточки и зло усмехнулась. — Что, теперь не так весело, правда? Никто не придёт, не спасёт тебя… Зато ты пойдёшь на благое дело. Ведь вы, господа заклинатели, любите делать добро? Вот и сделаешь последнее доброе дело, ага? Он будто увещевал ребёнка. Чао Мин почувствовал, как по спине пробегает холодок, и не смог совладать с собой. Бесстрашный даос замер от ужаса перед лицом чудовища, подобных которому уничтожал десятками, и почему-то не смел двинуться под гипнотизирующим взглядом. — Пожалуйста, пощади, — пролепетал он. В голове пронеслось множество мыслей, всё путалось, и Чао Мин уже плохо осознавал, где и кто он. Перед глазами вдруг встала ещё одна картина, ещё одно жуткое видение… Человека в белом, с повязкой на глазах, невозможно было не узнать — это был ныне покойный Сяо Синчэнь. Он тоже лепетал своё «Пожалуйста, пощади» и плакал кровавыми слезами. Его тело содрогалось от невыносимой душевной боли. Он весь сжался в комочек, будто пытался стать меньше. Рядом с ним возвышалась высокая фигура Сун Цзычэня, уже превращённого в лютого мертвеца. — Посмотрите на него! — зло смеялся юноша, та самая тварь. — Спасти мир он захотел! Ты убил своего друга, радостно уничтожал невинных людишек на ночных охотах! Твой меч, Шуанхуа, пронзил грудь твоего дражайшего Сун Ланя, как нож масло! И кто теперь спасёт мир, а? Да ты не в состоянии спасти даже самого себя! Тогда Сяо Синчэнь трясущейся рукой схватил меч, лежащий тут же, и резко полоснул себе по горлу. Когда он упал, картинка размылась — возможно, из-за слёз, текущих по щекам Чао Мина — однако от него не укрылось, каким диким, перепуганным, больным взглядом на него уставилась тварь. — Я не хотел… — голос твари сломался, и Чао Мин осознал, что видение закончилось и он смотрит в лицо этому монстру, погубившему Сяо Синчэня. Доведшему его до самоубийства. В глазах которого плескалась застарелая, невыносимая боль, в которой он живёт уже сколько… десять лет? Чао Мину вдруг вспомнилось, как с каменным лицом Сун Цзычэнь гладил тварь по голове… Ведь на такой жест из двух даосов способен именно Сяо Синчэнь… — Я не хотел этого… не так… Сун Цзычэнь выпрямился и кивнул — мол, подготовка закончилась. Чао Мин ожидал увидеть в его взгляде ненависть — он уже понял, что и его смерть подстроило это чудовище. Однако… он его не ненавидел. Напротив, смотрел на него, как на последнюю свою надежду. Они оба по-своему виноваты в смерти Сяо Синчэня, понял Чао Мин. Они оба винят именно себя, а не второго… И у обоих второй — единственное, что осталось от Сяо Синчэня. Чао Мина вновь сильно дёрнули, и он упал на колени — почти в ту же позу, что и Сяо Синчэнь когда-то. Сун Цзычэнь зажёг погасшую свечу, и тварь, имени которой Чао Мин так и не узнал, приставила к его горлу меч. Она и не надеется на то, что всё получится, понял Чао Мин. По взгляду твари было ясно — она совершает эти действия скорее из привычки… потому что это осталось её последним смыслом жизни. Да и Сун Цзычэнь уже тоже почти не верит… Да, лучше в город И действительно было не приходить, решил Чао Мин в последний миг перед тем, как меч перерезал ему горло — но не только ему. А этим троим людям тоже — недаром говорят, проклятое место. Оно приносит лишь несчастья…