2+1

Мягкие губы сжимали чужие в поцелуе — настойчиво, но нежно. Джисон не впервые целовался с Минхо, но почему-то этот раз ощущался как первый. Возможно, из-за настроения и грядущих последствий. Из-за намерений. Из-за всего прошедшего дня. В руках, притягивающих ближе, скользящих под ремень брюк пальцах чувствовались уверенность и безопасность. Джисону и раньше запускали ладонь в штаны и лапали за задницу — это не всегда было приятно и больше воспринималось как нападение. Минхо скорее придерживал на месте и молча предупреждал о следующих своих действиях. Как будто вёл машину. Так же, как вёл машину утром. Всё по правилам, никаких неожиданных резких движений, игр в шашки, превышений скорости. С его-то связями и возможностями ему ничего не стоило бы сделать всё, что в голову взбредёт. Так Джисон подумал бы ещё утром, а теперь он доверяет в его руки своё тело. Голова шла кругом от горьковатого запаха кожи — гон у Минхо закончился пару дней назад, но сходить с ума это не мешало. Джисон слишком долго ждал, пусть и сам был инициатором этого ожидания. Держать свой импровизированный целибат Джисону не понравилось, в большей степени из-за того, что противостоять обаянию Чана было практически невозможно. На его счастье альфы вспомнили о своём обещании переделать бесполезный кабинет в личную комнату для парня, поэтому несколько дней пыли, грязи, ошмётков обоев, штукатурки, дроблёных стен и запаха краски крайне успешно помогали даже не думать о каком-то подобии интима. И да, несмотря на то, что Джисон уверял, что его в принципе устраивает отделка, было решено полностью всё поменять, соединить комнату с гостевым туалетом, расширить его и оформить как персональную ванную. О цене таких метаморфоз парень предпочитал не задумываться, потому что от предполагаемого количества цифр кружилась голова — он не привык безвозмездно принимать такие знаки внимания, и мозг автоматически начинал прикидывать, что ему придётся сделать в ответ, чтобы перекрыть все расходы. Однажды он даже попытался отсосать Чану, но в итоге отсосали ему, да настолько хорошо, что он отрубился почти сразу после того, как кончил, даже не дождавшись возвращения Чана из комнаты Минхо. За несколько дней жизни в пентхаусе Джисон привык сворачиваться в комочек под боком у старшего альфы и засыпать вместе с ним. Поговорить с Минхо о своём решении оказалось намного проще, чем представлялось, несмотря на то, что Джисон нервно потел, заикался и выдавливал из себя по одному слову, как будто его собирались наказать за что-то. Конечно, Минхо заверил парня, что идти на такие жертвы не обязательно — а это действительно была жертва, и Джисон даже не подумал усомниться в словах альфы, что он многое упускает, откладывая ночь с Чаном на потом — но решение уже было принято. Минхо пообещал, что этот день Джисон не забудет никогда. Джисон снова поверил без капли сомнений. Как ему обещали, так всё и оказалось: чтобы забыть три свидания в один день, ему придётся постараться, в этом Джисон был уверен. Утром Минхо разбудил его ароматом цветов в ещё свежей после ремонта комнате. Белые и розовые гиацинты толкались в узкой вазе плотными соцветиями. — Тебе знаком язык цветов? Джисон потёр глаз, зевнул и отрицательно покачал головой. — Это гиацинты. Считается, что в такой комбинации они символизируют серьёзность намерений и зарождающуюся страсть. — А что означают ромашки? — Ромашки? У них более нейтральное значение: простота, чистота, юность, невинность. Всё в этом духе. Любишь ромашки? Парень сел на кровати, оказываясь ближе к альфе и касаясь пальцами его руки. — Люблю. Все цветы люблю. Они красивые. Но ромашки — особенно. — Буду знать. Минхо задумался на секунду, потом продолжил: — Я не очень люблю дарить срезанные цветы, потому что они долго не проживут, как ты ни изощряйся, но мне нравится, что с их помощью можно выразить свои чувства и мысли. И я решил, что в день нашего первого свидания можно сделать исключение. — Свидания?! — Джисон изумлённо распахнул глаза. Весь оставшийся сон как рукой сняло. — Да. Перед тем, как переспать, принято ходить на свидание. Поэтому, Хан Джисон, я приглашаю тебя на свидание. Парень потупил взгляд, сжав ладонь альфы в своей. Нервно облизнув губы, он снова посмотрел на Минхо — в его глазах горел игривый огонёк. — Но… Я слышал, это дурной тон, спать на первом свидании… Нужно сходить минимум на три. — Значит, сегодня мы сходим на три свидания, — ответил Минхо, а потом притянул парня ближе к себе и прошептал на ухо, — а вечером ты получишь всё, чего так долго ждал. Губы коротко мазнули по углу челюсти. Джисона кинуло в жар. Как и сейчас. Бетонная стена за спиной охлаждала в контраст. Язык коротко мазнул по губам, будто ставя точку в конце предложения. — Ты на вкус как мёд. Голос Минхо больше похож на мурчание большого кота, вроде снежного барса. Далеко он не отстранялся — почти касался кончиком носа щеки Джисона. — Хорошо, что не как плесневый сыр. Минхо щекотно смеётся и отходит на шаг. — Как же ты его уплетал за обе щеки, если он был настолько отвратительным, что ты всю дорогу не затыкаешься? — Да эта сырная тарелка стоит столько же, сколько все остальные тарелки из меню вместе взятые! — А я смотрю, вы наконец-то подружились, — голос Чана приглушён, как и свет на кухне. Он сидит за небольшой барной стойкой и что-то пьёт, но мягкое сияние светодиодной ленты не даёт разобрать даже ёмкость — то ли кружка, то ли стакан для виски — только силуэт мускулистых плеч, как обычно неприкрытых футболкой. По спине Джисона пробегают мурашки, определить их причину не хватает сил. — Уже завидуешь? Или ревнуешь? — беззлобно подкалывает Минхо. — Радуюсь, — Чан соскальзывает с высокого стула и делает пару шагов в сторону прихожей, складывая руки на груди. — Ведь чем раньше ты закончишь, тем скорее он достанется мне. Джисона снова топчут мурашки и теперь уже становится понятно — дело в тоне голоса альфы. Такой же, как в первый вечер Джисона в этой квартире, когда его чуть не отымели на столешнице. Закрадывается предположение, что кухня — это эрогенная зона Чана. Альфы обмениваются взглядом. В нём нет враждебности или соревнования, очевидно, что произошедший словесный спарринг — просто шутка, ведь каждый из них в любом случае получит свой кусок Джисона в своё время. Они скорее договариваются о чём-то, не используя слова. Но Джисон в повисшей на несколько секунд паузе чувствует себя неловко и старается спастись: — Кто первый в душ, тот сверху! — Размечтался, — эхом отзывается Чан через захлопнувшуюся за спиной дверь комнаты. Джисон сползает на пол и делает глубокий вдох. Он справится. Если не сойдёт с ума. В тёплом душе проносятся воспоминания о насыщенном событиями дне: с утра съели всю сладкую вату и выпили все молочные коктейли, обкатали все аттракционы в парке развлечений и чуть не заблевали в итоге открытую кабинку на колесе обозрения — Минхо от страха высоты, а Джисон от эмпатии к нему. Днём сняли целый зал в кинотеатре для просмотра дурацкой комедии, устроив посреди фильма кукурузную войну. Победил, конечно же, Джисон со своими двумя вёдрами сырного и шоколадного попкорна, между которыми он так и не смог определиться, поэтому получил оба — у Минхо с его небольшим стаканчиком классического солёного не было ни единого шанса, его закидали насмерть. Потом доставали из зубов кукурузную шелуху и целовались, пропустив финал фильма. На выходе Минхо отвесил уборщице извиняющийся поклон и несколько зелёных бумажек. После такого нужно было привести себя в порядок. Минхо привёз их обоих к бутику и велел консультанту сделать из Джисона что-то приличное. Джисон в тот момент почувствовал себя куклой Барби, потому что к нему около получаса прикладывали разные костюмы и рубашки, пока он не закатил глаза от очередного офисного тёмно-синего костюма со словами, что он не на собеседование идёт, а на свидание. Растолкал консультантов, чуть ли не с головой залез в рейлы с одеждой, а вылез оттуда уже с широкими брюками палаццо, простой белой рубашкой и пушистым джемпером. Минхо смотрел на него с долей восхищения — ему по запросу довольно быстро подобрали тотал блэк, уже явно знакомые с его вкусами. С лёгкой улыбкой на губах, сидя в расслабленной позе в кресле недалеко от примерочной, он выглядел не просто как директор какой-то компании, а как владелец Самсунга. Джисон на секунду почувствовал себя героиней сопливой дорамы про миллионера и удачливую замарашку. Потом вспомнил, что фактически так оно и получается. Ужин прошёл в одном из самых дорогих ресторанов Сеула с видом на огни вечернего города. Джисон не эксперт, но если бы не сыр с плесенью, то дал бы этому ресторану 5 звёзд Мишлен. За сыр было даже немного обидно, потому что по ощущениям этот сыр любили все, кроме Джисона. Так как к ужину было вино, домой они возвращались уже с водителем. Присутствие постороннего человека не мешало Минхо греть ладонь на колене Джисона и с каждой минутой соскальзывать выше по бедру. Джисону было неловко проявлять инициативу, поэтому он комкал пальцами манжеты джемпера и дышал глубже, однако альфу не останавливал, ничего против не говорил и даже незаметно тянулся ближе. После воспоминаний в голову полезли все грязные фантазии и мокрые сны, на которые только Джисону хватало воображения. Поначалу он было зажмурился, чтобы угомонить пульс, а потом подумал — какая разница, стояк ему сегодня в любом случае обеспечен, причём не только его личный. Выходя из душа, он задумывается на секунду, а стоит ли ему вообще одеваться? Решает хотя бы завернуться в банный халат, чтобы не замёрзнуть. Наверно, не очень сексуально, да и плевать. На цыпочках подходит к двери комнаты Минхо — там тишина и изредка слышны какие-то щелчки. Джисон в нерешительности осторожно приоткрывает дверь и не верит своим глазам. Не сказать, что он видит что-то, не поддающееся человеческому сознанию — он просто не ожидал, что хоть кто-нибудь хоть когда-нибудь сделает что-то подобное для него. Свечи. Не тысячи, не сотни, всего, может, с десяток-два наберётся. Они расставлены по разным углам комнаты и создают приятный интимный полумрак. Света достаточно, чтобы не копошиться в темноте и не путаться в чужих конечностях, но и не слишком много — идеально. В такой романтичной обстановке Джисон согласился бы ещё раз потерять девственность, жаль, что её и так уже не было. Чан зажигает последнюю свечу и отходит подальше оценить свою работу, убирая зажигалку в карман домашних шорт. — Вау, — всё, на что хватает Джисона. — Не слишком? Я боялся, что будет выглядеть пошло или примитивно, в общем, не так, как должно… Джисон прерывает его, подходя ближе, хватает за руку и прижимает чужую ладонь к щеке. — Это прекрасно. Правда. Я не мог подумать, что когда-то встречу человека, который будет способен на такие жесты для меня. — На самом деле это идея Минхо, его надо благодарить. Я просто побыл исполнителем, потому что он сам был занят. — Вы оба замечательные. Хотя, знаешь, спасибо, что без лепестков роз, вот это уже был бы перебор, — усмехается Джисон. Чан наигранно дует губы: — Ну вот блин, а это уже моя идея была, но ты слишком рано вышел из душа, я не успел розы оборвать. — Тогда оставь их на завтра для нас, — Джисон обвивает руками шею альфы, заставляя чуть наклонить голову. — Малыш, ты либо недооцениваешь Минхо, либо переоцениваешь себя. Но я это запомню. Чан смыкает кольцо рук на талии, прижимая Джисона плотнее к себе, и целует — неспеша и чувственно, но не намекая на продолжение. Не претендует. Минхо появляется из ванной комнаты почти голый. В узком полотенце — и на том спасибо. Джисон думает, что впервые видит Минхо настолько раздетым. Тот, в отличие от Чана, не очень любил по дому щеголять в костюме Адама, поэтому лицезреть его в таком виде было крайне непривычно. Минхо выглядит… как бог. Как статуя из мрамора. По его телу видно, что он следит за собой и регулярно посещает тренажёрный зал, причём не пропускает день ног. Взгляд Джисона надолго задерживается на его бёдрах, до неприличных мыслей от которых краснеют щёки и уши. Чан в это время пытается незаметно уйти, чтобы не мешать этим двоим, но Джисон скользит по его руке, цепляясь за палец и не отпуская. — А тебе… обязательно уходить? Альфы переглядываются. — Можешь остаться, я не против, — отмечает Минхо. Чан расплывается в ехидной улыбке и садится в кресло напротив кровати, которое временно перекочевало после ремонта в комнату Минхо. — Ну, давайте, посмотрю на ваше представление. Минхо усмехается и медленно подходит к Джисону. Тот внезапно чувствует себя добычей и даже вздрагивает, когда ощущает прикосновение там, где ещё минуту назад были руки Чана. — Боишься? Джисон отрицательно качает головой, хотя сердце, пропустившее удар и забившееся с новой скоростью, сигнализирует об обратном. Он не боится Минхо, скорее его волнует неизвестность и подогревает предвкушение, но пути назад уже нет — он знает, что против его воли с ним ничего не сделают, но отсекает этот путь самолично, ведь он так долго этого ждал, будет крайне глупо остановиться в самом начале. — Не бойся. Я буду с тобой нежен. В глазах на секунду темнеет от возбуждения, когда губы и слова Минхо щекочут мочку уха, а потом поцелуй в шею, где чувствуется участившийся пульс, аккуратный и неспешный, почти целомудренный, если бы они были в другой ситуации. С губ срывается вздох — ещё не стон, но Джисон всё равно удивлён, учитывая, что пока ещё ничего не происходит. Минхо целует, уже более привычно, отвлекая от развязанного пояса халата, скользит пальцами к плечам, сталкивая бесполезную ткань на пол. Ощущение горячей кожи становится новой неожиданностью, выбивающей воздух из лёгких. Джисон разрывает поцелуй и распахивает глаза, наблюдая за своими руками, как будто они не принадлежат ему — пальцы оглаживают шею и плечи Минхо, скользят ниже по груди и снова наверх, по пути задевая сосок. Вернувшись в сознание, увереннее притягивает обратно в поцелуй, а Минхо ненавязчиво подталкивает назад — к кровати. Третьей неожиданностью становится матрас, упирающийся под коленки, и Джисон думает, что ему пора прекращать пугаться всего подряд. По крайней мере, заживо его есть не собираются, а всё остальное он переживёт. Джисон понимает прозрачный намёк и садится, старательно игнорируя тот факт, что теперь его глаза находятся далеко не на уровне глаз Минхо, отползает подальше, чтобы предоставить больше пространства для действий, но альфа ловит его под коленки и возвращает чуть ближе к себе, усаживаясь между разведённых бёдер. — Не убегай от меня, я не кусаюсь, — лицо Минхо режет кривая ухмылка, но в ней нет злости. — Если не попросишь. Вот и всё. Теперь пути назад точно нет. По коже пробегают мурашки, в комнате будто в момент становится резко холоднее, из-за чего хочется прижаться к тёплому телу альфы, который успокаивающе гладит по коленке и отклоняется к прикроватной тумбочке с заветным содержимым, достаёт сразу две смазки и одну из них прицельным броском отправляет в сторону Чана. Джисон не совсем понимает, зачем оно вообще надо, ведь он уже минут пять как сам истекает естественной смазкой, (хотя на самом деле очень даже понимает), и Минхо успокаивающим будничным тоном, разогревая жидкость в руках, объясняет, что лучше перестараться и испачкать всю постель смазкой, чем не уделить должного внимания и случайно травмировать. Когда сфинктера касаются влажные пальцы, Джисону хочется спрятаться, потому что Минхо смотрит на него слишком внимательно. Он поворачивает голову и в противоположном углу комнаты в полумраке от свечей различает силуэт Чана на кресле — тот, кажется, не моргая наблюдает за происходящим на кровати и поглаживает выделяющийся бугор в шортах. — Джисон, — шепчет Минхо, с лёгкостью погружая в него два пальца. — Смотри на меня, пожалуйста. У омеги не хватает сил сопротивляться, поэтому взгляд приходится перевести. Минхо растягивает его даже слишком медленно — то ли по привычке, то ли действительно боится навредить неаккуратным движением. Из-за этого Джисону приходится чуть податься навстречу, сигнализируя, что всё в порядке и с ним не обязательно так уж нежничать. К двум пальцам добавляется третий, они с лёгкостью находят простату и мягко массажируют её. Джисона кидает в жар, растущее возбуждение заставляет выгибаться и постанывать, всё чаще и громче. Минхо разминает и разогревает его в руках, как податливую глину, чтобы потом слепить шедевр, добавляет уже четвёртый палец и заворожённо наблюдает, как расслабленные лаской мышцы обволакивают уже почти всю его ладонь. Другая рука соскальзывает с бедра и обхватывает налившийся кровью член омеги, поглаживает с нажимом и щекочет головку, палец надавливает на уретру, будто собирается проникнуть и туда, но только оставляет на тонкой коже след от ногтя. Джисон по ощущениям начинает сходить с ума, про себя думая что-то вроде: «Знаешь, я допускаю, что ты не в курсе, но у меня немного другое строение организма, отличающееся от того, к которому ты привык, поэтому то, что ты сейчас делаешь, больше похоже на ёбаную пытку, и я был бы безмерно рад, если бы ты прекратил это и перешёл к следующему этапу». Озвучить получается только протяжное «бля-я-я, Минхо», изо всех сил подавляя щекочущее нарастающее внутри ощущение приближающегося оргазма. С другой стороны, кончить дважды за ночь выглядит, как не самая плохая идея… Минхо лишний раз повторять не надо — он оставляет Джисона всего на минуту и в следующий раз прикасается уже чтобы приподнять и издевательски медленно насадить на обтянутый латексом член. Джисон чувствует каждую венку и пульсацию крови, концентрируется на этих ощущениях и сам себя сводит с ума. Будучи на грани, ему хватает лишь ощущения заполненности, чтобы кончить сразу же, как только альфа входит до конца, выплёскивая на свой живот почти прозрачную жидкость, сжимаясь вокруг члена. Минхо удерживает омегу на месте, когда тот прогибается слишком сильно и вздрагивает в конвульсиях, почти впивается пальцами в сокращающиеся мышцы живота, когда внутри становится слишком тесно и ещё более мокро. Джисон тяжело дышит, прикрывая глаза, и просит пару минут перевести дух, притягивая к себе и прерывисто целуя. Ожидание кажется вечностью, а контроль животного желания сразу же начать вдалбливаться в горячее податливое тело стоит нечеловеческих усилий. От жадных поцелуев и ласкающих кожу пальцев Джисон довольно быстро перезагружается и подаёт знак к действиям, двинув бёдрами. Минхо снова понимает без лишних слов, делает пару неспешных движений на пробу, выталкивая через край излишек естественной смазки вперемешку с добавленной им же. Из-за этого следующая встреча кожи с кожей раздаётся на всю комнату самым мокрым и пошлым звуком, который только можно себе представить, после чего уже сам Минхо стонет и срывается на быстрый темп, с каждым толчком проезжаясь крупной головкой по простате Джисона, гиперстимулируя до возбуждения на грани с болью. Джисон только за. Он привстаёт на носочках, приподнимает задницу и подставляется так, чтобы альфе было удобней вбиваться в него, чувствует стискивающие его пальцы на обоих ягодицах и тазовых косточках — от осознания, что он почти полностью помещается в чужих руках, глаза закатываются, а внутренности будто трепещут в восхищении, как и сам парень. Он перестаёт опираться на ноги и скрещивает лодыжки на пояснице Минхо, будто пытаясь прижаться ещё ближе, а руками старается найти хоть какую-то опору, то цепляясь за постель, то заводя их за голову, и наконец находит. Чан незаметно перемещается из кресла на пол около кровати рядом с Джисоном, ловит его руку и сжимает в своей, глядя прямо в глаза. Подносит к губам, целует суставы и, не разрывая зрительного контакта, вбирает в рот указательный и средний пальцы, щекотно ласкает языком и посасывает. Каждый толчок Минхо отзывается в Джисоне стонами и рваными вздохами, и если бы его не держали в руках так крепко, но с такой лёгкостью, будто он пластиковая игрушка, то от одного такого толчка он бы улетел с кровати. Во второй раз обычно возбудиться немного сложнее, но сейчас его окружают двое альф, от каждого из которых фонит феромонами. Пусть никто из них не в гоне и не в течке, но против природы и судьбы не попрёшь — они истинные, иначе почему картинка перед глазами мутнеет, а в голове остаётся лишь инстинктивная потребность быть ближе? Второй оргазм не такой щекотный, как первый, но неумолимо накрывает волной раскалённой лавы. Джисон жмурит глаза и сжимается в комок, сводит колени и дышит через раз, сквозь ватную пелену слышит стоны обоих альф, больше похожие на рычание зверей. Чувствует горящие следы от ногтей на коже ягодиц и мощную пульсацию внутри, отзывающуюся в каждой клетке тела вперемешку со стуком своего сердца. Он не спешит открывать глаза, чувствуя, как его с двух сторон целуют двое в виски, щёки, лоб и подбородок, сходясь на губах, как инь и ян. Всё, на что Джисон способен после такого дня — это счастливо улыбаться.