Память времени

      Все последующие несколько дней Энни почти не пересекалась с Томом и была этому несказанно рада. В субботу утром многие студенты на радостях отправились в Хогсмид, и ей не составило труда заметить выходящих из факультетской гостиной Малфоя на пару с Эйвери в походных мантиях.       Было предельно понятно, что отправились они далеко не за покупками в Сладкое королевство. Это заставило Энни внутренне чуть напрячься — она не ожидала, что Реддл так скоро отправит своих друзей разведать обстановку в Хогсмиде. Но тот, видимо, решил не тратить времени зря, ведь до окончания школы, по сути, оставалось не так много, а из замка выходить сейчас было крайне опасно для неё самой. В её голову не раз закрадывалась мысль: Том таким образом решил проверить, на что способен его противник? Но быстро махнула на это рукой. Энни лишь надеялась, что Рождество она проведет не в лазарете. Погибнуть ей он в любом случае не даст — слишком уж важной была информация, которую она хранила в своей голове.       Решение написать Метиде и поблагодарить её за присланную ранее книгу пришло к ней неожиданно, но почему-то в понимании Энни выглядело правильным. Всё таки ведьма, не утратившая человечность, пусть и преследующая какие-то свои цели, помогала ей. Отправив письмо в четверг, она получила ответ в ту же субботу, когда возвращалась из Большого зала с обеда в слизеринскую гостиную. Заметив у того же приоткрытого окна одиноко сидящую на подоконнике знакомую чёрную сову, Энни встрепенулась и на секунду застыла на месте, как вкопанная. Очнулась она лишь, когда какой-то неизвестный старшеклассник случайно задел её плечом и едва не сбил с ног. Пролепетав извинения, юноша быстро скрылся из поля зрения.       Почти сорвавшись с места, Энни бросилась к окну, игнорируя морозный ветер, исходящий из полураскрытого окна. Неясыть, завидев её, коротко взмахнула крыльями и потопталась на месте.       — Меня ждёшь? — тихо спросила она, протягивая руку вверх, чтобы забрать письмо.       Как и в прошлый раз, сова не воспротивилась этому и выпустила из клюва желтоватый пергамент. Энни слабо улыбнулась, забирая конверт. Она вдруг спохватилась и запустила свободную руку в карман, доставая оттуда небольшой свёрток, состоящий из небольшого тканевого платка и завёрнутого в него тыквенного печенья. Слизеринка раскрошила на ладони немного угощения и протянула руку, искренне надеясь, что неясыть не цапнет её за палец. Сова моргнула своим серым взглядом, вопросительно посмотрела на неё, а затем аккуратно приняла пищу. Спустя пару мгновений, издав какой-то непонятный звук (Энни решила, что это была благодарность), неясыть вспорхнула, улетая прочь. Она смахнула остатки печенья на платок и завернула его, положив обратно в карман.       Пошуршав пергаментом между пальцами, слизеринка огляделась и вернула своё внимание обратно к письму. В этот раз конверт был чист — даже без имени. Энни сделала глубоких вдох, чувствуя подступающую, щекочущую внутренности нервозность. Сова определённо принадлежала Метиде, да и бумага была той же на вид. Она в нетерпении разорвала печать и вскрыла конверт, вытаскивая оттуда небольшой лист шероховатого пергамента, разворачивая его. Слизеринка принялась внимательно вчитываться в текст, написанный чёрными чернилами тем же знакомым ровным почерком.       «Я не присылала книгу.»       Прочитав первую строчку, Энни почувствовала, как сердцебиение начинает учащаться, отбивая пульсом в висках. И без того слабая улыбка медленно погасла на её губах.       «У меня есть подозрения насчёт личности отправителя, но заклинаю: не делай никаких поспешных действий. С твоей стороны было очень разумно сразу написать мне название книги и указать автора. Благодарю. Теперь я достаточно убедилась в своих предположениях. И они что ни на есть ещё более ужасающие, чем можно было представить.       М.М.»       Энни растерянно смотрела на письмо в своих руках, видя, как начинают слегка подрагивать тонкие бледные пальцы. Текст сочился крайней обеспокоенностью, что никак не улучшало ситуацию. В этот момент она чувствовала острую необходимость ответить Метиде, что успокаивать у неё получается куда хуже, чем вводить в панику. Сглотнув образовавшийся комок в горле, Энни достала свою волшебную палочку и избавилась от послания.       Более ужасающе, чем можно было представить? Что ведьма хотела этим сказать, взяв во внимание лишь одно название книги? И кто, в конце концов, мог тогда прислал ей её?       Вырвавшись из оцепенения, она медленно двинулась в сторону библиотеки, где понадеялась посидеть в тишине. Достигнув читального зала, слизеринка быстро пересекла его и зашла в Запретную секцию, где однозначно было тише. Энни опустилась на первое попавшееся свободное место, не обратив внимания на соседние столы.       В конце концов, даже если Реддл и найдёт что-то вразумительное и полезное делу в этой книге — это всё будет ровным счётом бесполезно без самого медальона. Именно поэтому она и отдала ему её на днях без задней мысли. Бояться было нечего, и всё, что ей остаётся — как можно дольше уверять Тома в своём незнании и не имении артефакта при себе.       Энни не сразу заметила, как на стол, за котором она сидела и выказывала глубокую задумчивость, опустилась знакомая на вид книга. Слизеринка в непонятках моргнула и посмотрела чуть вверх. В следующую секунду она мысленно застонала.       — Хочешь сказать, ты её дочитал? — вместо приветствия сказала Энни, смотря на то, как Реддл усаживается напротив неё.       — Это было… интересно, — подтвердил её предположение староста и медленно кивнул. — Открой на тридцать пятой странице.       Энни едва заметно сузила взгляд и не спеша потянулась к книге, цепляя пальцами серую обложку и раскрывая её на нужном месте.       «Не свет, не сила Богов, а лишь дар измученных, но непобеждённых. Именно так я могу обозвать то, что нашёл в пещерах Капсии в 1110 году совместно с Сотерией. Мне стало известно о чудодейственной силе тех слитков от местных жителей, что ходили на поклонение к той пещере. Проведя последние года в поисках чего-то, стоящего моего внимания, я пришёл к выводу, что это — самое драгоценное.»       Энни подняла взгляд на Тома, который сидел перед ней с самым непринуждённым видом, но в его глазах она отчётливо уловила интерес к её реакции.       — Да, я помню о тех сокровищах, что он нашёл со своей женой в тех пещерах, — немного взволнованным голосом сообщила ему слизеринка. — Но к чему это?       — Я не знаю, чего добивался твой таинственный отправитель, но это единственное, что приковывает внимание, — бесстрастно сообщил ей Реддл.       Отправитель и для самой Энни теперь был неизвестен, но говорить об этом старосте она не станет.       — То есть теперь я могу забрать книгу обратно? — поинтересовалась слизеринка.       Реддл бросил скучающий взгляд на серую обложку и медленно кивнул.       — Я не обнаружил ни скрытых посланий, ни невидимых чернил.       Тогда остаётся открытым вопрос: зачем вообще слать что-то бесполезное? Энни перелистнула порядком пожелтевшие страницы и на секунду замерла. С конца книги оставалось много пустых листов, а значит, Диамандис либо не возжелал завершить написание, либо же попросту не успел…       — Я тоже заметил, — бросил Том, завидя её замешательство. — Но, как я уже говорил, ничего необычного не нашёл.       На минуту между ними воцарилась тишина, но Энни решила задать интересующий её вопрос:       — Как продвигаются дела в Хогсмиде? — тон вышел будничным, словно она совсем не волновалась о том, с чем вскоре им предстоит столкнуться.       — Ах, это… — губы Тома скривились в едва заметной усмешке. — Трусишь, Уоллес? — слишком уж быстро он раскусил обманчиво-спокойный вид сидящей перед ним слизеринки.       Лицо Энни приняло бесстрастное выражение, расслабившись. Она едва заметно мотнула головой.       — А кто бы не стушевался? — она деланно тяжело вздохнула и испустила такой же выдох. — Я отлично помню, как в прошлый раз ты бросил меня на растерзание той рыжеволосой ведьме, Реддл. Еле ноги унесла, — с небольшим упрёком ответила брюнетка.       Естественно, Энни не ждала, что Том начнёт хоть как-то оправдываться или скажет, что сожалеет о таком поступке, — совесть у этого человека и не рождалась. Но не высказаться насчёт того случая она не смогла. Затаённая глубоко внутри непонятная обида нервировала и требовала выйти наружу. А если бы Метида не была изначально положительно настроена в её сторону? Если бы она действительно вознамерилась отвести Энни к Маргарет. Днём с огнём Реддл не нашёл бы её тогда. Но указывать на ошибки юному Волдеморту — себе дороже.       — Но ты вполне жива, — подметил Том со странной улыбкой. — Твоей удачливости выпутываться из самых сложных ситуаций можно только позавидовать, Уоллес.       Энни было приоткрыла рот, что вылить на него поток своих возмущений, но вовремя потушила пылающий внутри пожар, состоящий из противоречивых эмоций.       «Вот мерзавец!», — прошипела она мысленно, хотя нисколько и не удивилась его реакции на её слова.       Сейчас Энни очень надеялась, что Исмаэль Сальдивар не окажется полным кретином и не даст одурачить себя школьникам-недоучкам, кем и являются в данный момент друзья Тома. Если всё затянется настолько долго, насколько это вообще возможно — она сможет сбежать, самостоятельно вскрыв тайник под конец учебного года. Но что делать с кольцом, к которому привязана её кровь и магия? Вряд ли Реддл будет таскать его с собой в кармане, а значит, оно либо в его комнате, либо в каком-то другом месте, где Том обычно прячет ценные для него вещи.       — Можешь думать обо мне всё, что твоей душе угодно, — негромким голосом проговорил староста, но отчего-то у Энни пробежал холодок по спине от взгляда, которым он смотрел на неё. — Но ты пойдешь в Хогсмид, когда я скажу сделать это. И мне всё равно, как ты будешь выпутываться из ситуаций, в которые попадёшь по собственной глупости.       — Глупости?! — тихо возмутилась она, сжав в пальцах книгу чуть сильнее. — Хочу напомнить, что я сижу смирно в замке и стараюсь не высовывать наружу нос, — с её губ срывался шелестящий шёпот, потому что библиотека — не место, где можно громко разговаривать.       — Будешь убегать всю жизнь? — Реддл вскинул бровь, и его взгляд стал холодно-острым, заставляя её внимательно слушать. — Будешь прятаться или отдашь им медальон, из-за которого погибли твои родители?       Энни едва подавила смешок. Он пытается таким образом манипулировать ею, надавливая на незажившую рану?       — Нет, артефакт они не получат, — недовольно выговорила она, чуть наклонившись вперёд, а затем выпрямляя спину и садясь ровно. — Но и ты не в силах перебить их всех, если медальон окажется у тебя, — высказала Энни свою точку зрению. Она совсем не верила, что Том, каким бы сильным и могущественным он сейчас себя не мнил, сможет справиться с настолько сильным врагом при помощи собственных сил и своих юных приспешников.       — Это уже не твои заботы, Уоллес, — на лице Тома начали появляться первые признаки раздражения от данной беседы. Он явно был не впечатлён её ярко-выраженным неверием в него. — Твоя цель — доставить его мне.       Она не стушевалась.       — И что? Твои друзья уже выяснили, с чем нам предстоит иметь дело?       Реддл мягко улыбнулся, но взгляд его оставался холодным, будто вырывающаяся из неё язвительность совсем не тронула его. Юношу, казалось, начали забавлять её попытки возмущаться и дерзить ему.       — А ты наблюдательна, Уоллес, — Том одарил её странным оценивающим взглядом. — Нет, Малфой и Эйвери ещё не вернулись из Хогсмида.       — Почему сам не отправился туда?       — Зачем растрачивать свои силы, когда есть слу… друзья?       Глаз Энни едва заметно, непроизвольно дёрнулся. Он действительно чуть не назвал их своими слугами или ей показалось? Кто бы сомневался, что Реддл ни во что не ставит свои сокурсников, когда она на собственном опыте убеждается: остальные люди для Тома — расходный материал. Да, он, возможно, — но только возможно! — ценит их преданность ему и, может быть, всячески как-то поощряет их своим вниманием. В глазах некоторых его приспешников Энни не раз видела выражение, напоминающую щенячью радость при одном виде старосты, но чтобы чистокровные отпрыски своих семейств так позволяли унижать себя… Она искренне считала их моральными мазохистами.       На её губах расцвела ласково-лукавая улыбка.       — Как мило с твоей стороны, — Энни чуть наклонилась вперёд, — доверить всю работу друзьям.       — «Мило» — это то, как ты пытаешься скрыть свою трусость за маской деланной храбрости. Чего ты добиваешься? Думаешь, что сможешь избежать похода в Хогсмид в ближайшее время? Осмеливаешься предполагать, что сумеешь сбежать от меня? — тёмные глаза опасно сверкнули, а голос всё больше наполнялся ядом, отчего Энни напряглась. — Позволь мне разрушить все твои сладкие фантазии о спокойной жизни, Уоллес. Ты не спрячешься. Ни от меня, ни от тех волшебников, что гонятся за тобой от самой Франции.       Энни сжала пальцами край стула и могла поклясться, что слышала, как скрипит её собственная кожа от силы давления. Она чувствовала, как начинает едва заметно дрожать, но не от страха. Нет. Это была чистой воды злость и ненависть. И Реддл мог видеть это в её глазах, отчего его губы скривились в непонятной ей улыбке.       — Ты ничего не знаешь обо мне, Реддл, — почти прошипела она сквозь сжатые зубы. — Я не трусливая, я не жалкая, и ты глубоко заблуждаешься в своих суждениях! — по мере того, как Энни говорила, её тон постепенно повышался. Казалось, слизеринку совсем не заботило, какую реакцию возымеют произнесённые ею слова.       Брюнетка на это даже бровью не повела, продолжая сверлить взглядом сидящего перед ней юношу. Она будто позабыла и про книгу в своих руках, и про то, с кем разговаривает.       — Стало быть, мне приснилось твоё выражение лица, когда я сообщил тебе о нашей небольшой операции в Хогсмиде? — мягко и проникновенно поинтересовался Том, выказывая напускное удивление и не обращая внимания на её тон.       Энни едва удержалась от порыва вскочить и запустить книгу прямо ему в голову, но внутреннюю сдержанность она ещё не растеряла. Она почувствовала, как её лицо начинает пылать то ли от смущения, то ли от ярости глубоко внутри, но не придала этому значения. Её дыхание немного сбилось.       Энни презрительно улыбнулась.       — Хочешь честности, Реддл? Меня тошнит от твоих попыток загнать меня в угол, — выплюнула она.       Слизеринка пыталась успокоиться, чтобы ненароком не нарваться на какое-нибудь зловредное проклятие, которое староста пошлёт в неё, если та не остановится. Энни не смогла прочесть странное выражение, присутствующее на лице Тома, но это точно был не гнев, не ответное презрение, а скорее… Словно он оценивал её. Она невольно дёрнула рукой и откинулась на спинку стула, чуть расслабившись, чтобы быть подальше от предполагаемой опасности.       Между ними повисла тяжёлая по ощущениям пауза. Вскоре староста прервал молчание, деловито кивнув:       — Что ж, как я уже говорил, ты вправе думать обо мне всё, что тебе угодно, Уоллес, — сказал он нормальным тоном, без всяких насмешек или издевательств. — Но ты пойдёшь в Хогсмид, потому что не только в моих интересах избавиться от волшебников, преследующих тебя. Ты также принимаешь в этом участие, дабы отвлекать внимание на себя. А остальное — не твои заботы.       Энни тихо усмехнулась и покачала головой.       — Ты повторяешься. Поручиться за моё состояние при этом ты не в силах, а инстинкта самосохранения я ещё не утратила.       Она смолкла, не желая дальше продолжать этот бесполезный, по её мнению, трёп. Энни молча встала со стула и выпрямилась, забирая книгу Диамандиса со стола в свой карман. В конце концов, у неё оставалось небольшое преимущество в виде полуправды, скормленной ему ею же.       — Не искушай судьбу, Уоллес, — предостерегающе и вкрадчиво произнёс Реддл, и в его взгляд вернулся привычный ей холод. Спустя пару мгновений Том издал едва слышный выдох и кивнул. — Хорошо. Я обещаю тебе, что с тобой ничего не случится во время будущей вылазки, — Том вернул себе образ заботливого старосты, говоря максимально вежливо.       И если бы Энни не знала, что перед ней находится Волдеморт, то непременно бы поверила в эту обманчиво-мягкую маску, в которую Реддл переоделся почти моментально. Она даже на секунду испытала глубокое чувство зависти к его актёрскому мастерству. Для него было бы легче силой выдернуть её из школы и привести в Хогсмид под строгим конвоем, чем ухищряться и пытаться завоевать доверие.       — Не верю, — коротко бросила она дрогнувшим голосом. — Собираешься самостоятельно обеспечить мою безопасность во время этой мини-операции? — она издала тихий смешок. — Как трогательно.       — Позволять тебе уходить на более дальнее расстояние я и не собирался, — сообщил он ей тем же мягким тоном, в котором не так трудно замечался яд.       Энни снова покачала головой, смотря на Тома, отмечая каждую деталь, каждую лживую, промелькнувшую эмоцию на его лице. Она глубоко вздохнула и шагнула назад. Брюнетка отчаянно хотела сказать ещё что-то, прервать весь этот фарс, но, отводя взгляд, не смогла произнести и слова. Как бы скептически Энни не относилась к этому, но, как она говорила сама себе совсем недавно: Реддлу крайне невыгодно терять её.       — Хорошо.       Она взглянула на него в последний раз, а затем молча развернулась и двинулась на выход из Запретной секции. Энни чувствовала пристальный прожигающий взгляд на своей удаляющейся фигуре, но внешне даже не дрогнула и шла, не сбавляя шага.       Оказавшись в спальне, она присутствие Софии не обнаружила, а потому спокойно опустилась на застеленную кровать и откинулась на подушку, отчего пышные волосы защекотали кожу на её щеках. Всячески игнорируя внешние раздражители, Энни, казалось, полностью ушла в размышления и не заметила, как по жилам побежала чужая магия.       — «Энни?..»       Слизеринка моргнула и чуть нахмурилась, без труда узнавая голос.       — «Тебя долго не было», — мысленно произнесла, закрывая глаза.       — «Я пыталась навестить кое-кого…»       — «Да? И как всё прошло?» — бесстрастно, словно недавняя встреча со старостой в Запретной секции вытянула из неё все положительные эмоции, спросила Энни. Её даже не удивило, что, по сути, Линнет — дух и прийти к кому-то просто так не сможет.       «Как я и предполагала — не так красочно», — голос в голове тяжело вздохнул. — «Во всяком случае, пока я здесь, мне необходимо кое-что проверить», — тон сменился непривычной ей строгостью и резкостью.       Энни хотела было спросить, о чём идёт речь, но не успела. Издав тихий вскрик, она резко села на кровати, ощущая, как нестерпимо начинает болеть голова. В следующую секунду ей показалось, что собственное сознание взрывается тысячами искр, и мир тонет в изобилии ослепляющего света.