El Omega Real chapter 2

От переводчика: Всем привет! Наверняка, вы соскучились по более большим главам, поэтому я смогла взять себя в руки и доперевести до 9 страниц. Я очень рада, что смогла сесть, несмотря на свое не лучшее состояние. Я очень стараюсь делать все в срок и хотя бы раз в недельку выпускать главу, хоть из 4 страниц. В следующую среду глава будет чуть меньше (7-8 страниц). Им не удалось добраться до храма, за них заступился учитель, и отсюда все превратилось в кучу ругательств и приказов. Итак, возможно, час или два спустя они сидели в офисе Хеджин, она смотрела на них с некоторой улыбкой, пытаясь не рассмеяться. Что было такого смешного? Сокмин был тем, кто ухаживал за ними, лечил раны Вону и Джихуна, проявляя осторожность. Их не отвели в лазарет, и, возможно, это было благодаря префекту, который постарался заверить, что позаботится о них, поскольку раны были не такими серьезными... но у Джихуна из носа лилась кровь, как из фонтана. — У вас проблемы. — Упомянула Хеджин, подмигнув им. — Я хочу знать, что случилось. Сокмин ушел, и там остались только они трое, в то время как Хеджин внимательно наблюдала за ними. Уджи вздохнул, отводя взгляд. Сынгван и Минхао ушли так быстро, как Сокмин сказал им, что они могут уходить, а Джонхан был вынужден остаться, потому что профессор принял его рваную одежду за "часть драки" и заставил его остаться. Итак, Джихун, Вону и Джонхан были вовлечены в эту проблему. Он вздохнул, потому что это была гребаная вина Джихуна. — Молодость? — спросил Вону, ворочаясь в кресле. — Например, он дал мне за то, что я ударил Джихуна. — Только это? — спросила Хеджин. Никто не ответил. — Я понимаю, поэтому я возьму на себя часть вины. — Заговорила девушка, начиная раскладывать свои бумаги. — Сколько нам еще ждать? — спросил Вону. — Немного. — Ответила Хеджин, вставая. Вону резко встал и чуть не упал обратно на свое место, однако смог удержаться на ногах и почти побежал к двери, Джихун сделал то же самое, подойдя ближе и узнав запах. Он ему не понравился, и он вышел из офиса в считанные секунды. Его тело все еще болело, и ему было трудно двигаться, но он ни на секунду не обращал на это внимания, глядя в коридор. Приближался отец Вону, и он выглядел не очень счастливым. Когда мужчина протянул руку к омеге, Джихун потянул его за руку, чтобы помешать, но Хеджин была намного быстрее, взяв мужчину за руку и отведя ее в сторону. Она стояла перед Вону, ее пристальный взгляд был устремлен на альфу, в то время как ее горький аромат усиленно распространялся. — Я не думаю, что нападать на Вону сейчас — хорошая идея, — произнесла Хеджин, не отпуская мужчину. — На самом деле, я не думаю, что кидаться и бить его в первую очередь — хорошая идея. — Я знаю, как обращаться со своим сыном, — мужчина ударил Хеджин по руке, чтобы оттолкнуть ее. — Ты даже не знаешь, как себя вести, — выплюнул Вону. — Я чуть не принял тебя за маугли. Мужчина шагнул вперед, и Джихун встал между ним и Вону. Хеджин каким-то образом отодвинула его в сторону, и осталось только неловкое молчание. Он почувствовал руку Вону на своем плече. Казалось, его колени начали болеть, и, помимо чувства вины, он беспокоился, что он действительно причинил ему боль. Он взял его за руку и отвел обратно в офис Хеджин, где находился Джонхан. — Это очень больно? — спросил Джонхан, помогая Вону сесть. — Джихун, отодвинь стул, если он окажется достаточно близко, он ударит его. Дрожь, которую он почувствовал от ровного голоса Джонхана, немного поколебала его, но он сделал это, ожидая, что мужчина на самом деле не заинтересован в том, чтобы пытаться ударить его снова. — Спасибо, что позаботилась обо мне, мама, — насмешливо обратился Вону к Джонхану. — Хотя это твоя вина, теперь у меня травма. — У тебя и раньше были травмы. — Ответил Джонхан, вытирая лицо. — Если твой отец ударит тебя, мне будет все равно, и я ударю его, мне все равно, если он причинит мне боль, мой брат позаботится об этом позже. Так что не будь идиотом и подвинься. Вону поднял руку и указал пальцем на Джихуна, не сводя глаз с Джонхана. Его омега поднял на него взгляд, и Джихун почти пожал плечами. — Почему бы тебе не ударить его? — Потому что я идиот, — простодушно ответил Джонхан и отпустил Вону. — Это не весело, когда ты спускаешь на самотек. — И потому что я уже однажды пытался это сделать, и это меня покорило. Дверь с грохотом распахнулась, пропуская Хеджин, которая осталась стоять в паре шагов от своего стола, и мистера Чона, его лицо было не самым спокойным, казалось, он вот-вот взорвется, но все же он хранил молчание, пока не сел в кресло, подальше от Вону. Через несколько секунд кто-то постучал в дверь. Появился аромат корицы.

***

Хеджин попросила дать ей минутку побыть наедине с Джонханом после того, как "неудачная встреча" закончилась, хотя Сынчоль хотел остаться. Она настояла, пообещав ему, что позже даст ему время поговорить с ним, и посоветовала ему поговорить с Джихуном, потому что, конечно, Сынчоль прибыл к ним двоим. Отец Вону ушел раньше, возможно, потому, что никто не дал ему шанс поговорить со своим сыном. От переводчика: Папаша Вону максимально ёбн*тый. С таким не надо давать видеться. Поэтому, как только она вышла из своего кабинета Сынчоль, он попросил ее найти тихое место, чтобы он мог поболтать с ним. И она снова отвела его на один из балконов, потому что Джихун не хотел оставаться наедине с горьким ароматом корицы. Он мог распознать гнев Сынчоля, но тот сохранял невозмутимое выражение лица, как будто ничего не произошло. Сынчоль предложил ему сесть, возможно, потому, что в то время Джихун выглядел настоящим беспорядком. — У меня нет слов, одни эмоции, — произнес Сынчоль, глядя прямо на него. — Раньше я думал, что мой жених не способен на такое... Сначала было дело с Джонханом, а теперь драка... От переводчика: А дальше-то что? Сынчоль никак не может взять за ручку Джихуна и смотреть, что он делает, а что нет. Сынчоль определенно устал от Уджи. — Честно говоря, я уже участвовал в другой драке, — он ответил с некоторой болью в челюсти. — У меня нет объяснений. — Я знаю, я не прошу об этом рассказывать, — Сынчоль выглядел искренне расстроенным. — Я хотел бы доверять тебе, но на данный момент считаю это невозможным. — Я стараюсь изо всех сил. В последнее время все перевернуто с ног на голову. От переводчика: Мы хорошо видим, то как он старается изо всех своих сил... Ну, врать-то не надо. Он вздохнул. Сынчоль казался раздраженным, его запах корицы был более агрессивным, а взгляд в те моменты был не лучшим, тем не менее Джихун не чувствовал угрозы, он не чувствовал себя маленьким или неловким перед альфой, все это было паршиво, но не настолько плохо. Плохая ситуация с хорошим человеком, слишком странно, но когда его взгляд сфокусировался на Чхве, с его стороны не было никаких негативных чувств. Все рассеялось. Он сел рядом с ним. На секунду он почувствовал, как аромат корицы смягчился, как будто все было в порядке. Он опустил голову, глядя на свои руки, и обнаружил на пальцах кольцо. Он не терял его с тех пор, как в последний раз, с тех пор, как Джонхан передал его. — Джонхан не пострадал. Но ты знаешь, я не могу вести себя так, как будто ничего не происходит. — Сказал ему Сынчоль немного спокойнее, однако гнев все еще оставался. — Я не могу доверять никому из вас двоих, поэтому больше и не буду. И я не могу продолжать относиться к вам как к детям, потому что это не так, и ты, и Джонхан почти взрослые. — Почти взрослые? — спросил Джихун. — У тебя все еще остается терпение, если ты используешь слово "почти"? — Это не смешно. Возможно, его голос звучал так, с долей иронии. Он покачал головой, пытаясь имитировать серьезность Сынчоля. — Я не могу обещать, что проблем больше не будет, — он вздохнул. — Я знаю, что они будут. — В таком случае мне придется вас разлучить. — Это только создаст еще больше проблем, — Сынчоль повернулся, чтобы посмотреть на него. — Хотя, вероятно, это то, чего хочет Джонхан. Он не хочет, чтобы я был рядом сейчас. — Разве Джонхан не хочет, чтобы ты был рядом? — Сынчоль прищурился. — Что именно произошло? Джихун отвел взгляд. Все это знали, Джису, Вону, Минхао, Сынгван, и все остальные ученики, все. Минхао и Вону были действительно расстроены, он мог это почувствовать, находясь рядом, а Сынгван... Черт возьми, с Сынгваном было больнее и хуже, потому что он не проявлял гнева или чего-то подобного, однако его разочарованное лицо, несомненно, заставляло его съеживаться и чувствовать себя несчастным. А о Джонхане он даже не мог говорить, потому что он причинил боль своему омеге. Его омега плакал из-за него, и он выглядел таким хрупким и маленьким. Джонхан не заслуживал таких чувств. Независимо от его прошлого. — Я идиот. Вот что случилось, — он ответил без энтузиазма, его грудь сдавило, когда он почувствовал отсутствие амулета. — Я не могу тебе объяснить, потому что это была моя вина. У него не было права чувствовать себя плохо, у него не было права отвечать на удары Вону, и у него не было права хотеть, чтобы Джонхан посмотрел на него.  Джихун не заслуживал таких чувств, как будто он хотел, чтобы его утешили в чем-то, в чем он был виноват. И это было забавно, потому что он хотел бы, чтобы Джонхан обнял его и заботился о нем, он чувствовал себя спокойно, когда он подошел, чтобы прикрыть его кровоточащий нос. Он хотел, чтобы его омега сказал ему, что все в порядке, что он прощает его и позаботится о нем хотя бы на мгновение. Но Джихун этого не заслужил. Он даже не заслуживал слез. — Неужели Джонхан рассердился на тебя и приказал своему другу избить тебя? — спросил Сынчоль с некоторым беспокойством в голосе. — Нет, и даже если бы это было так, Вону не ударил бы меня, потому что Джонхан попросил его об этом. Он сделал это по собственному желанию, — ответил он, глядя на звезды. По какой-то причине он не мог найти луну. — Джонхан не расстроен. Он почувствовал, как взгляд Сынчоля смягчился, а корица успокоила его. — Ты причинил ему боль. — Это был не вопрос, но он все равно кивнул, не глядя на него. Подошел Сынчоль. — Тебе не нужно рассказывать мне, что произошло, я рано или поздно узнаю. — Я сказал глупость перед кем-то, кому не следовало, и теперь все говорят о Джонхане, — признался он. — Оу... Что ты сказал? — Простыми словами я сказал то, что причинило ему боль. Я не подумал об этом. — "Я не подумал" — это не оправдание, которое я обычно принимаю. Особенно от тебя. Ты думаешь обо всем, что говоришь, — Сынчоль посмотрел на него, как будто говорить на эту тему было уже недостаточно сложно. — Всякий раз, когда мы разговариваем, тебе нужно минутку подумать. Ты не говоришь ничего, что не прошло через твой мозг. Он всегда так делал? Он вспомнил своего отца. Его отец обычно думал, прежде чем что-то сказать, он молчал несколько секунд, обдумывая свой ответ, пока не отпускал свою мысль, и разговор начинал медленно течь. Однако, когда его отец не думал о том, что собирается сказать, его голос был торопливым и быстрым, немного более резким, чем обычно. Джихун никогда не говорил с такой поспешностью, и когда он это сделал, это было в ту ночь, когда он сказал Джонхану, что хочет его, а затем сказал: "идиот был помечен всеми". Тогда лучше было все обдумать, прежде чем говорить, как это делал его отец. — Я многое сказал, не задумываясь, — признался он. — Я не жалею обо всех словах, но сожалею о некоторых. — И ты берешь на себя ответственность за них? Или ты просто делаешь вид, что тебе не все равно? Что-то с такой силой вонзилось ему в грудь, что у него кончился воздух. Что он делал с теми словами, которые произносил, даже не подумав о них раньше?  Возможно, он действительно игнорировал их. Правильным было взять на себя ответственность за них, но было чертовски трудно противостоять им, он даже не мог повторить эти слова перед Сынчолем. И он не смог извиниться перед Джонханом по этому поводу, правильно ли было попросить у него прощения, если он хотел? Это ничего не решило бы. — Я не знаю, — выпалил он чуть более высоким голосом, вызванным образовавшимся узлом. — Ты хотя бы знаешь, что значит нести ответственность за то, что говоришь? — он покачал головой. — Слова, о которых мы не думаем, — это слова, которые мы чувствуем, будь то гнев, счастье, отчаяние или любые эмоции, которые настолько сильны, что заставляют нас открывать рты. Мы все отвечаем на слова, на которые думаем, но почти никто не отвечает на слова, которые мы чувствуем, — Сынчоль вздохнул. — Когда Джонхан сказал мне, что ты причинил ему боль, я хотел пойти прямо к тебе, но мне пришлось остановиться, потому что лучше отвечать на свои мысли, чем на свои эмоции. Если бы я ушел той же ночью, я бы, наверное, сейчас пожалел об этом. — Я должен обо всем подумать? — Нет. Я имею в виду, что я несу ответственность за свои слова, которые я говорю исходя из эмоций. И для этого я много раз ошибался, прежде чем понять это, — Сынчоль снова посмотрел на него, и на этот раз Джихун поднял свой взгляд, корица была успокаивающей и нежной, такой удобной, что в нее можно было свернуться калачиком. — Времена, когда я не брал на себя ответственность за слова, которые, как мне казалось, действительно причиняли людям боль... Я могу понять, что ты чувствуешь, Джихун, я тоже причинил боль Джонхану из-за того, о чем не подумал, прежде чем сказать... — Сомневаюсь, — разочарованно выдохнул он. — Я не говорю, что ты лжешь, просто... Я сомневаюсь, что ты причинил ему такую боль, Сынчоль... От перевочика: Он его в первый раз по имени назвал? Сынчоль издал тихий смешок, и Джихун закрыл глаза, очарованный корицей. — Когда люди разговаривают с Джонханом по какой-то причине, они ему неприятны, они обычно используют намеки или простые слова, чтобы описать его. Нарцисс — одно из них, и Джонхана, похоже, это слово не беспокоило. Но когда я сказал ему об этом, по какой-то причине все было иначе. Джихун снова открыл глаза, чтобы отвести взгляд. Он сказал ему что-то более оскорбительное, чем просто "самовлюбленный", но он понял Сынчоля, понял, что он имел в виду, однако это не принесло ему облегчения. Разница между Сынчолем и Джихуном заключалась в том, что Сынчоль был старшим братом Джонхана. — Если бы я мог говорить только те слова, которые думаю, было бы легче, — пробормотал он. — Для этого ты должен думать над словами и не избегать при этом чувств, — Сынчоль с некоторой силой выдохнул, возможно, в изнеможении. — Это непросто, но возможно. Джихун едва заметно улыбнулся. Если бы он мог быть хоть немного похож на Сынчоля, то жизнь была бы намного проще. Он издал тихий смешок, начиная отрицать. Я должен был перестать хотеть быть на месте другого в других ситуациях, потому что это было что-то настолько нереальное и абсурдное. Он всегда должен был быть Ли Джихуном. Нет, на самом деле, когда он выйдет замуж за Сынчоля, он будет Чхве Джихуном, потому что он получит фамилию своего альфы так же, как его отец получил Ли. — Давай поменяемся местами, я буду Сынчолем и буду заниматься твоей работой, а ты будешь Джихуном и решишь проблему, — он едва мог видеть Чхве, прежде чем он издал долгий смешок, который попытался скрыть рукой. Джихун посмотрел на него почти с удивлением. — Не-а. И я бы предпочел, чтобы Джонхан не расстраивался из-за меня, это головная боль, чтобы разобраться. — Глядя на хорошую сторону... У тебя есть примерно трое злых друзей, если ты их порадуешь, то ты сможешь и дальше быть с ними. — Что? Джонхан уже говорил тебе, что у меня нет друзей? — Сынчоль все еще улыбался и чуть не рассмеялся снова, заметив смущенный взгляд Джихуна. — Я не одинок, но все мои друзья — деловые друзья. Джонхан считается моим единственным другом. — Не в счет, он твой брат. — Тогда и для тебя это не имеет значения. — У меня все еще на троих друзей больше, чем у тебя. — Он улыбнулся ему сбоку. Сынчоль улыбнулся, бросив в воздух небольшую жалобу. Его аромат корицы теперь приятный и легкий. Его лицо смягчилось. — Вам было трудно подружиться? — вопрос Сынчоля сбил его с толку, что он должен был ответить? И почему вопрос возник внезапно? Он пожал плечами. Возможно, это было тяжело, когда они не знали, как относиться друг к другу, когда Джонхан и Вону, казалось, ненавидели друг друга, а Сынгван оставался в стороне. Когда Джихун думал только о тайне Пледис. Возможно, в те дни это было тяжело, потому что он не думал о мальчиках как о своих друзьях или даже союзниках, они были просто людьми, с которыми он мог поговорить, чтобы разгадать тайну. Потом все было по-другому. В какой-то момент все изменилось. В какой-то момент он начал рассматривать их как союзников, а затем как настоящих друзей, ради которых он рискнет, а затем перешел к Джонхану. В какой момент они разрушили ту странную стену, которая их отталкивала. Джихун не мог снова оставить их или подвергнуть опасности, он не мог позволить кому-то причинить им вред. И хотя, если бы он мог сразиться с Вону и причинить ему физический вред, он также мог бы почувствовать сожаление. Джихун хотел позаботиться о них. Однако часть его тоже хотела, чтобы о нем заботились. Иногда ему просто хотелось сжаться и спрятаться среди них, позволить им делать все и просто исчезнуть на секунду. О, но они все равно были расстроены. — В начале, — сказал он, не задумываясь, — думаю, я был с ними не совсем любезен... Я думаю, что иногда я не такой, как сейчас. — Аромат корицы заставил его улыбнуться, он знал, что не очень разбирается в ароматах, поэтому он оставил всю работу Сынгвану, несмотря на то, что знал, что это может быть несколько сложно. Он был уверен, что Хеджин сможет его научить. На самом деле он был уверен, что Сынгван сможет учиться. — Они приятнее, чем кажутся. — Я бы не стал выбирать слово "приятные" для их описания, — с некоторым юмором упомянул Сынчоль. — Мои родители были не очень счастливы, когда увидели таких людей, которые дружили с тобой и Джонханом. — Сынчоль набрал воздуха. — Однако... Джонхан выглядит по-настоящему счастливым, когда разговаривает с вами, и кажется, что вы достаточно заботитесь о Джонхане, чтобы... сделать это, хотя, честно говоря, мне не нравится то, что сделал Вону. — Вону может быть импульсивным, но эта ситуация не совсем его вина. — Ответил он, вспомнив, что сказала Хеджин. — Я не люблю оправдываться в универе, но в прошлом году они дали оправдание, которое применимо и сейчас. Университет временами напрягает нас до такой степени, что мы становимся почти иррациональными. Сынчоль едва взглянул на него с легкой улыбкой. И это вызвало что-то внутри Джихуна, что поразило все его чувства и заставило его широко открыть глаза. Голос Сынчоля больше не был ни серьезным, ни нейтральным, он приобрел смягченный оттенок, возможно, похожий на тот, который он использовал с Джонханом, с некоторой долей нежности. Он отвел взгляд, осознавая все свое существо, и глубоко вздохнул. Его тело все еще болело, но аромат корицы успокаивал. — Хотелось бы думать, что это больше не повторится, — тихим голосом упомянул Сынчоль. — Но это проблема. Я беспокоюсь о своем брате, и я беспокоюсь о тебе, мой приоритет — чтобы вы, ребята, были в безопасности. "Это сложно", — подумал он. — У нас одинаковый приоритет, — ответил он. — Тогда ты понимаешь, что я не могу позволить этому продолжаться, — хотя аромат корицы оставался по-прежнему мягким, голос Сынчоля стал громче. Джихун старался не отводить взгляда. — Я не могу доверять обещаниям, которые ты уже нарушил. — Я собираюсь решить всю эту проблему. Дай мне немного времени, — сказал он как можно тверже. — Это больше не повторится. — Нет. Я не собираюсь ждать, пока тебе снова причинят боль. — Я не уйду ни от одного из них. — Джихун, как бы ты их ни ценил, один из них причинил тебе боль и... — Мне было больно, потому что я сказал, что Джонхан просил всех отметить его, — он на секунду пожалел, что сказал это Сынчолю, потому что его удивленный взгляд остановился на нем, но подумал, что в любом случае ему лучше знать. Он отвел взгляд в сторону, перенаправив его на свои руки, и они дрожали, несмотря на то, что он стоял на ногах. — Это не то, что я думаю о Джонхане, и не то, что я чувствую. — Зачем ты сказал что-то подобное? — спросил Сынчоль в искреннем замешательстве. Почему? Почему он сказал Джису? Просто потому, что он был зол, или, может быть, потому что чувствовал себя преданным? Какое чувство было проявлено, когда он это сказал? Дело было не только в том, что он злился. Он кое-что сказал Хеджин о том, что чувствует себя заменой Джису, но это было не так. То, что он чувствовал в то время, было проще. Что-то человеческое. На его руку упала странная капля. Он поднял взгляд к небу, заметив звезды, и, хотя он не мог видеть луну, он знал, что небо чистое. Насколько жалким он должен был быть, чтобы плакать в такой ситуации? Если во всем была его вина, он не имел на это права. У него не было права плакать перед Сынчолем, но чем больше проходило секунд, тем больше падали его слезы. Он хотел рассмеяться, но не смог. "Потому что я не могу любить Джонхана так, как он утверждает, что любит меня". — Это был ответ, которого он не сказал.  Он почувствовал руку Сынчоля на своем плече, он не оказывал никакого давления, но Джихун почти упал на него, уткнувшись ему в грудь в поисках чего-то. Он хотел, чтобы Сынчоль обнял его на мгновение, всего на мгновение, когда он почувствовал, как дрогнуло его сердце. Он закрыл глаза и прильнул к нему, чувствуя, как альфа наконец отвечает ему. От него исходил тонкий аромат ванили, который успокаивал. *** От переводчика: Мне плохо. Мне плохо с того, что я кашляю, болею, закладывает нос, но больнее с Джихуна... "Я не могу тебе это объяснить, я идиот и др". Понятное дело, что ты тот еще идиот, но хватит убегать с проблем. Признай, что ты оплошал. Но то, что он сказал о Джонхане... Я не могу его ни понять, не простить. Возможно, мы поймем потом, но для меня нет оправдания тому, какую боль причинил Джонхану. Еще больнее с того, что Сынчоль не знает в каких отношениях они состоят. Просто обидно, что Сынчолю голову морочат.