Акт мести

      Мужчина открыл глаза, непонимающе рассматривая ладони. Он же совершил сделку с дьяволом... почему же тогда он в теле не человека, а аниматроника? В памяти всколыхнулась битва с тем безумным уборщиком. Они не могли знать, что этот человек сможет их уничтожить и с щепетильностью вынесет их останки, явно отдав предпочтение уборке. Правда, это не даёт ему ответа на вопрос. Он мёртв. Тогда почему?..       Всë же он после смерти должен был попасть в нормальном теле. Вдалеке мелькнул огонёк, разогнавший странную тьму. Джерри чуть прищурил глаза, ощутив знакомый запах хот-догов, воздушных шариков и крови. Он перевёл взгляд на руки, покрытые заманчивой алой жидкостью. Мужчина выдохнул счастливо, вспомнив деньки, когда зубы разрывали плоть, а слух ласкали крики людей, особенно детей. Детское кафе «Страна чудес Вилли». Чувство безопасности резко изменилось страхом, когда его резко бросили в стену.       Расфокусированный взгляд ласки никак не мог найти источник. Запахи кафе сменились вкусом своей же крови во рту. Прожектор осветил большую фигуру белого кролика, прожигающего безмолвием. Джерри криво усмехнулся, ведь в теле аниматроника он намного сильнее. А это дитя, что он давным-давно заточил в аниматронике, просто помеха, не больше.       «Я не дам тебе упокоится. Тебе не стоило меня убивать».       Крошка Эндис не говорила, рот кролика не шевелился, но он слышал её голос. Тихий голос, с помехами, с ненавистью и равнодушием одновременно. Ласка выплюнул кровь, когда его снова швырнули в стену. Эта девочка с почти белыми волосами и карими глазами не казалась больше, чем первой жертвой и той, кого он на первое время спрятал. Как раритет. Но этот аниматроник исчез... то есть, так думали дети, но её просто продали другому заведению. Это было просто дитя, которой он вырвал сердце, буквально, и только.       Но Эндис... или же кролик Долл... всё помнила. Наивная десятилетняя девочка, доверившаяся ласке Вилли, пообещавшего мороженое.       Джерри видел, как люди, что он убил с друзьями, вылезают из всех щелей. Он ведь боялся, что его также убьют... и съедят...       «Помни мой день смерти, ибо я буду вечно тебя пытать».