Три

Три секунды. У Гордона есть три секунды, чтобы принять решение, три секунды на просчет, на выбор и на действие. Столько всего нужно уложить в три секунды, что ему не остаётся времени на страх и сомнения. Когда единственное, что отделяет тело от пули — это три секунды, начинаешь совсем иначе распределять задачи. Итак, у Гордона три секунды. Три мгновения. В первое мгновение проносится мысль ударить по рукам и выбить пистолет. Во второе, что нужно встать перед заложником — если в первом мгновении расчет будет неверным. И третье мгновение Гордон продумать не успевает — перед ними, прямо между дулами двух пистолетов, вдруг появляется темная фигура. Выстрел. Выстрел. Выстрел. Бэтмен едва заметно вздрагивает плечом, только левым почему-то, и молча глядит на паренька, только что разрядившего в него остатки обоймы. Он, кажется, совсем не в обиде. — Ты, — выдыхает Гордон почти с восторгом. Чувство, будто огромная гора сейчас раздавит его, наконец исчезло. Одним своим появлением Бэтмен взял всю тяжесть Готэма на себя, по привычке оставив лейтенанту скромную роль на поддержках. Он почти ласково вырубает последнего члена банды крепким ударом локтя по лопаткам. Гордон наблюдает, как стрелков рассаживают по камерам, и довольно ухмыляется в усы, ощущая, как грудь распирает от непривычной гордости. Это Его город, парни. Надо было раньше думать. К приятно щекочущему теплу внутри можно и привыкнуть, думает Гордон, напоминая себе не ухмыляться слишком злорадно. И лишь когда за последним защелкивается замок камеры, Гордон, холодея, осознает: три секунды. И три выстрела. От тепла не остается ни следа. Только выстужающе-жуткий холод, поднимающий волоски на загривке. Он бежит на крышу. Вылетает на холодный воздух. За спиной о гранитный угол с грохотом бьется дверь, Гордон оглядывает крышу, но никого не видит. — Нет, нет-нет-нет, — бормочет он, почти бегом огибая прожектор. Никого. Гордон вертится на месте, держится, хотя уже готов завыть от отчаяния, вцепившись в седеющие волосы. — Это лишь исполнители. — Ровный голос разрезает жуткую, панически-тревожную тишину. Гордон резко оборачивается, так, что полы пиджака подлетают на ветру. — Те, чьи поручения они выполняли, сидят намного выше. Предстоит еще немного поработать. У Гордона гулкие удары сердца отдаются болезненными волнами под шеей. Он снимает очки, сжимает большим и указательным пальцами переносицу, пока бессильный страх не отступает, и вновь надевает их, возвращая миру резкость. — Не замерзнете? — спрашивает Бэтмен вдруг мягко, тихо, и — Гордон поклясться может, — он улыбается. Гордон игнорирует вопрос, и в его собственном голосе нет и толики того спокойствия, что сочится в густом рокоте темного рыцаря: — Вы ранены. — Ерунда. — В вас стреляли. Три раза. — Все еще на девять меньше, чем в прошлый вторник, — Бэтмен непринужденно, совсем легонько улыбается, а Гордон так и замирает, широко раскрытыми глазами глядя в темноту. Тогда он не успел отозвать своих людей, и они четко следовали приказу стрелять на поражение. Ночь озарилась вспышками выстрелов, всюду гремели рикошеты от морских контейнеров, а пятеро офицеров под перекрестным огнем залегли между бочек. Это был кошмар, никто уже и не думал, что сможет покинуть порт живым. И, как всегда вовремя, появился Бэтмен. Один за другим исчезали в тенях бандиты, оставляя после себя погнутые обрезы без патронов. Он швырнул главаря в яркий свет служебных машин. Шквал выстрелов обрушился на него внезапно, как волна, и желто-рыжее зарево вновь засияло над третьим пирсом. Бэтмен скрылся, и Гордон с надеждой полагал, что его не зацепило. Или зацепило хотя бы несильно. — Двенадцать, — повторяет он как в трансе, и желудок сжимается до острой боли. — Бывало и хуже, — отвечает Бэтмен и спрыгивает с технических надстроек. Прижимая ладонь к боку и хромая будто разом на обе ноги, подходит к прожектору. И к Гордону. Вблизи, в свете небольших фонарей рядом с дверью, он видит, как жирно и влажно поблескивает черная броня. Плащ закрывает Бэтмена по бокам, но Гордон замечает бегущие ручейки по левому бедру и колену. — Мне… Мне так жаль, — Гордон мямлит слабым голосом, ненавидя себя в этот момент сильнее, чем всех готэмских злодеев вместе взятых. — Вам есть куда пойти? И тут же понимает глупость своего вопроса. — Т-то есть, — он мотает головой, прогоняя нелепые образы, — помочь вам туда добраться? До дупла, пещеры или грота, или где вы там висите вниз головой, когда наступает день. Бэтмен искренне улыбается, и — Гордон готов поклясться — во взгляде его боль и усталость сменяются чистым весельем. Гордон почти может представить, как расходятся тонкие линии морщинок от уголков глаз. «Почти», потому что в его воображении нахмуренные брови маски расслабляются, как живые, и сияющие синевой глаза прищуриваются вместе с контурами-гранями маски. Потому что это всегда одно целое в его фантазиях. Просто однажды Готэм попросил у Тьмы себе защитника. И Тьма послала своего лучшего Рыцаря ему в помощь. — Лейтенант? Гордон вскидывает голову и осознает, что зачарованно пялится на поблескивающие в желтом свете кровавые струйки, стекающие по броне. — Вам нужна помощь, — заключает Гордон и почему-то чувствует, что готов упасть прямо сейчас. С ним все в порядке, просто насыщенность событий этого дня требует — остановиться и лечь где-нибудь. Хоть бы и здесь, на крыше, под бэт-сигналом, благо дождя нет. — Вам тоже. — Бэтмен свободной рукой, что не зажимает пулевое отверстие в животе, осторожно касается щеки Гордона. От скулы до шеи уже расползается темно-фиолетовый синяк. Гордону отчаянно хочется встряхнуть рыцаря, но получается лишь беспомощно рассмеяться, тихо, на самой грани истерики. Прохлада кевлара и ударных вставок, лежащих тяжестью на его плече, странно успокаивает. Бэтмен переводит взгляд на крыши Восточного района. За ними медленно разливается яркая полоса рассвета. — Все хорошо, — говорит Бэтмен, и Гордон ему верит. В конце концов, что такое пятнадцать пуль за одну неделю для того, кто пришел из Тьмы? Порой Гордон сам пугается того, чем воображает Бэтмена. Бэтмен уходит к краю крыши, тяжело подволакивая ногу. В рассветных сумерках Гордон видит, насколько все плохо. — Куда вы? — Спрашивает, лишь бы только удержать себя на месте, не схватить за руку и не остановить. Бэтмен медленно, борясь с болью, оборачивается, и Гордон вновь видит, что он улыбается. Лукаво, надежно, будто бросая новый вызов Готэму: ну давай, попробуй сломать меня. — В свою пещеру, висеть вниз головой. Увидимся, лейтенант Гордон. И он прыгает вниз, чтобы через три секунды взлететь, распахнув широкие крылья.