извинения

      темная накидка налегла на спинку кресла, а крепкое тело опустилось на саму сидушку. ровер, в свою очередь, присаживается тет-а-тет на колени к джияну, заставляя сиденье слегка прогнуться под двумя крепкими мужчинами. джиян укладывает руки на талию своего странника, выталкивая футболку из-под штанов, проникая руками прямо к теплому телу, спрятанном под несколькими слоями одежды.       они оба знают, что генерал сильно провинился, оставив новоиспеченного бойца прямо посреди поля, заточив свое внимание на данджин, которую ранили. в результате — ранены оба. для командира, конечно, было важно излечить союзника. это, можно сказать, инстинкт, выработанный несколькими годами нахождения в фильме жанра боевик и экшен, только вот у резонаторов инстинктов быть не может.       в конце концов, джиян все-таки извиняется перед своим подопечным, нацеловывая ему шею и подбородок. интимно щипая по бокам тела, заставляя младшего слегка вздрагивать от прикосновений. а если тот икает от боли, давая понять, что управляющий переборщил, то аэро все также не будет прочь извиниться еще раз.       обоим кажется, что воздуха чуть не хватает. они останавливаются, смотрят в глаза друг другу, но джиян слишком ехидно покрывается румянцем, желая обрубить зрительный контакт. клейморщик, плавно передвигая руку, укладывает ее на бедро, слегка поглаживая часть тела, приникает к грудине путешествующего, облипая его полностью и почти слушая сердцебиение, которое у брюнета наверняка сильнее стабильного. прижимаясь щекой, потираясь об торс и приобнимая второй рукой, еще сильнее охапывая ближе.       кажется, что еще чуть-чуть, и джиян зардеет от злобы на себя, начнет рычать как волк.       ровер думает, что этот генерал слишком уж нежен сегодня и что раниться в следующие разы будет не так уж и обидно, если перед ним будут извиняться подобным образом. а джиян думает только о том, что ни разу не жалеет о том, что выбрал длинную ночь.