Запрети огню гореть

Дракон упал в чащу леса. Густого и темного, ограждающего плодородную землю Великой Цинь от смуты племенных разборок. День клонился к ночи и половина отряда откровенно боялась ступать в пределы неведомой опасности. Сжав зубы, чтобы не освободить ряды императорской стражи от тщательно отобранных по умениям двадцати или тридцати человек, Чжоу Цзышу приказал разбить лагерь и поделить людей на четыре отряда. Первый отряд — его сильнейшие воины, всего девять человек — их он взял с собой. Ни один не трусил, каждый жаждал схватить дракона. Второй — под руководством Хань Ина — крепкий тыл из тридцати воинов. Они должны были ждать возвращения Чжоу Цзышу с добычей и приготовить клетку для дракона — железные цепи, зачарованные сотню лет назад. Половина Тяньчуан полегла, добывая их. Если бы не это, Чжоу Цзышу никогда не взял бы с собой и человека из императорской стражи. Третий отряд — слабое, ненужное звено — все они показали себя бесполезным сбродом. За три недели слежки за драконом, когда тот играючи то подлетал ближе, то съедал одного-двух человек, падая с небес, те, кого Чжоу Цзышу выделил в этот отряд, только мешались под ногами. Их он послал с вестью обратно во дворец. Скорее всего этот отряд перебьют. Многие не хотели, чтобы император получил этого дракона… Но если хотя бы один гонец достигнет цели, им обязательно пошлют подкрепление, которое позволит вернуться во дворец. Конечно, не всем. Четвертый отряд — предатели. Их Чжоу Цзышу вычислил почти сразу, позволил им сблизиться, сам толкал к сговору. Они подтянули к себе всю гниль. Пятнадцать человек, непозволительно много для императорской стражи! Там были даже люди из Тяньчуан, что Чжоу Цзышу задевало. Этот отряд и был отправлен первым. Они вошли в лес, считая себя единственным отрядом, отправленным за драконом. Считая Чжоу Цзышу трусливым командиришкой, считая, что раненного дракона, павшего на землю с огромной высоты, они просто перевяжут веревкой, вымоченной в соке мертвых деревьев. Считали, что сделают это легко. Даже смели вести об этом беседы. Обнаглевшие от мнимой собственной исключительности, позволившей им украсть дракона, они шли быстро и почти не скрываясь. Никто из них не был умен, иначе давно заподозрили бы, что раскрыты и попытались бежать. Огонь накрыл их волной. Слева направо, он выглядел как пышущая густая лава, тем не менее Чжоу Цзышу отчетливо различал эту иллюзию. Совсем не густая, совсем не лава. Больше напоминающая дым, струя огня мгновенно испепелила весь отряд. Чжоу Цзышу скомандовал своим людям следовать за ним. Пригибаясь к земле, скрывая каждый шаг, они прошли по обгоревшим трупам, от которых совсем не веяло жаром. По бурелому, на опушку, возникшую от падения огромного тела. Они застали только самый конец обращения. Раненый, обессиленный дракон сбросил свою кожу, вся магия, что однажды превратила человека в волшебное существо, исчезла с последним плевком смертоносного огня. Чжоу Цзышу на это и рассчитывал, но люди, шедшие с ним, конечно, не знали, что такое возможно. Сказать им, что кто-то будет принесен в жертву — породить новую порцию предателей. Удивленные вздохи невольно вырывались у тех, кто видел за время службы в Тяньчуан не так уж и мало. А среди переломанных деревьев, абсолютно обнаженный, лишь прикрывающий пах своей гигантской шкурой, пытался подняться на ноги дракон. В своем истинном человеческом обличии. Бледный, с длинными черными волосами доходящими до талии и даже ниже, сильным телом и развитыми мускулами, он совсем не походил на мальчиков, кои становились драконами по легендам. Замешкавшись на мгновение, Чжоу Цзышу упустил инициативу одного из воинов. В самый последний момент заметил, что тот встретился глазами с драконом и сердце его не выдержало страха, он рванулся вперед, достал меч. Никто дернуться не успел, как дракон отвел рукой лезвие меча и схватил глупого-глупого Ван Луна за горло. Огонь объял того в мгновение ока. — Не смотрите в глаза! — выкрикнул Чжоу Цзышу, выдавая себя и не успевая сам опустить голову. Всё, что он видел в этот злосчастный миг, это тяжелый взгляд, пробирающийся в душу. Как мясник её оценивающий. Он не мог отвести взгляда, но не чувствовал никакого желания рвануть на погибель. Значит, правильно рассчитал. Глаза дракона огромными черными озерами засияли удивлением. И он уронил шкуру. Вот это стало шансом для Чжоу Цзышу, он поднялся и резко дернул шкуру за хвост, который лежал совсем близко. Дернул, что было сил, вложив всю ци, все мастерство, он украл шкуру у дракона. Образовавшуюся только-только опушку огласил истошный вопль, больше похожий на совершенно нечеловеческий рык. Голос дракона не сразу стал похож на слова: — Наглость! Твари! Он рванул на Чжоу Цзышу, и тот только успел крикнуть ближайшим Тяньчуановцам быстро собирать шкуру и в сражение не вступать. Но дракон никем кроме него и не интересовался. Чжоу Цзышу только и успел обнажить меч, да увернуться от рук. Увернуться и зашептать, чтобы никто больше не услышал, иначе слово его будет словно ветер: — Твоя жизнь мне не нужна. Сдайся и я верну в нужный момент твою шкуру. — Кто поверит человеку, — не прекращая нападать, фыркнул дракон и стал быстрее мысли. Чжоу Цзышу отбивался только потому, что мог драться не думая, не нуждаясь в просчетах движений. Он битвой дышал, ею билось его сердце. Удивленный тем, что не мог легко победить, дракон стал пытаться просто коснуться. И ему, нечеловеческому созданию, это все же почти удалось. В этот миг он сбился, а Чжоу Цзышу приставил к его горлу меч. Дракон только открыл рот, как Чжоу Цзышу снова едва слышно зашептал: — Слезы дракона. Мне нужны только твои слезы! Дракон закрыл рот и неожиданно по-человечески, загнанно заозирался. Воины Тяньчуан стояли достаточно далеко. Тренированные, они не нарушали приказов Чжоу Цзышу, не сомневались в его решениях, не перечили даже в мыслях. И стояли там, куда их отправили. Услышанное ими контролировал тоже Чжоу Цзышу и он не позволит лишнего. — Откуда ты знаешь, как охотиться на драконов? — голос звучал все еще чарующе необыкновенно, но тихо. — Мой учитель любил и рассказывал сказки. Много сказок, — слегка улыбнувшись, сказал Чжоу Цзышу. Он четко осознавал, что эта миссия легко может стать его последней, также четко сознавал, что без неё этот год станет последним в правлении династии Цинь. Он так плотно был с нею связан, что практически ничем не рисковал — смерть в охоте или смерть с императором. Не слишком разнообразный выбор. Единственное неожиданное, что могло случиться — это всё неожиданно удастся. Поэтому он, нисколько не страшась судьбы, убрал свой меч и резко сдернул с себя плащ, а после быстро снял верхний слой ханьфу и протянул его дракону. Тот принял его с недоумевающим видом и, ничуть не спеша, не стыдясь своей наготы, оделся. — Как твое имя? — медленно и все также тихо спросил дракон. — Чжоу Сюй, — не запинаясь соврал Чжоу Цзышу. — Правильно, хорошо, — немного шипя, растекся в улыбке дракон, откинул свои длинные волосы и сделал шаг ближе. Рука дракона на самом деле незаметно скользнула снизу вверх, к лицу Чжоу Цзышу. В последний момент Чжоу Цзышу поймал её за запястье и тоскливо обозвал себя дураком, пожалел оставленный у леса отряд. Вряд ли кто-то выживет, умри он сейчас. Но ничего не происходило. С Чжоу Цзышу не происходило, а лицо дракона совершенно поменяло свой вид. Огромные глаза больше не расчленяли взглядом, они как беззвездная ночь пленяли. Сияли неизведанной тянущей силой. И совершенно сшибали ошарашенно удивленным выражением, а губы подрагивали, складываясь в неверящую улыбку: — Быть не может. Какое же холодное у тебя сердце, что мой огонь даже не загорается, не то что опаляет. Немного пошлая фраза была сказана довольно громко. Ее скорее всего слышали все. А после дракона вовсе больше нельзя было заткнуть. Он сетовал, что его пленили, что босиком по лесу идти просто ужасно, что ночь беззвездна, что дорога далека. И лип как карманник на рынке. "А-Сюй" звенело в уже опустившейся на лес тьме, распугивая волков и наверняка водящуюся здесь нечисть. *** Отряд, оставленный дожидаться у леса, встретил их взволнованными возгласами. Мало кто верил в поимку дракона. Шедший рядом с Чжоу Цзышу дракон смотрел на взволнованных людей безразлично. В чужой одежде, босой и простоволосый, он шел с высоко задранным подбородком, словно повелитель среди черни. Его нечеловеческая природа была очевидна любому, кто не полностью утратил зрение. Сзади двое несли драконью шкуру, отдувались, сильно отстали даже от ноющего и никуда не спешащего дракона, который пару раз останавливался послушать пение птиц. Чжоу Цзышу согласно кивал и они всем отрядом стояли, слушали ночные шорохи и лом веток, на которые наступали нагоняющие их воины с драгоценной ношей. Дракон задумчиво наматывал на палец чуть волнистый локон из пышной гривы волос, поглядывал на Чжоу Цзышу, и тут же лес наполнялся жалобами и причитаниями. И поддельным именем Чжоу Цзышу, свистящим в воздухе вместо ветра. И даже выйдя из леса к хорошо вооруженному отряду, дракон поведения не изменил. Даже увидев цепи, которые поднесли четверо воинов. Только стал держаться к Чжоу Цзышу ближе, а как только тот попытался оставить его с Хань Ином, чтобы лично разработать план передвижений в сторону столицы, вцепился в руку и заныл: — А-Сюй, как ты можешь оставлять меня среди этих страшных людей с руками по локоть в крови? — А как ты думаешь, за какую руку цепляешься? — О, я ничуть не сомневаюсь, выше локтей твои руки тоже запачканы! — Дракон ослепительно улыбнулся и склонил голову, чтобы опустить её на плечо Чжоу Цзышу. Он мечтательно сомкнул веки и тихо проговорил: — И только эти руки я не откушу. Наглость дракона впечатлила: — И как же ты откусишь их, если твоя шкура там, позади нас, как раз в их руках? — Чжоу Цзышу тоже шептал, повернув голову к дракону и нежно улыбаясь. Наверняка, смотрящие на эту сцену воины, ощущали смятение. Особенно те, что видели как воспламенился один из них, лишь коснувшись обнаженной кожи. Кинув взгляд вперед, Чжоу Цзышу лишь заметил смущенно отворачивающихся и понял, что пленник в его верхнем халате выглядит неприлично раздетым. А еще ведет себя так, словно раздет он не потому, что драконы в своей нечеловеческой форме в одежде вовсе не нуждаются, а потому что распутен будто человек. — А ты испытай меня, а-Сюй, — нежно зашелестело прямо на ухо. — Смогу откусить? Мне вот кажется, что если до пепла их изжарить, то даже этих жалких зубов, — дракон клацнул у уха, но это звучало скорее соблазнительно, чем в тон произносимому, — должно хватить. Чжоу Цзышу не стал спорить, после устроенной драконом сцены он утащил его в свою палатку, усадил на растеленное на мху одеяло и ушел с головой в обсуждение возвращения с Хань Ином. По памяти получилось неточно, но они прикидывали через какие деревни шли в эту сторону. Они много петляли и некоторые районы смазались, Чжоу Цзышу не был уверен, в какой деревне их видели, а в какой — нет. Всё это было крайне важно, чтобы построить безопасный маршрут. Дракон сидел сначала относительно молча. Жаловался на аскетичность обстановки, на жесткость сидения, а как только узнал, что сидит на планируемой постели Чжоу Цзышу — то уже на его нрав. — Мне надоело! Пойдем туда, куда меня ведешь, — тон, с которым говорил дракон, неожиданно изменился. Фраза, которую он бросил, перекрыла все голоса. Двое стражей, стоящих у самого входа, вздрогнули от недовольства, звучащего в этом голосе, а Хань Ин побледнел. — Нам следует тщательно продумать план пути, прежде чем идти, — спокойно ответил не впечатленный повышением голоса Чжоу Цзышу. — Чего вам бояться со мной? — Того, что за тобой охотимся не только мы? Что ты сбежишь? Разве мало вариантов, это — только самые очевидные. Дракон поднялся и медленно подошел к Чжоу Цзышу. Его походка была плавной, босые красивые ступни чуть запачкались в пути. Он не пытался сильнее запахнуть ханьфу, выглядя даже слишком неприлично, а Чжоу Цзышу метался мысленно. Что он мог предложить дракону, как уговорить его надеть цепи? Как пленить существо, которому обещал свободу? — К чему мне бежать, а-Сюй? Да и как, моя шкура у тебя… — И я уже отдал приказ тут же сжечь её, стоит тебе вступить с нами в бой… — Айя, а-Сюй! Ты хотя бы скажи солдатам, что возгорание, если кто-то из них решит меня коснуться — не считается! — дракон скорчил совершенно несчастное выражение лица. — Конечно, — серьезно кивнул Чжоу Цзышу, повернулся к дракону всем корпусом и, учтиво заглядывая в глаза, произнес: — Каждый из моих воинов знает, что за эту шкуру ответят не только они, но и их семьи. Весь род будет вырезан. Так или иначе — мы все обречены, если не доставим дракона императору. — Я польщен, — хищная улыбка показалась неистово довольной. — И, по всей видимости, несколько скован в свободе действий, но коли уж от меня требуются только слезы… — дракон элегантным движением откинул прядь волос, выбившуюся вперед, — давайте играть в ваши игры быстрее. Не желаю ночевать на голой земле. — Я уступлю свою постель. Дракон кинул взгляд в ту сторону: — Я про неё и говорил. Хань Ин, все это время старающийся дышать реже и преуспевающий в этом лучше стражей у входа, нервно выдохнул. Неужели хмыкнул? Чжоу Цзышу не поверил бы, если бы сам не слышал. Его верный до абсурда подчиненный не позволял себе лишних эмоций, так что скорее всего это был возмущенный вздох. А вот Чжоу Цзышу было забавно такое услышать. Он тоже посмотрел в сторону своей постели. Он привык, но это не значило, что любил. Сон был практически единственной его слабостью, которой он предавался очень изредка. Тем не менее, здраво судить, что его ложе и правда мало кому пришлось бы по вкусу, он мог. — Если ты желаешь, мы выдвинемся хоть сейчас. И даже остановимся в следующий раз в удобной гостинице, но мне нужны гарантии. Надень цепи. Чжоу Цзышу ожидал реакции на это предложение. В принципе, заставить надеть цепи дракона было почти невозможно. Железные. На то и был расчет. Дракон хлопнул глазами, словно не понимая, и не передумал корчить спектакль: — Цепи? Какие цепи? — Показать? — Чжоу Цзышу тоже вскинул брови и улыбнулся своей красивой, очаровательной, тщательно тренированной улыбкой. — Покажи, — а вот дракон лыбился, совершенно не думая быть привлекательным, он делал это по-настоящему. Его всё веселило. Пусть. Раздавая указы сворачивать лагерь и почти полностью взвалив срочные сборы на Хань Ина, Чжоу Цзышу велел принести цепи. Дракон смотрел на них со смешанными чувствами, в конце концов спросил, почему они железные. Шепотом, на ухо. Лизнув по краю языком. У Чжоу Цзышу скрутило волнением низ живота, и он тоже зашептал. Точно зная, что шепчет в том числе, чтобы не выдавать секреты драконов тем, кто, может, и не знал о них. А дракон послушно подставил ухо, заправил за него волосы и был само кокетство, слушая, что его не желают подчинять насилием. Его не пытаются заковать в беспомощность. Его лишь пытаются сделать менее опасным для окружающих. Дракон мелодично смеялся, уверял, что железные цепи ничуть не способны повлиять на суть его магических сил. И, даже то, что они его сковывали ничего не меняло, любое прикосновение подходящего человека воспламенит его как свечку. Человека, конечно, не дракона. Они препирались с полчаса, потом еще час дракон жаловался, что серый цвет железа ему совершенно не к лицу. В какой-то момент Чжоу Цзышу поймал себя на том, что действительно улыбался, слушая весь бред, который нес дракон. Бред он нести не переставал, но покорно протянул руки, встряхнулся по-животному, наверное, пытаясь скинуть с себя страх. На изящные крепкие запястья Чжоу Цзышу нацеплял кандалы сам. Он использовал немало ци, чтобы просто удержать эти тяжеленные от колдовства цепи. На одну руку, потом на вторую. Металлические браслеты соединяла трехметровая цепь, она в любом случае займет руки дракона. Следом Чжоу Цзышу встал на колени и аккуратно на каждую из щиколоток дракона нацепил массивный обруч, к которому цеплялось по пятнадцать звеньев цепи. Он цеплял все по одному, но ощущал себя выбившимся из сил. Каково же было дракону. Мысль смутила, он понимал, что эта жалость неуместна, да и не свойственна ему. Тогда он отдал немного преждевременный приказ отправляться. Дракону подали повозку. Под жалобный скрип досок тот в нее поднялся, но не успел он устроиться внутри, как что-то в конструкции не выдержало и, стреляя щепками в стороны, повозка развалилась. Выглядящий крайне раздосадованным дракон поспешил выбраться из места крушения повозки и, потрясая цепями, да приговаривая, что не так уж он много весит, просто повозки сделаны криворукими бездарями, потребовал от всех трогаться. Даже паре лошадей придал ускорения щебнем в круп. И сам быстрее тех зашагал, словно его медные цепи не весили, как пара тех самых лошадей. Воины втихую оглядывались на Чжоу Цзышу, но тот молча кивнул и пустил лошадь вслед за чрезвычайно взбудораженным драконом. Догнав его, он спешился и пошел рядом. Через Хань Ина передал приказ растянуться по дороге, идти не кучно и вперед поставить наиболее внимательных. Дракон делал вид, что не слушал, шел настолько показательно надувшись, что Чжоу Цзышу несколько раз ловил себя с улыбкой на губах. Особенно невозможно было её остановить, когда дракон начинал бурчать о весе цепей и глупости некоторых командиров. Тут он даже был недалек от истины. Чжоу Цзышу знал, что цепи, касаясь плоти дракона, обретали не только свой колдовской вес, но ещё и вес самого дракона. Его животной сущности. Соответственно, скованный этими цепями дракон в человеческом обличии весил как в своем зверином. Это должно было делать его перемещения очень затруднительными. Каждый шаг стоил ему немалых сил, вероятно, даже магических. Учитывая, что тот делал вид, будто ему легко идти. Не сбавлял шагу и держал очень бодрый темп. Если они так продолжат идти, то в городе окажутся задолго до сумерек. Так и оказалось. За время пути дракон хотя и стал медленнее и даже молчаливее, они преодолели гораздо большее расстояние, чем Чжоу Цзышу рассчитывал. Он даже подумывал двинуться дальше и остановиться в деревеньке ближе к реке. Там тоже было где поселиться, но вовремя обратил внимание на бледность дракона. На его яркую сочную красоту, ставшую лихорадочно четкой. Его внешний вид выдавал боль и изнеможение. Внимательно присмотревшись, Чжоу Цзышу заметил, что его черное ханьфу поблескивало в районе поясницы. В другой части кровь уже засохла и некрасивой багровой коркой топорщила ткань. Впрочем, за длинными распущенными волосами разглядеть это было и правда нелегко. Поэтому они остановились в городе. Заняли весь постоялый двор, знатно заплатили хозяину и всем составом очень тихо легли спать. Чжоу Цзышу не волновался за необходимость выставить патруль. Хань Ин, уже пару раз возникавший тенью у него за спиной, всё это взял на себя. И даже тайно принес Чжоу Цзышу чистую ткань, тазик теплой воды и лечебные порошки, которые на всякий случай тот всегда захватывал с собой в длительный поход. Предусмотрительный и старательный мальчик. Если все удастся, Чжоу Цзышу обязан был как-то отметить его службу. И об этом он обязательно подумает, но уже после того, как подлечит упрямого дракона. В покои, в которые Чжоу Цзышу заселился вместе с драконом, он внес тазик воды как слуга. Как слугу же его и встретили — дракон даже головы к нему не повернул. Чжоу Цзышу понял, что тот уже полчаса ничего не говорил. Внезапное волнение окатило нутро, вдруг рана глубже, чем он думал? Вдруг знания о драконах слишком поверхностны? Да мало ли “вдруг”! Чжоу Цзышу немного поспешно поставил таз с водой и широкими шагами метнулся к дракону, сидящему с ногами на кровати. Тот изображал из себя статую и даже не пошевелился, когда к нему подошли. — Могу ли я узнать, что тревожит моего гостя, — Чжоу Цзышу предпочел бы схватить за запястье и по пульсу всё прочесть. Вот только он не был уверен, что способен что-то понять в теле дракона. — Что… может тревожить меня? — дракон так повел рукой, что цепи громыхнули, а дерево края кровати, об который те ударили, пошло трещиной. — Быть может то, что я кто угодно, но не гость. Дракон повернул голову, а следом всем телом переместился, звякая цепями. Он свесил ноги с кровати, серединой икры упираясь о край, подумал и подался вперед, вставая прямо напротив Чжоу Цзышу. Пришлось всему выпрямиться, чуть задрать подбородок, чтобы быть наравне. Хотя какое уж там наравне. Чжоу Цзышу это понимал, да и дракон — тоже. И это был не лучший расклад. — Ты не гость, — осторожно начал Чжоу Цзышу. — Но и не пленник. Дракон фыркнул, его вид из угрожающе мистического мгновенно стал шкодливым, но отчего-то более очаровательным. Чжоу Цзышу и суток не был знаком с этим существом, но как же оно было отлично от всех, кого он знал. — Как же! Не пленник, — дракон поднял руку и тряхнул цепью. — Да я как раб! — Ты как сокровище, — Чжоу Цзышу сам не верил, что такое говорил. Дракон был прав, он как раб, он — пленник, он — трофей. Но подходило и иное определение, более лестное — сокровище. И он его выдал. Обычно он предпочел бы сладкоречию грубую силу, быть может, даже подлую хитрость. Но как быть с противником настолько тебя сильнее, которого ты пленил даже не полностью понимаемыми методами? Чжоу Цзышу не знал, потому действовал осторожно и учтиво. Он сразу уловил, что дракон велся на лесть и внимание. Особенно после того, как перестал пытаться убить. Надо было действовать именно в эту сторону. Разговорить его, умаслить как в легендах. Предложить золото, людей — всё, что пожелает. И если Чжоу Цзышу не почувствует, что купил дракона, тогда они пойдут быстрее, не жалея ни лошадей, ни тем более себя, чтобы оказаться в столице, пока дракон слаб не столько от ран, сколько от многодневного бега и истраченного пламени. Истраченного настолько, что он против воли обратился в человека в лесу. Если верить сказкам — у Чжоу Цзышу на всё это времени до новолуния. Хватит. Склонив голову, он вернулся за отставленным тазом и материей. Дракон стоял недвижимо, рассматривал с одному ему ведомыми мыслями. Пристально и довольно бестактно. Чжоу Цзышу поставил ношу на низкий столик у кровати и вновь попробовал умаслить: — И с сокровищами как воин я обращаться не умею, — забыв опустить взгляд или не желая, Чжоу Цзышу снова встал напротив дракона. — Но точно знаю, что о них пристало заботиться. — И какой же заботой меня желает одарить ничего не умеющий воин? — дракон слегка склонил голову, его волосы красиво скользнули по плечам. — Самой простой, какой только может. Позволь я позабочусь о твоей ране. — Заковываешь меня в цепи, но желаешь лечить? Я стану сильнее, буду идти легче, могу задумать сбежать… — Но если я не вылечу тебя, ты можешь зачахнуть. Разве стал бы я жертвовать столькими людьми, чтобы поймать тебя, чтобы сгубить своими руками? — Пф! Хах! Дракон то ли фыркнул, то ли рассмеялся, но обернулся мигом к Чжоу Цзышу спиной, его локти резко двинулись, а плечи описали плавную дугу. Черная ткань сползла с них, не удерживаемая поясом, широкой занавесью в извилистые складки она повисла на локтях. Только темный водопад волос скрывал теперь обнаженную спину, широкие плечи выдавались крепким костяком и литыми мышцами. Дракон в своем человеческом обличии был по-человечески красив. — Лечи, — дракон как приказ отдал и, нисколько времени на ожидание не тратя, лег на кровать, на живот, прямо со всеми цепями. — Жаль, неудобно… в одежде. Вот только снять сложно, цепи мешают. Руки он поднял вперед, уложил цепи над головой, свел свои ладони и на них сверху лег щекой, развернув голову к Чжоу Цзышу. Его взгляд был столь насмешлив и полон вызова, что Чжоу Цзышу просто не мог не сыграть в эту игру. Быстро всё приготовив и поблагодарив богов, в которых не верил, за огромную кровать в этой гостинице, которая легко вмещала на себе дракона, растянувшегося во весь немалый рост, Чжоу Цзышу отвел его волосы в сторону, положил руки на ворот своего ханьфу и резко дернул в стороны. Дракон вздрогнул, вздрагивал и от каждого рывка ткани, расходящихся в сторону крепко сплетенных нитей качественно сшитой одежды. Но дрожь его была полна чего угодно, но не страха: — Развлеки меня разговором, чтобы я смог вытерпеть всё твое врачебное неумение, — в голосе дракона не было пренебрежения, хотя слова и были такими. — Почему ты решил, что я не умею того, что делаю, — Чжоу Цзышу даже не лукавил, пока что он рвал ткань, оголял всю спину до самых ягодиц и просто смотрел. Всё это он вполне умел делать. — Потому что отнимать жизнь и сохранять — это два разных искусства. А мне кажется, что ты — мастер первого. — Ты не ошибся, — Чжоу Цзышу смочил тряпицу и приложил к ране. — Вот в чем я не мастер, так это в разговорах. — Что же мне делать, неужто говорить самому? — Мне казалось, ты это любишь, — Чжоу Цзышу бросил на пол первую, совсем испачканную кровью и грязью тряпку. — Люблю, — не стал юлить дракон. — Но в чем прелесть разговора, когда собеседник молчит. — Разве я молчу? — Чжоу Цзышу аккуратно снял остатки запекшейся крови с краев довольно большой раны на левом боку дракона. Ниже ребер, но выше бедер, она затрагивала много мягких тканей, опоясывала почти до позвоночника и выглядела заживающей несмотря на отсутствие лечения. Видимо, это и была сила бессмертия драконов. Тем не менее, убрать с нее грязь и обработать точно стоило. — Ты не молчишь, но не стремишься отвечать, — грустно проныл дракон и зашипел, когда Чжоу Цзышу сильнее надавил, чтобы размочить очередную грязную корку. — Осторожней с сокровищем! — Я отвечу на любой заданный вопрос, но я — простой человек, что может быть интересного в моей жизни дракону? — Простой человек? Я был таким простым человеком, как ты. И посмотри, кто я теперь! Чжоу Цзышу сбился на мгновение, его руки замерли, а любопытство окутало всё сознание. Всё, что он знал про драконов, это как их ловить, что похищенная шкура пленяет дракона и без нее он не может обратиться обратно. Что последний выдох силы дракона перед обращением в человеческий облик надолго лишает сил. Про происхождение драконов он знал очень мало, разве что, что драконам в диких племенах приносят в жертву мальчиков и те становятся сыновьями дракона. Конечно, если понравятся тому. Этот дракон, который сейчас развалился под руками Чжоу Цзышу, был неоспоримо красив, но далеко не юн. Впору было подумать, что как раз всем известные легенды врали, будто обращенные драконами в своих детей люди переставали стариться. Хотя, скорее расти. Все же редкие жертвы были старше пятнадцати, если верить пересудам. Неужели сотни жрецов так глубоко ошибались во вкусах драконов? Им стоило таскать на алтарь не мальчишек, но сильных мужчин? — Как я? — осторожно спросил Чжоу Цзышу, не прекращая обрабатывать рану. Он уже начал пересыпать сочащиеся кровью места порошками и массировать затекшие на спине мышцы. Дракон едва не млел в его руках, это чувствовалось даже в тишине, которую не нарушал ни один стон, зато горячая ци буквально окутывала кожу. — Да, — долгим выдохом. — Как ты. Когда-то я был грозным воином, мои руки были не чище твоих. Когда я выходил на поле битвы, многие бежали, лишь увидев красные ткани моих одежд. Красивая картинка. Чжоу Цзышу представил дракона в одеждах воина, быть может, даже не мастера боевых искусств, а настоящего генерала. Строгая прическа, доспех и плащ цвета крови рассеченных артерий. Вряд ли он попал с образом, он же даже не знал, откуда дракон родом и как долго живет. Знал только, что тот больше двадцати лет охотился у края Передельного леса. Свои фантазии Чжоу Цзышу оставил при себе и спросил, не особо надеясь на ответ: — Как же ты стал жертвой? — Чжоу Цзышу повел пальцами вдоль позвоночника вниз, к пояснице. Там, на изгибе, рядом с рваной раной, обработанной и обсыпанной лекарствами и затягивающейся чуть ли не на глазах, поперек позвоночника на гладкой коже выделялся уродливый рубец. Длинный и широкий, словно от сабли. Такой не мог быть от поверхностной раны. Чжоу Цзышу не посмел его тронуть, а из мыслей вырвал будто бы веселящийся голос дракона: — Как все становятся — немного предательства, неурожай и вот военные заслуги не важны и своим. К тому дню, когда меня притащили в храм, там сгинули уже десятки мальчиков. Яцзы никого не принимал. — Яцзы? — Отец-дракон — Яцзы. Ты же не думал, что у нас нет имен? — Не думал, но не посмел набраться наглости спросить, — Чжоу Цзышу закончил обрабатывать рану и почти убрал руки. — Постой! — голос дракона впервые по-настоящему наполнился волнением. — Погладь еще… Такая невинная просьба заинтриговала, к тому же разговор был и правда приятен и интересен. Дракон рассказывал о своей нелегкой судьбе, но не было в его словах груза сожаления. Когда-то учитель Чжоу Цзышу также легко рассказывал ему сказки… Вернув руки на плечи дракона, он начал снова легко по ним водить, иногда надавливая на мышцы. — Расскажи, что было дальше, — тихо попросил Чжоу Цзышу и повел широкими движениями вниз. Туда, куда его взгляд прикипал, где его любопытство теряло берега — к пояснице и глубокому следу, который не мог остаться только на коже. — Еле живым меня притащили в храм, чтобы я лежал спокойно, перерубили позвоночник. Ты как раз водишь по этому шраму. Яцзы оставил мне его, чтобы я помнил людей. Наверное, они рассчитывали и удовлетворить свирепствовавшего в наших местах дракона, и избавиться от меня. — Удовлетворили? — Чжоу Цзышу деликатно убрал руки подальше от поясницы и едва прикрытых ягодиц дракона. Стал гладить выше. Он тихо сглотнул, не желая выдать своей реакции, своего неистового интереса к каждому звучащему слову. Но особенно — своего разгоревшегося внутри нетерпения. Такого неожиданного, взявшегося из ниоткуда. Будто он не знал людей, будто сам не использовал их, когда это было необходимо. Конечно, знал, использовал и всё прочее. Но это знание и разжигало в нем сейчас непонятную жажду узнать дракона. Не зверя, но человека, которого когда-то положили на алтарь. Каким тот должен был быть, чтобы грозного и свирепого воина променять на что-то вроде случайности? Или кому должен был помешать?.. Но дракон не очень хотел говорить о людях. Или устал. Ответил с большой задержкой, но под руки неустанно льнул: — О да. Он уже и не надеялся обрести сына. Ведь Яцзы — это дракон, который любит убивать. Мало одного желания, мало ненависти в сердце — даже в самых несчастных судьбах мальчиков, которых ему приносили в жертву, не было того, что понравилось бы дракону. — А в тебе было? — С лихвой. — Яцзы выполнил условие? Оставил людей в сытости и мире? — Чжоу Цзышу старался скрыть свое любопытство. Сейчас к нему прибавилось еще и рабочее — ему действительно важно было знать, что во всех сказках Цинь Хуайчжана было правдой. Получить хотя бы мельчайшее подтверждение. Все же Чжоу Цзышу хотя и сказал дракону про слезы, но не слишком надеялся показать тому жизнь народа и собрать драгоценную слезу с его щеки. Особенно теперь, услышав его историю. Интересней было, почему дракон сделал вид, что купился? Думал, что у Чжоу Цзышу нет запасного плана? Или думал, что знания о драконах у людей не слишком обширны? Посудил по тем, кто его самого когда-то принес в жертву? Чжоу Цзышу говорил без тени эмоций и испытывал не бесплотную надежду, что его интерес останется незамеченным. Дракон под его руками мелко дрожал, тяжело дышал и казался как будто возбужденным. Он говорил тише и неразборчивей. — Конечно. Он был доволен, получил сына, о каком мечтал. С лица земли и храм, и мой родной город стер я. Земли там и вправду плодородны, а погода благоволит. О людях же, что жили там когда-то, уже никто не помнит… На последнем слове дракон осекся и рвано выдохнул, спрятав лицо в руках. А Чжоу Цзышу с удивлением осознал, что произошло. Даже рук не оторвал от гладких мышц спины, от острых позвонков, вздрагивающего от последствий удовольствия дракона. И только когда тот всем видом показал, что хотел бы немного уединения, Чжоу Цзышу предложил сходить за более приличной одеждой для дракона. Удивительно, но вслед ему не прилетело ни одного каприза. Дракон лежал молча, но ничто в нем не выдавало стыда. *** После весьма смущающей сцены Чжоу Цзышу думал, что ему будет неловко вернуться в покои. Он никогда не доставлял удовольствия мужчине и даже так, случайно — по сути — это все же было тем, чем было. Учтиво дав время дракону прийти в себя, Чжоу Цзышу дал его и себе. Приказ раздобыть для дракона одежду, в которой будет не стыдно предстать перед императором, а также комплект для путешествия, он отдал Хань Ину сразу, как только они пришли в город. Видимо, это оказалось не так легко, потому что тот еще не вернулся. Поэтому Чжоу Цзышу убивал время, проверяя своих людей, но никто ничего не нарушал, как он и думал. После изнуряющей охоты и перехода дозорные мечтали о сне, а остальные ему придавались. На всю ночь предоставить себе дракона Чжоу Цзышу просто не мог. Мало ли что тот придумает. Его рассказ прекрасно показывал, что нрава покладистого там никогда не водилось. Отсчитав время, которого дракону точно хватило бы, чтобы привести себя в порядок, и захватив с собой еды, Чжоу Цзышу заявился даже без учтивого стука. Он давным-давно никому не прислуживал и поднос в руках мешался. Может, он и двери бы не открыл, если бы не выставленная у них стража, сделавшая это вместо него. Чжоу Цзышу сначала прятал взгляд. С драконом он уже немного попривык отыгрывать роль слуги, но сейчас оттягивал возможные непредвиденные сложности. Встретивший его завернувшийся в одеяло дракон зевал, выглядел все таким же невероятно красивым и нисколько не смущенным. Словно не он кончил под руками Чжоу Цзышу. Дракон сидел на кровати, у подножия валялись мелко искромсанные черные верхние одежды, рядом — тряпицы, которые дракон явно использовал чтобы вымыться. Но важнее всего оказалось то, что дракон взгляда не отводил, а сам Чжоу Цзышу не испытывал и крупицы брезгливости. Наверное, потому что это произошло не с человеком? Чжоу Цзышу не стал глубоко задумываться. Дракон никоим образом не показывал, будто произошедшее было чем-то особенным. Чжоу Цзышу последовал его примеру. Их ужин прошел легко и непринужденно, они немного поговорили о городе, в котором остановились. Чуть о дороге, в разговоре перешли на вино, что шло к ужину. И спать они легли в одну постель, больше в комнате спать было не на чем. Чжоу Цзышу столько времени провел в походных условиях, да и дракона предпочел бы держать поближе, чтобы расслабиться уже и поспать. Чжоу Цзышу поверить не мог, что умудрился не то чтобы забыть о произошедшем ранее, а посчитать незначительным. Как будто… нормальным? И только когда дракон провертелся какое-то нереальное количество времени, а потом угрожал придушить во сне, если Чжоу Цзышу не отодвинется, до него дошло, что под одеялом тот совершенно голый. Это насмешило, и смех Чжоу Цзышу не сдержал, получил подушкой, и полночи они препирались в совершенно несерьезном настроении. Чжоу Цзышу и не помнил уже, когда он настолько отпускал себя. Он и не представлял, что кто-то смог бы огреть его подушкой и он бы не заметил. В нем ни единого мускула не дрогнуло, а сознание не выловило и искры угрозы. Впрочем, в его жизни и не было раньше такого момента, когда он точно знал, что проиграет. Что спасти может только чудо. И вот чудо было в его руках, но как ему водится — могло в любой миг ускользнуть. Но при том, что дракон человеком был одни боги знают сколько лет назад, Чжоу Цзышу было с ним… весело? Легко? Смешило даже то, что снова пришлось отдать один из слоев своих одежд, чтобы тот не смущался и спал спокойно. Принесенные Хань Ином по утру ханьфу дракону не понравились, по его же словам, но он надел сочное зеленое одеяние с бордовым поясом, а фиолетовое, нарядное и богато расшитое, оставил для входа во дворец. Вертелся в новой одежде у зеркала и спрашивал ровно ли надел. Хань Ин стоял в углу комнаты и бледнел каждый раз, как создание, прикосновение к которому способно было испепелить любого, проносилось мимо него в сборах. Когда они все были готовы к выходу, Чжоу Цзышу отметил, что не только один Хань Ин смотрел на дракона. Многие из его людей тоже. Верные своему главе, они шли на смерть, убежденные, что для них есть только этот путь. Провожали взглядами закованное в цепи олицетворение жажды смерти, своей ли, чужой ли, и это возвращало в них жизнь. Невероятно, но всё это очень вписывалось во все, что когда-то с открытым ртом слушал Чжоу Цзышу. Он тоже смотрел, не знал как выглядел в этот момент, но в его голове были бесконечные сказки, а иллюстрация к ним шагала впереди, не оборачиваясь. Железные цепи дракон придерживал руками и вышел с гордо выпрямленной спиной из гостиницы, в которую входил, тяжело переставляя ноги. Чжоу Цзышу сделал вывод, что больше всего сил отнимала у дракона рана, а цепи не были чрезмерной подстраховкой. Они отправились рано утром, и уже к обеду те воины, что были без лошадей, начали выдыхаться, а дракон все также легко и скоро ступал рядом с лошадью Чжоу Цзышу. И не затыкался ни на миг. Если первое время Чжоу Цзышу пытался отыгрывать свою роль учтивого тюремщика с достоинством, то стоило дню перевалить во вторую половину, а солнцу устремиться к горизонту, как даже его терпение стало трещать по несуществующим швам. Дракон задавал вопросы как дитя. Обо всём и каждом. “А-Сюй” звучало в ушах даже тогда, когда не звучало, и ближе к закату Чжоу Цзышу впервые огрызнулся. Дракон расплылся в довольной улыбке и признался почти шепотом, что играть ему нравится, но не всё время. В ту ночь они заночевали в лесу, дракон привалился к дереву около Чжоу Цзышу и попросил рассказать о распри, которая нанесла императорской власти такой урон, что люди из столицы вспомнили про сказки. И Чжоу Цзышу рассказал. Рассказывал и днем, и следующей ночью. И слушал в ответ о преданиях старины. Дракон рассказывал о том, как мало изменились люди за десятилетия, а Чжоу Цзышу считал. Сравнивал факты, подмечал мелкие детали и несдержанно задавал вопросы. Он только иногда отходил от дракона надолго. Как правило послушать донесения. Обеспокоенный Хань Ин рапортовал, что во всех деревнях и городах людям словно не стало дела до власти и их распрей. У кого-то в деревне случилось чудесное событие, и сразу три свиньи принесли по двенадцать крупных здоровых поросят. В другом городе у зажиточных купцов просыпалась совесть и те брали в слуги всех оставшихся без родителей детей. Да не в жестокие условия, а с едой, одеждой и обучением ремеслу. Девиц выкупали из публичных домов годами захаживающие к ним любовники, пропащие нищие переставали воровать на рынках последние деньги, вытаскивая монетку-другую только из толстых кошельков. Кони не дохли, а козы давали столько молока, что никто из детей не останется недокормленным. Они шли всего половину месяца, а дорога, лишь немного другая, нежели та, по которой они гнали дракона, преследуя его, зля и не давая оторваться, стала совсем иной. Куда делась обычная людская озлобленность? Если они и встречали что-то подобное, то это были некрупные склоки, небольшая жадность торговцев, да мелкое брюзжание на постоялых дворах, где не всегда людям нравилось присутствие императорских воинов. Это невозможно было сравнить с тем, что они видели, пока шли за драконом. Идти с драконом оказалось словно идти в другом мире. И конечно же, Чжоу Цзышу не удержался. Он спрашивал дракона из раза в раз, на этот и другой лад. Тот большую часть времени загадочно улыбался, терял свое многословие и уходил от ответа. Но так лукаво, так играючи и откровенно ожидая новых вопросов, что они сцеплялись языками и уже через какое-то время говорили об устройстве человеческой сути. А в другой миг углублялись в спор о том, хороша ли лапша, что была у них на ужин. Дракон пугал своим приближением воинов Чжоу Цзышу, шел закованный в цепях, но ворчал только о их весе, шутил и никогда не спрашивал, что его ждет во дворце. Эти вопросы он заменял странным интересом к жизни Чжоу Цзышу. Однажды целый день потратил, пытаясь угадать, какую еду он любит, а какую не выносит. Тогда приходило время мести и попыток вызнать то же самое о драконе. Кокетливо смущаясь, дракон признал, что он хищник по одному своему определению, но людям всегда предпочтет свинку-другую. И вино. Бочку-другую. Дракон нет-нет, а дразнил Хань Ина, проходя слишком к нему близко, а потом — Чжоу Цзышу, выспрашивая, весь ли отряд так по-собачьему ему предан. Их путешествие словно было обычной дорогой, словно целью её было обычное сопровождение. Как будто Чжоу Цзышу вообще мог знать, как бывает “по-обычному”. В конце концов, все его дороги как правило заканчивались в чужих домах, у свежих могил. Самая грязная работа, какую можно было придумать, при императорском дворе досталась ему, он сам её взял. И честно думал, что не справился. Даже где-то почти смирился, может, поэтому и рисковал жизнью так легко. Тем, чего скоро не станет, можно хоть раскидываться, что он и сделал, когда судьба расщедрилась на второй шанс. Второй шанс для него и императорского двора с распущенными черными волосами в зеленом ханьфу все больше напоминал веселого собутыльника. А учитывая развратность его вида — любовника по утру. На этих мыслях Чжоу Цзышу становилось немного жарко, и он напоминал себе, что всегда предпочитал женщин, даже когда один его давно почивший для всех друг таскал его по борделям. Ни один дивный мальчик не вызывал в Чжоу Цзышу томления, так с чего должен вошедший в силу мужчина? Прийти в себя пришлось резко и почему-то неожиданно. Им оставалось не больше трех дней пути, когда Хань Ин своим тихим твердым голосом озвучил то, что и так было в голове Чжоу Цзышу. Но помнить, слышать и осознать оказалось тремя совершенно разными процессами. Тем вечером они сидели с драконом в отдельной комнате на постоялом дворе. Стол был богато уставлен незатейливыми, но хорошо приготовленными блюдами, дракон читал вслух поэму со свитка, что вытребовал ему купить на рынке, когда они вошли в город. Тогда Хань Ин и постучался со своим напоминанием. Это не было ни тайной, ни неожиданностью, и только Чжоу Цзышу из присутствующих, похоже, совсем упустил из внимания, что всякое странствие заканчивается. Он растерянно кивнул Хань Ину и стал подливать себе вино. Непозволительно забывшись, Чжоу Цзышу не успел среагировать, когда дракон поднялся и юркой змеей оттеснил одним своим присутствием Хань Ина от двери к центру комнаты. Тот не успел отреагировать, а дракон уже говорил, что преданного щеночка обязательно нужно пригласить к столу. Покормить, напоить и развлечь историей, раз уж скоро им не придется проводить вечера вместе, ведь они собирались до столицы идти единым переходом. Дракон изящно налил Хань Ину вина и положил мяса, немного посмеялся над тем, как тот чуть ли не вжался в бок Чжоу Цзышу, стараясь отодвинуться подальше от дракона. Спросил, какую историю рассказать, и, пользуясь безразличием Чжоу Цзышу и оловянной выдержкой Хань Ина, выбрал сам. Отбросив с плеча кажущиеся смоляными во тьме локоны, дракон опрокинул в себя чарку вина и начал: — Я расскажу сказку. Интересно? Чжоу Цзышу вздрогнул бы, если бы его тело могло себе позволить такую вольность. На деле он лишь поднял взгляд на улыбающегося дракона. Щеки того разрумянились и он так пристально смотрел на Хань Ина, вытянувшегося по струнке, что казалось вот-вот распахнет свою зубастую пасть и сожрет. Почему-то Чжоу Цзышу показалось, будто он хотел бы, чтобы дракон так смотрел на него. Зато это привело в себя. Позволило быстро встряхнуться, а Хань Ин уже кивнул. — А-Сюй, он у тебя совсем ручной, — рассмеялся дракон и разлил всем еще вина, придерживая изумрудный рукав. — Хань Ин — моя правая рука. Не думай, что он не кусается, — Чжоу Цзышу взял вино и выпил. — Да-да, грозный а-Сюй предпочитает кусачих тварей, — дракон опрокинул в себя чарку, стукнул ей о стол и вдруг поставил локти рядом, а в ладони водрузил свой подбородок. Его длинные пальцы забавно подпирали щеки, придавая лицу очаровательность, которой в таком существе и быть не могло. Чжоу Цзышу встретился взглядом с глазами дракона и промелькнула мысль — неужели тот пьян? Сколько они выпили за вечер? Дракон точно пил больше, но Чжоу Цзышу не замечал… — Когда-то давным давно, когда ваших родителей еще не планировали их родители, а может тех даже и не было еще на свете, люди уже сочинили множество сказок о драконах. Часть из них, конечно, чистая ложь. Другая — правда. Попробуй разбери, что есть что. Щеночек, ешь, не обижай рассказчика. Если до этого Чжоу Цзышу думал, что дракон напился, то теперь был уверен. А вот Хань Ин смотрел огромными глазами. — Ешь, — тихо шепнул Чжоу Цзышу тому. — Не отстанет. Дракон долгим взглядом проследил за перешептываниями, как-то непонятно вздохнул и, не меняя позы, продолжил: — До того, как я стал драконом, все эти истории не сильно меня интересовали. Я знал, как все, что драконы приносят удачу, что это добрые существа. Еще в детстве наслушался глупостей. А вот когда стал драконом, то ничего не слушал, но одну сказку все равно запомнил. — Какую? — вдруг учтиво подал голос Хань Ин. — Красивую. Очень… В ней маленький огненный дракон встретил… Чжоу Цзышу с Хань Ином переглянулись. — Впрочем, лучше по порядку, — дракон опустил одну руку на стол и оперся щекой на другую полностью, прикрыв глаза, он продолжил: — Жил был маленький злобный дракон. Еще совсем молодой, он был не длиннее десяти шагов, но в нем кипела ярость. Только благодаря ей люди не поймали и не убили его, когда он истреблял и выгонял их с родных земель. Прилетая обратно в свое логово, весь в крови, маленький злой дракон не слушал никаких увещеваний отца-дракона. Он не хотел искать свою стихию, учиться управлять ею и занять свое место в драконьем мире. Ему было довольно того, что он мог убивать. Последнее слово не откликнулось в душе Чжоу Цзышу ужасом, в нем не было ничего, что он сам бы не совершал. Разве что убивать он не любил, а умел. Никогда не совершал убийства из удовольствия, всегда лишь из необходимости, но понять дракона мог. Его суть, его историю. Которую тот, кажется, решил рассказать еще раз. Медные цепи звоном и лязгом стекли на пол, когда дракон поменял руку, которой подпирал щеку. Он открыл свои чарующие глаза, которые будили в людях нечеловеческий страх, и продолжил: — Отец-дракон совсем не гневался, ведь он выбрал себе сына за этот порыв, за этот изъян. Будучи божеством-драконом — добрым по сути своей энергии, отец-дракон сам всегда был осуждаем братьями и потому не судил сына строго. Только журил, да пытался заставить научиться защищаться как дракон. Но маленький злой дракон хотел лишь нападать и говорил отцу, что примет смерть как воин. Проиграл так проиграл. Конечно, отец-дракон был очень недоволен таким нерадивым сыном, даже пытался объяснить, что такое поведение слишком человеческое для дракона. Он не был услышан. Бросив взгляд на Хань Ина, Чжоу Цзышу понял, что тот слушал с неподдельным интересом. И с печалью во взгляде, он знал много больше, чем остальные воины, но главное — он точно знал, каков его глава. Наверное, он не сочувствовал дракону, не с их работой, но, по крайней мере, точно не ненавидел. Даже учитывая, что тот убил немало их людей, не признавать в нем сильного, но проигравшего противника было нельзя. Равно как и считать его человеком. Но это Чжоу Цзышу напоминал уже себе. — И вот однажды, — почему-то именно эти слова вырвали из мыслей и заставили снова прислушаться к словам дракона, — маленького злого дракона вызвали на честный бой. Такой честный, какой людям кажется. Они подожгли лес, где было его логово. Я уж и не помню, почему глупый злой дракон купился, но он согласился на все условия, обратился в человеческую шкуру. Наверное, убивать он хотел намного больше, чем жить… Дракон снова прикрыл глаза, а Чжоу Цзышу поймал себя на желании коснуться бесконечно длинных ресниц, отбрасывающих пушистые тени на высокие скулы. — Бой длился с рассвета и до заката. Один на один, один за другим, не принимая звериного облика, дракон убил каждого, кто пришел за ним. Окровавленный, израненный, он стоял в алых закатных лучах и не сразу заметил языки пламени. Бой оказался ловушкой. Пришедший на него в образе и одежде человека дракон без своей шкуры не мог обернуться и взлететь в небо. Огонь сомкнулся вокруг маленького злого дракона, слизнул окровавленные шелка его одежд, приласкал дымом горло и просочился под кожу. Не было боли и ничего не менялось. А когда огонь потух, на выжженную поляну спустился разгневанный отец-дракон. Маленький теперь огненный дракон был наказан за безрассудство — отец-дракон в гневе проклял его. Чтобы прекратить сумасбродства юного сына и не допустить того, чтобы смерть нашла его еще до того, как он станет взрослым драконом. Слова лились ручьем и вдруг затихли. Хань Ин стрельнул глазами в сторону Чжоу Цзышу, без слов спрашивая: — Иди. Завтра нам предстоит тяжелая дорога, будем идти и ночью с короткими привалами. Хань Ин быстро поклонился и вымелся из покоев как сквозняк. А вот дракон, оказалось, не спал. Он медленно открыл глаза и снова уставился на Чжоу Цзышу. — Не хочешь узнать, как он меня проклял? — А ты скажешь? — Конечно, ведь глупый злой огненный дракон, всякий раз оказываясь среди людей, хотел быть одним из них… Слова, полные боли, Чжоу Цзышу слышал не впервые. Но впервые он был рад, что хотя и обманул дракона, но вез его вовсе не в последний путь. Он глубоко вздохнул: — Тогда я хочу знать. — Отец-дракон гремел громом, земля трескалась, а его воля творила с моим телом и новой огненной сутью новое существо. С того дня к маленькому огненному дракону больше не могла прикоснуться рука человека. Но всякое проклятие должно нести в себе условие, иначе его не наложить. И условие было одно: если в сердце человека есть хотя бы одно желание, захоти он хоть что-то от дракона для себя и он загорится в тот же миг. — Мне кажется, я догадывался…. — Тогда просто дослушай сказку, — недовольно фыркнул дракон. — Хорошо. — Сын с отцом в тот день ужасно поругались и не виделись десятки лет. Маленький огненный дракон стал не таким уж и злым, ярость перестала застилать ему глаза, и он убивал только тех, кого и так уже ждал могильный камень, да напрашивающихся. И тогда дракон встретил северный ветер. Ветер был таким холодным, что проклятие на него не действовало, не разрушая его, он просто не обратил внимания, что оно есть. Как думаешь, а-Сюй, ветер знал, что способен затушить огонь? Чжоу Цзышу сглотнул под тяжестью темного взгляда. Как он мог ответить честно? Но как же можно было солгать… — Я думаю, маленькому огненному дракону пора спать, — Чжоу Цзышу произнес единственные честные слова, которые мог себе позволить. Встал и подал руку дракону. Он пил не много, так что рассчитывал, что выдержит вес цепей. Но дракон руку подавать не спешил, посмотрел снизу вверх так беззащитно жалостливо, что Чжоу Цзышу не удержался и закатил глаза: — Ничего ветер не знал, он летал себе над равнинами и лесами, пекся о судьбах людей, поддерживал тех, кого однажды привел в столицу, и верно служил императору, донося до его ушей то, что им было нужно. Но ветер везде и всюду, он слышал так много, что решил, будто не будет лишним в последний свой час рискнуть. Всё, что он знал — это старую сказку про сердце, которое не ведает страсти. Покуда ничего человек не жаждет, он может что угодно взять. И тут в руку Чжоу Цзышу опустилась тяжелая из-за цепей ладонь, дракон вдруг оказался прямо перед ним, с розовыми щеками и совершенно точно пьяной улыбкой: — Ну так бери, — сказал он. В этот момент Чжоу Цзышу по-настоящему испугался, что сгорит. *** Дракон все еще шел надувшийся и молчаливый. Хань Ин только раз спросил Чжоу Цзышу, случилось ли что после его ухода, не оскорбил ли он дракона, не дослушав. Конечно, Чжоу Цзышу солгал. Сказал, что всему виной похмелье. В то же время Хань Ин точно был ни при чем, и причин рассказывать ему, что сразу после его ухода сказка свернула в слишком личное русло, не было. К тому же потом безобразно напившийся дракон чуть на него не рухнул, они кое-как добрались до кровати и всю ночь плечо Чжоу Цзышу давили тяжелой макушкой. Даже носом ему тыкались в шею, а он должен был терпеть и спать, потому что впереди были тяжелые дни длительного перехода. Но вместо сна Чжоу Цзышу думал о том, как смешно будет, если дракон проснется рядом с догорающим телом. Сколько иронии в целом в том, чтобы потерпеть сокрушительное поражение в самом конце пути. Эти мысли долго не давали уснуть. Как и горячее дыхание и всё прочее, что эти мысли порождало. Видимо, к утру он был настолько измотан, что проснулся не сразу. Он даже чувствовал, как же сильно ему не хотелось размыкать веки. Но если обычно он легко побеждал свои неуместные желания, то чувствуя рядом тепло дракона, он даже не сразу из сна вынырнул. Казалось, он и вспомнил-то кто он есть такой — не сразу. С трудом открыв глаза, первым делом он увидел, что дракон сидел в постели над ним и странно смотрел. Но на утренний разговор это не повлияло никак. Стоило Чжоу Цзышу окончательно проснуться, как его тут же одарили улыбкой и одной или двумя сотнями слов. Но стоило им отправиться в путь, как дракон снова приобрел тот самый задумчивый вид, который Чжоу Цзышу первым делом увидел этим утром. Постепенно тот стал читаемей и выглядел как совершенно детская обида. Непонятным было только, как дракон мог умудриться обидеться на собственную откровенность. Или, всё же, причина была в другом? Засыпающий Чжоу Цзышу не особо хотел об этом думать, все силы уходили на то, чтобы просто моргать пореже… *** По расчетам им оставалось идти три дня. Путь от Ниндэ до столицы планировалось проделать без ночевок. Все же отряд, который посылался вперед, не вернулся, и никто их не встречал, а это значило, что те просто не дошли до столицы. Потому самый опасный отрезок — Чжоу Цзышу не собирался заблуждаться и думать, будто в столице нет предателей — стоило попытаться преодолеть как можно быстрее. Он распланировал привалы, смену караула и из-за бессонной ночи сам страдал к концу второго дня больше всех. Дувшийся весь первый день и часть ночи дракон сменил настроение как наряд. Он снова болтал, смотрел по сторонам и даже ночью не терял темпа, хотя из пеших был только он. Телега его не выдерживала, лошадь, наверняка, он тоже бы раздавил, но после того, как Чжоу Цзышу помог ему залечить рану, он будто ни в чем и не нуждался. Особенно в ночной тьме, где он двигался с легкостью хищного зверя, ловко лавируя между ямами и мелким кустарником. На коротком привале после полуночи, Чжоу Цзышу тяжело облокотился о ствол широкого дерева. Он правда хотел спать, готов был провалиться в забытье хотя бы на миг, лишь бы провалиться. Перед глазами мельтешил дракон, которому сон либо был не нужен, либо нужен в других пропорциях. Он на безопасном расстоянии болтал с воинами, те в основном смотрели в пол и на что-то кивали. Чжоу Цзышу собрал волю в кулак и принял правильную позу. Закрывая глаза и отсекая себя от созерцания пусть и приятного, но вредного для здоровья зрелища, он медленно погрузился в медитацию. Не было лучше решения для восстановления сил. Через два часа они выдвинулись. Им оставалось совсем немного. По всему получалось, что в столице они окажутся еще до рассвета следующего дня. И к этому надо было подготовиться. Свою процессию они растянули. Двоих самых выносливых и быстрых, с наиболее крепкими лошадьми, послали вперед — Чжоу Цзышу тщательно проинструктировал их. Терять больше людей он не собирался и не видел необходимости. Те по отдельности должны были войти в столицу. Один гонцом, второй — его незримой тенью. Если гонца постигнет печальная участь, вместо награды, а во дворце уже сменился ветер, второй должен был их оповестить. Чжоу Цзышу держал ключ от сундука со шкурой дракона при себе и был готов при получении дурной вести отдать её владельцу. Пусть бы летело мстительное создание. Или сожрало его. В этой большой игре опоздать — уже потерять голову. Так что Чжоу Цзышу не особо рисковал бы. Просто сделал бы выбор, как умереть. И почему-то ему импонировало дать маленькому злому огненному дракону отомстить. А еще на грани сознания формировалась мысль, что тот не стал бы. Просто взмыл бы в небо и улетел. В то же время, это был запасной план от запасного плана. Все же всю дорогу они прислушивались к сплетням, и все они дружно твердили, что к открытому конфликту и кровопролитной войне хотя всё и шло, но пока в неё не вылилось. По деревням не собирали людей и действующая армия никуда не выдвигалась. А это значило, что Чжоу Цзышу успел выполнить приказ, успел найти кусочек сказки на землях Великой Цинь. Не только найти, но и схватить. Эта сказка как раз сменила облик. Дракон переоделся в лиловые одежды с ярко вышитым серебром черным поясом. Легкий шелк ему очень шел, а темно-сиреневый плащ тот надевать отказался. Видимо, огненному дракону не было холодно даже прохладными весенними ночами. В конце концов, до той остановки, когда Хань Ин добыл дракону одежды, тот шел босой всего в одном слое ханьфу и жалобы его носили скорее капризничающий характер. К тому же о действительно причиняющей страдания ране тот даже не сказал. Дракона Чжоу Цзышу, конечно же, оставил рядом с собой, они были третьей, самой большой группой. Он, дракон, повозка со шкурой и трое воинов вокруг неё, и Хань Ин с еще двумя. Остальные двигались группами по шесть человек, кто-то уходил парами, чтобы расширить радиус наблюдения. Они растянулись по дороге и вширь по пересеченной местности. Иногда группы возвращались к главной и сообщали, что всё выглядит спокойно. Ближе к закату, на самом последнем коротком привале, дракон посмеялся над Чжоу Цзышу и сказал, что всё это совершенно не нужно. Слова его были неожиданно резки, смотрел он гораздо тяжелее, чем за все время до, и в итоге слово за слово они умудрились поцапаться. Тихо, почти шепотом, деля на двоих оставшиеся паровые булочки, они спорили о том, важна ли предосторожность. Дракон отчего-то считал, что Чжоу Цзышу может полностью положиться на удачу, а Чжоу Цзышу… он бы собой не был, если бы вообще мог. Даже зная, что пленив дракона, он пленяет саму благосклонность небес, он просто не мог все поставить на эту карту. К тому же его не первый день терзали тяжелые мысли. Из-за них ставить под удар всех своих людей он не собирался. Спешившись рядом с драконом в конце пути, когда огни столицы уже виднелись в густой предутренней тьме, Чжоу Цзышу из всего, о чем думал, позволил себе лишь одно: — Я клянусь, что твоя жизнь вне опасности. Дракон удивленно моргнул, а потом тихо расхохотался: — Ты уже должен был понять, что это вещь, которой я легко рискую. Иначе стал бы я с вами играть и заигрался бы настолько, что был пойман? Чжоу Цзышу не стал покупаться на очередную беседу о том, что могло бы быть: — Послушай, дракон, и не думай, что я раздаю клятвы всем и каждому. Твоя жизнь вне опасности, и если так не будет, то ты можешь призвать меня к ответу. — Да? — протянул дракон. — Клянешься своей жизнью, что злой огненный дракон выживет после встречи с императором? Посмеешь? — Посмею, — твердо глядя вперед, дал свое слово Чжоу Цзышу. Конечно, Чжоу Цзышу смел. Эта охота — его идея. Это он вспомнил сказки, когда отовсюду посыпались доносы. Такое нельзя было прекратить простым устранением предателей. Это была настоящая лавина, они все под нею погибли бы. Чжоу Цзышу нечего было терять, он ничем не владел. Ничего не хотел. И вспомнил сказку, которой были смутные подтверждения с юга. Отказываясь от всего в этом походе, не позволяя себе ничего желать, он думал, что сложности будут. Но не думал, что они возникнут в его сердце. Сейчас он мог только одно — оставить цель своего путешествия неизменной — заполучить удачу, что приносит дракон. Конечно, он знал, что они поймали очень странного дракона. Сильного, свирепого, такому голову не запудришь и с ним придется договариваться. И с этого места начиналась неизвестная часть всего мероприятия. Чжоу Цзышу думал, что спокойно подстроится, что будет действовать по обстоятельствам. Но оказалось, что он не может позволить этому дракону умереть. Поэтому он решил поклясться. Маленькая поблажка самому себе за все принесенные жертвы. Горящим ухом он чувствовал пристальный взгляд дракона: — Договорились, — тихо шелестнул довольством его голос, а в небе громыхнуло, привлекая внимание всех и Чжоу Цзышу в том числе. Только если остальные зашумели, зашептались, то Чжоу Цзышу был доволен. Его сердце успокоилось. Отказываясь даже от мысли захотеть дракона себе, он еще немного отдал — всего-то клятву, заверенную жизнью — и почему-то так было легче. Он перевел взгляд с дороги на дракона. Тот уже не смотрел на него, а смеялся над Хань Ином, дразнил его испуганным щенком и почти сразу хвалил то, как тот умеет шипеть. А Чжоу Цзышу чувствовал, как каменеет внутри. От четкого осознания, что сам у себя отобрал что-то настолько значимое, что, даже никогда не имея этого, терять было больно. *** Рассвет еще не тронул горизонт, когда они темными переулками и черными ходами прошли во дворец. Гонцы встретили их у самых ворот, а остальные подтянувшиеся Тяньчуановцы дополнили собой стражу. Во дворце было слишком много мельтешения: слуги бросились провожать отряд к гостевым покоям. Одним из лучших во дворце. Но не это беспокоило Чжоу Цзышу, а то, что дракон замолчал. Стоило им вступить во дворец, как он огляделся и больше не проронил ни звука. Ступал, куда звали, делал, что говорили, придерживал свои цепи и вошел в покои за приглашающими его слугами. Следом вошел и Чжоу Цзышу. Покои были богато украшены, огромная постель с балдахином застелена дорогим покрывалом, а ширм с затейливыми рисунками было целых три. Столы, выставленные в передней части, уже ломились от блюд и вина. Цзинь Ван стоял у балкона к ним спиной, а четверо стражников — незримой тенью от него по бокам. — Приветствую вас, — неожиданно разрезал тишину голос дракона, а Чжоу Цзышу чуть не подавился. Для этого молчало это чудовище? Чтобы сразу проявить неуважение, заговорив первым? Чжоу Цзышу мучительно медленно моргнул, лихорадочно перебирая варианты реакции, но тут его снова опередили. Цзинь Ван обернулся с неожиданной улыбкой на губах и благосклонностью во взгляде: — Какая дерзость. Впрочем, вы не человек, насколько я понимаю, обычаи людей вам чужды? — Отчего? Просто я не вижу смысла в этих условностях, когда сам стою в цепях. Чжоу Цзышу прикрыл глаза на миг и уже знал, что увидит, когда откроет их — по лицу Цзинь Вана пробежала тень: — Цзышу, какого наглого дракона ты нашел. Неужели в… этом наше спасение? — Моя оплошность, — Чжоу Цзышу поклонился, дракон и рукавом не повел, но его цепи бряцнули. — Не стоит, — Цзинь Ван сделал жест рукой, позволяя распрямиться. — Я понимаю, как трудно было сделать то, что ты совершил. Снова выпрямляя спину, Чжоу Цзышу показалось, что дракон стоит слишком прямо, что вся его фигура звенит напряжением и это выглядело… опасно. Только непонятна была перемена. Только что тот был молчалив, но абсолютно спокоен. Одним взглядом Чжоу Цзышу предупредил Цзин Вана не подходить и сам сделал шаг к дракону. Но тут дракон встряхнулся, коротко обернулся, одарив взглядом, и его речь полилась. Он говорил о том, что видел на землях Великой Цинь. Смеялся без тени смеха в голосе и все вольнее вел себя. Так перед Цзинь Ваном никто не позволял себе себя вести. Стража дрожала в своем недвижении, Чжоу Цзышу видел неистовый страх в их глазах, когда дракон прошелся рядом с ними. Походя, не придавая значения, он посоветовал “деткам” не шевелиться, ведь не аккуратно коснувшись кожи дракона, они в мгновение ока превратятся в пепел. В тот момент Цзинь Ван бросил на Чжоу Цзышу очень тяжелый взгляд. Наверное, еще и за то, что дракон слова не давал вставить. Учтивой беседы в игру слов не получалось. Не получалось и простого диалога. А дракон продолжал пустобрешить об увиденном в пути. Он звенел своими цепями словно специально, говорил все быстрее и вдруг выдал: — Я не увидел бесчинств на землях Великой Цинь. Люди жестоки, как были всегда, но край не достигнут, страдания не разливаются кровью по земле. О чем мне плакать? Даже будь такой дракон как я на то способен. Его до того беспрерывная речь оборвалась, обрывая с собой и все звуки. Дракон встал четко на то место, где стоял по приходу, и вскинул подбородок, смотря на растерянного и рассерженного Цзинь Вана прямо. Без страха. Чжоу Цзышу тоже смотрел на него и видел, как разгорается ярость в глазах. — Да как ты… — Смею? Я летаю под небом Великой Цинь, земные законы мне не указ. Чжоу Цзышу поймал взгляд Цзинь Вана и покачал головой, убеждая сдержать себя. Так же без слов он приказал страже выметаться. Он загривком чуял, что будет сказано много ненужных слов, да и воины никак не защитили бы императора от дракона, которому достаточно прикоснуться. Особенно, учитывая, что тот одним взглядом мог вызвать в человеке неконтролируемый самоубийственный порыв. Нет, этому дракону нельзя было приказывать. Цзинь Ван на миг выдохнул, в покоях их осталось трое и Чжоу Цзышу сделал еще шаг к дракону. С такого положения он мог успеть перекрыть дорогу. — Мне кажется, мы начали не с того, — примирительно улыбаясь, Цзинь Ван развел руки в стороны, за его спиной всё еще был открытый балкон. — Я думал, вы говорили с Цзышу о том, что грозит Великой Цинь… — Конечно! А-Сюй не назвал своего настоящего имени, но очень подробно описал то, что вот-вот захлестнет двор и императорский дворец. — И ты не считаешь, что тысячи людей, что погибнут при смене власти, достойны хотя бы одной твоей слезы? — Цзинь Ван понизил голос и стал вкрадчивым. Чжоу Цзышу считал, что так правильнее. К тому же он понятия не имел, что творится в голове дракона. Тот со всем соглашался, когда они беседовали долгими ночами. Если бы он только мог, он бы одернул норовистого ящера и спросил в нецензурных выражения "что случилось". — Тысячи людей пострадают при смене власти, их можете сохранить и вы. Просто повесьтесь, дорогой император, — сказал дракон и зевнул. Сдержаться не получилось, Чжоу Цзышу поморщился, словно увидел что-то очень болезненное. Впрочем, он и видел. Такая наглость и хамство не могли не найти отклика в душе Цзинь Вана, в самых темных её уголках. — Дракон, ты видишь в этом выход? Думаешь, мне на смену придет кто-то благороднее и добрее? Но когда доброта удерживала власть от тлетворного разложения? — Интереснее, когда это власть стала делом рук одного лишь императора. Разве он не кукла на ниточках? Разве со мной не стоит говорить тому, кто подергивает эти нити? — дракон говорил надменно. Как истукан, недвижимый и внешне бесчувственный, Чжоу Цзышу только наблюдал за происходящим. Но на самом деле он паниковал. — Если император для дракона — кукла, то разве сам он не в том же положении? — Цзинь Ван сделал обманчиво спокойный шаг вперед, его движения были скупы и предвещали бурю. — Имеет ли тогда вообще хоть что-то смысл? Спасение жизней… чужих, своей… не легче ли позволить Великой Цинь переродиться в крови? — Мне нравится этот вариант, — дракон улыбнулся и тоже сделал шаг к Цзинь Вану. Опасный шаг, который слишком сокращал расстояние между ними, и Чжоу Цзышу был вынужден отмереть и надежно удержать дракона за локоть. В тот момент, когда его рука коснулась через ткань дракона, тот обернулся и они встретились глазами. Нехороший был у дракона взгляд… Он тут же отвернулся и говорил только с императором: — В конце концов, я — дракон, покровительствующий убийствам. Цзинь Ван медленно кивнул и его губы тронула улыбка: — О… несговорчивый дракон, которому нравится только убивать? Значит, мне нечего тебе предложить? — Ты тот, кто среди людей считается сыном дракона. Будь у тебя императрица, я бы предложил способ породниться, да вот только даже так — коснуться меня можно лишь раз, а плакать о судьбе твоего народа меня не тянет. Не выдержав этого бреда, Чжоу Цзышу сжал руку дракона. Он не понимал, чего тот хотел, ведь он… просто злил? Не выдвигал условий, а лишь оскорблял из раза в раз грубее. Если бы им правда не нужно было настоящее чудо, чтобы победить, этот разговор уже был бы окончен. — Ты… сказал, что власть — это не дело рук одного лишь императора, — Цзинь Ван отвел взгляд от дракона и стал рассматривать свои ногти, а у Чжоу Цзышу заболела голова. — Если власть — дело многих людей, то за локоть тебя, ничуть не страшась, держит один из них. Признаться, если бы не безвыходность нашего положения, я никогда бы не поверил в сказки. В то, что они правда могут спасти… — Император, я буду для вас самой страшной сказкой, если вы позволите себе заточить меня во дворце. — Боишься неволи? — Разве что её. — Но родниться через постель тебе не страшно? Я слышал эту сказку, даже не одну. Принцессы залезали в постель дракона, что делало их невестами… Мальчики-драконы позволяли себе возлечь с достойными мужами… у вас же, зверей, всё просто — единственный нужный обряд — это ночь любви. Даже если без любви. Да и ты подтвердил… Цзинь Ван отдал жестом приказ. Это движение было хорошо знакомо, Чжоу Цзышу не раз смыкал руки на горле жертвы или просто держал крепче. В данном случае не первое, конечно. Но он сильно свел локти дракона у того за спиной, встал близко, почти вплотную, а к тонкой коже горла приставил нож. Чжоу Цзышу не чувствовал ничего, когда это делал. В голове билась одна лишь мысль: “какая же глупость только что произошла”. Тишина не разбила пространство, Цзинь Ван продолжал говорить, а дракон, по-настоящему не вырываясь, дерзил ему. И каждое слово было как подпись в очередном смертном приговоре. Неужели дракон только показался Чжоу Цзышу человеком? Или, быть может, Чжоу Цзышу, после всего совершенного, сам им уже не был? Он крепко держал дракона. Знал уже, что будет дальше, не первый же день был знаком с императором. А те всё не унимались. Шипели друг на друга змеями, а Чжоу Цзышу продумывал, что он может сказать дракону, чтобы тот летел себе в свой лес, не пытаясь творить мести. Что пообещать? Сложнее было, думать о том, что ему потом придется делать с Цзинь Ваном и можно ли будет без этого обойтись. Когда приказ закинуть цепи на балки, держащие балдахин кровати, прозвучал, он сам жался к дракону со всем возможным сожалением и пару раз шепнул, не сдержавшись, просьбу замолчать уже. Но дракон был глух к его словам, зато закинутая с помощью ци цепь, так потянула его руки вверх, что возмущенный вопль таки вырвала: — Собрался родниться силой? — дракон хохотнул, но это не обмануло бы и ребенка, в его голосе много что было намешано, но смеха там не было. — Но так ты породнишь меня лишь с народом! Не думаю, что твой генерал еще и твоя императрица! — Он не мой генерал, но… мой брат, — Цзинь Ван звучал довольно, но до того, чтобы потешаться над драконом, не опускался. Это сильно облегчило задачу, когда приказ, наконец, прозвучал. А звучал он именно так, как и ожидалось. Взять удачу силой, раз та так строптива. А после того, как родство Чжоу Цзышу и императора открылось, дракон и не сопротивлялся почти, только растерянно пытался обернуться, даже раз порезавшись о нож. По его точеной шее потекла тонкая струйка крови, а Чжоу Цзышу вспомнил глупую сцену, когда тот наряжался в это ханьфу. Оно ему нравилось, так к чему было пачкать кровью? Не думая, слишком погруженный в происходящее, Чжоу Цзышу раздвинул ворот дракона в стороны, практически дернул, оголяя грудь. Дракон вздрогнул в его руках. Тогда Чжоу Цзышу своим рукавом вытер кровь с его груди к ранке, уже затянувшейся. А он дернул руками, но те были вздернуты вверх весом цепей. — Да простят мне боги то, что будет сотворено по моей воле, но знай, дракон, люди Великой Цинь будут тебе благодарны. Даже если тебе на них наплевать. Дракон дернул цепями в очередной раз, рукава поползли с его рук вниз, оголяя предплечья и сильные костистые запястья в окаймлении кандалов. Теперь спина дракона была вся в распоряжении Чжоу Цзышу, но он думал только о том, как быстрее все закончить с минимумом унижения для дракона. Да и для себя. Он чувствовал себя мебелью или инструментом. Если обычно его ролью был клинок, то сегодня он будет кем? Плетью? За что он должен был наказать маленького злого огненного дракона? За любовь к свободе? За хитрость такую нечеловеческую, что он легко провел и его самого, и Хань Ина и всех воинов Тяньчуан. Чжоу Цзышу готов был клясться, что дракону была небезразлична судьба народа Великой Цинь. Он поставил бы свой меч на то, что был услышан и понят, когда рассказывал о своих идеях. И главной среди них — больше всего людей гибнет в борьбе за трон, а вовсе не от рук даже самой гнилой власти. Дракон его всецело понимал, а во дворце… Какой теперь был смысл сокрушаться. Цзинь Ван стоял напротив и ждал действий со стороны Чжоу Цзышу, а он не очень представлял как насиловать. Столько лет на сомнительной службе, а ни разу никого не насиловал. Он поднял руки и положил на узкую талию, которую обхватывал туго черный пояс. Он смотрел вниз, но понял, что не может. Не может ни сказать ничего — Цзинь Ван был подозрителен в последнее время, любое лишнее слово могло бы разорвать его спокойствие — ни сделать что-то. У него просто не встанет. Ткань легким шелестом привлекла внимание и Чжоу Цзышу поднял взгляд от пояса, сразу натыкаясь на с трудом обернувшегося дракона. Тот смотрел в глаза, долго и непонятно. Он даже не пытался ничего сказать. А Чжоу Цзышу вспомнил свою клятву. Вот уж не то требовал дракон. Совсем не то. — Не тяни, — руша иллюзию уединенности, зазвучал голос Цзинь Вана. — Слюны хватит. Ни в одной легенде не говорилось, что дракон должен быть удовлетворен, а уж в скольких говорилось впрямую о насилии… И зачем я даже пытался договориться по-хорошему. Дракон резко повернулся к нему: — И правда! Если не умеешь, то и начинать не стоит… Его гневная речь прервалась лопнувшим терпением Чжоу Цзышу. Ему надоело. Неизбежность того, что произойдет давила, а выхода не было. Он потянул вверх первый лиловый шелковый слой, другой рукой перехватывая. Сразу захватывая следующий слой. И следующий. До белого нижнего слоя, до нательных штанов, обтягивающих маленькие ягодицы. Проблема того, что он боялся просто не смочь сделать того, что от него требовалось, решилась. Почти плоская попа даже в штанах показалась аппетитным зрелищем, а уж когда завязки этих штанов были спущены… руки дракона вцепились в столб перед ним. Чжоу Цзышу краем сознания отметил, что мебель в императорском дворце на редкость добротная. И цепи держала, и навалившегося дракона. Хотелось что-то сказать. Подняв взгляд и посмотрев Цзинь Вану прямо в глаза, через разделявшую их постель и еще несколько шагов от него, он четко видел, как темно в его глазах. Наверняка, почти также, как в душе сейчас. Они, с Чжоу Цзышу, много обговаривали эту несчастную последнюю попытку. Это Чжоу Цзышу убедил его, что у каждого есть своя цена, что даже с мифом, сказкой можно договориться. Весь путь он был уверен, что дракон хотя бы выслушает, а не… уже без разницы. Чжоу Цзышу грубо потянул черный с серебром пояс и запихнул туда полы одежд дракона, сминая дорогую ткань. Не останавливаясь, не перебирая больше ни темных взглядов Цзинь Вана, ни молчаливых охов дракона, Чжоу Цзышу развязал свой пояс. Уронив его на пол, он просто позволил ханьфу распахнуться, за наружным поясом отправил пояс от нижних одежд и последней преградой остались только его штаны. — Не думал я, что император любит такого рода зрелища? А-Сюй, только не говори, что ты уже развлекал своего хозяина подобным представлением? — слова дракона были так наглы, дерзки, но плечи ровно, как камень, были недвижимы перед глазами. — Только не говори мне, что щеночек был на моем месте! Чжоу Цзышу почувствовал вопросительный взгляд Цзин Вана, но сам смотрел уже вниз. Приспустил свои штаны, немного радуясь, что они с драконом стояли так — Цзинь Ван не видел ни голого белого зада, ни члена Чжоу Цзышу. Второе не особо волновало. Он сплюнул на ладонь и обхватил влажно совсем не возбужденный орган, надавливая так, как знал, что ему нравится и глядя вперед. Другой рукой он потянулся и приподнял ткань ханьфу дракона. Толстый уродливый шрам на идеальной пояснице притягивал, и Чжоу Цзышу в этот раз позволил себе провести по нему пальцем. Дракон вздрогнул, и слова сами прозвучали, Чжоу Цзышу даже не подумал, что стоило их сдержать: — Никого не было на твоем месте. От этого стало еще противнее от самого себя. Он двинул рукой сильнее, заставляя себя возбудиться, приставил полутвердый член к сжавшемуся отверстию и надавил, преодолевая не такое уж и сильное сопротивление мышц. Про себя благодарил глупого дракона за то, что хотя бы изнасилование, на которое тот сам нарвался, не стал ухудшать для себя же сопротивлением. И так же сугубо в голове проклинал себя за то, что полностью затвердел, стоило проникнуть в горячее гладкое нутро по скупой скользкости слюны. Дракон зашипел на невольно резком движении, и Чжоу Цзышу решил встать поудобнее, обхватил руками голые бедра и потянул на себя, вставляя гладко и до конца. Если бы они были наедине в спальне, Чжоу Цзышу долго бы покачивался, плавно проникая глубже и глубже. Сейчас, под изучающим взглядом, он специально вырвал из горла дракона болезненный вздох — когда всё закончится, чтобы сохранить одну очень важную жизнь, ему понадобится всё доверие императора. А то, что дракон ему не простит… пусть не прощает. Мало его жизнь учила, видимо, он всё еще пытался погибнуть от рук людей. Чжоу Цзышу двинул бедрами злее — возбуждение не желало нарастать. Дракон снова пискнул, сдерживая голос, а на следующем движении всхлипнул. Тогда Чжоу Цзышу сдавил бедра сильнее, уложил большие пальцы на ягодицы и потянул в стороны, раскрывая для себя. Стараясь сделать проникновение хотя бы не травматичным, он снова сплюнул вниз. Скольжение стало самую чуточку легче, а дракон словно ослаб в своих цепях. Но язык его, видимо, никогда не уставал: — Император будет смотреть до самого конца? Боится, что его брат не справится с изнасилованием? — дракон прерывисто засмеялся, а Чжоу Цзышу не выдержал и дернул его на себя. Изогнувшись дугой, дракон широко распахнул глаза, но рука Чжоу Цзышу уже плотно закрывала его рот, прижимая дракона затылком к плечу. Бедра ходили туда-сюда мелкими движениями, едва поддерживая трением интерес. Не способный достичь удовольствия из-за того, что не хотел происходящего, Чжоу Цзышу неожиданно рассмеялся: — Ш–ш-ш, — тихо прошелестел он. — Не то придется повторять, ведь я и правда в этом деле не профессионал. Краем глаза Чжоу Цзышу увидел, что Цзинь Ван отвернулся и сделал пару шагов в сторону балкона, не оборачиваясь, он не мог оставить последнее слово за кем-то кроме себя: — Боюсь, мы не располагаем стольким временем, Цзышу. Оставшись в благословенном не полном уединении, когда Цзинь Ван вышел на балкон, Чжоу Цзышу закрыл глаза и зло, сильно вогнал член в зад дракону. Тот тонко пискнул под закрывающей рот ладонью и зажмурился. Не став отодвигать бедра, Чжоу Цзышу снова толкнулся. Вот так, плотно и глубоко внутри, при минимуме трения, ему тоже было хорошо. Он не рвал напросившийся на неприятности зад и в то же время ощущал всё то удовольствие, что дарила его узость. Жаль, что так нельзя было кончить, особенно, когда не сильно и хотелось. Закрыв глаза, Чжоу Цзышу отодвинул бедра сильнее и стал долбиться в ровном ритме, который без особых изысков должен был привести к необходимому результату. Рваные выдохи дракона извращенно услаждали слух. С закрытыми глазами, можно было притвориться будто между ними не насилие против воли. Что уж — против воли обоих. Но милостивая природа, наконец, позволила достичь пика, и Чжоу Цзышу сам с мучительным выдохом выплеснулся в истерзанную глубину. А пальцы его обожгло болью, расслабившись он не следил за хваткой, и дракон его цапнул. Это быстро отрезвило, он распахнул глаза и отдернул руку, не сразу поняв, что произошло. С плеча по лиловой ткани струились белые водопады спутанных волос, а дракон смотрел на него поблекшим взглядом, но улыбался. Дальше Чжоу Цзышу не знал даже, как действовал. Они были в такой отвратительной позе, дракон висел на цепях, а прикрыв глаза, больше их не открывал, что бы Чжоу Цзышу ни делал. За окном сгустились тучи и ливануло, молнии молчаливо рассекали небо, а Цзинь Ван растерянно вошел обратно в комнату, когда Чжоу Цзышу уже уложил не двигающегося дракона на постели. Не могло пройти много времени, Чжоу Цзышу был быстр как никогда в своей жизни, наверное. — Чжоу Цзышу, ты что с ним сотворил? — голос Цзинь Вана нарушил хаос мыслей, ворвался в них обвинением. — Только то, что было сказано, — Чжоу Цзышу и хотел бы огрызнуться, но он считывал пульс с холодного запястья, подсунув пальцы под железо кандалов, а речь его была также ровна как всегда. — Изнасиловал. Сердце стучало, замедляясь, рука становилась холоднее, а белые волосы обрамляли теряющее сочные краски лицо. Губы дракона побледнели, а в непроницаемом холоде мыслей и души Чжоу Цзышу разгорелся панический огонь. Такого не должно было быть. Не могло. Ни одна сказка, какую слышал Чжоу Цзышу, не заканчивалась смертью дракона от простого насилия. Да и этот дракон, этот… человек — он не умер и от непростого насилия. Что произошло сейчас? Судорожно с ногами забравшись на постель рядом с недвижимым драконом, Чжоу Цзышу наклонился и припал к открытой груди ухом. Сердце медленно-медленно билось, а он даже не знал имени, чтобы позвать дракона. Не знал и что делать. Ни одна легенда из всех, что он сейчас перебирал в голове, не подходила. Ни одна не давала ответа, даже долбаной подсказки. Цзинь Ван подошел к краю постели с той стороны, где балдахин закрывал ему взгляд на дракона: — Его тело не должны увидеть… — Он не мертв, — неожиданно позволил сам себе перебить его Чжоу Цзышу. — А что с ним? — Не знаю. Даже не представляю… — Цзышу, может, ты его задушил случайно? Чжоу Цзышу не смог удержаться и закатил глаза, он хотя и осматривал совершенно бесполезно тело перед собой, прощупывал слабый ток ци по совершенно целым меридианам, не похожим на человеческие никоим образом. Но такую глупость предположить не мог и удивлялся, что Цзинь Ван додумался. Он же смотрел представление чуть ли не до конца, пока дракон не достал его своими ремарками. Видел, что изнасилование не было ни слишком жестким, ни жестоким. Да и придушить случайно у Чжоу Цзышу получилось бы только, если бы он врал о “случайно”. — Нет, — скупо ответил он Цзинь Вану и снова прислушался к току ци. Казалось, что тот холодеет. Довольно горячий сам по себе дракон, сейчас стремительно терял в температуре, а Чжоу Цзышу неожиданно вспомнил его фразу. Про огонь. — Да ты издеваешься, — не удержал в себе чувств. В голове, наскакивая друг на друга, зароились мысли и складывались в очень неприятный вывод. Дракон с самого начала сказал, что его огонь не разгорается рядом с Чжоу Цзышу. Неужели это было чем-то большим, чем красивая метафора, которыми с удовольствием сыпал дракон? И что же? Он затушил этот самый огонь? Кончив в дракона? Да что за ересь… Надо было читать не только сказки, но и скабрезные книжки? Злость в Чжоу Цзышу поднималась едва контролируемыми порывами, на пол балкона начало ощутимо хлестать водой. Чжоу Цзышу на миг только отвлекся, чтобы глянуть туда, где бесновалась природа. Что-то ему подсказывало, что это было очень даже связано. Мельком обратив внимание на Цзинь Вана, кусающего губы и лихорадочно мнущего рукав, Чжоу Цзышу был мелочно рад, что кое-кому будет наука поспешных решений. А вот вернувшись взглядом к бледному дракону, Чжоу Цзышу тут же потерял любой повод для радости. Тот все еще лежал и не двигался. Лиловый теперь смотрелся на нем чарующе нежно и это было совсем неуместно. Чжоу Цзышу отпустил уже запястье, которое неотрывно держал, чтобы чувствовать каждый удар сердца, чтобы понимать, насколько дольше между ними становились перерывы. Да что же он такое сделал? Как затушил такой сильный огонь, что после обычной обработки легко затянул рану, полученную драконом от падения с неба на землю. Что произошло? Чжоу Цзышу сел ровнее и опустил голову. Он не мог подобрать ответа, разве что… шкура? — Шкура… — произнес он уже вслух. Спасительная мысль внеслась в сознание без доказательств, одними подозрениями. Что если вернуть дракону шкуру? Вдруг он втиснется в нее и станет дышать глубже, обернется змеюкой и… и Чжоу Цзышу должен будет как-то защитить Цзинь Вана, но для начала… — Что? — Нужно срочно принести его шкуру… Чжоу Цзышу сорвался с места и в несколько мгновений был уже у дверей, только потратил еще время, чтобы поправить одежду. Все же ему от своих людей нужна была быстрая реакция, а не растерянное перемывание косточек главы. Выскочив в коридор и наткнувшись глазами на неожиданно откуда-то взявшегося Хань Ина, Чжоу Цзышу выдохнул, значит, исполнено будет быстро. Он отдал приказ нести шкуру как можно быстрее, потребовал от стражи сразу же пустить в покои вернувшихся людей. Ему казалось, что он отсутствовал непозволительно долго и пока его не было, дракон мог испустить свой последний вздох. А ведь согласно их договору, жизнь Чжоу Цзышу принадлежала ему. Как он мог быть так самонадеян и не спросить, что же дракон желал от него, если ему не удастся сохранить его жизнь? Взойти на костер следом? До смешного, он ощущал в себе способность это сделать… Чувствуя захлестывающую его панику, Чжоу Цзышу ворвался обратно в покои и не заметил, как закрыл за собой двери. Их словно порывом ветра захлопнуло. Удивительно, что не сорвало с петель, учитывая, что за сцену он увидел перед собой. — Ай-я, а-Сюй, ты слишком быстро, — пожаловался дракон, держащий за горло стоящего на самых цыпочках Цзинь Вана. — Цзышу… — послышался слабый голос императора и тут же оборвался хрипом. — Стой, — только и успел выкрикнуть Чжоу Цзышу, как Цзинь Вана резко отпустили. Тот чуть ли не бегом ринулся к нему, наверное, собирался бежать дальше, к страже, но Чжоу Цзышу вцепился ему в руку так сильно, что вырваться можно было только оставив кусок плоти. Он не мог пока здраво мыслить, смотрел только на своего растрепанного дракона, как тот вполне живо двигался, пусть и поседевший до абсолютно белых волос. Мялся, в глаза не смотрел и заправил за ухо непослушную прядку. Это его угасающее сердце слушал Чжоу Цзышу… — Я не пытался убить, — то ли обиженно, то ли сердито прозвучал дракон, но определенно очень тихо. — Мы… договаривались. — Это ты называешь “договариваться”? — Цзинь Ван, который все еще пытался вырвать руку у окаменевшего Чжоу Цзышу, практически прошипел фразу, но окончить ему её не дал дракон. — А ты называешь “переговорами” это? — дракон кивнул в сторону постели. — Замолчите, — Чжоу Цзышу сказал это совсем негромко, но в помещении настала гробовая тишина, в которой отчетливо было слышно, как частят в коридоре шаги. Хань Ин остановился только перед дверьми, скорее всего чтобы забрать шкуру у тех, кто помогал ему её нести, и войти в покои как разрешили — самому. — Цзышу, эта тварь только притворялась… — Притворялся? — в голосе дракона было столько возмущения, что зашедший в этот момент Хань Ин остановился чисто на инстинктах. — А ты поседей за пять минут и смени стихию, я посмотрю, как это будет выглядеть! Это было ужасно. Совершенно ужасно, потому что Чжоу Цзышу не понимал, что именно произошло, у него в голове была тысяча вопросов и он не знал, какой задать первым. Хотя… — Сменил стихию? — Мой а-Сюй все же умеет слышать главное, — дракон улыбнулся, потянулся поправлять одежду. И если слышать главное Чжоу Цзышу умел, то глаза он явно где-то потерял. Одежда дракона была в совершеннейшем беспорядке, что весьма свидетельствовало о том, что с ним недавно произошло, разве что нижние штаны он подтянул. Наверное, когда вставал душить или договариваться с Цзинь Ваном. Из-за такого его вида Хань Ин смотрел на него, бледнея даже губами, и не смел ни пошевелиться, ни слова сказать. А вот глаза ему бы опустить, но он, как и все присутствующие, смотрел на дракона, поправляющего запахи слоев своего ханьфу. А когда тот потянулся назад, чтобы выправить из-за пояса свои подолы, то неожиданно прервался и взглянул на кандалы. Поднял запястье перед собой, посмотрел на них недолго и, открыв рот, протяжно выдохнул струю белого густого воздуха. Металл, зачарованный специально, чтобы иметь непревзойденный вес и крепость, стал изменяться, словно его сковывал сильнейший холод. И вдруг дракон просто треснул браслетами друг о друга, а те как глиняные раскололись в один единственный миг и осыпались остальными звеньями ему под ноги. Тогда он свободно поправил одежду, но с места не двинулся. Он потер свои запястья и задумчиво проговорил: — Честно говоря, я понятия не имел, что произойдет, если снять проклятие, — дракон перевел взгляд на Цзинь Вана. — Тем не менее, я правда готов договориться. Просто император собирался крикнуть стражу, а я ой как разлюбил большие скопления людей еще полвека назад. Снова стало тихо, Чжоу Цзышу с Хань Ином переглянулись, и это их движение не укрылось ни от кого в этой комнате, Цзинь Ван шепотом спросил, как это все можно было понимать, а Чжоу Цзышу сам едва ли что-то понимал. Он только взял себя в руки и снова отступил своему императору за спину. Удивительно, как изменился дракон в мгновение ока. Цзинь Ван смотрел на него с опаской, как на опасного сумасшедшего, но дракон теперь вежливо улыбался, кланялся и даже поблагодарил Цзинь Вана. На Чжоу Цзышу он не смотрел, а вот сам Чжоу Цзышу взгляда не сводил с белых волос, с алых следов на запястьях, сходящих на глазах. Он слышал и то, как по-деловому дракон говорил с Цзинь Ваном. Говорил, что даровал уже свою удачу народу Великой Цинь, потому и не видел ни он, ни те, кто его вели, никаких ужасов, потому что их не стало. Признался, что давно уже был проклят и не знал, как снять проклятие, ведь стоило ему сказать об этом или человеку, который бы его снимал, узнать как-то, что он делает, и ничего бы не получилось. Что сам рисковал… Очень быстро дракон с Цзинь Ваном уселись за заранее приготовленный стол и стали обсуждать государственные границы и суть того, что начало происходить, благодаря дракону. Чжоу Цзышу безмолвной статуей стоял за правым плечом Цзин Вана, а Хань Ин — за левым. О чем думал его подчиненный, Чжоу Цзышу не знал, но сам он думал о том, что мог бы придушить дракона. Вполне по-настоящему схватить за горло и, по всей видимости, в бессилии отпустить, ведь так просто и быстро высказать все свои претензии он не мог. Потому что сейчас он был наполнен сотнями желаний, и все они так или иначе касались дракона. Большая часть включала в себя физическое и далеко не сексуальное насилие, а оставшееся… А от оставшегося ему становилось стыдно. Стыдно и немного горько. Он оказался простым инструментом, который использовали по назначению. Но он добился своей цели — самой важной. Не все ли ему должно быть равно. Но он стоял за плечом императора и понимал, что ему, наверное, впервые не все равно. Проговорив до рассвета и еще дольше, когда император уже светился удовлетворением, а тактика взаимодействия с врагом была выработана, дракон, наконец, перешел к оглашению своих условий. Чжоу Цзышу, несмотря на усталость, стоял прямо и старался не упустить ни единой детали. Вот только не было там ничего сказочного или невыполнимого. Десять коров в год, двенадцать свиней, пять куриц каждый месяц. Огромный охотничий удел из земель, что отойдут после переговоров и прочие не самые наглые требования. — Я рад, что мы обо всем договорились, — дракон учтиво наклонил голову, но как равный. — Когда Цзышу привел вас, признаюсь, я был ужасно разочарован. Не только в том, что всё поставил и по ощущениям тогда полностью проиграл, но и в самом Цзышу. Теперь же я лишний раз убедился, какой исключительный человек у меня на службе, — Цзинь Ван на миг обернулся, поймал взгляд Чжоу Цзышу и вполне очевидно дал понять, что вынужден спросить. — И коли мы во всем нашли согласие, я не могу не спросить, есть ли в вашем сердце обида на лорда Чжоу? Если так, то можно ли… Чжоу Цзышу даже смотреть на дракона не хотел в этот момент. Буравил взглядом стену. Ему было все равно, он готов был заплатить за мир на землях Великой Цинь любую цену. Да, обычно он предпочитал оплачивать этот мир чужими жизнями, но это не значило, что в крайней ситуации не был способен платить своей. Что поделать, он проиграл более сильному противнику. Дракону… — Если я и в обиде на а-Сюя, то только за то, что он на меня совершенно не смотрит. А ведь его жизнь теперь моя… — дракон поставил локоть на стол и подпер рукой подбородок. — Что?.. — Цзинь Ван если и хотел что-то еще сказать, то найти слов пока не мог. — И щеночка его я бы тоже забрал, — вздохнул дракон. Головная боль Чжоу Цзышу стала почти нестерпимой. — Глубокоуважаемый дракон жив, наша сделка расторгнута, — сухо уронил он. — Не помню, чтобы в нашем договоре звучали условия расторжения сделки… — Не помню, чтобы обещал отдать свою жизнь в каких-либо других условиях кроме вашей смерти. Хань Ин рядом выглядел исключительно несчастным и ничего не понимающим. На него и смотреть не надо было, чтобы это понять. А вот Цзинь Ван… Цзинь Ван только что получил такие выгодные предложения, что даже не выглядел возмущенным. Надо же, а Чжоу Цзышу и не думал, что мог стать разменной монетой. Всегда знал, что он — большее, всегда знал, что крайне выгоден, строил свои отношения с братом на разумных основаниях и хорошо осознавал, что лояльность в ответ больше замешана на чувствах. Но всему есть цена и дракон её играючи заплатил. И вот он, лыбясь, поднялся со своего места, пытаясь заглянуть Чжоу Цзышу в глаза, но он специально отвел взгляд. К черту змеюку с его долбаными планами. Особенно с одним, из-за которого показалось, словно в мире может не стать главной составляющей его существования. Чжоу Цзышу к таким открытиям готов не был. — Надеюсь, император простит мне такую наглость, но жизнь Чжоу Сюя тот сам отдал мне по договору. Так он и привел меня сюда. Он обещал, что огненный дракон выживет, тем самым успокоил меня. Я решил довериться и попробовать снять свое проклятие. Все обернулось лучшим образом, вот только огненный дракон по какой-то неизвестной причине все же умер. Мой огонь потух и теперь я водный, наверное, может, воздушный. Пока не очень понимаю. — Это звучит… — начал Цзинь Ван неуверенно, тоже поднялся из-за стола. — Словно ужасная ошибка. — Ошибка или нет, но договор скреплен моей магией. После снятия проклятия я должен был стать гораздо сильнее, даже боюсь предположить, что может случиться, если договор пытаться нарушить… если он будет нарушен приказом императора… — О нет… Вот уж действительно — о нет. Чжоу Цзышу даже теоретически не представлял, зачем он нужен дракону. Император с драконом снова долго обсуждали детали. Велеречиво и изворотливо они ставили друг другу условия, впрочем, дракон был в выигрыше сразу, от него требовалось одно лишь присутствие во дворце две ближайшие луны, а после начиналось время исполнения условий со стороны Цзинь Вана. Конечно же, Чжоу Цзышу с Хань Ином были назначены охраной и уже было оговорено, что после они уйдут с драконом. К полудню в покои внесли еду, а Цзинь Ван потребовал созвать министров и удалился вместе с охраной, отдав Чжоу Цзышу личный приказ охранять дракона. А в краткий миг, когда они поравнялись плечами, прошептал “прости”. Мир накренился в бездну еще сильнее. Двери хлопнули, и в покоях дракона, которые тот отчего-то не пожелал менять несмотря на то, что здесь произошло, остались только он сам, Чжоу Цзышу и Хань Ин. Вместе с хлопком двери дракона снова словно поменяли. Из него ушла надменность, лукавость, он устало осел на небольшую тахту у балкона и взглядом вперился в проем балкона, в небо. — Щеночек, я очень устал, и пока мне не выделили служанок, распорядись притащить сюда кадку воды. Хочу помыться… дорога была тяжкой. Выросший в Тяньчуан Хань Ин и ухом не повел, поклонился только еще ниже, чем раньше. — Позволите выполнять? — Да. И шкуру эту захвати и сожги. — Что?.. — на миг Хань Ин забылся, иначе не позволил бы себе такой реакции. А вот дракон лениво повернул голову и без интереса добавил: — А ты хотел бы продать? Не стоит. Она утратила все свои свойства и скоро просто сгниет. Сожги. Я уже принял предложение а-Сюя, — дракон перевел взгляд на Чжоу Цзышу, нахмурился и встал, но сделал навстречу только шаг. — Будет исполнено, — Хань Ин поклонился еще ниже и из покоев исчез быстрее, чем залетевший в окно ветер. Стоять в тишине было почти приятно, только головная боль… — А-Сюй, плохо себя чувствуешь? Дракон неожиданно оказался рядом и придержал. А Чжоу Цзышу даже не чувствовал, что собирался упасть. Он не смог ответить, не смог послать куда подальше. Даже воспротивиться, когда дракон потащил его к тахте. — Присядь, — тихо шелестел дракон чуть ли не в голове. — Скоро станет легче. А потом я научу тебя летать… Я сниму твой гуань? А то становится видно… Чжоу Цзышу кивнул, ему правда что-то мешало, но в теле была такая колоссальная слабость, он удерживал себя все то время, что дракон договаривался с императором, одной силой воли. Сейчас она кончилась, видимо. — Что видно? — без особого интереса спросил Чжоу Цзышу. Ему вообще мыслить было тяжело. Он просто был благодарен, что его волосы распустили, но дракон не остановился и вплел свои длинные пальцы в пряди, а потом и вовсе стал массировать кожу головы. — Рожки чуть видно. Я, когда только стал драконом, тоже первое время выглядел странно… вокруг глаз была красная чешуя, и еще кашлял пеплом. Голос дракона был мечтательным, спокойным. Его движения завораживающе медленными и приятными. Чжоу Цзышу показалось, что он сошел с ума. Привалившись боком к дракону, он ощущал не только усталость и боль. Еще ему казалось, что большего ему и не надо. — Я сейчас же уйду, если ты мне последовательно и предельно понятно не объяснишь всё, — тон голоса даже получился ровным. Отодвинувшись от дракона огромным усилием, Чжоу Цзышу медленно поднял руку и пощупал рукой место чуть в бок от макушки. Там и вправду был небольшой, приблизительно как палец, рог. С другой стороны тоже. — А-Сюй, ты первый сделал мне предложение! Я рассматривал его серьезно и не спеша! А потом ты предложил жизнь. Это звучало так благородно, если бы я уже не был по уши влюблен, то влюбился бы в тот момент. И я правда не знал, что всё получится так удачно… Чжоу Цзышу на секунду прикрыл глаза: — Последовательно и понятно, — с нажимом произнес он и в ответ сначала услышал только обиженное пыхтение. *** Посреди комнаты уже почти остыла принесенная туда слугами бадья с водой. На столике томился брошенным обед. Хань Ин уже давно отчитался о выполненном задании и отправился выполнять поручения Чжоу Цзышу по размещению и награде вернувшимся из похода солдатам Тяньчуан. До следующего утра дракон потребовал их больше не беспокоить. Они сидели на тахте у окна, еще недавно просто разговаривали. Мягкие губы хотелось смять в жадном поцелуе, схватить грубо рукой за затылок и отобрать всё дыхание, вместо этого Чжоу Цзышу глубоко впускал язык дракона в свой рот. Он все еще не переварил сказанное им, не понял, как впутался в это. Но когда тот проныл, что “а-Сюй совсем не хочет спросить мое имя, ну так я скажу его сам” Чжоу Цзышу заткнул его поцелуем. Только что дракон очень основательно пояснял, что кража шкуры в драконьем сообществе — это некий обряд предложения руки и сердца. Только шкуры и жизни. Предложение это всё объединить. Затем рассказывал почти всё то же самое, что тогда в сказке, только без украшения и метафор. Потом ныл, что его родственная душа, можно считать муж, ведь они подтвердили свои желания соитием, не желал знать имя. И вот они целовались. О чем думал Чжоу Цзышу, порывисто приникая к губам того, кого совсем недавно грубо насиловал в этой же комнате — он не знал. Наверное, о том, что он не достоин… Губы дракона были так нежны, сплетаться с ним языком было бесконечно приятно, Чжоу Цзышу чувствовал тонкие длинные пальцы у себя на плече и урчание в поцелуй. И все же дракон оттолкнул его. — Ты не хочешь знать мое имя? — видимо, страсть не так уж и затуманила очаровательную беловолосую голову. Дракон выглядел подозрительным и расстроенным, а Чжоу Цзышу чувствовал так много, что просто это было и не описать. Особенно учитывая, что он и не заморачивался обычно, чтобы что-то подобное облекать в слова. Он только что узнал, что, не подозревая, что делает, предложил брак. Узнал, что дракон присматривался к нему, ведь сразу подумал о том, что это могло бы помочь снять проклятие. Узнал, что где-то между первым взглядом и вторым, а, может, на острие меча, дракон влюбился — он легко признавался в сокровенных чувствах. Оставалась малость — соблюсти условия. Человек, который мог прикасаться только потому, что ничего не желал, должен был, всё так же не желая того, вместе с драконом подтвердить слияние. Учитывая, как холоден Чжоу Цзышу, как тихо вел себя огонь дракона рядом, тот рассчитывал, что стихия поменяется. Рассчитывал, что огненный дракон в нем умрет. Так что Чжоу Цзышу не то чтобы не хотел знать имя дракона. Он просто не знал, не желает ли он убить это существо, которое все сделало, не спросив его мнения. Эти чувства были у него на поверхности и почти готовы были вылиться наружу, но еще глубже находилось — необъяснимое. Ему не хотелось… власти. — Я, — хрипло проговорил Чжоу Цзышу, стараясь дать себе время. — Я думал только высшие драконы могут обращать в дракона. Получается, я тебе теперь сын? Он даже не знал, как выдал такую глупость. Наверное, он просто слишком сильно не хотел признаваться себе, что это далеко не первый раз, когда все решали за него. Но впервые это сделали, чтобы предложить ему свободу. Дракон сразу обмолвился, что не знал точно, снимет ли это проклятие или, затушив его огонь, церемония подтверждения намерений просто убила бы его. Так самоубийственно, что почти возмутительно. Дракон долго смотрел на него и вот снова рассмеялся. Снова только губами, только звуком. Поддельно и как-то горько: — Ну что ты. Конечно, нет! Так обращать в дракона, точнее даровать человеку новую жизнь, может только дракон от рождения. Я же обычный сын дракона, такой способ мне не по силам. Быстрым движением тронув свои рога, Чжоу Цзышу с подозрением глянул на дракона: — А какой знаком? — А какое тебе дело, а-Сюй? Если тебе нет дела даже до имени. Прикрыв глаза, усмиряя стихающую головную боль, Чжоу Цзышу почувствовал, что и рога его словно втягиваются. Снова провел по распущенным волосам и вот там уже ничего не было. И причин говорить дракону о прописных истинах вроде бы тоже не было, но казалось, что тот не понимал: — Имя дает власть. Настоящее имя среди магических существ это то, что не должно звучать. Как ты можешь так легко предлагать его тому, кого знаешь меньше, чем зреет рис? Красивые темные глаза в обрамлении оставшихся черными ресниц сначала округлились, а потом сузились. Все лицо дракона засияло улыбкой и тот слегка наклонился вперед, поманил пальцем. А стоило Чжоу Цзышу податься вперед, шепнул: — Я отдал тебе половину жизни, приняв человека как свою пару. Ведь как иначе наши сути могли бы объединиться? Что мне какое-то имя… Что ж, Чжоу Цзышу, кажется, только что понял отца своего дракона. Это он еще успокоившийся, каким же тот был только преданный, мятущийся и не находящий себе места? Как он вообще с таким резким нравом и совершенным неумением ценить собственную жизнь не закончил на прилавках рынков, разрезанным на много ценных частей? Нахмурившись, ощущая гнев от одной этой мысли, Чжоу Цзышу подался вперед, заваливая дракона на тахту, оказываясь сверху. В результате поддельного сопротивления когда дракон хихикал и никто из них не применял реальной силы, Чжоу Цзышу оказался между его ног. Не говорить и сейчас было бы уже глупо: — Я передумал. Давай свое имя. Уж лучше я буду иметь над тобой власть, чем все твои идиотские идеи. — Мои идеи отличные! — Тебе надо пересмотреть размер используемых средств, — Чжоу Цзышу наклонился, оставляя целомудренный поцелуй на гордом подбородке. — И согласовывать со мной цели. — Какая наглость! — Имя, — Чжоу Цзышу надавил открытой ладонью по центру груди. Захотелось распахнуть этот ворот. На этот раз не случайно, в непонятном желании. — Только что не желал… — Имя, — с нажимом произнес Чжоу Цзышу. Конечно, он запомнит, что его дракон очень вредный. Запомнит, что тот выглядит уязвимо, когда предполагает что Чжоу Цзышу вовлечен в их союз силой. Запомнит каждую мелочь, а кроме них — что дракон вздрагивает всем телом, если трогать его живот. Что частит непонятные слова, если склониться к его паху, развести края ханьфу и через ткань прикоснуться к члену губами. — Ох, а-Сю-у-у-у-й, — протянул дракон. — Не делай того, что не собираешься продолжать. Я скажу тебе всё, хватит. Чжоу Цзышу поднял взгляд и сам весь, на вытянутых руках, замер над драконом: — Итак? — Он вскинул бровь, улавливая, как посмурнел дракон наедине со своими мыслями. — Имя? — Вэнь… — немного помедлив, скорее не от эмоций, а потому что это имя не ложилось на язык. — Вэнь Кэсин. Интересно, как часто он его произносил? Точнее, произносил ли вообще хотя бы раз в этом году? В этом десятилетии? Чжоу Цзышу даже не знал, сколько лет его дракону. Ничего о нем не знал, а был связан. Забавно… — На самом деле ты не обязан, — дракон… Вэнь Кэсин вроде бы и смотрел так же как до этого, но говорил легче. Как будто о чем-то лично ему не важном. Врал так очевидно, как будто Чжоу Цзышу всегда был способен различить ложь в его устах. — Что не обязан? — Не обязан меня… любить. Я не смогу оставить тебя во дворце, да и тебе уже не получиться жить среди такого скопления людей, как ни пытайся. Но меня… со мной… Чжоу Цзышу закатил глаза. Он не был мастером слова, красиво выражаться не любил, предпочитая доносить свои мысли делами. Здесь явно не работали привычные способы. Он опустился сверху на дракона, оставил легкий поцелуй на его шее и на ухо зашептал: — А ты меня?.. Со мной? Вэнь Кэсин? — Чжоу Цзышу поцеловал его ухо. — Вручил мне полжизни, не раздумывая ни секунды, и не хочешь получить ничего взамен? Вэнь Кэсин протяжно застонал и всё же разлепил губы: — Хочу, чтобы ты мне доказал… Докажи, что не я один хотел того, что нас связало. Смеяться не было сил, но Чжоу Цзышу смеялся. А потом со столика, оттуда, где стояли бутыльки с маслом для волос, взял один с самым нежным ароматом и на узкой танкетке позволил себе то, что хотел. Доказывать? Он бы и не подумал. Накрывая собой нежного белого дракона, ощущая под руками, какую неистовую силу под себя подмял, Чжоу Цзышу хотел разве что объясниться. Пока развязывал черный пояс, отмечая, как приятно это делать, видя, что Вэнь Кэсин жарко смотрит вниз, он молчал. Но распахнув ханьфу, обнажив плоскую грудь, сильные мышцы, темные напрягшиеся соски, Чжоу Цзышу не удержался: — Ты хотел? Вися на цепях, перед Цзинь Ваном с задранными подолами быть грубо взятым по одной слюне? Раздался протяжный стон, полный возбужденных ноток, Вэнь Кэсин откинулся на тахту затылком, мягко ударяясь. — Без императора… — слетело с его губ. Чжоу Цзышу почти потерял самообладание в данный момент. Ночью он едва кончил, осознавая, что мучил Вэнь Кэсина. Оттого он продлевал эти мучения, не испытывая никакого возбуждения, а сейчас его член тек ожиданием. И как ему быть нежным? Ведь он именно так хотел показать, как все должно происходить в спальне между двумя, желающими одного и того же. Но Вэнь Кэсин, не открывая глаз, развел шире колени и разум Чжоу Цзышу помутился. — А все остальное тебе понравилось? — Чжоу Цзышу как ворон опустился сверху на свою добычу. Накрыв собой бледное тело в светлой луже распахнутых одежд, Чжоу Цзышу припал к острой ключице поцелуем, провел по ней языком, дурея от творимого. Но еще сильнее — от ожидания ответа. — Можно больше смазки… И цепи не железные. Не люблю… — Вэнь Кэсин не открывал глаз, но улыбался, а на каждый жалящий поцелуй отвечал вздохом. Воздух стал проникать и покидать легкие Вэнь Кэсина со скулящим мучительным звуком, когда с него были содраны нательные штаны, а его член обласкан языком. Он стонал всё мелодичнее, чем старательней становился Чжоу Цзышу и, наконец, начал отвечать, пытался поймать за волосы, погладить по плечу. Хоть как-то подставиться. Разводил ноги так приглашающе, что мысли покидали голову, а не опозориться помогало только владение ци. Ночью он водил по своему члену, чтобы тот встал, чтобы хоть как-то начать вторжение в насилуемое тело. Сейчас Чжоу Цзышу старался всячески избегать длинных сильных рук, которыми Вэнь Кэсин пытался облапать его всюду. И все же открывший глаза Вэнь Кэсин больше не выглядел нежным срываемым цветком. Даже беловолосый он казался опасным существом, полным страсти и желания. Чжоу Цзышу не мог не отвечать тем же. Их губы смыкались, языки сплетались. Ведомый желанием, которое сильнее рассудка, он вжал Вэнь Кэсина в тахту. Ведомый одному ему понятными мотивами, Вэнь Кэсин отобрал масло, вылил на член Чжоу Цзышу и ногами притиснул к себе. — Возьми уже. Минувшей ночи мне не хватило, чтобы оценить. — Оценить меня как насильника? — хмыкнул Чжоу Цзышу и полез целоваться. Позволяя себе все более страстно наваливаться на Вэнь Кэсина, он правда ощущал себя черным вороном. Со стороны, если бы на них сейчас смотрели, как они выглядели бы? Снова насильником и жертвой? Вэнь Кэсин захихикал, когда по его ребрам прошлись пальцы, и тут же охнул в поцелуй — Чжоу Цзышу ущипнул его за сосок. Стал аккуратно его мять, а языком вылизывать рот, то проникая им глубоко, имитируя то, что будет дальше, то одними губами обрывая дыхание. Оторвался только чтобы спуститься к шее — там было одно место, от прикосновения к которому Вэнь Кэсин начинал почти по-настоящему сопротивляться и терял всякий контроль над собой. Чжоу Цзышу пока его не исследовал толком, лишь случайно раз прикоснувшись, пока они обжимались на этой тахте. Подбираясь к той точке таясь и неспешно, он целовал линию подбородка и держался из последних сил — так хотелось вставить. — Как насильник ты так себе, мой дорогой а-Сюй, — между охами и ахами выдал Вэнь Кэсин и почти замурлыкал, когда Чжоу Цзышу провел по его кадыку языком. — Хочу знать, как сильно ты жаждешь возлечь со мной. Не на словах. Тонкие сильные пальцы внезапно сжались на члене Чжоу Цзышу, по маслу скользко пощекотали головку и исчезли в тот же миг, оставляя жаждущим и неудовлетворенным короткой лаской. Если мозги и способны были что-то делать, то не теперь. Голова была пустой, дыхание прерывистым, а ноги Вэнь Кэсина перед ним — разведенными. Его же губы шептали на ухо: — Возьми уже… возьми… Он просто перестал соображать. Вогнал по самые яйца свой член в подставляющегося всеми способами Вэнь Кэсина. Вокруг него судорожно и сладко сжалась тугая плоть, а вокруг талии — длинные ноги. Чжоу Цзышу держал свой вес на локтях, наверняка почти давил на Вэнь Кэсина, перед ним была точеная длинная шея, а разум временно покинул голову Чжоу Цзышу. Язык и губы удобно легли на ту точку, что он присмотрел раньше. Реакция оказалась даже лучше — Вэнь Кэсин весь встрепенулся. Его бы выгнуло дугой, он, может, мог бы отбиваться, но был распят под Чжоу Цзышу. В его заду тот двигался сильными быстрыми толчками, давил своей грудью на грудь и терзал шею, заставляя каждый нерв биться в экстазе. Хнычущие вздохи и долгие стоны не помогали найти самообладание, Чжоу Цзышу не мог перестать долбиться по скользкому маслу в жадное тепло желанного тела. Он и своего пика удовольствия не отличил. Только мычал в шею Вэнь Кэсина, совсем спутав в бело-черный клубок их волосы. И не давая себе времени отдышаться, сполз вниз к все еще стоявшему члену Вэнь Кэсина. Сосал грубовато, но с не меньшим наслаждением. Вэнь Кэсин изгибался, шелестел проклятым “а-Сюй”, а скоро и задыхался им, когда Чжоу Цзышу брал до горла готовый излиться темный на фоне белых волосков член. Вэнь Кэсин на своем пике даже оттолкнуть пытался, а Чжоу Цзышу понял, что ему нравится эта бережность ничуть не меньше той страсти, с которой они сейчас сливались. Он сполз на колени на пол, привалился боком к деревянному остову тахты, а голову положил на жилистое бедро дракона. — Не получилось по-другому… — действительно немного раздосадованно сказал Чжоу Цзышу и прикрыл глаза. Если бы тахта была достаточно широкой для них двоих, он лег бы рядом и целовал слегка взмокший затылок Вэнь Кэсина. Возможно, его шею, плечи, загривок… Чжоу Цзышу правда было жаль, что он не смог себя сдержать и был слишком напорист, однако он и не представлял, как смог бы быть терпеливее. Как, когда он даже сейчас снова мог бы немного потереться носом о щеку Вэнь Кэсина и воспылать всей страстью? Стыд опалил изнутри. Неужели он всегда был таким сластолюбцем? Если да, то что же не давало этому выхода?.. — О чем ты? — поинтересовался Вэнь Кэсин сверху и Чжоу Цзышу открыл глаза. Повернувшись, он сел так, чтобы смотреть на Вэнь Кэсина, поставил локоть на тахту, оперся о ладонь головой. Наверное, в расхристанный одежде, с распущенными волосами он смотрелся совсем не как глава тайной организации убийц. Но здесь и сейчас, удивительно, он им и не был. Вэнь Кэсин же приподнялся на локтях и вид имел крайне соблазнительный. Впрочем, его вид всегда был таким. Даже полностью одетый, и уж тем более раздетый, он выглядел как само влечение. Возможно, таким он был только в глазах Чжоу Цзышу. И все же он считал, что переборщил, учитывая, каким был их предыдущий раз, и думал, что стоило заверить Вэнь Кэсина в нежности своего чувства к нему. Все же тревоги тот даже озвучил и было бы кощунственно промолчать. — О том, что я правда могу быть в постели и не таким. Говорить такие вещи ему еще никогда не приходилось, потому Чжоу Цзышу тщательно следил за реакцией Вэнь Кэсина. Не было сомнений, что тот не поверит или насмехнется — конечно, он так не поступит. В это Чжоу Цзышу верил как в стук своего сердца, хотя и считал эту веру абсурдной. Откуда она вообще в нем? Но увидеть и другие эмоции хотелось. Вэнь Кэсин смотрел с непониманием, но взгляд его был веселым, счастливым… — Каким “не таким”? Не таким страстным? Не таким жаждущим? Чжоу Цзышу еле удержался от того, чтобы закатить глаза. Надо же было полюбить такую язву. — Минувшей ночью я брал тебя силой, да и сейчас не был нежен. — Но ты был, — Вэнь Кэсин приподнялся еще выше, а потом вовсе сел. Его длинные ноги не скрывались под одеждой, лиловыми шелками свисавшей с костлявых плеч, шуршащей слоями на пол. Теперь нагота Вэнь Кэсина была еще более влекущей, слегка прикрытая позой. Он смотрелся почти невинно и говорил такое. Как бы он ни любил предаваться любви, а все же вещи лучше называть своими именами. — Я учту, что тебе нравится пожестче, — Чжоу Цзышу улыбнулся мягко, сел ровнее и руку положил на колено Вэнь Кэсина, слегка поглаживая пальцем. — Совсем не любишь нежно? — А-Сюй, о чем ты? Ты был нежен, мне очень понравилось. Чжоу Цзышу хохотнул. Вот же упрямый дракон! Перед ним пытаются извиниться за то, что второй их раз не слишком отличался от первого, а он… — Ты понимаешь, о чем я, — Чжоу Цзышу потянулся и совсем слегка цапнул за ногу Вэнь Кэсина. Ресницы того затрепетали и он тихонько сладко выдохнул. В его виде не было ни капли недовольства. — Ты не понимаешь, о чем я… — как-то вяло осенило Чжоу Цзышу. Он даже своей догадке не поверил. — Вэнь Кэсин, я пытаюсь извиниться за то, что и сейчас трахнул тебя едва ли не так же грубо, как в первый раз. — Ты не был со мной груб вообще, а-Сюй, — нежно улыбаясь, Вэнь Кэсин протянул руку и погладил Чжоу Цзышу по щеке. — Я был готов к насилию. Что буду избит за сопротивление, за всё сказанное, а не так аккуратно зафиксирован. Был готов, что ты порвешь меня, вдалбливая покорность. Ты же даже двигался осторожно… Вэнь Кэсин выглядел зачарованно, когда это говорил, а Чжоу Цзышу смирял сильнейший гнев, что поднялся в нем. Он и до этого понимал, что человеческая жизнь его дракона была жестокой, но не думал, что жестоко в ней было абсолютно всё. Ничего из перечисленного Вэнь Кэсин не считал недопустимым в рамках достижения цели, ничего из сделанного Чжоу Цзышу — жестоким. — Я правда не понимаю тебя, — Вэнь Кэсин нахмурился, потянул свои одежды, чтобы прикрыться. И таким видеть его Чжоу Цзышу не желал. Он порывисто приподнялся, схватил руку Вэнь Кэсина, которой тот тянул на себя полы, и припал губами к запястью, ощущая ускоряющийся стук. — После ужина позволь мне попытаться если не объяснить, то показать? Чжоу Цзышу достаточно было кивка, и он его получил. *** Остаток дня они провели в беседах. Перед ужином заходил Хань Ин с донесением — император уже распорядился передать место главы Тяньчуан Пэнцзюю, когда он вернется из дальней провинции. Тот уехал почти сразу же, когда Чжоу Цзышу задумал свою самоубийственную охоту. Выдумал каких-то предателей, но тогда не было времени разбираться. Размышлять на эту тему сейчас не особенно хотелось, да и Чжоу Цзышу с удивлением осознавал, что ничего не ощущает от того, что должен оставить дело своей жизни. И это точно было важнее. Он поблагодарил Хань Ина за информацию и попросил держать в курсе, а также узнать точное местонахождение Пэнцзюя, и как быстро тот доберется до дворца. Оставшись с Вэнь Кэсином наедине, позволил себе аккуратно поинтересоваться своими странными чувствами. Тот побледнел и долго-долго извинялся. Из его витиеватой речи понять можно было только одно — такова природа становления драконом. Просто перестаешь быть человеком, и дела людей начинают волновать совершенно по-иному. Ведь, не родившись драконом, всегда становишься им против воли. Эта фраза очень заинтересовала Чжоу Цзышу, и весь вечер он выспрашивал у Вэнь Кэсина детали, с любопытством отмечая множество ранее никогда не слышанного. Оказалось, люди в храмах, жертвовавшие драконам мальчиков, отобранных у семей, были глубинно правы. Подумалось, что в самом начале кто-то точно знал, что сыном дракона не станет тот, кто желает. Сама по себе механика становления Вэнь Кэсину была неизвестна, он лично не видел ни одного обращения, а его собственное проходило в агонии предсмертной муки. Они много обсуждали сказки, и Чжоу Цзышу чувствовал себя вернувшимся в дом наставника. Казалось, что его шиди, тогда еще мелкие беспризорники, подбираемые учителем, вбегут и собьют того. Придется краснеть за свою детскость и просить продолжить. Невольно улыбаясь, Чжоу Цзышу видел, как нравилось это Вэнь Кэсину, как тот с явным рвением вспоминал всё, что знал. Сам говорил с нескрываемой улыбкой. За беседами прошел ужин, бадью с водой обновили, и они оба искупались. Вода от их тел охладилась почти мгновенно, а Вэнь Кэсин этого даже не почувствовал. Не переходя грани, где водные процедуры могли стать прелюдией, очистив свои тела и распорядившись унести бадью, они оба легли на одну единственную постель в покоях. Чжоу Цзышу мучили мысли о том, что утром он столкнется со всей реальностью, которую в этот переломный для себя день отодвинул и чуть ли не забыл. Вэнь Кэсин же, облаченный как и он сам в нижние одежды для сна, лежал на боку и смотрел молча. Не долго… Он тоже спрашивал, много и с неподдельным интересом. О Великой Цинь, о учителе Чжоу Цзышу, о его шиди… Они словно уже сто лет были вместе и хотелось впереди столько же. Чжоу Цзышу надеялся, что половина жизни дракона это не очень мало. Оказалось, что Вэнь Кэсин вообще не знал, сколько это. Никогда не интересовался. Слова лились, а они лежали в постели. Тонкий стан Вэнь Кэсина влек даже под одеялом, и Чжоу Цзышу не мог припомнить за собой такой неуемности. У него во рту пересыхало от жарких взглядов, и он все больше думал о том, что обещал показать. Вэнь Кэсин тоже явно думал. Они потянулись друг к другу одновременно. Одеяла отлетели в сторону, Чжоу Цзышу не помнил такой страсти и точно подозревал в ней драконью природу. Тем не менее, он не терял разума. Заваливая Вэнь Кэсина на лопатки, накрывая его губы своими, он чувствовал то же самое, что поселилось в нем еще тогда, когда он дал своё абсурдное обещание. Собственной жизнью гарантировал жизнь пойманному существу. Тому, кого ловил для императора, которого прекрасно знал, по приказу которого убил немало людей, для блага которого убил еще больше. А дракона добавить в этот список не пожелал. Могло ли быть так, что потеряв собственные оковы человека, совершившего так много во имя цели и добавившего себя в принесенные жертвы, Чжоу Цзышу просто стал поддаваться собственным желаниям? Вэнь Кэсин сладко позволял всё и открывался. Еще днем они слегка коснулись темы, чего хотел бы Вэнь Кэсин от Чжоу Цзышу и нет ли им сдерживаемых желаний. Оказалось, их много, и он жаждал и сам накинуться на Чжоу Цзышу, но пока у того не завершился процесс перехода в дракона, который полностью занимал чуть более луны, — боялся. Чжоу Цзышу бы наплевал на страх, но знал про драконов непозволительно мало. Да и своей порывистости пока в основном удивлялся, но чувствовал, что позволит. А пока позволил себе. Целуя Вэнь Кэсина, поглаживая через единственный слой ткани его бок, он ни о чем не жалел. Наверное, чуть ли не впервые в своей жизни. Они сплетались, валялись по постели, срывали одежды, целовали друг друга от минуты к минуте всё жарче. Еще немного и все закончилось бы таким же неистовым сексом, как днем, и Чжоу Цзышу не смог бы ничего объяснить своему далеко не такому злому уже не огненному дракону. И все же встать на колени, оттопырить зад и дать его как следует смазать, пришлось уговаривать. Вэнь Кэсин не видел никакой необходимости в такого рода прелюдии, ссылаясь на быстрое заживление драконов, для которого любое подобное повреждение несущественно. Чжоу Цзышу пришлось заставить его эти слова проглотить со стонами. Взяв масло и всё своё терпение, он медленно гладил тощий зад, расселину между ягодицами, поджавшуюся мошонку и большой налитой член. А после вставил палец в тугое отверстие и нащупал ту точку, что должна была дарить большее наслаждение. Вэнь Кэсин упрямо не стонал. Некоторое время. Пытался уходить от ласки, закусывал губу, но уже скоро дышал широко открытым ртом, и стонов в конце концов не сдержал. Чжоу Цзышу не стал продлевать стимуляцию, решив заняться подобными ласками отдельно. В его фантазии уже рождались картинки того, как он уложит Вэнь Кэсина на лопатки, разведет его длинные ноги, сядет между ними и одними пальцами дотрахает того до кульминации. Конечно, подобные мысли не придавали стойкости. А блестящий от смазки зад перед глазами — тем более. Чжоу Цзышу встал на колени сзади, пристраиваясь и тут же получая ответное движение в награду, и медленно вошел. Пришлось крепко держать Вэнь Кэсина за бедра, тот пытался податься на член сам, дрожал всем телом. Успокоился только тогда, когда Чжоу Цзышу положил руку на шрам, стал поглаживать, покачивая бедрами и входя медленно и постепенно всё глубже и глубже. — Ах… — полное довольства, оно прозвучало тише и тут же комнату наполнило размеренное громкое дыхание. Чжоу Чзышу двинул бедрами назад и снова вперед, теперь и его дыхание потяжелело. Но упрямства было больше, он хотел медленно и нежно довести Вэнь Кэсина до исступления, не делая ничего отличного от того, что они уже делали. Посмотрев на тонкую талию и ниже, туда, где покрасневшим краем жадное тело встречало его собственную жажду, Чжоу Цзышу погладил родинку на ягодице. Не отнимая руки, повел выше, потом схватил за локоть и потянул на себя: — Привстань, чтобы я мог тебя ласкать. Тащить за локоть сразу стало легче, а зад вокруг члена сильно сжался. Вэнь Кэсин поднялся, облокачиваясь спиной о грудь Чжоу Цзышу, откинулся всем весом с легким вздохом. — А ты еще не делаешь этого? — простонал Вэнь Кэсин и толкнулся бедрами слишком сильно. — Что ты вообще пытаешься со мной сделать, а-Сюй? Пришлось тормозить его. Сильно вцепившись в бедро. — Ну зачем, а-Сюй! Мне так хорошо, я хочу большего… дай мне! — Ш-ш-ш… — Чжоу Цзышу шипел не только чтобы попросить Вэнь Кэсина подождать, но еще и от полноты собственных ощущений. — Будет… подожди. — Мнх… — всхлипнул Вэнь Кэсин, но больше ничего не сказал. Удивительно, но тут же тело в его руках стало послушным и бедро можно было отпустить. Они оказались в странно напряженной позе — стояли на коленях плотно вжатые друг в друга. Ноги Чжоу Цзышу были сведены вместе, в то время как ноги Вэнь Кэсина расставлены шире. Насаженный задницей на член, тот старался не двигаться, видимо, боясь снова сорваться в желании достичь пика так, как ему было понятней. Перед губами Чжоу Цзышу оказалась длинная шея, её пленительный сгиб, манящий его зацеловать. К чему было и в этом отказывать себе. Чжоу Цзышу провел губами по бархатной коже и лизнул там, где косточка плеча вздымалась вверх. — Просто позволь мне доставить тебе удовольствие. — Мне уже хорошо… — Будет лучше. Вэнь Кэсин хнычуще застонал, а Чжоу Цзышу еще раз лизнул его плечо, потом сомкнул зубы без укуса, только языком тщательно вылизывая. Наслаждаясь тем, как воздействие на это место сводит Вэнь Кэсина с ума. — Прекрати… Нгх… Это слишком! — Вэнь Кэсин стонал и сжимался, но изо всех сил не двигался. — Это всего лишь начало… Не дожидаясь никакого ответа, Чжоу Цзышу слегка качнул бедрами, узкий вход сжался, плотно обхватывая член и так же тяжело поддался, когда он повторил свое действие. Совсем короткое, без какой-либо амплитуды, оно было больше дразнящим, без реального трения. Но Вэнь Кэсин все равно задышал чаще. Чжоу Цзышу захотелось заставить этот мягкий красивый рот снова открыться, испуская не только вздохи, но и стоны. Быстро подхватив бутылек с маслом, удобно скатившийся к колену, и вылив на пальцы немного, он тут же вернул их на тело Вэнь Кэсина. — Что ты… ах! Чжоу Цзышу снова перебил Вэнь Кэсина действиями. Он не думал, что сам уже был способен вести разговоры, вся кровь из головы наслаждалась совсем другим местопребыванием. А та, что осталась для мыслительного процесса — мыслила лишь тем, как сделать Вэнь Кэсину еще приятнее. Он слегка сжал обеими руками возбужденные соски, заставляя их сильнее твердеть, провел указательными пальцами по ореоле, вслушиваясь в шипение. Чжоу Цзышу ни капли не сбился с ритма, продолжая мягко качать бедрами, лишь слегка выходя и вставляя обратно. Как бы сильно ему ни хотелось долбить этот зад, он позволял себе только трение и иногда повести бедрами, чтобы надавить изнутри на то место, от воздействия на которое Вэнь Кэсин начинал поскуливать. И все это время он большими и указательными пальцами слегка сжимал маленькие напряженные соски. — Анх… — наконец вырвалось у Вэнь Кэсина. И тут же последовало капризное продолжение: — А-Сюй, я сойду с ума… Ах! Последнему вскрику виной был язык Чжоу Цзышу на шее Вэнь Кэсина. Замерев глубоко внутри, втиснувшись членом в зад до упора, Чжоу Цзышу чуть сменил тактику, он снова стал вылизывать шею там, где кончалось всякое терпение Вэнь Кэсина. Он не переставал держать скользкими пальцами соски и потирать их кончики, медленно и протяжно. Снова и снова. Сложнее было не кончать, когда зад Вэнь Кэсина, растянутый на члене, сокращался. А уши ласкали мелодичные теперь непрекращающиеся стоны. — Не могу, — прозвучало среди стонов таким страдальческим стоном, словно Вэнь Кэсина мучали. — Я так не могу, а-Сюй. Мне кажется, я умру. В животе так горит, а грудь… отпусти-и-и… Оставив мокрую от слюны, истерзанную шею, Чжоу Цзышу подул на нее и двинул бедрами снова. Так же слабо как до этого. Так же скользко. Так же нежно… даже еще нежнее, еще плавнее. — Зачем отпускать, когда тебе так сильно нравится? — Чжоу Цзышу вовсе не дразнил, он чутко следил за реакциями Вэнь Кэсина. Насколько мог, учитывая, как хорошо было ему самому. И последнюю просьбу он, конечно, учел — стал тереть соски сильнее по самому кончику, чуть царапнув ногтями. Вэнь Кэсин абсолютно захлебнулся стонами, закинул свои руки назад, вцепляясь пальцами в волосы Чжоу Цзышу, и больше не позволил себе ни одного движения, замер натянутой стрелой, пока его продолжали ласкать и мягко, медленно трахать. Чжоу Цзышу отводил свои бедра, а после подкидывал, вставляя в худой зад, чувствуя как лобка касались прохладные подрагивающие ягодицы. И снова отводил, чтобы вставить еще раз. Вэнь Кэсин каждое движение встречал бархатным протяжным стоном. И тут его дыхание как оборвалось, он стал тяжелее, обмякая, сверху. Чжоу Цзышу его тут же перехватил одной рукой, другой спуская вниз, чтобы подтвердить свои догадки. Член Вэнь Кэсина все еще исторгал струи удовольствия, и в этот раз от стона не сдержался уже Чжоу Цзышу, переставая себя сдерживать, он позволил себе немного движений. Чуть более длинных и рваных, чем до этого, но ему хватило. Он и так держался только силой воли. Вместе они повалились на бок на кровать. Безбожно пачкая простыни, Чжоу Цзышу мог думать разве что о том, что хотел бы немало еще показать удивительно не развращенному, хотя и кажущемуся таким дракону. — Ты больше не будешь показывать мне никаких примеров, пока мы не покинем дворец, — сквозь сбитое дыхание, далекий от того, чтобы отдышаться, Вэнь Кэсин не глядя пихнул локтем. Он совсем не выглядел недовольным и кончил лишь от того, что Чжоу Цзышу ласкал его грудь и правильно трахал в зад. — Почему? — у Чжоу Цзышу не было никаких сил на то, чтобы строить догадки. Прежде чем ответить, Вэнь Кэсин потянулся, снимаясь с члена, оставшегося полутвердым даже после того, как Чжоу Цзышу излился, из-за того, как долго он сдерживался. Он помог Вэнь Кэсину и даже встал смочить тряпку в тазе с водой для умывания. Уже обтирая его, аккуратно и нежно, он дождался ответа. — Не уверен, что зная целиком и полностью, как может быть с тобой, я смогу посчитаться с твоим мнением, если ты вдруг решишь, что, покидая дворец, хочешь пойти в другую от меня сторону. Чжоу Цзышу как раз вел тряпкой по внутренней стороне бедра Вэнь Кэсина и боролся с желанием поцеловать его в колени, а потом глубоко взять его член в рот… И всё то, что можно сделать до наступления рассвета. А тот боялся, что с ним не захотят уйти… — И что же ты сделаешь, если уже сотворил из меня дракона? — лукаво улыбаясь, спросил Чжоу цзышу. Глаза Вэнь Кэсина широко распахнулись, полные совершенно несчастного осознания, что ему нечем заставлять Чжоу Цзышу. Теперь они если и не равны, то почти равны. — Буду преследовать тебя! Скуплю на рынках все книжки о любви и буду читать тебе их! Чжоу Цзышу поморщился, он откровенно не любил поэзию, хотя и был в ней сведущ, как любой человек благородного происхождения. — И для чего же такая жестокость? — А-Сюй, ты ничего не понимаешь! Эти стихи призваны донести чувство! — Занятия любовью — тоже, — Чжоу Цзышу всё же опустился на постель рядом с Вэнь Кэсином и накрыл их обоих одеялом, притискивая к себе его. — И если я не донес до тебя смысл того, чем мы занимались, то с утра нам стоило бы повторить… Чжоу Цзышу на самом деле больше ничего говорить и не собирался, но Вэнь Кэсин перебил его поцелуем. Коротким, порывистым и очень трепетным. Чжоу Цзышу не успел закрыть глаз, потому видел, как подрагивали ресницы сомкнутых век Вэнь Кэсина, как играл на его скулах бледный румянец. Отстранившись, он медленно открыл глаза и задумчиво произнес: — Быть может, я не понял, потому что никогда ею не занимался? И это уже болью кольнуло Чжоу Цзышу. Теперь он подался вперед. Его поцелуй не был ни нежным, ни легким, ни, тем более, целомудренным. Он влез языком Вэнь Кэсину чуть ли не в глотку и облапал за талию, за зад. Откровение, которое хотел бы не произносить, он прошептал уже на ухо: — Медленно ли, нежно ли, или жестко и страстно, но я обещаю заниматься с тобой ей до тех пор, пока ты не пресытишься ею. — Клянешься? — Жизнью. — Как легко ты даешь такие страшные клятвы… — Слишком мало вещей и людей, которые их стоят. Почему бы не дать, если встретил, — Чжоу Цзышу подумал, что улыбка дракона, которая тут же расцвела на его лице, действительно стоила любой клятвы.