тишина, поделенная на двоих

      Понедельник тянулся немыслимо медленно. Казалось бы, как и всегда, но намного хуже. Раф отвратительно чувствовал себя весь день. С пол шестого утра он так и не уснул, писал Лео и пытался дозвониться. Такое количество сообщений и звонков задолбало бы любого человека, но к Леонардо это не относилось. Он их попросту не слышал. Весь день Рафаэль думал лишь о том, что могло произойти ночью. Ещё с самого утра он винил исключительно себя, за то, что что-то сделал не так, но спустя пару часов это настолько надоело, что вся злость и ненависть перекочевала на Лео. – Блять, он бы и сказать, если что-то не нравится, а не просто взять и уйти! Или написать хотя бы! Да хоть на одно сообщение бы ответил, мне делать больше нечего, сидеть гадать чё с ним случилось, блять. – в очередной раз прогуливая урок, Раф пинал стену в туалете и разговаривал сам с собой. Устав от этого в конце концов, просто сел у стены и уткнулся головой в колени, томно вздохнув. Прозвенел звонок, и из туалета пришлось ретироваться. Слишком много неадекватных малолеток на переменах шарахаются там. Уроки подошли к концу, и к тому времени задира уже подуспокоился. Также после того, как он получил хорошую оценку по итоговой контрольной, – подготовка не прошла даром – настроение стало ещё лучше. Раф больше и не думал о Лео, по крайней мере какое-то время. Неприятный осадок все ещё оставался, и парень вдруг почувствовал очень сильно дежавю. Примерно так он ощущал себя, когда Кейси уехал во Флориду, кинув его, и разрушив их планы насчёт музыкальной группы и гастролей по Америке. Эти воспоминания заставили Рафа снова помрачнеть, и ускорить шаг по пути домой. Он планировал запереться в комнате на весь день, и не выходить. Завернув за угол в свой двор, и подняв взгляд, он застыл на месте. У подъезда прямо на асфальте сидел никто иной, как Леонардо, что-то чиркая палочкой на земле, и судя по всему, уже давно. Остывшая ярость вновь вскипела в нем, и он достал листочек с ручкой, заранее написав то, что хотел сказать. На секунду Раф задумался, зачем он продолжает этот спектакль сейчас, когда хотелось бы уже дать Лео узнать правду. Но причины быстро нашлись. Во-первых, сказать он в любом случае ничего не сможет, Лео-то не услышит. Во-вторых, разговор пойдёт явно не в то русло, и Раф не узнает, какого черта синеволосый сбежал среди ночи. И, наконец, в-третьих, после такого задира будет выглядеть ещё большим кретином, чем Лео. Через пару минут Рафаэль буквально подлетел к Леонардо и кинул листок на землю прямо перед ним, сам же встал у стены поодаль, скрестив руки на груди. Лео поднял голову вверх, взяв руки листочек, и посмотрел на Рафа явно виноватыми глазами. Последнему даже захотелось передумать и не дать Лео прочитать то, что он написал, но было уже поздно. «Что ты, блять, здесь делаешь сейчас вообще? Думаешь, свалил посреди ночи, а сейчас вернулся и мы опять друзья? Да ты хоть знаешь, что я думал все это время? Утром? Когда ты ушёл вообще? Ты не мог прямо сказать о том, что тебя что-то не устраивает? Я все ещё зол, если тебя это волнует. Если ты хотел как обычно тупо погулять, можешь уходить.» Лео подозрительно долго читал это, видимо, думал, что ответить. Карандаша или ручки не было, поэтому он повернулся и посмотрел на Рафа все тем же взглядом. Задира кинул ему карандаш, и через несколько минут получил лист обратно. «Прости, пожалуйста, я понимаю, что ты злишься, но я не мог по-другому. Мне звонил писал отец. Он довольно строгий, я просто не предупредил его, что буду ночевать не дома. Он разозлился, и сказал идти домой сейчас же» «Блять, а написать ты мне за весь день не мог?» «Я телефон разбил. Случайно. Раф, правда, прости пожалуйста, я не хотел, чтобы ты переживал» «Мне домой надо. Потом поговорим» Раф отдал листок Лео в последний раз, и сразу же зашёл в подъезд. Синеволосый даже не пытался остановить его, оставшись стоять там, где стоял. Рафаэль забежал в квартиру и со злости хлопнул дверью. Ударив стену кулаком, он действительно не понимал, какого чёрта так посту пил. Простил он Лео, простил. Немного злился, но ощущение того, что его кинули, перебороло все остальные, и он ничего не смог поделать со своим гневом в тот момент. В голову сразу пришла мысль вернуться, догнать Леонардо, если тот ушёл, и поговорить спокойно, но Раф понимал, что пока он слишком нестабилен, и может сорваться снова. Ничего не случится, если они возьмут паузу в несколько часов или дней, а Рафу нужно было собраться с мыслями. Ещё несколько минут постояв у стены, парень все же продвинулся из коридора к спальням, но вместо того, чтобы как обычно пойти к себе, завернул в комнату младшего брата. Стоит ему остаться наедине со своими мыслями, он просто сожрёт сам себя, поэтому нужно было как-то отвлечься. – Эй, мелочь. Давай показывай фигурки свои, я знаю, тебе отец позавчера новые купил. – Раф сел рядом с играющем в игрушки Микки, и на лице у младшего сразу же засияла счастливая улыбка. – Еее! Вот, смотри, смотри! Это новая фигурка Крогнарда, смотри, какая большая! У него ещё ноги и руки двигаются! Вот, а это... Микеланджело на протяжении двух часов демонтировал брату свои игрушки. Причём и новые, и старые, и те, которые Раф ему сам лично дарил. Но задира не возмущался, он с интересом слушал ребёнка, лишь бы чем-нибудь занять свои мысли. *** 16 апреля. Ночь с воскресенья на понедельник. На часах 1.55. Раф спит, как убитый, умотанный прошедшим днем, а Лео, которого ещё на улице клонило в сон, лежит, уставившись в потолок и не смыкая глаз. Он уже почти два часа как должен быть дома. После того, как он несколько месяцев не выходил на улицу, ему было трудно даже гулять в своём же дворе, но выбирать не приходилось, поэтому со временем он начал привыкать. Тогда у отца снова началась проблемы на работе, он начинал срываться на всех подряд, в том числе и на Лео, и тогда парень стал чаще уходить из дома, предпочтительно после заката, по уже ранее известным причинам. Отцу было с виду глубоко наплевать на то, где шляется сын, но тем не менее он строго требовал возвращаться не позже двенадцати ночи. Сегодняшний день оказался исключением. Леонардо сам не знал почему, но меньше всего на свете ему хотелось идти домой. Сначала он категорично сомневался, но длилось это недолго, именно поэтому он и оказался у Рафа дома. Потом уверенность в своих действиях взяла вверх, но все же сомнения не отступали, посему он и был таким хмурым весь вечер. Жалел лишь о том, что заставил Рафаэля сомневаться в том, что ему тут комфортно. Лео было комфортно рядом с Рафом, у него в квартире, ему было некомфортно наедине с собой. Когда мысли заполоняют разум, когда все вокруг становится будто бы нереальным, и особенно, когда это происходит вне дома. Ему дома одновременно хорошо и плохо. В целом, ничего хорошего, кроме его коллекции книг и спортивного зала там нет, но домой тянуло отовсюду и всегда. Он мог забыться, заболтаться с Рафом, но стоило коварным мыслям пробраться в его голову, его тянуло домой. Словно лишь там он будет в безопасности. Влияние ли это запугиваний старшей сестры, или «предупреждений» старшего брата, а может, наказаний отца, но тем не менее, вне дома он не чувствовал себя в безопасности. Присев на кровати, Лео приложил руку к груди, чувствуя бешеный ритм сердца. Беспокойство. Страх, который он не в силах был унять, накрывал с головой, а следом за ним ярость. Злость на самого себя, на того, в кого он превратился. Успокоится поможет лишь один способ. Осторожно, чтобы не разбудить Рафаэля, Леонардо встал с кровати, на ходу снимая с себя одежду, которую ему одолжили, и беря с батареи свою. Ещё немного влажную, но это было неважно. Одежду Рафа он по привычке аккуратно сложил на стол, и покинул комнату. Обулся, взял с полки ключи, которыми задира закрывал дверь, открыл её, оставил ключи на том же месте, и захлопнул снаружи. Чем сильнее он приближался к дому, тем быстрее становится его шаг, словно это что-то изменит. В конце концов он перешёл на бег, жмуря иногда глаза от ветра, но стараясь смотреть под ноги. В какой-то момент в глаза залетела какая-то пыль, и он зажмурился, начиная тереть глаза руками, и, естественно, останавливаясь. Не прошло и несколько секунд, как правую половину тела пронзила резкая боль, а потом он, кажется, упал на землю. Открыв слезившиеся глаза, он посмотрел прямо, и увидел тёмное небо и качающиеся макушки деревьев. Вдруг этот вид загородил какой-то мужчина, начавший что-то встревоженно говорить. Об этом Лео лишь догадался, видя как шевелятся его губы, но ничего не слыша. Парень чувствовал сильную боль в правой руке и ноге, а также от удара ныла голова. Видя, как мужчина над ним паникует, и кажется, собирается куда-то звонить, Лео привстал, взял его за руку, в которой был телефон, и оттащил в сторону. Помотав головой, указал здоровой рукой на ухо и рот, а потом показал знак "окей", и в доказательство попытался встать. Получилось не с первого раза, но все же вскоре он оказался на ногах. Вернее, на ноге, потому что одна из них очень сильно болела. Мужчина пытался жестами что-то показать, но Лео его не понимал, поэтому достал телефон, и напечатал там привычным образом. «Я в порядке, вы можете ехать, все хорошо, я тут недалеко живу» – показал мужчине, и протянул ему телефон, вдруг он захочет что-то ответить. «Ты уверен, парень? У тебя все лицо в крови. Может, в больницу отвезти?» Леонардо дотронулся пальцем до подбородка, и увидел на них кровь. Слегка нахмурившись, ответил. «Нет, не надо. Я правда тут почти живу. Езжайте, не волнуйтесь.» Мужчина прочитал последнее сообщение, и кивнул, медленно удалившись к машине, и в конце концов уехав. А Лео наконец-то позволил себе схватиться за голову и сдавленно промычать от боли. После этого путь домой продолжался куда медленнее, поэтому расстояние, которое он мог пройти за десять минут, он шёл все тридцать. По пути рукавами кофты старался вытереть кровь с лица, чтобы все не выглядело так плачевно. Добравшись до дома, там его ждал сюрприз. Прямо на пороге стоял отец, который, судя по взгляду и позе, был ужасно недоволен. Лео зашёл домой, захлопнул дверь и упёрся в неё спиной, не в силах даже поднять головы. – Наверное хочешь объяснить мне, где шлялся пол ночи?! – сразу на повышенных тонах начал он, подойдя ближе и заметив царапины и кровавые разводы, и то, как парень держался за правую руку другой. Леонардо знал, что отец орёт. Он буквально чувствовал колебания воздуха, но, естественно, не слышал. Саки было глубоко плевать, что сын его не слышит, ему нужно было поорать, выпустить пар, только тогда он успокоится. Лео знал об этом, но ему было настолько хреново, что не хотелось ничего, кроме того чтобы завалиться на кровать и проспать суток двое, чтобы хотя бы во сне не чувствовать пульсирующую боль во всем теле. – С кем ты, блять, дрался, что тебя превратили вот в это?! Ты сплошное разочарование, раньше я мог гордиться тобой, а сейчас что? Да ты даже клинок в руках не удержишь, позорище. Лучше бы тебя грохнули там уже наконец-то, где-то там, где ты бродишь каждую ночь, а сейчас уже в край обнаглел! Нахрена тебе телефон, если ты даже предупредить не можешь, куда ты в очередной раз съебался?! – он достал из кармана сына телефон, и кинул об стену, отчего девайс разбился вдребезги. – Пошёл вон отсюда, щенок глухонемой. Даже ответить не можешь, какой же ты жалкий. – мужчина грубо схватил Лео за воротник, и кинул в сторону. Не особо сильно, но ввиду своего состояния, парень на смог устоять на ногах, и упал на пол, оперевшись на и без того больную руку. Судя по тому, что синеволосый больше не чувствовал вибрации от шагов на полу, отец ушёл. Лео смог встать только спустя минут 10, когда голова перестала кружиться так сильно. Держась за стенку, он дошёл до своей комнаты, и даже не включая свет, включил ноутбук. Сев на кресло перед ним, отчего боль в ноге вновь вспыхнула. Открыв список диалогов, он с трудом отыскал среди всех чатов старшего брата, и написал ему. «донни приедь пожалуйста мне очень плохо» Отправив сообщение, он опрокинулся на спинку стула, тяжело дыша и мечтая оказаться на кровати, но не мог заставить себя сдвинуться с места. Глаза закрывались, а сознание уплывало куда-то далеко-далеко.