Клуб игры на укулеле

Олег Вован такого прикола не понял, конечно, но я всё равно его вытолкал из-за парты, вручил рюкзак и отправил на галёрку, где ему самое место. — Да хули ты меня выдворяешь?! — возмутился бедолага, хлопая лишёнными ресниц круглыми глазищами. — Всё очень просто, дружище: ты правша. Нормис. Ты заебал со мной рукой пихаться, — выдвигаю я заранее продуманный аргумент. — За прошлый год это тебе буквально ни разу не мешало! — он разводит руками с вещами в них и едва не сшибает одноклассницу с ног, но совершенно не обращает на это внимания. — Ты мог бы просто поменяться со мной местами! — Не мог бы, там от окна дует пиздец. — Ты чё, баба, чтобы на сквозняки жаловаться? — Слыш, щас по роже въебу, — стирая с лица ухмылку, грожусь я, заставляя приятеля отскочить на несколько шагов: знает, что не шучу. — Я такие слова из твоего гнилого хлебальника чтобы не слышал больше. Не “баба”, а девушка. Повторил. Повторил! — угрожающе подаюсь вперёд, и он дёргается, прикрываясь рюкзаком. — Ну девушка, девушка! Суть-то не меняется, я вообще про сквозняки… — Ты чё, еблан, чтобы про сквозняки болтать? Пиздуй на галёрку. Разговор наконец завершается капитуляцией Вована. Я щурюсь, убеждаюсь, что на одной из пока ещё пустующих с утра задних парт всё так же лежит бумажный журавлик. Довольный, падаю на свой стул и лезу в тикток в ожидании. Ури прибывает уже минут через пять. По привычке не заглядывает никому в глаза, проходит к своему месту, обнаруживает журавлика. На крыле значится надпись “разверни”. Я внимательно слежу, как он очень аккуратно, стараясь не порвать листок, разгибает все складки, а затем вчитывается в содержание записки и, наконец, поднимает на меня взгляд. Я улыбаюсь и машу ему рукой. Внутри журавлика — приглашение пересесть ко мне. Он некоторое время колеблется. Весь прошлый год Ури просидел один. Да и предыдущие, подозреваю. Привыкнуть к новому месту будет для него, наверное, не очень просто. И всё же он закидывает сумку и чехол с инструментом на плечо и подходит ко мне, вызывая в моём животе настоящую бурю ликования. — Ура! — срывается с губ, когда он оказывается передо мной. — То есть привет. — Привет, — Ури переминается с ноги на ногу. — А что с твоим соседом случилось? — Я прогнал его, потому что он правша. Задолбал локтем со мной толкаться. — Но я тоже правша… — Я знаю. Ури ничего не понимает, стоит растерянный весь из себя, а я улыбаюсь, как дурак последний. — Это просто предлог. Я просто хочу сидеть здесь с тобой. А ещё у тебя зрение не очень, тут к доске ближе, так что падай. Готов поклясться, его уши в этот момент загорелись, как две сигнальные лампочки. — Правда? — Правда. — Так я могу?… — Так, всё, не беси меня, — я отбираю у него рюкзак вместе с укулеле, кладу на парту и двигаюсь вместе со стулом немного вперёд, чтобы пропустить парня к его новому законному месту. — Роняй задницу. — Опа, — слышится откуда-то из-за спины. — Колумбайновец себе завёл крышу? Меня чуть не выворачивает от голоса Евгена Воронцова. Кажется, в прошлый раз ему не хватило. — У тебя проблемы, Евген? — поворачиваюсь к плешивому еблану и растягиваю улыбку во все тридцать один. — Ты уверен, что у него в чехле не пистолет? — он складывает руки на груди, думает, наверное, что выглядит хозяином положения. — Покрываешь террориста, Олег. Ещё в один экстремистский движ решил податься? Придурок подходит ближе и пытается перегнуться через парту, к укулеле, которую растерявшийся Ури не догадался спрятать под столешницу. Я хватаю его за запястье. — Последнее предупреждение, Евген. В тумане растворись, или тебя собирать по всем стенам будут. — Прямо в классе мне въебёшь? — усмехается парень, пытаясь вырвать руку. — Тут камера. Будет очень удобно тебя по ней… Договорить он не успевает из-за мощного удара. Я тоже не могу и слова проронить, меня парализует шоком. Непонятно откуда взявшийся Никита стоит, презрительно глядит на Евгена, разминает запястье после мощного леща, которым одарил придурка. В его глазах — ледяная отстранённость. — Уйди. Воронцов резко разворачивается и смотрит напуганно на паренька, что на голову его ниже, но всё равно такое чувство, будто глядит снизу вверх. — Никит, ты чё… — Ещё раз к нему… к ним полезешь — познаешь, как древние боги могут гневаться. Аннигилируйся. Кажется, Евген больше парализован не страхом, а неожиданностью. В классе — две трети учеников, все смотрят на нас, тишина образцовая, Тамара Антоновна бы заценила. В конце концов придурок исчезает в конце класса, а я с восхищением пялюсь на Никиту. Он глядит мимо меня, на Ури: — Ты в норме? — А… ага, — он тоже лишь сейчас обретает вновь дар речи. — Ну хорошо. — Никита, ты круче всех, — на выдохе признаюсь я. — Будь моим парнем. — Не в этой жизни, — он оглядывает меня равнодушно и усаживается на своё место за моей спиной, затем раскладывает принадлежности. — Я буду каждый день кормить тебя вкусняшками, — не успокаиваюсь я, разворачиваюсь и укладываю руки на спинку своего стула. — Очень мило. — Это значит “да”? — У меня есть девушка, Енотин. — Я готов с ней поделиться. Тобой. И вкусняшками. — Как великодушно. Слышу смех Ури рядом. Он внимательно наблюдает за нашей перепалкой, прикрывая губы кулаком. Хочу слышать это чаще. Значит, придётся чаще провоцировать рыжего в его присутствии. Как жаль (ни чуточки)! — Ты сегодня какой-то другой, — всё-таки решаю поделиться я своим наблюдением с Никитой. — Задолбанный, что ли. — Поразительная проницательность для дубового пня, — отзывается он, не удостаивая меня взглядом. — Что-то случилось? — осторожно интересуется Ури. Саблин вздыхает и смотрит на него, будто думая, стоит ли говорить вообще. — Мне стоило вас вдвоём отпустить в день осеннего бала, а самому вернуться. Я дров наломал. Подвёл людей. — Я тоже подвёл, — Ури мгновенно мрачнеет и прячет голову в плечи. Я осторожно опускаю руку на его плечо, подбадривая: — Не мели чушь, ты вообще не виноват. — Да, не виноват, — соглашается Никита. — Тебе просто стало плохо, такое с любым может случиться. А вот я просто поддался эмоциям. От тебя зависел всего один номер, постановщику легко справиться с подобными непредвиденными ситуациями. Только вот постановщиком был я. А я взял и ушёл. — Бля, а я и не подумал, — до меня наконец доходит масштаб трагедии. — И что, всё совсем плохо было? Тебе влетело? — Да не важно, влетело ли мне, — раздражённо отвечает он. — Важно то, что из-за меня выкручиваться пришлось Соне. — Коневой, что ли? — Ага. Потом у неё был нервный срыв. — Ну так извинись, — я развожу руки в стороны. Он смотрит на меня, как на идиота. — Ты что, думаешь, это всё вот так просто? Я человека подвёл смертельно. Я в глаза-то ей смотреть не могу теперь. — “Смертельно” — это когда кто-то умер, — возражаю я. — Ури вон вообще никому в глаза не смотрит, и ничего. Разворачиваюсь и ору на пол-класса: — Эй, Конева, иди сюда! Красивые голубые глазки Никиты практически вылезают из орбит. Он пытается закрыть мне рот ладонью, но я ловко уворачиваюсь. Соня, что сидит за первой партой, удивлённо разворачивается, указывает на себя пальцем, мол, меня зовут, что ли, поднимается и медленно шагает к нам, наслаивая рыжему панику каждым своим шагом. — Он тебе сказать что-то хочет, — заявляю, когда девушка оказывается перед нами, и тычу пальцем в складки на лбу Никиты. Он будто родной язык забыл. Сперва замирает с раскрытыми губёхами, затем сглатывает и утыкается взглядом в поверхность парты. — Я… Сонь… прости. За осенний бал. Она упирает руки в бока, ухмыляется и со вздохом отвечает: — Окей. Не проблема. — Ч… что? — Окей, говорю. Рыжая башка перестаёт прожигать столешницу взглядом и в непонимании обращает взор на девушку. — Ты серьёзно? Правда прощаешь? — Это не значит, что ты мне не должен, — отвечает Соня, и глаза её смеются. — И обещай, что больше такого не будет. Потому что я чуть с ума не сошла. В следующий раз лично тебя отметелю. Соберись и повзрослей. — Понял, — покорно кивает Никита. — Я умею учиться на своих ошибках. Честно. — Верю, — она снисходительно треплет его по голове ладонью. — Завтра после уроков собрание культурников, тебя там ждут, будешь давать пояснение ситуации и огребать. Слегка. Так что морально готовься. Но выгонять из тусовки тебя никто не собирается, так что выдыхай. Когда она уходит трепаться к соседке по парте, всё еще порядочно подохуевший Никита негромко бормочет: — Вот так просто?… — Не все такие сложные, как ты, — я с довольным видом упираю локти в его парту. — Конева вон вообще девчонка отходчивая, о людях думает по дефолту хорошо. Злоупотреблять этим не нужно, конечно, но бояться её тоже не стоит. — Она одна из немногих в классе, кто со мной вообще хоть как-то общался в прошлом году, — замечает Ури. — Брала меня в групповые проекты. — Я как будто этого не заслужил от неё, — растерянно жмёт плечами Никита. — Она плакала из-за меня. — Но сейчас-то не плачет, — Ури улыбается, стараясь подбодрить парня. Шум класса никак не хочет заполнять пространство между нами троими. Мы молчим с минуту, но рыжий эту тишину нарушает, наваливается на парту предплечьями, глядит на меня изучающе из-под сдвинутых бровей. — С чего ты ко мне так? — Как “так”? — Вот так. Почему ты вообще со мной продолжаешь общаться? — Ну так ты ж мне нравишься. — А теперь кроме шуток. Повторяю его позу, наклоняясь поближе, и ухмыляюсь: — С чего ты взял, что я шучу? Ури издаёт тихий писк и закрывает лицо ладонями. — Вы не могли бы перестать вести себя, как парочка из дорам? — в его голосе то ли смех, то ли стыд. — Я пытаюсь к уроку подготовиться, это отвлекает. — Ему вон говори, — Никита кивает в мою сторну, выпрямляется и прячет взгляд в учебник. — Я тут вообще ни при чём. — Ты покраснел, — констатирую я чуть удивлённо. — Не неси ерунду, — отвечает парень, отгораживаясь от меня обложкой книги. — Отстань. — Приходи сегодня в библиотеку после уроков, — вдруг срывается с моих губ. Он в недоумении снова смотрит поверх учебника: — Чтобы что? — А мы с Ури будем меня учить играть. Ну, как в тот раз. — И зачем я вам? — С тобой будет интереснее, — спасает мою обречённую попытку Ури и улыбается. — И ты отлично поёшь. Да и грать умеешь ведь, я помню. — Немного, — он ведёт неопределённо плечом. — У меня пылится укулеле в шкафу, мама подарила в четырнадцать, но я не загорелся. — Ну так загорайся, — безапелляционно велю я. — И давай с нами! Организуем свой собственный маленький школьный клуб. — Клуб игры на укулеле… — задумчиво проговаривает Ури. — Звучит круто. Как в аниме.