Министерство Магии Великобритании Научная работа выпускницы школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Гермионы Джин Грейнджер. Тема работы: «Способы и причины перемещения живого объекта во времени при помощи маховика времени и/или других предметов»
Гермиона оценивающим взглядом посмотрела на титульный лист своей работы и шумно вздохнула. Всего лишь черновой вариант, который даже неверно оформлен — надо будет проверить, какие сейчас требования у Министерства. Её прошлая работа была отвергнута из-за неправильного списка использованной литературы, и Гермиона не желала больше так рисковать. Пододвинув ближе чернила, девушка добавила ещё пару строк. Научный руководитель, дата. Теоретически следовало указать временной промежуток исследования, но Гермиона не могла понять, откуда именно он начинается: с того момента, когда на третьем курсе ей дали маховик времени, или позже, когда летом 1998 года она встретила свой кошмар и свою судьбу в одном лице?***
Тяжёлая война оказалась позади, оставив на сердце щемящую боль и пепел на местах сражений. А будущее ещё представлялось наивной детской мечтой, к которой было сложно подступиться. Небо в то лето было бледно-голубым, и облака на нём казались плотными, а сухая трава на лугах пахла солнцем. Мир впервые за долгие годы был спокоен. Воображение рисовало пёстро всякие небылицы — и, Мерлин свидетель, нельзя было понять, что пугало сильнее: кошмары, в которых Тёмный Лорд мрачной тенью бесшумно ступает босыми ногами по мокрой земле, словно из неё восставший, или минуты эйфории, когда кажется, что дальше только свет, только лучшая жизнь. Гермиона тормозила себя. Вечером пила чай с ромашкой и настойку лаванды, чтобы легче спалось. Кошмары упрямо приходили к ней, но чем дальше от войны она была, тем сюрреалистичнее они становились. Если в июне 1998 года Гермиона ещё вскакивала в холодном поту с немым криком ужаса, то в июле, просыпаясь по утрам, она вроде и помнила суть своего кошмара, но ничего толкового разобрать не могла. А в августе стало совсем легко. В августе Гермиона приехала в деревню. Лучшее время её жизни. Поразительно, как эта фраза легко охарактеризовала те дни, когда семейство Грейнджер наконец-то собралось вместе, чтобы спокойно отдохнуть. Мама давно хотела куда-то подальше от городской суеты, а отец мечтал испробовать новые приспособления для рыбалки. Гермиона только кивала им. Лес вокруг? Хорошо, никаких проблем. Речка? Идеально. Маленький домик в аренду? Лучше не придумаешь. Ей словно снова было пять лет, и она хваталась за родительские руки, тыкалась носом в плечи, жалась котёнком. Мама и папа удивлённо переглядывались и даже смеялись: ну ты чего, милая, ты чего. Домик был из медово-жёлтого камня, одноэтажный и трёхкомнатных. На кухне глиняная посуда, чугунные сковородки и деревянный стол. В маленькой вазе скромно стоял букетик вереска. Квадратное окно. Бесшумно подрагивал белый тюль, будто парус, надуваемый ветром. В первое утро здесь Гермиона выглянула во двор и втянула в себя горячий августовский воздух. Это было прекрасно. И дом, и кухня, и жизнь. Деревня Витлер находилась на юге Англии и, если с одной стороны от неё шли цветущие луга, то другая всегда была прикрыта от ветров невысокими холмами. Шоссе, лежащее между ними и деревней, соединяло несколько городов и вело к развалинам замка Витбург. Во второй день отдыха семейство Грейнджер посетило эту достопримечательность, но впечатления остались самые посредственные: замок со временем превратился в кучу серого камня, известная прежде башня, разрушенная снарядом во время Второй мировой, выглядела жалко, а сад, о котором буклеты писали, как о «невероятном отпечатке эпохи» требовал целого состояния, чтобы чуть меньше напоминать заросший пустырь. Экскурсовод заметила, что Витбург был построен ещё в XVII веке, но его владелец приезжал сюда только зимой, не выдерживая дурную погоду Лондона. Долгое время замок был пуст; в 1920-м его даже собирались перестроить в тюрьму, но Витбург был спасён каким-то меценатом. Долгое время это место, казалось, переживало свою «прекрасную эпоху». Замок привели в идеальный вид: для сада сюда выписали из Лондона настоящего мастера, а хозяин, испытывающий страсть к флористике, построил за главным зданием огромную оранжерею. Гермиона вначале даже заинтересовалась. Но экскурсовод небрежно махнула рукой: увы, там совершенно не на что глядеть. Дни Гермиона проводила в том блаженно-неторопливом состоянии, что бывало с ней не столь часто. Спала до тех пор, пока солнце размашистым золотым лучом не перечеркнёт хлопок её постели, завтракала, читая учебники для будущего учебного года, немного болтала с матерью о всякой ерунде и отправлялась на прогулку. Деревянная дверь скрипела, отец, отвлекаясь от изучения газеты, приподнимал голову. Гермиона, громыхая колесом, выкатывала старенький велосипед. Прогулка начиналась в обед. Немного покрутить педали, объезжая дом, затем заглянуть в отличный магазинчик «У Бэтти», взять воды без газа. А затем, минуя каменную табличку с надписью «Витлер», отправиться вниз по шоссе. Гермиона крутила педали, чувствуя, как напряжены мышцы ног. Глубоко дышала, втягивала запах луговых трав и реки, что неслась совсем рядом, но всё время стеснительно пряталась за деревьями.Yet the girl who crosses From door to door moves to a scale Beyond the bland day's two dimensions. Stay, then, village, for round you spins… (*The Village by R. S. Thomas)
В памяти Гермионы вспыхнули обрывками стихи, и она улыбнулась, чувствуя солнце на лице. На голубом небе, широко расправив крылья, парили вороны. Бутылка воды в плетёной сумочке иногда билась о бедро, но это была такая мелочь, что девушка не обращала внимания. Была только свобода, пьянящий аромат августа и ветер в каштановых кудрях. В тот день — 20 августа 1998 года — она чувствовала себя прекрасно. Был, примерно, полдень, и солнце уже начинало припекать спину. Гермиона планировала, как обычно, доехать до руин замка и повернуть назад. Можно было заглянуть в паб и взять для родителей парочку бутылок эля, но, представив, каким будет вкус напитка после пребывания на солнцепёке, Гермиона поморщилась. И в этот самый момент всё и закончилось. Грейнджер часто представляла свой финал, и, как истинная грифиндорка, видела его в схватке. Но на деле конец её прежней жизни наступил неожиданно: лёгкий скрип колёс, шорох гравия, хруст пластиковой бутылки. Мелькнуло что-то большое, чёрное. Гермиона резко повела руль, и велосипед, которому было лет, наверное, больше, чем Дамблдору, повалился на бок. От серьёзных ушибов девушку спасла только неплохая реакция. Опустив велосипед на землю, Гермиона огляделась. На дороге лежал кот. Большой и чёрный. Длинная шерсть блестела на солнце, а роскошные уши дёргались при малейшем звуке. Очевидно, животное было живо, и Гермиона выдохнула. Убийство, пусть даже случайное, не было в списке её планов на лето. Она торопливо, но стараясь это сделать как можно тише, подошла к коту, но чёрный красавец вдруг встал на лапы, изогнулся, демонстрируя бордовое пятно на боку, и рванул с места. Ошибки быть не может. Молодая волшебница в отчаянии закусила губу. Кот ранен, и, кажется, серьёзно. У него хватило сил убежать, но как долго он продержится? Судя по блестящей шерсти животное привыкло к уходу, но… Гермиона, нахмурившись, посмотрела на лес. Что тогда этот кот здесь делал? Недолго думая, она оставила велосипед за деревом, а сама отправилась в глубь леса. — Кис-кис-кис! Где ты, котик? Тонкие ветки хрустели под кроссовками. Её звучный голос заглушали птицы, недовольные гостьей. Вокруг из-за плотного кружева листьев было немного темно, но Гермиона упрямо шла дальше. Она — ярая защитница всякого живого существа, противница боли и мучений — никогда не простит себя, если этот кот умрёт здесь из-за раны. Её вины по факту и нет, ведь животное появилось словно из воздуха, но забыть о нём и просто уехать, девушка не могла. И она уже отчаялась, когда впереди шелохнулось что-то чёрное. Прищурила карие глаза. Нет, не птица. Побежала туда. Кот резко прыгнул в сторону и помчался дальше. Словно мимолётным эхом, в голове возникла странная мысль, что животное слишком уж активно. Но это мог быть страх. Гермиона, стараясь не думать, бежала за котом. Ему нужна помощь, она точно видела рану. Лес редел, и вскоре Гермиона поняла, что двигалась в сторону замка Витбург, но к другой его части. Здесь не было ни туристов, ни стойки с брошюрами, только плетёный забор и колючие кусты барбариса. Чёрный хвост мелькнул внизу оградки, Гермиона, оглядываясь, ускорила бег. Её охватила лёгкая тревога, что забор может быть под сигнализацией, но потом она вспомнила слова экскурсовода, что территорию замка давно уже не охраняют. Использовав депримо, Гермиона создала дыру в ограде и проникла внутрь. Двинулась дальше, старательно огибая кустарники. В шортах было весьма неудобно; растения, царящие в заброшенном саду, то и дело норовили оцарапать её нежную кожу. Под ногами что-то противно хрустнуло, и Гермиона опустила взгляд, рефлекторно сжав палочку. Стекло. Обычное мутное стекло. Подняла взгляд, и увидела странную конструкцию из металла — словно крест, но горизонтальная перекладина была очень короткая. Сама конструкция стояла на треугольнике из голубого стекла. Гермиона замечала такое в тот день, когда была здесь на экскурсии: она случайно свернула в часть развалин, не открытых для туристов, и увидела край стеклянной постройки. Придя сюда ради кота, Гермиона вдруг напрочь о нём забыла. Была только звенящая тишина, и странный холод, исходящий от этого мутного стекла. Несколько шагов по старому саду. Голубое небо сливалось со стеклом. Металлический «крест» впивался в облачное брюхо. Оставляя позади сад, Гермиона обошла часть руин и вышла к стеклянной оранжереи. От красоты и ужаса у неё перехватило дыхание. Это было словно произведение искусства, сотканное из воздуха, но настолько обезображенное временем, что становилось дурно. Монументальное сооружение из стекла и металла пряталось в тени леса. Кое-где ветви, воспользовавшись дырами, проникли внутрь, и теперь старая оранжерея стала словно частью окружающего мира. Графитово-серый камень развалин замка, несмотря на свои три века, был здесь всё равно чужим, а вот оранжерея переплеталась с ветвями, оставляла стекло земле, вбирала в себя голубизну небес. Чувствуя странное волнение, Гермиона подошла к арочной двери. Небольшой задвижной замок. Щелчок. Её тянуло внутрь, сердце томилось от желания просто взглянуть. И ведь не будет ничего плохого, если Гермиона посмотрит?.. Кого вообще волнует это место? И она же не собирается здесь ничего ломать. Только осмотрит быстро оранжерею внутри, поищет кота и уйдёт, убедившись, что всё нормально. Да, так и будет. Дверь скрипнула так громко, что Грейнджер поморщилась. Ступила внутрь бочком, аккуратно закрывая за собой. Уловила какое-то мимолётное движение, словно рядом встряхнули большое полотно ткани, и обернулась. Раз-два-три Раз-два-три Звучал в патефоне вальс. Крошечная птичка чирикала под прозрачным куполом. Небо красивого лазурного оттенка было безоблачно. К ногам Гермионы клонились игольчатые астры, а взгляд то и дело цеплялся за крупные нежно-розовые кувшинки, плавающие по поверхности крошечного пруда. Свет, казалось, можно было пощупать, — таким золотым он был. И в воздухе мерцали искры, замирая в медленном танце под звуки патефона. Узкая дорожка вела к круглому столу, за которым кто-то сидел. Шуршала газета. Гермиона непонимающе осмотрелась. Если это та же оранжерея, в которую волшебница только что вошла, то она — Василиск. Но строение на взгляд было идентичным, а дверь сзади точно такой же. Гермиона, нахмурившись, вышла. Всё, как пять секунд назад: унылый сад, грязное стекло, руины. Скрип двери. Шаг внутрь. Патефон играл вальс. Человек за столом листал газету. Гермиона перебрала в памяти все известные ей способы изменения реальности. Но было что-то неуловимое, что-то в этом месте, будто покрытое вуалью. Решительно облизнув губы, Гермиона зашагала в сторону столика. В руке — палочка, в голове уже строилась витиеватая ложь… Человек, сидящий за столом, лениво перевернул страницу. — Мне казалось, что ты так и будешь, раздражая меня, скрипеть дверью. Гермиона застыла на месте. — Прошу прощения, сэр. Вы не могли бы?.. — Не посчитать тебя не воспитанной девицей? — человек сделал паузу и посмотрел на часы. — Явилась сюда без спроса, не представилась, а сразу же собралась о чём-то просить. — Вы совершенно правы, — сдержанно проговорила волшебница. — Но я думала, что это место заброшено. — Поэтому вторглась? Вероятно, ты из тех, кто берёт чужие вещи, если они плохо лежат. — Вы знаете, что это место разрушено? — прямо спросила Гермиона. Мужчина медленно, будто этот диалог был для него обыденным, глотнул чёрный кофе из белой фарфоровой чашки. — А ты не видишь, что оно цело? — Да, но… — Ты не видишь, что помешала мне завтракать? Нет ничего ужаснее, чем назойливые девицы, что вторгаются без приглашения, и ждут, что их бред кто-то будет слушать. Он разговаривал с ней так, словно она сумасшедшая, которая вбежала в его дом и стала что-то требовать, и Гермиона не собиралась подобное терпеть. Шумно вздохнув, она подошла ближе и села на соседний стул. — Прозвучит безумно, сэр, но, пожалуйста, послушайте. Я не хотела вам мешать, я просто сбила кота на велосипеде и пошла за ним. Понимаю, что не имела права заходить на эту территорию, и если вы хозяин или… — Кота? — остановил её поток хриплый голос. — Да, я случайно сбила кота. Чёрный такой, красивый. И, поверьте, это вышло случайно, клянусь, я не хотела. Если это ваш, то… — Не важно, — вздохнул мужчина. — Он иногда сбегает, но прежде возвращался один. Человек свернул газету, будто наконец-то собеседница заинтересовала, и Гермиона смогла рассмотреть его лучше. Довольно высокий, это было видно даже, когда он сидел, тёмные волосы идеально уложены, на немного вытянутом лице все черты смотрелись выразительно, будто были вырезаны из камня, карие глаза блестели как яшма. Мужчина был одет в белую рубашку и бежевый костюм, на пальцах сверкали перстни. Это был маг. Гермиона поняла это в первую секунду, но теперь убедилась точно. Ему не надо было позёрски выставлять палочку или выкрикивать заклинания, — руны на кольцах, уверенная грация движений, спокойный взгляд говорили о его принадлежности к волшебникам. — Я требовал от вас вежливости, а сам оказался отвратительным хозяином. Чаю? — лёгкий кивок на вторую чашку, которой, Гермиона могла поклясться, прежде не было. — Для начала я бы хотела выяснить… — Снова ведёшь себя нахально. Когда хозяин любезно предлагает чай, то отказаться — это верх грубости. Кто тебя воспитывал? Маглы? Гермиона дёрнулась. Бросила взгляд на газету; вот, что смущало её — издание было незнакомым, колдографий почти нет. Крупный шрифт на первой странице рассказывал о смерти какого-то мага, о котором волшебница ничего не слышала. Она, конечно, за этот август немного отошла от новостей, но не настолько же. — Вы позволите?.. — не дожидаясь ответа, она развернула газету. Да, название незнакомое. Или редкая печать, или… давно перестала издаваться. Взгляд метнулся к цифрам в верху страницы. 20.08.1968. …что? Гермиона ошарашено посмотрела на дату снова, будто надеясь, что глаза её подвели. 1968 год. Этот же день, но тридцать лет назад. Как такое возможно? У неё с собой не было маховика времени, она не сделала ничего… только вошла сюда. Девушка вскинула голову. Неужели эта оранжерея внутри находится в прошлом? Какое заклинание обладает подобной силой? — Сэр, — она опустила ладони на стол, — вы сказали, что кот прежде покидал это место, значит, вы тоже уходили отсюда? — Я не могу, — равнодушно произнёс мужчина. — К моему недовольству, мне нельзя покидать это место. А к чему вопрос? Неужели ты оказалась умнее, чем я думал, и заметила?.. Теперь пришла очередь Гермионы перебивать: — Эта дверь — временной портал? Хотя нет… не думаю, что дело в двери. Скорее оранжерея находится в прошлом, и, вероятно, даже зайдя через окно, я попаду сюда. Она резко встала. Надо было кое-что проверить. Спешным шагом дошла до стеклянной стены и обнаружила крошечную дыру. Вытянула из кроссовка шнурок и протянула его так, чтобы он только наполовину оставался внутри. — Насколько я понимаю, перемещения во времени тебя не пугают, — хмыкнули сзади. Гермиона обернулась. — Предпочитаю подходить ко всему без лишних эмоций. Кроме того, я уже пробовала: это место легко можно покинуть. — Быть может, потому что я тебе это позволил, невоспитанная sauvag Проигнорировав фразу, Гермиона шустро направилась к двери. По пути она вдруг поняла, что до сих пор не знает имени этого мага, но сейчас её более волновал эксперимент. Она на миг вышла в сад и снова вернулась. Человек с насмешкой наблюдал за её хаотичными действиями. — Вы сказали, что вам нельзя выходить. Как вы это поняли? — Любой идиот поймёт, если его откинет барьер. Гермиона остановилась. — Что? — Для меня по периметру тут барьер, — устало уточнил мужчина. — И даже моей магии недостаточно, чтобы его снять. — И как вы тут живёте? — грустно спросила девушка, обеспокоенно изучая его лицо. — Совсем один?.. — О, бросьте эту мелодраматическую ерунду. Я, разумеется, не один. Оранжерея соединена с домом, просто во время завтрака меня запрещено беспокоить. — Тут есть кто-то ещё? Тоже запертый внутри барьера? — Шнурок, — напомнил мужчина. — Ты забыла о своём эксперименте? Ахнув, Гермиона подбежала к прозрачной стене. Свет так лёг на неё, что волшебница смогла увидеть своё отражение и смутилась. Джинсовые шорты до колен, простой топ. Интересно, что думает о ней джентльмен из 1968-го года? О, ясное дело что. Гермиона тряхнула головой. Хм, всё, как она и предполагала: с этой стороны шнурок такой же белый, а с той немного пожелтел и даже покрылся зеленоватой грязью. Время внутри оранжереи не меняется. Оно фиксировано. Но… почему шнурок изменился, а Гермиона… Она резко оглянулась. — Кот. Ваш кот может ходить наружу. Он ведь не всегда был здесь? — Верно. Рихард пришёл извне. И благодаря небольшому магическому влиянию он всегда возвращается. — То есть, живое существо может и заходить сюда, и покидать это место без каких-либо проблем и ограничений? За исключением вас, разумеется. — Не находите ли это исключение необычным? — его карие глаза сверкнули. Гермиона ощутила странное покалывание в груди. Её будто проверяли. Этот человек, которому было явно не по вкусу вначале чужое общество, вдруг стал вполне нормально общаться. К чему бы это? У Гермионы был только один простой вариант: он получал удовольствие от её действий, словно она была для него развлечением. — Что это за место? — прямо спросила она, подходя к нему. — Как оно устроено? Почему время здесь фиксировано? Мужчина криво улыбнулся. В его глазах Гермиона прочла снисхождение, какое бывает у очень умных людей, когда им предстоит объяснить два плюс два. — Назови причину, достаточно вескую, чтобы я отвечал тебе. — Её нет. Но я вас очень прошу. — Твоё любопытство… — он хмыкнул, — моя ли проблема? — Разумеется, нет, — звонко ответила Гермиона. — Но это место — одно из самых примечательных на моей памяти, и я бы хотела узнать о нём хоть немного больше. Пожалуйста, сэр, это же не составит вам труда. — Даже секунда с такой невыносимой девицей, как ты, для меня рабский труд, — сказал мужчина и неожиданно двинул головой так, словно решил размять шею. — Но ты меня повеселила, поэтому я готов дать тебе ответы. Во-первых, не задавай тупых вопросов. Это оранжерея замка Витбург, тебе это должно быть известно. Во-вторых, вся тайна кроется в артефакте. Он влияет на место, останавливая здесь время. — Какой артефакт, сэр? Мужчина улыбнулся и покачал головой. От его улыбки у Гермионы мурашки пошли по спине. — Слишком много информации за бесплатно, не так ли? Вторгалась во время моего завтрака, навела шума, накинулась с расспросами, — он смахнул с рукава невидимую пылинку, — а что дала мне взамен? — Я бы могла что-то принести, — осторожно начала волшебница. — Или рассказать вам о чём-то. Только, конечно, если это не повлияет на ситуацию и не внесёт изменения в ход времени. — Время тут неизменно, можешь хоть атомную бомбу сюда принести. Любопытно послушать, что же ещё придумает не отягощённый особым интеллектом мозг, но у меня есть уже подходящая идея. — Мужчина шагнул ближе, и нос Гермионы уловил сложный запах парфюма, мускуса и древесины. — Присутствующие здесь меня порядком утомили. А попасть внутрь могут далеко не все. Честно говоря, ты первая. Поэтому я испытал… — он нахмурился, будто не мог сразу подобрать слово. — Рassion. Азарт от встречи с чем-то новым, интерес. И я предлагаю тебе, как добрый хозяин, сделку. Информация в обмен на вежливость. — Я не понимаю. — Ещё бы, — выдохнул мужчина, чуть закатив глаза. — Скажу прямо: я отвечу на все твои вопросы, кроме тех, что будут невыносимо глупыми. Впрочем, для меня каждое твоё слово граничит с идиотизмом. А взамен ты будешь приходить сюда. Гермиона улыбнулась. Это было довольно легко. Они с родителями планировали задержаться в деревне до первого сентября, и последние летние деньки девушка спокойно могла бы приезжать в оранжерею. — Думаю, мы можем договориться, — сказала она, старательно подбирая слова. Тонкая улыбка мужчины всё ещё вызывала неприятный холодок. — Если хотите, я приду завтра, а ещё могу во вторник, но тридцатого у моей семьи есть планы, поэтому у меня не получится. — О, мне несомненно важно об этом знать. Но я говорил о другом. Видеть каждый день твоё растерянное лицо — я бы сошёл с ума от досады. — Он пару секунд молча смотрел на неё. — Приходи сюда раз в год. — Что? — с её губ сорвался смешок. — Вы шутите? Тишина. Только слышно, как скачет меж цветов птичка. — Вы правда считаете, что я соглашусь каждый год приходить сюда? Как долго? А если я буду занята? Ох, — Гермиона помассировал пальцами переносицу. — Это абсурд! Я не собираюсь даже думать об этом. Шумно втянув воздух, она двинулась к выходу. Мужчина даже не пошевелился. — Подумаешь, временная аномалия! — фыркнула Гермиона. Она толкнула дверь, но та не поддалась. Ещё одна попытка. Ничего. Широко распахнув глаза, Гермиона уставилась перед собой. — И что дальше? Будешь держать меня, пока я не соглашусь? — направила палочку на дверь. — Алохомора! — Ничего. Волшебница взволнованно облизнула нижнюю губу. — Аберто! Тихий шаг сзади. Когда маг заговорил, его голос звучал словно в её голове: — Ты не выйдешь, пока я не позволю. Гермиона медленно кивнула, но повернулась быстро, решительно бросая заклинание: — Остолбеней! Мужчина отреагировал с таким поразительным спокойствием, словно Гермиона была маленькой тявкающей собачкой, а он огромным волкодавом. Лишь выдохнул и небрежно шевельнул рукой. — Инкарцеро. — Протего! — спешно закричала Гермиона. — Экспеллиармус! — и только сказав это, она поняла, что не видит в руках мужчины палочки. Быстро моргнула, собираясь с мыслями. Это, вне сомнения, был сильный маг, но Гермиона не собиралась поддаваться панике. Она вскинула руку, одновременно зажмурившись. — Фенестрам! Пауза. Только слышно, как что-то тихо хрустит над головой. Гермиона подняла взгляд как раз в тот момент, когда, взорвавшись на миллион осколков, стекло полетело вниз. Девушка не удержалась и ойкнула, пытаясь прикрыть себя руками. Но через мгновение опомнилась, рванула к выходу. Стеклянные стены оранжереи рассыпались как песочное печенье. Шаг, ещё шаг, и Гермиона Грейнджер оказалась во тьме. Она зажмурилась и снова распахнула глаза. Ничего не видно. Сердце в ужасе застучало сильнее. Какое заклинание он применил? Гермиона двинула палочкой: — Люмос. Смешок. — Ты ослепла, — просто сообщил маг, и Гермиона пошатнулась. — Это коньюнктивитус. Какая наглость — громить чужие дома. Знаешь, — стекло хрустело под его ногами, как мелкие косточки, девушка вздрагивала от каждого шага. — Я был так приветлив и вежлив, считая, что ты можешь быть полезна. Жаль, что это не было оценено. В полной темноте Гермиона не могла ничего поделать. Она чувствовала только страх. Всегда полагаясь на зрение, волшебница была застигнута врасплох. Ей казалось, что голос мага везде, и более всего — в её голове. От него не скрыться, любая мысль будет обнаружена, любая попытка окажется провальной. — Тебе повезло, что ты разрушила только стекло, не повредив металл, иначе я был бы зол, — шёпот у самого уха. — Репаро. Гермиона услышала, как заскрипело стекло. Мимо неё, царапая кожу, пролетели крошечные осколки. — Как, — она сглотнула, — можно разрушить оранжерею, если здесь не меняется время? — Узнаешь, если согласишься на моё предложение, — мягко произнёс он, и волшебница вздрогнула, чувствуя дыхание на своей щеке. — Как ты уже поняла, я бы мог тебя заставить, но это мне сейчас неинтересно. Она склонила голову на бок, пытаясь быть от него как можно дальше. — Верни мне зрение. — Вначале дай слово. Гермиона еле слышно вздохнула и, сама того не ожидая, пихнула мужчину локтем в бок. Раздался сдавленный кашель. — Какого?.. Она знала, где он находится, и была готова сражаться. Пусть он легко блокирует её чары, пусть ей трудно ориентироваться в пространстве, но так просто Гермиона Грейнджер не сдастся. Гневно сжав губы, она кинулась вперёд, желая голыми руками одолеть мага. Снова усмешка. Гермиона почувствовала в пальцах ткань рубашки и ударила наугад кулаком. Раздался хриплый мужской смех. Такой лёгкий и беззаботный, что девушка замерла. Он смеялся как юнец, и это было пугающе, потому что человек, который так легко сражался, не мог смеяться столь очаровательно. Это было неправильно. Гермиона вместо ярости испытала отвращение и обессилено опустила руки. — Да кто ты такой? Свет разорвал тьму так резко, что волшебница зажмурила глаза. Когда раскрыла их, то увидела, что стоит, вцепившись в мужскую рубашку, оранжерея цела и невредима, а маг смотрит на неё сверху-вниз, на его тонких губах всё ещё красуется усмешка. — Мне не интересно тебя мучить, — сообщил он флегматично. — Хотя обычно именно это и является моим главным развлечением. Прими мои условия, приходи сюда раз в год, двадцатого августа в половину первого, и я тебя сейчас отпущу. — А если я обману? — спросила Гермиона, вглядываясь в карие глаза. Странно, но вблизи лицо мужчины вдруг показалось ей смутно знакомым, словно она уже где-то его видела. — Ты не обманешь, — он коснулся пальцами её подбородка, вынуждая приподнять голову. — Видишь этот перстень? Гермиона прошептала: — Руна Альгиз означает защиту и групповые усилия, Тиваз говорит о справедливости, Эйвас — жажда жизни, просветление. Такая вязь может служить как свидетель клятв с обеих сторон. — Неплохо, — кивнул мужчина. — Очень неплохо. Слово, которое мы дадим другу другу, будет скреплено этой вязью. Гермиона на мгновение задумалась. Если так, то руны работают в обе стороны, и она сможет сделать эту сделку выгодной для себя. — Я согласна, — и он разжал пальцы, отпуская её. — Моё условие: одна встреча в год, и ты не попытаешься покинуть это место, и не будешь использовать меня в своих целях. — О, какое самомнение. — Это мои требования, — с нажимом произнесла девушка. — Что ж, согласен. Приходи сюда ровно через год, и я отвечу на твои вопросы, хоть они меня и безумно утомляют. И постарайся быть интересной, я хочу хоть немного повеселиться. Губы Гермионы дрогнули в усмешке. Вероятно, так чувствовали себя люди, которые становились королевскими шутами. Говорить более ей не хотелось. Голова ужасно болела от происшедшего. Гермиона просто хотела скорее уйти, оказаться дома в тепле и уюте, забыть этого человека… на ближайший год. — Кстати, — она с облегчением толкнула рукой дверь, — меня зовут Гермиона. Никакого ответа. Только ощущение пристального взгляда, от которого лопаткам становится горячо. Скрип двери. — Можешь звать меня Лорд Волдеморт. *** — Как прошло первое лето без Тёмного Лорда? — иронично спросила Джинни, когда они впервые в учебном году зашли в гостиную Грифиндора и облегчённо выдохнули. — Чудесно, — нарочито беззаботно отозвалась Гермиона, позволяя себе смех. Первый день после той встречи в оранжереи она провела, нервно кусая губы и истошно размышляя над ситуацией. Ей встретился Волдеморт, — это раз, она заключила с ним договор, —это два. После долгой умственной работы она пришла к выводу, что, в общем, проблема не столь страшна. Покинуть то место он не может, кто такая Гермиона не знает. А раз в год — ну, это не так ужасно. На вокзале Кингс-Кросс её пронзило озарение, схожее с внезапным приступом астмы: Гермиона даже перестала на мгновение дышать, царапнув пальцами в холодную кирпичную кладку. Раз в год не страшно, но ведь думает она об этом ежеминутно. Не прошло ни для без мыслей о нём. Даже на вокзале сперва радостная от встречи с друзьями, Гермиона поймала себя на том, что всё время мысленно возвращается в оранжерею. Она хотела написать Гарри. Передумала. Терзать друга, который только начал жить нормально, было бы жестоко. Но во время обеда в Большом зале мимолётно спросила у Джинни, беспокоит ли Гарри шрам. Нет. Всё хорошо. Выдох. Значит, Лорд не вернулся, он на самом деле заперт в той фиксируемой точке. Гермиона выбивала пальцами навязчивый ритм. Может, поговорить с МакГонагалл? Сообщить в Министерство? Мантия хлестала Грейнджер по щиколоткам, когда девушка бежала в сторону библиотеки. Руны, взаимные клятвы, артефакты… Вязь на его перстне отпечаталась в её памяти. Пожелтевшие страницы книг шелестели в тишине зала. Клятва должна держаться в секрете. Наказание — Гермиона моргнула, фокусируясь на строчках — смерть. *** Спустя год здесь ничего не изменилось. Гермиона пять секунд пялилась на дверь в наивной надежде, что взглядом можно взрывать объекты. Глубокий вдох, шаг вперёд. Моргнул золотистый свет, и зазвучала громкая музыка из патефона. Гермиона, нахмурив брови, прижалась спиной к стеклу. Оранжерея выглядела иначе. По узким дорожкам тянулись огоньки свечей, в воздухе переливались бриллиантовой крошкой нити, у самого потолка свисали чёрные и изумрудно-зелёные шёлковые ленты. В глубине помещения были люди, и едва скрипнула дверь, они обернулись, но всего на мгновение. Гермиона только увидела черноту их масок. Рука непроизвольно опустилась на карман, в котором лежала палочка. — Гермиона! — властный голос разорвал звук музыки и разговоры. — Иди сюда. Ближе. Этот год она потратила на изучение невербальных заклинаний и различных вмешательств в сознание. И сейчас, напряжённо склонив голову, пыталась распознать чужое влияние на себя. Но ничего. Это просто голос. Никакой магии. А Гермиона на негнущихся ногах уже шла на зов. — Ты не опоздала, — констатация факта, но почему-то по залу проносится смех. — Это слово, данное мне, гнало тебя или страх? — Я вообще пунктуальна, — отозвалась Гермиона, и вокруг снова рассмеялись. Она обвела взглядом присутствующих. Что ж, он не врал, говоря о других людях здесь. Человек семь, чёрные наряды, чёрные маски. Гермиона не смогла, даже стараясь, узнать этих людей. Но их глаза, сверкая в узких прорезях, говорили ей держать палочку наготове. — У вас какой-то праздник? — деланно беззаботно поинтересовалась она. — Здесь приходится проявлять фантазию в поисках развлечений. Он подошёл к ней сзади и провёл пальцем по линии плеч, словно коснулся мраморной статуи. Гермиона поёжилась. — Рад, что ты оказалась сообразительна, и мне не пришлось обучать тебя этикету. В голове лёгкой бабочкой мелькнула радостная мысль, что её идея надеть что-то более подходящее, чем шорты, оказалась верной. Не хотелось злить тёмного мага неверным дресс-кодом. — Я посчитала такой наряд более… удобным. Его взгляд мазнул её от собранных в низкий хвост волос до подола бежевого платья. Незамысловатый наряд, тонкие лямки, тонкая ткань. — Маггловское безвкусие видно во всём. Гермиона почувствовала, как от злости покраснели щёки. — Да много ли тебе известно о маглах? — Достаточно, чтобы сделать выводы, — Волдеморт встал перед ней и заглянул в глаза. — Скажи, когда ты видишь гадкое насекомое, как много времени тратишь на его изучение? Смех вокруг. Гермиона бросила на выдохе: — Маглы — это не насекомые. — В самом деле? — он протянул ей руку, — потанцуем. Она качнула головой, но в тот же миг поняла: это не вопрос. Быстрый взгляд на раскрытую ладонь. Окружающие её Пожиратели смерти, усмехаясь, смотрели на нерешительную волшебницу. Кивок. — У меня есть вопросы, — напомнила она, опуская ладонь ему на руку. Волдеморт хрипло засмеялся, притягивая её к себе. — С чего начнём? Шаг назад, его сильные пальцы стиснули её тонкую ладонь. — В прошлый раз ты читал газету. Какой в ней смысл? — О, — тонкая бровь приподнялась, — это своего рода медитация, как говорят на Востоке. Мой ритуал. Ритм ускорился, сердце забилось сильнее. Широкая мужская ладонь коснулась оголённой лопатки. От этого жеста кожа Гермионы покрылась мурашками. — А что насчёт французского? Или… — Гермиона к своему удивлению ощутила, что покраснела. — Вальс. — Развлечения должны быть разнообразны, иначе быстро надоедают. Вначале я тратил время на более простые вещи — пытки, бесчисленные попытки убийства. — Волдеморт кивнул на людей вокруг. — Но оказалось, что время так устроено тут, что их не убить, как бы я не желал. А, как понимаешь, за целую вечность и проклятия могут надоесть. Пришлось искать новые способы не сойти с ума от скуки. Оказалось, в замке есть неплохая… сравнительно неплохая библиотека. Неожиданный поворот танца. Рука Гермионы коснулась кончиков его волос у самой шеи. Заметив, как она поджала губы, мужчина властно притянул девушку ближе. — Какую литературу ты читал? — Всю, что там была. — Магловскую?.. Молчание. Через тонкую шерсть его костюма Гермиона ощутила теплоту тела. Странно, но глупая мысль вдруг вспыхнула в её голове — и даже не о том, что она, Гермиона Грейнджер, танцует с Тёмным Лордом, и не о том, что это происходит в 1968 году, нет. Девушка подумала о том, что он тёплый, как любой другой живой человек, и при быстром движении танца его сердце так же ускоряется. — Что тебя веселит? — хмуро спросил он. — Ты — смертный, — сказала она, без страха смотря ему в глаза. *** 2005 год Гарри, развалившись в кресле, листал научную работу Гермионы. Изучение перемещений во времени вызвало немало дискуссий в обществе. Может ли человек быть долгое время в одном месте, но в тоже время продолжать жизнь вне его? Существуют ли способы останавливать время навечно? Гермиона ссылалась на древние истории. Например, на севере некоторые шаманы фиксировали время вокруг племенных святилищ. Но это часто разрушалось при проникновении извне. Гарри не любил монотонные научные тексты, но эта написана вполне интересно, словно Гермиона сама была захвачена идеей. Подруга быстро прошла мимо, чуть не споткнувшись о длинные поттеровские ноги. — Прости, — он спешно выпрямился в кресле и посмотрел на девушку. — Ого. Гермиона остановилась, взволнованно глядя на друга. Юбка-карандаш, строгий серый пиджак. Волосы собраны в небрежный пучок. Она только что вернулась с работы и теперь почему-то, даже не выпив сливочного пива с другом, что приехал в гости на пару дней, стремительно куда-то собиралась. Быстрый поворот головы. Гермиона прищурилась почти раздражённо. — Я иду! Гарри изумлённо вскинул брови. — Да я… Стук каблуков. — …Тебя, собственно, и не звал никуда. Какой-то шум в коридоре, Гарри встал и пошёл на звук. Гермиона, прыгая на одной ноге, меняла туфли на кроссовки. — Ты куда? Отдувая с лица кудрявую прядь, она выпалила: — Надо отойти ненадолго, ты уж извини. — Нервный взгляд на дверь. И Гарри увидел чёрного лохматого кота. — Я же сказала, что иду! *** За эти несколько лет не было ни дня, чтобы Гермиона не думала о своём положении. Согласившись на сделку, она обрекла себя. Мысли крутились рядом с оранжереей, даже когда до встречи оставался целый год. Жизнь была посвящена двадцатому августу. Гермиона училась и работала с оглядкой на эту дату. В Министерстве, конечно, радовались, такой продуктивный интересный сотрудник. Она тренировалась в невербальных, занималась окклюменцией. На пятый год работы в Министерстве, оказалось, что нет никого лучше её в защите сознания. Гермиона с печальной усмешкой пожимала плечами. Она просто зациклена на одной глупой истории, ничего серьёзного, ха-ха. Не желаете ли чаю? Мелисса, кардамон, розмарин. Лимонная цедра, гибискус, шалфей. Он говорил, что травяные сборы могут укрепить магический тонус. Гермиона смотрела на то, как некрасиво пожелтевшие лепестки розы опадали на землю. Растения под контролем магии продолжали цвести. Его крошечная победа над вечностью. Он говорил, что, если сюда зайдёт магл, то увидит только битое стекло и зелёные заросли. Гермиона осторожно спрашивала, пытался ли он отправить какое-то послание, чтобы ему помогли. Долгий надменный взгляд. Смех. Конечно. Волдеморту не нужна помощь, ему нужен шут. *** — Ты опоздала. Воздух остро кололся о лёгкие. Гермиона, задыхаясь после бега, закрыла глаза. — Собрание у Министра Магии, я не могла уйти раньше. Скрип мелких камней под ногами, перед опущенным взглядом возник край его мантии. Гермиона с лёгким удивлением подняла глаза. — Что-то случилось? — С чего ты взяла? — вкрадчиво поинтересовался он. Гермиона мотнула головой. Нет, неважно. Посмотрела ему в лицо, замечая, что цвет глаз словно стал темнее и приобрёл рубиновый оттенок. — Думал, что я не приду? — позволила себе усмешку и, всё ещё чувствуя тяжесть в груди, шагнула вглубь оранжереи. Поразительно, как спустя года ей стало легко и даже немного всё равно на его присутствие. Ни страха, ни раздражения. Впереди недолгий разговор, а затем медленный год, полный мыслей об этой встрече. Ощущение, словно Волдеморт пристегнул к её ноге громоздкую цепь. — Знаешь, я обсуждала временные парадоксы с Гарри, — пауза. Его лицо не изменилось. Точно. Он же не знает. — И с МакГонагалл, они оба считают, что твой случай нереален. Конечно, я выдвинула это как гипотезу. — И к каким выводам пришла? — Волдеморт склонил голову набок и посмотрел на Гермиону так, словно это она была занятным экспериментом. — Существует ли то, что ты видишь? — Что происходит в коробке, когда она закрыта? — эхом отозвалась Грейнджер. — Жив ли ты, когда меня здесь нет? — Разумеется. — Как ты можешь быть здесь, в 1968 году, и при этом жить дальше до… — она запнулась. Снова посмотрела на него. — Кот приходит и уходит, я прихожу и ухожу, а ты и твои прихвостни нет. Вы не существуете вне этого места. Широкая улыбка разомкнула её губы. Гермиона стала энергичным шагом чертить диагонали по оранжереи. — Скорее всего, вы подобны временному эху, остаточный след… Я права? Вздрогнула от того, как легко сама потянулась к нему за ответом. Почти доверчиво. Он вздохнул, сложив руки на груди. — За мной. Недолгая прогулка среди зелени. Музыка становилась всё тише, а плеск воды в пруду громче. В углу оранжереи, под радужным преломлением света, стоял небольшой письменный стол. Волдеморт выдвинул ящик и достал песочные часы. — Не утоми меня глупостью, — предупредил он, протягивая их Гермионе. Обычные на вид песочные часы. Правда, довольно крупные. С двух сторон в дерево инкрустированы красные рубины. Никаких надписей или символов. Только пальцы нащупали на стекле небольшой выступ. Круг. Гермиона напряжённо задумалась. Круг может означать многое, но что интересует её в этой конкретной ситуации? Повторение? Нет. Отсутствие выхода. — Как он… то есть, ты, вышел, если эти часы всегда были здесь? — Гермиона, зачем нужны часы? — Чтобы следить за временем, — быстро ответила она, и её сразу осенило. — А! Артефакт начал действовать, но песок ещё не просыпался в другую часть. У вас было время уйти. — Пришлось оставить здесь часть себя, — Волдеморт равнодушно качнул головой. — Невелика потеря. *** 20 августа 2007 года, 13:17 Гермиона почувствовала слёзы на глазах от ветра. Или погода тут не причём? Рон задержался на задании Аврората, она не могла уйти, не дождавшись его. Так и стояла, нервно терзая то руки, то край рубашки, то палочку. Рон появился на улице, весело хохоча. Быстрый шаг к ней по мокрому после дождя асфальту. — Ты в порядке? — он взглядом искал причину её взволнованного вида, и кажется, не находил. — Ты не пришёл вовремя. И даже не соизволил сообщить! — Эй, Гермиона, — лёгкая ухмылка, — да расслабься ты. Всё нормально. — Ничего не нормально! — вскрикнула она, смотря в кустарник перед собой. На неё глядели зелёные кошачьи глаза. *** — Снова, — Волдеморт обошёл Гермиону, словно принюхиваясь к ней. — Ты снова опоздала. — Я… — Какую нелепую причину ты придумала, чтобы оправдать нарушение клятвы? — По факту нарушение бы каралось смертью, но раз я жива, значит, вязь рун не считает опоздание… Тихий смех у самого уха. Гермиона опасливо скосила взгляд. Волдеморт выглядел вполне спокойно, только в темноте его глаз сверкал опасный алый огонёк. — Твоя дерзость мне не по вкусу. — Я просто посчитала возможным… Взмах волшебной палочки, и Гермиона даже не успела отшатнуться. — Круцио. Отточенный ум понял быстрее, чем тело, и даже успел… обидеться. А потом все мысли разорвало от ужасной пронзительной боли. Мышцы скручивало жгутом, кости, словно выходили из суставов. Гермиона чувствовала, как её тело погружалось в кипяток, а затем словно изнутри разваливалось на части. Всё болело так сильно, что тело превратилось в одну пульсирующую рану. Колени подогнулись, и Гермиона рухнула на землю, выгибая спину до хруста в позвоночнике. И вдруг пытка отступила. Пытаясь восстановить дыхание, девушка прижала ладонь к груди. Сердце испуганно билось, ударяясь о рёбра. Во рту привкус соли. Гермиона разжала губы, и на землю капнула слюна, смешанная с кровью. — Ублюдок. Длинные пальцы впились ей в кудри и вынудили задрать голову. — Полагаю, это научит тебя пунктуальности. Гермиона упрямо смотрела в озлобленное лицо. Что его вывело из себя? Её дерзость или само опоздание? Мог ли он опасаться, что она вообще не придёт? На окровавленных губах появилась улыбка. — Моё дело — приходить сюда каждый год 20 августа. Остальное детали. Встала. Отряхнула джинсы. Стараясь не стонать от боли, на окаменевших ногах дошла до двери. Всё ждала заклятия в спину, но Тёмный Лорд стоял, молча смотря на неё. Гермиона, глубоко вздохнув, бросила через плечо: — Кстати, в моей временной линии ты уже давно мёртв. Позорно умер на глазах у кучи народа, — и добавила таким тоном, точно некоторые имена действительно могли причинить боль: — Том. И вышла, захлопнув дверь.***
2012. Шумная таверна в Хогсмиде. Гермиона наслаждалась вишнёвым элем, слушая болтовню друзей. Уже год как они с Роном расстались, сохранив вполне приятельские отношения, а вот у Джинни и Гарри семейная жизнь, обрастая детворой, цвела полным ходом, точно гортензии в оран… Гермиона, прикрыв глаза, отодвинула от себя бокал. Ни минуты без. С каждым годом она всё больше посвящала себя мыслям об их тайных встречах, и если вначале это вызывало у неё ненависть, то теперь даже лёгкий азарт. Ей стало интересно ожидать двадцатое августа, словно это было Рождество, а Гермиона всё ещё верила в Санту. Никогда неизвестно, что случится в той оранжереи. Он будет зол, тих, по-странному весел? Что скажет, и насколько далеки слова его будут от мыслей? Замечая, как развивается Грейнджер, маг снисходительно позволял себе больше разговоров о заклинаниях. Они стали обсуждать не только магию времени, но и другое. Пару раз даже Гермиона аккуратно коснулась темы тёмной магии, и получила неплохую лекцию. Едва сдерживая смех, вспомнила, как с трудом вытянула из него рассказ о попытках избавиться от часов. Он даже привязывал их к коту, но снова находил в ящике стола. Сидя с друзьями, Гермиона с тяжестью на сердце вдруг поняла, что да, ей весело и уютно, да, она вполне радостна, но, Мерлин, как ей невыносимо пусто. Будто теперь внутри огромная чёрная дыра, которую может заткнуть только встреча в оранжереи замка Витбург. *** 2015 — …"Нет человека такого, не будет и не родится никогда», — продекламировала Гермиона, рассматривая форзац старинной книги. — Что тебе понравилось больше «Одиссея» или «Илиада»? Волдеморт, стоя у стеклянной стены, ответил: — Оба произведения нарочито пафосны и бессмысленны. Жаль, что талантливый маг потратил на них столько лет. Гермиона резко подняла голову. — Гомер был волшебником? В истории магии… — В истории магии дыры размером с кратер вулкана, — выдохнул Тёмный Лорд и постучал пальцами по стеклу. Сверкнули драгоценные камни его колец. — Мы тратим время на другие расы, на бестолковые дискуссии о пользе магглов, будто это поможет волшебникам, а не уничтожит их. На улице шёл дождь, и молния в полной тишине зигзагом разрезала стол. — Это скорее сделает кровосмешение, — хмыкнула Гермиона, смотря в книгу. Капли бились о стекло. В отражении темнела высокая фигура Волдеморта. Его бледное лицо казалось призрачным. И хоть Гермиона не видела его взгляда, могла легко его представить. Даже со спины, даже улавливая только расплывчатое отражение. — Считаешь, разумнее спать с грязнокровкой, чем с кузиной из благородной семьи? — тихий голос заставил Гермиону откинуться на спинку стула. — Да будет тебе известно, что многие европейские аристократические семьи вымерли из-за логики, схожей с твоей. — Семьи магглов, — он обернулся, растягивая губы в улыбке. Гермиона сплела пальцы в замок и опустила руки на стол. Их словесная игра приятно щекотала ей нервы. — Я, как ты выражаешься, грязнокровка, — её голос дрогнул, — но сейчас это уже не имеет смысла. К твоему несчастью, маги всё реже обращают внимание на чистоту крови. — И что тогда от нас останется? — звеняще спросил он, и молния осветила его силуэт жёлтой вспышкой. Гермиона встала, скрипнув стулом. Подошла к магу и некоторое время молча стояла, смотря на то, как вода течёт по стеклу. — Будет жизнь. Будут рождаться дети, здоровые и счастливые. И надеюсь, Гомер был прорицателем, — она коснулась ладонью мантии мужчины. — Не родится никогда, подобный тебе. Глаза в глаза. Гермиона видела своё отражение и в темноте его зрачков, и на стекле. Рука мага вдруг схватила её за талию и развернула, впечатывая в прозрачную стену. Лопатки обожгло от холода. — Такие, как ты, никогда не постигнут всю прелесть настоящей магии. Она вскинула подбородок и посмотрела на него, сверкая глазами. — Такие, как я, Том? Он оскалился, двинулся вперёд, надавливая на неё сильнее. Ногти царапнули линию челюсти. — Знаешь, — Гермиона посмотрела на его шею и ключицу, что виднелась в вырезе мантии. — Я уже практически твоя ровесница. Как много, однако, времени прошло. — Быстро перевела взгляд на его лицо. — А ты неизменен как гранитный памятник. — Как сильно изменились твои взгляды за эти годы, Гермиона? И чего ты ожидаешь от меня, того, кто заперт в безвременье? — прошипел Волдеморт, губами касаясь мочки её уха. Гермиона втянула в лёгкие воздух, чувствуя, как внизу живота становится пугающе тяжело. Ладонь Волдеморта, что лежала на её талии, стала плавно поглаживать спину. — Я жду только здравомыслия, — отозвалась волшебница. — И немного воздуха. Ты меня сейчас задушишь. Поймав взгляд мага, Гермиона разглядела пугающую темноту, в которой плескалось желание вовсе не убить её, а подчинить, как занятную диковинку, сделать своей. Овладеть. И она, задержав дыхание, отошла в сторону. *** 2019 Волдеморт зачем-то встал и подошёл к ней со спины, опустив ладонь на шею так, словно собрался её свернуть. — Сколько защитных чар, — дыхание щекотно коснулось волос. — Не женщина, а Гринготтс. Гермиона не выдержала и засмеялась. — В моём положении это необходимость. — Положение моего гостя? — он наклонил голову, и теперь дыхание обжигало обнажённую шею. — Положение министра Магии. Волдеморт медленно моргнул, и Гермиона вздрогнула, когда вместо фарфора чашки её пальцы сжали хрусталь бокала. — Оказалось, контролировать министра довольно легко, — его ладонь больно сжала ей плечи, придавливая к месту. — Даже я этого не ожидал, Гермиона. — Ребёнок магглов на посту министра Магии, — она повернула голову, чтобы следить за его реакцией. — Вот… результат твоих усилий, — пауза, заполненная усмешкой. — Тёмный Лорд. Вопреки её ожиданиям, он улыбнулся. Но это была эмоция хищника, что учуял сладкий запах охоты. — А что если я не отпущу тебя? — Клятва, — она беззаботно дёрнула плечом и глотнула красного вина. — Ты обязан меня выпустить. — Думаешь нет способа нарушить уговор? — тонкие губы неожиданно коснулись её уха, и Гермиона вздрогнула совсем не от отвращения. — Только одно может меня здесь оставить, — наклонила голову, и их лица почти соприкоснулись. — Если я буду в оранжереи, когда она исчезнет в моём мире. Таковы правила времени. — Это было бы ужасно. Притворный вздох, и его губы коснулись губ Гермионы вначале едва уловимо, но через секунду она оттолкнулась от стола, со звоном повалив бокал, и ответила на поцелуй с поразительной для них обоих пылкостью. *** По всем правилам она должна была его ненавидеть. Заклятый враг всех добрых магов, человек, считавший подобных ей мусором, тот, кто желал убить её друзей… Волдеморт. Имя, которое прежде было покрыто печатью ужаса, теперь было для неё частью ежегодного расписания. Строка в мысленном блокноте и слово, вызывающее не страх, не презрение, а томный стук сердца. Гермиона злилась на себя за эту роковую слабость, но память угодливо подсовывала ей не боль от его круциатуса, а интересные беседы, взгляды, реплики, более похожие на ребусы, и губы, которые всё чаще обжигали шею и плечи Грейнджер. — Ты влюбилась, — заметила Джинни, когда они виделись в последний раз. — У тебя глаза горят, и это впервые так… ну точнее, я не видела такого, когда ты была с Роном. — Миссис Поттер улыбнулась, становясь удивительно похожей на свою мать. — И кто этот счастливчик? — Волдеморт. — Что? Ха-ха-ха. *** Она поняла, что всё не так, сразу. В соседнем городе был какой-то концерт, и Гермиона не рискнула аппарировать. Такси остановилось в нескольких метрах от замка. Водитель повернулся к ней и извиняющимся тоном сказал: — Там какие-то работы, мисс. Дальше не проеду. Гермиона вышла, чувствуя странную боль в груди. Дорога была перекрыта. Мигали красные фонари. Стучали молотками рабочие. — Простите, а что здесь происходит? Мужчина в жёлтой каске окинул её недовольным взглядом. — Приказано снести всё это, говорят, построят отель. Она даже не дослушала. Побежала в сторону леса. Каблуки вонзались в землю, как иглы в кожу, как острая боль в её бешено стучащее сердце. Возле оранжереи стояла большая жёлтая машина, угрожающе покачивая ковшом. Секунда. Именно столько нужно Гермионе Грейнджер, чтобы мысленно оглянуться на свою жизнь и среди унылой работы в Министерстве, редких встреч с друзьями не найти ничего, что заставило её бы одуматься. Хлопнула дверца кабины, водитель завёл машину. Гермиона, словно специально, в зелёном платье. Специально, чтобы её не видели на фоне летнего леса, специально, чтобы порадовать… Она засмеялась, потому что нить, которая логично должна была тянуть её прочь, наоборот влекла в оранжерею. Ковш медленно опустился на стекло, сразу же разрушая крышу, словно снимая макушку песчаного замка. И Гермиона распахнула стеклянную дверь. Патефон играл вальс. И р-раз-два-три Раз-два-три