Обе смеются

— Ну, что ты делала сегодня, милая? — улыбается веселая мысль, рассматривая Капризку. Та, вечная девчонка, хохочет и улыбается, танцуя на месте. — Одному мальчику предложила заляпать белый костюм в луже. А то чего он такой серьезный? — Какая ты все-таки любопытная, — раскрывая объятия, произносит веселая мысль и тут же ловит активную Капризку в свои нежные руки. Если мысли существуют в голове у каждого человека, то Капризка специализируется только на безоблачном детстве. Она и на вид такая — хрупкая, нежная, воздушная, ее страшно отпускать одну. Поэтому веселая мысль тщательно следит за тем, чтобы у той было все необходимое. И ждет ее каждый вечер, готовая принять любой ее успех. Капризка ластится к веселой мысли, заляпывает ее платье красками, которыми испачканы руки. Кусает за ухо, потому что это смешно, и целует в нос, а не в губы, потому что веселая мысль может в любой момент от этого действия чихнуть. — Хочешь анекдот? — приподнятым тоном спрашивает веселая мысль. — Не хочу! — кривится Капризка, потому что анекдоты — это про взрослых. И только дети умеют по-настоящему веселиться без надуманных историй. Веселая мысль не обижается на эти слова возлюбленной, а, пользуясь разницей в росте, подхватывает ее на руки и кружит. Радостный смех сотрясает округу. Веселая мысль вторит ей таким же. Глаза обеих сияют от этих простых движений. Капризка нежно цепляется за плечи веселой мысли, рассматривая ее ясные глаза и блондинистые пряди с восторгом. В Капризке собралось все самое лучшее от других мыслей: злое и глупое — специально для взрослых; умное и доброе — из-за невинности; чудное, потому что очень детское; и самое главное — веселое, чего было добавлено через край. Веселая мысль, как впервые заметила чумазую девчонку, кидающуюся грязью в дома, полюбила Капризку, другой такой не существует на свете. А Капризка, слушая советы умудренной жизнью веселой мысли, привязалась к ней в тот же самый день. Веселая мысль познается в простых радостях, поэтому обе дополняют друг друга во всем самым ненавязчивым. Обе смеются — и это нерушимо.