Прекрасное в своей депрессии поколение

Тело двигалось будто машина. Усталость погасла. Боль ненавязчиво касалась висков, поясницы и стоп (кажется на ногах расцветут большие, водянистые мозоли). Во всей фигуре что-то человеческое потухло и появилосьь механическое, роботизированное. В глазах потух важный огонёк - ни одной до конца оформленной мысли, лишь изредка, на поверхности по-зименему мутного океана радужки бежала рябь идеи, но очень быстро исчезала в неподвижной субстанции, будто и не было там ничего никогда. Бежать, бежать, бежать, бежать, бежать... Раз, два, раз, два, раз, два, раз, два... Шаг, шаг, шаг, шаг, шаг, шаг, шаг... Дыхание сбилось, и лёгкие не могцут сами вдохнуть достаточное количество кислорода, чтобы прокормить каждую клеточку организма. Медленная паника подступает к горлу, сжимает виски, но я просто меняю стиль дыхания. Через какое-то время дыхание налаживается, дистанция продолжается как и прежде. В области бёдер становится жарко от трения, расцветает боль, но и она теряется в сосущей пустоте бесцельных мыслей. Оставались жалкие два километра, но с равнодушным удивлением я отмечаю вязкую пену в уголках губ и злобно усмехаюсь - спустя восемь километров тело всё-таки решило начать сдавать. Но зачем останавливаться - тут недалеко! Люди мешались, толкались, кто испуганно - от нашей небольшой толпы бегунов с колонкой, а кто с жалостью оборачивался на нас, и мне хотелось их удавить. Мы сами согласились на это. Не смейте нас жалеть! Вдали забрезжила финишная прямая, и я рванула из чистого упрямства к концу. Кислород входил и выходил через открытый рот с ужасным подхрипом и невыносимой болью, сердце играло хардрок на струнах рёбер... Но зачем останавливаться - тут недалеко! Ощущение остановки вносит в слабое тельце ещё больше боли. Она везде. В руках, ногах, голове, ступнях... Хочется упасть на грязный, мокрый асфальт - пусть топчутся прохожии... Дистанция окончена на упрямстве и злости. Не совсем то, чего хотелось, но поделать нечего, если внутри ничего не остаётся кроме этого...