Фатум

Олегу восемь, и в приюте, в который он попал после смерти бабушки, холодно и серо. Единственное яркое пятно здесь, разбавляющее его беспросветные тоскливые будни – его новый друг Серёжа. На душе становится тепло от кучи разных мелочей, из которых складывается их дружба: из Серёжиных рисунков, которые он рисует специально для Олега; из его шуток, местами странных и нелепых, но с которых он смеётся настолько заразительно, что и Олег подхватывает его настроение и начинает заливисто хохотать; из подбадривающих слов и дуновений на ранки после драк; из сна в одной кровати после пробуждения от ночных кошмаров, которыми они поочерёдно страдают. С Серёжей всегда хорошо и уютно – настолько, что в какой-то момент Олег ловит себя на страшной мысли, что не так уж и плохо, что его родные умерли и он сюда попал – иначе навряд ли он познакомился с Серёжей. Мысль пугающая, и делиться ею с Серёжей немного неловко – но по-другому он не умеет: у них нет друг от друга тайн. Серёжа его словам оказывается даже рад – сжимает в своих объятиях так крепко, что становится тяжко дышать. Гладит по спине и шепчет восторженно, что он бы в любом случае обязательно сам нашёл бы Олега, даже если бы это заняло десятки лет – ведь их дружба была уготовлена самой судьбой – а значит, они не смогли бы её избежать ни в каких обстоятельствах. Говорит, что у древних римлян было особое слово для подобного – фатум – и Олег старательно прокручивает его на кончике языка, стараясь запомнить. Олег растворяется в приятных ощущениях, расползающихся по всему телу от дружеских объятий. Серёжа самый умный и лучший, он всё на свете знает. Серёжа обещает, что они всегда будут вместе – при любых обстоятельствах, в любых вселенных – и как бы жизнь не разводила их – они всегда найдут дорогу друг к другу. И Олег ему беспрекословно верит. *** Олегу пятнадцать, и он впервые сомневается в своей дружбе с Серым. Точнее, не столько в самой дружбе, сколько в самом себе и том, можно ли его теперь назвать хорошим другом. Ведь разве друг может до распирающей боли в груди хотеть своего лучшего друга обнимать и целовать? Целыми днями Олег прокручивает в своей голове мучительные варианты отказа Серого и от Олега, и от их дружбы в случае признания. В то же время находиться рядом с ним двадцать четыре часа в сутки, случайно сталкиваться под партой коленями и локтями похоже на пытку – всё зудит от всепоглощающего желания соприкасаться дальше, ближе, теснее. Слиться телами и душами в одно целое. Ночные фантазии с каждым разом становятся всё сокровеннее, а вместе с этим – и страшнее от того, что вдруг Серый что-нибудь заподозрит. В этом страхе Олег не решается у того даже спросить, есть ли у него чувства к кому-нибудь – вдруг себя выдаст случайно, да и слушать о девчонках будет неприятно. Да и самому хочется задушить в себе эту неправильную, порочную любовь, чтобы не вызывал Серый в нём этого ощущения трепетной нежности, которую хочется на него тоннами выплёскивать. Лишь однажды, напившись пива с пацанами за гаражами после тренировки, он возвращается в их комнату и решается спросить: - Серый, а ты… Ты уже спал с кем-нибудь? – Спрашивает в лоб, прямо: устал сам себя мучать скрытой надеждой на взаимность – лучше сразу её потерять. В их приюте дети большую часть времени предоставлены сами себе, и большинство из них уже далеко не невинны – воспитателям до этого дела нет, лишь бы не беременели и не доставляли лишних хлопот другим. Кажется, только они с Серым никогда эту тему не обсуждали ни с собой, ни с другими. Олег всегда был уверен, что это потому, что нечего там обсуждать, и только пару месяцев осознание пришло – Серый ведь и рассказы других о сексе терпеть не может – считает их неэтичными. Так, может, Серый вовсе и не в библиотеку ходит почти каждый день? Просто не считает нужным Олега в это посвящать? В последний год Серый будто отдалился от него – весь в учёбу ушёл, перестал с Олегом спарринговаться и после этого у них стало в разы меньше пересечений и соприкосновений – с одной стороны, и влюблённость свою скрыть легче, а с другой – до зуда Серого под боком не хватает. Серый на его вопрос поднимает удивлённый взгляд, отвечает смущённо: - Нет. Меня не интересует удовлетворение низменных человеческих инстинктов. Намного важнее сейчас готовиться к поступлению в МГУ и обеспечить себе достойное будущее, а не спустить его в унитаз, идя на поводу у гормонов. – Он презрительно фыркает, и Олега раздирает эмоциями: он и беспрекословно рад, что Серый – ещё ни с кем, и расстроен – значит, и у него нет никаких шансов. Серый смотрит на него серьёзно, изучающе, и спрашивает тихо: - А… а ты? Олег сгорает от стыда под его пытливым взглядом – кажется, будто он сейчас всё прочтёт по его лицу, разочаруется в нём – и прощай вся их многолетняя дружба. Поэтому Олег через силу, с нервным смешком выдавливает из себя первое пришедшее на ум имя: - Да. Да, да. Недавно, с Наташкой. Серый ничего не отвечает, лишь отворачивается лицом к столу; хватает с него какую-то книгу и нервно, почти скороговоркой выпаливает: - Чёрт, забыл книгу в библиотеку отнести, а сегодня последний день. Я пошёл. Он почти ураганом пролетает мимо Олега, подрагивающим голосом бросая напоследок перед тем, как хлопнуть за собой дверью: - Рад за тебя. Только на учёбу не забивай совсем и предохраняться не забывай. Мало ли с кем она ещё трахается, помимо тебя. Олег ощущает себя полностью разбитым после этого короткого диалога – жжёт в груди от ощущения неправильности, недосказанности и скомканности. Серому явно неприятно было с ним всё это обсуждать – и Олег чувствует вину за то, что вообще завёл этот разговор, который Серый так резко и язвительно закончил. Упрекает себя за то, что впервые за годы их дружбы соврал в лицо Серому. Олег берёт куртку и тоже двигает на выход – пива уже недостаточно: сегодня он постарается ужраться так, чтобы забыть и про этот разговор, и про свои грызущие, расшатывающие его изнутри чувства. В пятнадцать лет осознание того, что, видно, не судьба быть с тем, кого любишь, ложится Олегу на плечи непосильным грузом. Возвращается он в спальню на шатающихся ногах и с поплывшими мыслями уже после отбоя; смазанность восприятия от алкоголя не даёт ему ни понять, что Серый в соседней кровати не спит, ни услышать, как он шмыгает носом, прямо как в детстве – когда его кто-то обижал. Наутро и вообще никогда в последующие годы они тему секса и отношений больше не поднимают. *** К восемнадцати годам Олег почти смиряется со своим положением – в конце концов, Серый с ним рядом, всё ещё дружит и доверяет, как никому другому – ну и хер с ним, что трогать его нельзя: смотреть и мечтать тайком, никому не навредив, ему никто не запретит. Олег всё равно до безумия счастлив просто быть рядом: на свои пособия по потере родителей они снимают однушку на окраине Москвы, куда они оба смогли поступить: Серый – в МГУ на программиста, как и хотел, а Олег – в захудалый институт на уровне шараги на бухгалтера. Жить в своей квартире – кайфово: никаких придурошных и докапывающихся соседей и их вонючих носков; вместо этого – личное пространство, где никто не возьмёт твои вещи и не присвоит их себе. Впервые у них появилось такое место, в которое хочется возвращаться вечером; то место, которое можно назвать своим домом. Серый прямо расцветает после выпуска из школы – старается одеваться красиво, отращивает волосы длиннее, чем разрешали в приюте, и искренне увлечён своей учёбой и небольшими подработками. Наблюдать за ним, таким счастливым и преобразившимся из забитого нервного подростка в уверенного в себе лучшего студента на потоке в самом топовом ВУЗе страны – одно удовольствие. Олег такой радости от собственного обучения не получает, часто на пары забивает ради какой-нибудь подработки – не интеллектуальной вроде написания курсовых, как частенько делает Серый, а самой черновой – он работает грузчиком, охранником, раздаёт листовки у метро – хватается за всё, чтобы хоть немного быть полезным Серому с его вечными грантами и президентской стипендией. Серый, впрочем, ни разу и не думает его как-то упрекнуть – с радостью делит с ним быт. Даже прямо как-то признаётся: «Так хорошо с тобой жить, Волч. Не хочу, чтобы мы разъехались хоть когда-нибудь.». У Олега от его слов дыхание спирает; будь он собакой – радостно завилял бы хвостом от счастья; вместо этого – треплет Серого как можно более по-пацански по плечу и обещает – то ли в шутку, то ли всерьёз: «Никуда я от тебя не денусь, Серый». Олег не знает, куда деться от самого себя – когда в один день забирает Серого с пьянки с одногруппниками в честь успешно закрытой первой сессии. Серый алкоголем никогда не увлекался – поэтому его и размазало невообразимо всего с пары-тройки коктейлей: всю дорогу до дома на метро он едет, завалившись на Олега, начисто позабыв о соблюдении хоть каких-то личных границ. У Олега сердце замирает – от того, как Серый к нему жмётся, пусть и неосознанно; как приятно до мурашек обдает щёку и ухо дыханием Серого, когда Серый что-то увлечённо рассказывает и смеётся над своими же пьяными шутками. До дома от выхода из метро Олег практически тащит Серого на себе – тот ногами с трудом перебирает и то и дело зевает. Олег со всей ответственностью заводит его в квартиру, помогает переодеться в домашнее, отводит в ванную чистить зубы и, забив на приличия, делает то, чего всегда хотелось – подхватывает Серого под ягодицами, прижимает к себе плотно и на руках относит до кровати. Серый слишком пьяный и сонный, Олег просто помогает ему, пусть и сам чувствует себя опьянённым от такой головокружительной, непозволительной близости. Он укладывает Серого на кровать, осторожно и бережно, как величайшую ценность. Серый неожиданно хватается руками за его шею и, смеясь, утягивает за собой: - Волч… Ляжешь сегодня со мной? Я люблю тебя. Серёжа произносит те самые заветные слова, за которые Олег готов убить, так легко и просто, что Олега разрывает от счастья и тоски одновременно. Серый ведь совсем не то значение в них вкладывает. Олег гладит его по щеке с щемящей нежностью в груди: - Спи, Серёж. - А ты… меня? – Серый спрашивает так жалостливо, что у Олега в груди разжигается с новой силой тлеющая надежда на взаимность, которая казалась давно уже похороненной по прошествии лет. - Люблю, конечно. – Он ласково улыбается Серому, через силу выдавливая из себя слова, душащие его изнутри уже чёрт знает сколько времени. Серый в ответ не улыбается, а наоборот – внезапно по его щекам начинают струиться слёзы. Олег в растерянности обнимает его, прижимает к себе, шепчет: - Ну ты чего, Серый… Не надо плакать. – Олег целует Серого в щёку, совсем как в детстве, когда тот плакал – Серого всегда это успокаивало, и Олег, честно говоря, даже был немного расстроен, когда в какой-то момент Серый окончательно перестал плакать и проявлять слабость при нём – у него больше не было карт-бланша на подобное выражение привязанности. Олег поворачивает голову, чтобы и вторую щёку зацеловать – и натыкается прямо на Серёжины губы. Тот ими неловко двигает – и Олег не понимает, по инерции Серый продолжает поцелуй или действительно этого хочет. Всё тело затапливает удовольствием, и возможность думать у Олега отключается окончательно. Он отвечает на поцелуй, лезет в рот Серому языком – понятия не имеет, как это делать, но судя по лёгкому постаныванию Серого прямо ему в рот – он всё делает правильно. Олег дуреет от нахлынувших эмоций, не может от Серёжи оторваться – боится, стоит лишь на миг прерваться – и всё исчезнет, и больше никогда не повторится. К счастью, как только он с сожалением разрывает поцелуй, Серый тянется к его губам обратно – сам целует напористо, требовательно, прижимается всем телом, окончательно сводя Олега с ума. К большому сожалению Олега, Серый отрубается намертво спустя минут двадцать от начала их молчаливого обмена поцелуями, прямо в середине очередного поцелуя – и Олега прошибает холодным потом от осознания: Серый ужратый в говно, и он, возможно, даже не понял, что целуется именно с Олегом. Наверное, он представлял кого-то другого. Или просто был не в состоянии Олега оттолкнуть. Олег в ужасе встаёт из кровати и идёт на балкон, выкуривает нервно одну сигарету за другой. Скорее всего, Серый этого даже не вспомнит. Впрочем, оно и к лучшему – хоть смогут остаться друзьями после того, как Олег так нагло и подло воспользовался его беззащитным положением. На этих горьких мыслях Олег тушит сигарету об пепельницу и отправляется спать – не к Серому в кровать, как тот просил по пьяни, а к себе. Наутро Олег ощущает себя скверно – от того, как стыдно смотреть Серому в глаза во время завтрака; от того, как нагло врёт ему насчёт вчерашнего, когда Серый спрашивает во время их молчаливой трапезы, всё ли нормально – «Нормально, Серый, но ты вчера так ужрался, что я тебя еле до дома доволок. Хорошо хоть, что ты быстро уснул. Нет, ничего больше не произошло вроде, не парься». Серый вроде ему верит и больше вопросов не задаёт. У Олега отлегает от сердца, но ненадолго – теперь ему стыдно на Серого даже просто смотреть: кажется, он больше не достоин его дружбы и поддержки. Невозможно даже мельком задержаться взглядом на его лице и не вспомнить их крышесносные поцелуи. Те самые поцелуи, которые Серый не помнит и не хотел, а Олег – не может забыть и отпустить. Смотря на список предметов для пересдачи в универе, образовавшийся в результате вечных прогулов и подработок в учебное время, и учитывая появившуюся напряжённость между ним и Серым, Олег принимает единственное, как ему кажется, правильное решение. Осталось только сказать Серому, что весной он уходит в армию. *** За армией следует подписание первого контракта, а вслед за ним – и заключение последующих. В перерывах между ними Олег приезжает к Серому – тот вроде как и рад его видеть, а в то же время Олег замечает, как пропасть между ними стремительно растёт: видит, что Серёжа каждый раз обижается на него – что не остаётся рядом, снова уезжает не пойми куда – рисковать своей жизнью не пойми ради чего. Обижается молча, лишь губы поджимает, отпускает пару язвительных комментариев о его службе и через пару часов, остыв немного, уточняет детали и когда Олег вернётся к нему в следующий раз. Олег видит – ему в жизни Серого с каждым разом остаётся меньше места: сначала его слишком занимает учёба – он участвует во всевозможных конкурсах и всегда побеждает – уже полка ломится от полученных наград; а потом уже и появляется свой бизнес, который стремительно взлетает – и вот Серый уже на обложках всевозможных газет как технологический гений, самый молодой миллиардер и завидный холостяк страны. Олег, к своему стыду, читает все статьи про Серого – от интервью про технологии и «Вместе» до самых желтушных – где со всех ракурсов обсасываются сплетни о возможных Серёжиных любовницах – и иногда даже любовниках. Олег пытается убедить себя, что читает это всё лишь чтобы удостовериться, что с Серым всё в порядке –но не получается: слишком много душевных терзаний причиняет самому себе от чтения подобного – лишь теребит свои старые раны. В очередной новой квартире, намного больше и лучше предыдущей, Олег хлопочет над ужином перед приходом Серого домой с работы – удивительно, но Серый каждый раз выдаёт ему пачку ключей от своего нового жилья. Олег каждый раз, как мазохист, ищет в квартире следы проживания других людей – и ничего не находит. Это немного греет сердце: значит, он до сих пор для Серого особенный – и никого другого тот настолько близко к себе не подпускает. Даже все немногочисленные вещи Олега мигрируют каждый раз вместе с Серым – Олег удивляется, что Серый при всём своём богатстве умудряется по-прежнему таскать его вещи: при спонтанном возвращении домой раньше срока он обнаруживает свою старую футболку с логотипом «Арии» у Серого под подушкой. Олег не может скрыть глупой улыбки – ему всегда было так приятно видеть свои вещи на Сером – перед глазами создаётся даже обманчивая картинка, будто они в отношениях и Серый носит его вещи, чтобы меньше по нему скучать. Красивая фантазия разбивается об увиденный на прикроватной тумбочке вибратор – судя по фиолетовому цвету и причудливой форме, вещь явно принадлежит Серому, а не какой-то даме, ночевавшей у него. Сердце жжёт ярким уколом ревности – неужели Серый и правда с мужчинами?.. Олег тяжко вздыхает – неудивительно, что Серый ему ничего про себя толком не рассказывает – только про работу, отчего складывается впечатление, что ничего другого у него в жизни и не происходит. Думает, что тот его осудит? Олег горько усмехается – теперь, зная, что у Серого всё-таки проснулся по прошествии лет интерес к сексу, он в очередной раз чувствует себя обделённым – что его Серого кто-то трогает и видит таким, каким его видеть Олегу никогда не будет положено. Он в очередной раз напоминает самому себе – ты не имеешь ни малейшего права ревновать и устраивать из этого драму. Достаточно того, что он всё ещё значит что-то в жизни Серого – а от подробностей его личной жизни можно сбежать на очередной контракт на несколько месяцев, пока не начнёт всего ломать от тоски – а затем две-три недели проводить подле Серого, и так кругу. Серый приходит домой в приподнятом настроении – хвалит Олеговы кулинарные способности, рассказывает ему про свой день, про какой-то сбой сервера, проблему с которым ему с командой удалось решить предельно быстро – Олег ничего в этом не понимает, но слушать такого воодушевлённого Серого приятно; жаль только, что поддержать беседу на равных он не может, но всё равно Серого активно и искренне нахваливает, и тот расплывается в довольной улыбке. Их совместный ужин прерывает звонок на телефон Олега – он берёт трубку: командир его отряда хочет обсудить с ним условия и сроки следующего контракта. Олег обещает перезвонить и обсудить детали позднее и кладёт трубку; поднимает взгляд – а Серый перед ним сидит мрачнее тучи; вся предыдущая лёгкость общения между ними вмиг улетучилась, оставив за собой гнетущее ощущение неизбежного пиздеца. - Значит, тебе всё никак не терпится сдохнуть? – Ядовито цедит он сквозь зубы. - Серый, ну не начинай. Нормально же общались. – Олег вяло улыбается и пытается похлопать Серого по плечу, но тот со злостью отбивает от себя его руку. - Не трогай меня! – Истерично произносит он. – Знаешь, мне надоело. Всё это надоело. Не понимаю, почему до сих пор терплю тебя в своей квартире. Выметайся, и больше никогда сюда не возвращайся! Ты мне уже давно не нужен! Таким злым и разъярённым Олег Серого не видел, кажется, никогда. Каждое его слово бьёт, как обухом по голове. Значит, Серый все эти годы его лишь терпит – как старую потрёпанную игрушку из детства, которую вроде и жалко выбросить, да и хранить дома уже нет никакого смысла. Олег ничего не отвечает – встаёт и проходит в комнату и там накидывает по-быстрому свои вещи в сумку – к счастью, их у него не так уж и много. Затем подходит к так и сидящему на кухне и уткнувшемуся лицом в ладони Серому – кладёт связку ключей на стол, хрипло бросает «прощай» напоследок, стараясь не разреветься прямо здесь – он и так уже достаточно неудобств принёс Серому в жизнь – и покидает квартиру навсегда. *** Фатум – судьба – впервые за долгие годы Олег вспоминает слово из детства спустя несколько бессмысленных лет жизни после их с Серым ссоры, когда ему приходит сообщение с просьбой о помощи. Фатум – с горькой усмешкой Олег шепчет себе под нос в момент, когда Серый наставляет на него пистолет в венецианском дворце. Помирать, так от рук любимого – такая судьба, видимо, была ему уготована. Фатум – стучит у Олега в висках, когда он после долгих поисков находит Серого в сибирской глуши, в самом месиве странных мистических событий, и вытаскивает его оттуда. Раз уж судьба повязала их с Серым навеки сумасшествием, взрывами и кровью, то Олег не упустит последний свой шанс всё наладить. В конце концов, им друг от друга больше некуда бежать – всё время мира теперь перед ними, чтобы Олег смог понять, как из самых близких в мире людей они дошли до такой жизни. *** Спустя несколько месяцев после сибирских событий отношения между ними начинают налаживаться – Олег разобрался во всём, что творилось с Серёжей в годы жизни порознь, в Венеции и Сибири – и всё, что ему удалось узнать, в целом совпадало со словами Серёжи. Какое же облегчение было узнать, что Серый не сам наставил на него пистолет. Знать, что он искренне раскаивается. Что Олег был и остаётся самым дорогим для него человеком. Что тогда, во время злополучной ссоры, Серый психанул и наговорил гадостей от переживаний и бессилия – ведь на самом деле он, наоборот, хотел, чтобы Олег остался с ним рядом, а не скакал по пустыням, каждый раз рискуя не вернуться живым – а Олег был слишком закомплексован и думал, что он Серому – миллиардеру, филантропу и красавцу – больше не нужен. Одним вечером они сидят за чтением книг на разных сторонах дивана – прямо как в старые добрые времена – до всех ссор и пуль, и находиться в этом моменте так тепло и уютно – будто наконец после долгих скитаний наконец очутился дома. Олег отрывается от чтения только когда чувствует на себе внимательный, изучающий взгляд. Серый мешкается с минуту – видно, что в чём-то борется сам с собой – но в итоге обращается к нему: - Олег… Я могу попросить тебя кое о чём? Для меня это очень важно. - Да. Хорошо, спрашивай. – Отвечает Олег, напрягаясь; Серый ведь уже совсем поправился – а значит, его больше ничего рядом с Олегом не держит, и он наверняка хочет попросить для себя свободы. Ему совсем не хочется Серого отпускать – но и держать его подле себя пленником будет бесчестно и подло. - Ты позволишь мне, когда наши пути снова разойдутся, хоть иногда с тобой видеться? И писать тебе. Я не позволю себе ничего лишнего, обещаю. Просто хочу знать, что с тобой всё в порядке. И хоть изредка общаться. Я знаю – ты и так слишком много со мной возишься из детской привязанности, хоть и не обязан этого делать. Особенно после того, как я перешёл черту нашей дружбы. – У Серого голос дрожит, а Олег замирает в оцепенении от его слов и тона, которым они сказаны. Будто это Серый до смерти боится, что Олег его оставит, а не наоборот. - Серый, ну ты чего… – Олег с трудом подбирает слова, не до конца понимая, зачем Серому всё это – не позволяя себе поверить, что он Серому нужен. Но раз Серому важно услышать это в очередной раз за последние месяцы, он терпеливо повторяет: - Это ведь не ты черту перешёл, а тот, другой. Я знаю, что ты бы не стал в меня стрелять. Я тебе верю. И давно уже простил, слышишь? - Ты ведь прекрасно понимаешь, что я сейчас не об этом. – Серый улыбается так пронзительно-грустно, что у Олега при одном взгляде на него встаёт ком в горле. – Ты ведь не забыл тот поцелуй на первом курсе, я знаю. У Олега всё внутри переворачивается от его слов. Он прячет от Серого взгляд и чувствует, как стремительно краснеет всё лицо и как бешено пульсирует кровь в висках; он не знает, что сказать в своё оправдание. Все эти годы он хранил эту постыдную тайну, а Серый, оказывается, всё знает – он всегда был слишком проницательным, а Олег – видимо, слишком наивным, раз думал, что Серый мог забыть тот акт насилия над собой. - Прости меня. – Тихим, могильно-траурным голосом произносит Серый, и Олег в недоумении поднимает на него взгляд – тот в пол смотрит и продолжает быстро говорить, параллельно нервно расчёсывая себе руки до красных полос: - Я тогда впервые в жизни перепил и не удержался. Прости, прости меня. Если бы можно было повернуть время вспять, я бы никогда больше этого не допустил бы. Лучше бы ты мне морду тогда набил, чем начал меня избегать. Серый наконец отрывает взгляд от пола, и Олег видит, как по его щекам из покрасневших и опухших глаз струятся ручейки слёз. Он в один миг подлетает к Серому, прижимает к себе, гладит по лопаткам – и ненавидит себя: что довёл Серого до такого. - Серый, это ты меня прости. С чего я вообще должен бить тебе морду? В том только я был виноват, если кому и бить морду, то мне. – Он мягко, утешающе поглаживает Серого по волосам. - Ты уж точно не виноват, что я всю свою жизнь люблю тебя. Ты не несёшь ответственности за мои чувства, и что тогда я вывалил их на тебя. – Серёжа горько усмехается сквозь слёзы, а Олег не может поверить своим ушам. Он как сквозь сонную пелену отстраняется от Серого – руки всё равно у него сейчас слишком сильно трясутся, чтобы продолжать успокаивающе поглаживать Серого, и неверяще, не своим голосом переспрашивает: - Ты… любишь меня? - Всегда любил. И люблю. И буду любить. – Серый говорит это так просто, без эмоций, как будто прописную истину, пока Олега от его слов прокручивает через настоящую эмоциональную мясорубку. – Ты и без меня это знаешь. Это ведь я к тебе полез и испортил нашу дружбу. Я не должен был – я это знаю. То, что это был лучший день в моей жизни, не делает поцелуй со мной менее мерзким и отвратительным для тебя. Но я не буду тебе докучать своими чувствами. Обещаю. Я больше не буду жадным – мне хватит присутствовать в твоей жизни хотя бы минимально. Серый улыбается мягко, но обречённо, смиренно – в его голосе Олег слышит отражение своей боли, накопленной за все эти годы. Слышит невысказанную, неразделённую тоску по человеку, который всю жизнь так близко и при этом так невыразимо далеко. Слышит горечь сожалений об ошибках молодости, обо всех ссорах и недосказанностях. В его взгляде Олег видит покорное желание быть рядом – на любой роли, но где-то в глубине лежит то самое потаённое, сокровенное желание быть любимым – так тщательно скрываемое все эти годы, и при этом лежащее на поверхности. Боже, какой же я идиот – думает про себя Олег, даже не замечая, как пелена внезапно навернувшихся на глаза слёз застилает ему обзор на Серого. - Ты в порядке? – Осторожно спрашивает Серый, и Олег наощупь притягивает его к себе – прижимает крепко, тесно, чтобы больше ни одна дурная мысль в их головах не смогла их разлучить. - Я думал, это я к тебе полез тогда. Корил себя все эти годы, что воспользовался тобой, пьяным и ничего не соображающим. У меня тогда все тормоза снесло, я целовал и целовал тебя, а ты… просто отрубился в процессе. – Теперь уже Серый смотрит на него поражённо, приоткрыв рот от удивления. – И правда избегать тебя тогда начал – я каждый раз, как на тебя смотрел, хотел от чувства вины под землю провалиться. Серёжа вплетается пальцами Олегу в волосы, нежно оглаживает затылок – Олег зажмуривает глаза и растворяется в его приятных прикосновениях – таких мягких и бережливых, что он будто умирает и возрождается заново с каждым новым касанием. - Волч, если бы я только знал... – Он шепчет, мягко притягивая Олега к себе ближе – аккуратно прикасаясь к его губам буквально на мгновение – и за это мгновение Олег готов душу свою дьяволу продать, лишь бы оно не прекращалось. – Мы столько времени с тобой потеряли. – В голосе Серого слышится вся горечь сожаления от всех упущенных шансов и возможностей, всё раскаяние от напрасно пережитых ими боли и страданий, причинённых друг другу по глупости, по незнанию. Олег больше не хочет ни о чём сожалеть. Не сейчас, когда впервые в его руках – тот, о ком он мечтал всю свою жизнь. За кого он уже умер однажды – и умрёт ещё тысячи раз, если потребуется. Поэтому он тычется Серёже в губы уже сам – целует по наитию, не зная, понравятся ли тому его поцелуи – весь его опыт ограничен лишь тем вечером на первом курсе. Судя по тому, как Серый отчаянно цепляется за ворот его футболки, будто утопает, и стонет в губы еле слышно, но так несдержанно и искренне, что Олег в один миг сходит от этого звука с ума, – ему всё нравится. Одежда в считанные минуты оказывается на полу – Олег сам не понимает, как вслед за поцелуями последовало раздевание – всё происходит слишком быстро и как в тумане – из-за ощущения нереальности происходящего. Серый седлает его сверху так, что они вмиг становятся прижаты друг к другу – только сейчас, ощущая, какой Серый твёрдый и горячий внизу, Олег понимает, что и он сам возбуждён до предела. Он понятия не имеет, что делать дальше – и, преодолевая смущение, спрашивает Серёжу: - Ну что, научишь меня, что и как? Серый смущённо хмыкает: - Уж точно не мне тебя учить. Это тебе придётся мне всё показывать. У тебя хоть с девушками было, в отличие от меня. – Он смущённо прячет лицо у Олега в шее. – А мне ни с кем, кроме тебя, и пробовать не хотелось. Олег сидит в ступоре, а потом его резко переполняет от осознания и нахлынувшей за ним волной нежности; он покрывает короткими поцелуями шею, лицо, плечи Серого в попытке хоть немного её выплеснуть. О таком подарке, о таких словах из уст Серого, о таком колоссальном доверии он и мечтать не смел. Открывает ему душу в ответ: - Серый… Я, как и ты, ни с кем не был. Тот смотрит на него недоверчиво, возмущённо: - Издеваешься?! Я, как минимум, прекрасно помню про Наташку твою! Олег сначала смотрит на него в недоумении, а потом, как только до него доходит, не может сдержать смешка: - Серый, серьёзно?! Я тогда первое пришедшее в голову имя назвал – я был юным, пьяным, и очень боялся спалиться в своих невзаимных чувствах. У Серого на лице отображается широкий спектр эмоций – и Олег ласково заправляет волосы ему за ухо и добавляет: - Я бы в жизни не подумал над тобой издеваться. Это правда. Я, как и ты, никого другого в жизни не хотел. И даже не целовался никогда – не считая того самого вечера на первом курсе, с тобой. Серый в ответ нежно улыбается и шепчет «я тоже», наконец поверив в его слова; ластится к нему, лезет с поцелуями, от которых сознание Олега окончательно уплывает – и обхватывает его рукой снизу, гладит осторожно. Олег в ответ укладывает свою руку на его плоть, проводит по ней, задыхаясь от счастья – какой Серый отзывчивый, как трогательно жмурится и жмётся к нему. Бесконечные «люблю», разделяющие между собой их поцелуи, льются рекой – наконец соединяя их в одно целое, оставляя за собой позади всё остальное. Единственное, что сейчас имеет значение – доставить наслаждение человеку напротив и самому окончательно раствориться в нём и его прикосновениях. Под веками вскоре взрывается звёзды – Олег прижимает Серого к себе ещё ближе, теснее, заваливается вместе с ним на бок; они смотрят друг другу в глаза с неприкрытым обожанием и вожделением, гладят друг друга везде, куда руки дотягиваются. - Олег, мне так хорошо с тобой. – Взволнованно признаётся Серый, поглаживая Олега по щеке. – Возможно, если бы тогда, в пятнадцать, я бы ответил тебе честно – что отношения меня интересуют, но только с тобой и ни с кем другим – насколько волшебной могла бы получиться наша жизнь? Сколько счастливых, наполненных смыслом и радостью лет жизни мы себя лишили? Олег ласково целует Серёжу в кончик носа, пальцами выводит узоры на его предплечье и возвращает Серёже его же мудрость из детства: - Серый, я честно не знаю, сколько мы с тобой ещё проживём. Может, мы через месяц погибнем в какой-нибудь бандитской заварушке или нас накроют менты и запрут в тюрьму на пожизненное. А может, мы доживем до ста лет в какой-нибудь канадской деревушке, заведём собаку, кошку и будем ходить в лес за грибами. И наверняка существует вселенная, где мы не тупили и ещё с юности вместе и никогда не разлучались надолго. Это всё звучит чудесно, но в этой жизни судьба – фатум – распорядилась именно так, что мы сошлись с тобой так поздно – но всё-таки сошлись, несмотря ни на что – и я безумно благодарен ей за это. Я понятия не имею, сколько нам ещё отмерено жить – но каждую оставшуюся секунду своей жизни хочу провести с тобой. А когда мы всё-таки умрём – - То найдём друг друга и в той, новой жизни. И там наверстаем упущенное, если в этой жизни не успеем. И больше никогда друг друга не потеряем. – Завершает его мысль Серёжа, тесно переплетая между собой их пальцы.