Питерские зимние ночи

Вечер был хмур. На Питер опустился тяжелый туман, а небо было грязного синего цвета. Снег медленно падал, покрывая темные дороги белым пухом. Атмосфера меланхолии пропитывала каждого, кто видел это окружение. Потому прохожих для такого большого города сегодня было мало. Никому не хотелось грустить, особенно просто из-за какой-то погоды. Но Андрей грустил. Словно печальный принц, он сидел на старом подоконнике и курил, смотря куда-то далеко. Тетрадь с пустыми листами лежала недалеко, на ней валялась открытая ручка, явно ещё не испытанная бумагой. Но Князев понимал, что сегодня он уже ничего не напишет, как сильно бы ему не хотелось. Идей куча, однако выцепить нечего. Тут нужен Миха, который, подобно весеннему солнцу, отогреет холодный разум одним лишь легким ударом по плечу и беззубой улыбкой. Но Горшенева здесь сейчас нет. Нет, они не ссорились. Просто… Миха — это Миха. Он либо целыми днями липнет к тебе, либо его чёрт знает где носит на другом конце огромного города. А звонить Андрей не хотел. Повода нет. А свое настроение — это не повод. Он же не баба сентиментальная. Усмехнувшись своим мыслям, Князев потушил бычок и закинул его в пепельницу, после чего лениво, словно кот, сполз с подоконника. Придя на кухню и проверив холодильник на наличие пива и вообще хоть чего-то съестного, Андрей понял, что придется идти в магазин. Потому что у него почти ничего не было. Всё сегодня днем доел и допил. Прихватив с собой пачку, зажигалку и деньги, он направился в коридор. Едва обувшись, Князев хватает первую попавшуюся вещь с вешалки. Это оказался кожаный плащ Михи, оставленный им в прошлый раз. Подумав, что эта вещь в такую погоду потеплее будет, Андрей натянул его сверху. За дверью он услышал чьи-то шаги по лестнице. Смахнув на соседей, Князев открыл дверь… — О, здарова, Дюх! От неожиданности, Андрей вздрогнул, но затем, вздохнув, состроил хмурую мину: — Мих, ну зачем так пугать-то? Хоть бы позвонил… — Я те че, докладывать должен? — Горшенев задорно улыбнулся, лишь затем обратив внимание на тепло одетого Князева, — Далеко собрался? — В магаз. В холодильнике мышь повесилась. — Ну поехали тогда, е-мое. Андрей слегка улыбнулся. Такое ощущение, что Миша даже не заметил, что он в его плаще. Хотя… В последнее время Горшенев привык к тому факту, что если он что-то из вещей оставит у Князева, тот, скорее всего, будет её носить. Хоть и временно. Их обоих уже давно ничего не смущало, разве что не называли друг друга всякими слащавыми прозвищами. Мише больше нравится ласковое «Княже», а Андрею привычнее «Миха». А так… Прямо мужья. Только живут всё ещё раздельно. По крайней мере пока. Но их обоих устраивает всё. Даже сейчас, когда один в легкой апатии, а другой за весь день пришел только сейчас. Ведь главное, что пришел, а настроение — дело поправимое. Как и пустой холодильник. Жаль только, что погода неуправляемая. Снег словно слегка усилился, падая уже крупными хлопьями. Князев поплотнее закутался в плащ, в то время как Горшенев улыбчиво уставился в темное небо. И, как ребенок, высунул язык. — Ну, Мих, че ты как мелкий, — хмыкает Андрей, скрыв под шарфом улыбку. — А че? Прикольно же! — Ну-ну. Язык нахер отморозишь, во прикольно будет. — Э, бля! Че мамку включил, е-мое? Садись давай.

***

Когда продукты были куплены и успешно отвезены в квартиру, а на дворе уже была ранняя ночь, Мише приспичило покататься. И кто Андрей такой, чтобы отказать. Только вот, не думал он, что поедут они за город. И ехать будут часа два. Но… Оно того явно стоило. Небольшой лес за большим городом приветливо распростер свои объятия. Звезд не было видно, их заменил снег, который шел уже не так обильно, но всё ещё настойчиво. А свежий воздух резал легкие. — Да ты романтик, — бормочет Князев, выйдя из машины. Горшенев ему не ответил, лишь тоже вышел следом. Андрей замирает. Он буквально впивается взглядом в открывшийся пейзаж спящего леса. Воображение рисует красивые образы, что сплетаются в живую картинку. А картинка манит, обещает рассказать множество красивых и печальных историй. Мужчина закрывает глаза, погружаясь в свой внутренний мирок и вдыхая холодный воздух, абсолютно ничего не замечая… До тех пор, пока в его голову не прилетает снежок. Прямо в белобрысую макушку. Князев едва не падает, опешив. Он оборачивается и ловит ещё один снежок грудью. Видя довольное лицо Михи, Андрей не может долго злиться. Он и не злился, если честно. Наоборот, какой-то азарт пробудился. — Ну держись, щас последние зубы выбью! — кричит мужчина, под громкий смех Горшенева. Спрятавшись за машиной, Князев голыми руками собирает снег. Мокрый такой, колючий, но податливый. Слыша шаги справа, Андрей наоборот, сворачивает влево и, едва не поскользнувшись, кричит, прежде чем кинуть: — Лови лимонку! Снежок довольно метко попадает в спину Миши, что заорал, как раненый: — АЙ, БЛЯТЬ! Ещё некоторое время они бегали вокруг машины, закидывая друг друга снежками. Обоим снег уже за шиворот попал, холодя шеи и заставляя теплую одежду намокнуть. И всё бы ничего, но Горшенев решил атаковать в лоб. Не снежками. Он буквально набросился на ничего не ожидающего Князева, повалив в снег. Несколько секунд Андрей так и лежал, опешив. Но затем его сразил смех. Как и Миху. Оба, как малые дети, лежали на земле и смеялись. Увидел бы кто — не поверил бы. Однако именно так сейчас и было. Только для них двоих. — Ну всё, повалялись и хватит, замерзнем ещё, заболеем, — хмыкает Князев, силясь подняться. — Погоди, — Горшенев прижал мужчину обратно, улыбаясь, — Не грустишь больше, Княже? Всё? — Да, Мих. А теперь вставай, а то щас тут тебя оставлю. — Да погоди ты! Андрей уже хотел было начать нудить по поводу простуды, когда Миха вновь сделал резкий выпад. Но уже не с целью напугать, нет. Лишь с целью показать, как же он, все-таки, сильно любит Княже. Потому он так резко прижался своими губами к чужим губам. А Князев же на этот раз и не застывал вовсе, а сразу же ответил, вцепившись в любимого мужчину, словно он дороже всего на всём белом свете. Хотя, почему «словно»? Это ж его Миха, такой же немного не от мира сего, как и он, такой родной и весёлый, теплый, как весеннее солнце. Его солнце.

***

— Я в ванную. Горшенев не успел возразить, как Князев уже буквально убежал. Заболеть боялся. Миха, усмехнувшись, снял с себя промокшую одежду. Найдя у Андрея свои вещи и своровав его, он развесил всё мокрое на батарее и направился на кухню. Открыв бутылку пива, мужчина стал дожидаться. Благо, ждать пришлось недолго. Князев, выйдя из ванной, фирменно выгнул бровь, увидя свои штаны на Горшеневе. Но возмущаться не стал. Тем же страдает, так сказать. — Готовь, Дюх. А то я те всё тут сожгу, е-мое. — Ну я ж не мамка тебе! — улыбается Андрей, одевшись. Миха в притворной обиде поджал губы. — Да иди ты нахуй. — Че тебе готовить? Салатик? — Давай. На дворе середина ночи. Снег перестал уже идти, но улицы были белее некуда. Небо было темным, несмотря на освещение. На подоконнике, рядом с пепельницей, по-прежнему лежат тетрадь и ручка, ожидая своего часа. Они дождутся, но не сегодня. Сегодня они лишь наедятся салата, напьются пива и лягут спать, в обнимку, как замужняя пара. Время сказок и меланхолии ещё будет. Но сейчас они вместе, согретые улыбками друг друга. А что ещё для счастья нужно?