Офисные "оргии" Винегара Доппио

В гугле пишут, что самая сильная головная боль бывает от мигрени, но всем негласно известно, что в разы сильнее поутру штырит с похмелья. Винегар готов был подтвердить это сколько угодно раз: головная боль, казалось, вот вот пробьёт виски. Также ситуацию осложняло отсутствие даже малейшей привычки организма Доппио к алкоголю, а ещё духота и сильный запах сигарет в квартире. Кое-как поднявшись со стола, на котором юноша в итоге и проспал в состоянии овоща до трёх часов дня, он соизволил доползти до окна и, не без усилий, открыть его непослушными руками. Из-за холода ранней питерской весны открыть окно полностью не вышло, поэтому парень припал лицом к щели приоткрытого окна, жадно вдыхая ртом уличный воздух и пополняя нехватку кислорода. Ощущение обжигающего лёгкие холода зашкаливало и отрезвляло кипящий с "раннего" утра мозг, потому-то после пары минут такой терапии память Винегара начала постепенно восстанавливаться. Правда, нахуя это было надо? "Вот если бы это всё было сном, - пронеслось в его голове, - я бы проснулся, и подумал: что за бред мне снится?" К величайшему сожалению, сном сие недоразумение никак не являлось, по крайней мере, это подтверждал экран кнопочного телефона, на котором были десятки, если не сотни непрочитанных смс-ок, имевших содержание от ласковых предложений набить ебало в подворотне и до угроз судебных разбирательств о намеренном покушении на чью-то там жизнь. Парень тяжело вздохнул, зачëсывая растрëпанные русые волосы, а затем, не раздумывая, принялся вынимать симку из Нокии. Времени на долгие размышления и составление привычного плана действий не было - Доппио это отлично понимал: документы о его месте проживания были в компании, и в любой момент к нему могли нагрянуть если не копы, так нанятые дагестанцы. Главное не паранойить, что было задачей невыполнимой в сложившейся ситуации. Первое, что он сделал - переставил в телефон на место своей симку с телефона почившей бабушки. Свою он без раздумий надломил пополам и выкинул в мусорное ведро к чертям собачьим, на всякий случай, чтоб не паранойить лишний раз. Минус одно дело, уже лучше. Оставалось ещё несколько важных аспектов, например, куда и когда ему нахуй бежать из квартиры, дабы избежать неприятных встреч в подворотнях. Логично, что чем раньше - тем лучше, но что делать с квартирой? Просто оставить ключ в почтовом ящике и смыться? Ещё и долги по квартплате... Казалось, других вариантов не наблюдалось и вовсе. Вещи он собрал быстро, да и по билетам проблем вроде бы быть не должно - хоть куда, главное подальше от Питера с его злосчастными барами. Одна только загвоздка: длинные русые волосы, обычно собранные в аккуратный хвост, сильно выделялись на фоне неприметного образа юноши, идеально подходящего для того, чтобы слиться с толпой. "Неужели всё-таки придётся красить?" - пронеслось у него в голове вместе с осознанием, что если он не изменит как-то свою внешность, то ему изменят её насильно. Походив по комнате, обдумывая свои дальнейшие действия до мелочей, Винегар наконец решился. Решился на свой страх и риск устроить вылазку наружу в ближайший магаз, дабы прикупить краски. Сперва он подумывал о чёрной, но в итоге остановился на рыжем - он куда лучше подходил к разукрашенному россыпью веснушек лицу. Наконец входная дверь скрипнула - и юноша, поминутно оглядываясь, выбежал на улицу. * * * Что ж, Доппио готов был признать, что он давно так не паранойил от простого выхода в магазин. Казалось, из любого тёмного угла или подворотни на него могут вылететь, скрутить и отпиздить, а то и чего похуже, поэтому приходилось почти что бежать, петляя дворами и путая следы. В магазине парень схватил краску, более-менее напоминавшую издали рыжий цвет, и, расплатившись, поскорее слинял домой. После того, как наш герой влетел и захлопнул дверь, он перекрестился (у соседнего подъезда его, казалось, кто-то его окликнул, поэтому пришлось втопить из последних сил), и, отдышавшись, направился в ванную с твёрдым намерением обновить имидж, пускай и вынужденно. * * * - Сука... - послышалось тихое литературное из ванной комнаты. Юноша уже минут пять тупо смотрел в зеркало максимально разочарованным в жизни взглядом. Вот оно, блять, именно то, чего ему не хватало для полноты картины. Парень пропустил сквозь пальцы длинные, ещё влажные после мытья пряди. Ярко-розовые, ебать их в рот. Зачем вообще было ставить розовую и рыжую краски в один отдел? Казалось, сейчас Доппио снова бомбанёт и он всё бросит, но нет, решено было позориться до самого конца - в руках железом блеснули ножницы. Несколько несчастных розовых клочков полетели на пол, за ними следующие... * * * Пожалуй, многим знакомо такое, когда в час ночи в голову приходит невероятная идея отрезать себе чёлку, а на утро при первом взгляде в зеркало ты осознаёшь всю тщетность бытия. Винегар в данный момент испытывал именно это чувство. "Спасибо хоть, что не решился отстричь чёлку-штрихкод на лбу", - вздохнув и невольно процитировав Мазелова, подумал он, попутно пытаясь пригладить своё "творение", уложенное на одну сторону, которое то и дело стремилось выбиться и залезть в глаза. На скорую руку завязав сзади из длинных волос косичку, парень собрал самые необходимые вещи и, окинув взглядом покидаемую на неопределённый срок квартиру, поспешил выйти из подъезда в сторону остановки. * * * За всю дорогу до вокзала сердце в пятки уйти у юноши успело бесчисленное количество раз - буквально каждый более-менее крупный незнакомец, которого он встречал по пути, казался ему нанятым спортиком. Добило же Винегара наличие нескольких полицейских, которые, по правде говоря, ни за чем на вокзале не следили, а только лениво переговаривались между собой, изредка тряся висящими у них на поясах дубинками. А вот Доппио успел с жизнью попрощаться по дороге к кассе. Одно мотивировало - оставалось совсем ничего, да и бросать работу на полпути не хотелось от слова совсем, поэтому, стараясь особенно не задумываться о последствиях, парень просто взял билеты на самый дальний рейс в плацкарте - из отложенных на поездку денег хватало исключительно на это "удовольствие". * * * Шаг, всего-то один шаг отделял сейчас юношу от того, что он искренне считал своим спасением. Наконец расстояние где-то в полметра было преодолено - парень оказался внутри душного тесного вагона, где ему ещё предстояло найти своё спальное место среди доброго десятка коек. Его полка находилась на втором ярусе возле окна в самой середине вагона, в эпицентре людской толкучки, что Доппио весьма напрягало. Но, со временем, парень свыкся с положением вещей и нашёл выход из ситуации в почти что безвылазном сидении на верхотуре и минимальным количеством контактов с пассажирами. А вот их было немало, да и каких! В самом конце вагона, например, ехала шумная компания студентов, гитару которых спустя каких-то пару часов езды хотел сломать об колено буквально каждый второй пассажир (к великому огорчению ребят, мало кто оценил "Паровозика Томаса"). Напротив койки юноши располагались спальные места двух миловидных старушек, которые по большей части поездки либо спали, либо играли в "дурака", изредка отвлекаясь от дел, чтобы шикнуть на вновь разошедшуюся молодëжь в конце вагона. Через пару мест ехала молодая пара с ребёнком - как их сюда занесло, так и осталось для юноши тайной, покрытой мраком. Прямо под его полкой располагался дедок лет шестидесяти, что большую часть своего времени (как замечал по разбросанным на его кровати журналам сам Винегар) проводил за разгадыванием судоку, либо же играл в маджонг на стареньком самсунге. Шум, гам, - в общем, никакого постоянства, которое так ценил наш герой. Пассажиры ежедневно сменяли один другого, и лишь некоторые экземпляры задерживались на пару-тройку дней, но в дальнейшем так же выходили на какой-то из сотни безызвестных остановок на этом долгом пути, затерянном среди перелесков, полей, болот и снова непроходимых еловых лесов. Центральная Россия, хули. Казалось, время вот-вот и вовсе встанет на месте, только, несмотря на это, поезд, отбивая ритм марша колëсами по начинающим ржаветь рельсам, неумолимо мчал куда-то вдаль, унося тоскливо вглядывающегося в окна юношу в неизвестное ему самому будущее.