Colorful Voice

Кёка скучающим взглядом смотрела на доску, где учительница расписывала математические уравнения. По вполне понятным причинам, девочка уже полтора года назад изучила эту тему, и теперь просто слушала шёпотки одноклассников. Говорить кому-то о своих способностях в учёбе не хотелось. Потому что потом наверняка бы учителя предлагали участие в олимпиадах, а одноклассники просили бы на халяву сделать за них домашнее задание. Хитсугая не разделяла хорошими мыслями такую перспективу, поэтому молчала. Когда прозвенел звонок, дети засобирались на обед. Кто-то помчался в буфет, а кто-то разбился на маленькие группы и ел бэнто в компании. Кёка зачастую кушала одна. Одноклассники сторонились девочку, ведь она считалась в школе агрессивной. По факту, всё было не так, и Кёке приходилось отстаивать свою веру в справедливость и честь. Но только кто в это поверит? — Кёка-тян, — раздалось над головой. Хитсугая подняла голову. Перед ней стояла девочка с короткими русыми волосами, которые скрепляли на висках заколки с милыми мишками. Густые ресницы обрамляли тёмно-зелёные глаза, под губой была родинка. Она была в такой же форме, как и другие дети. И она стояла с улыбкой на круглом личике и с обеденной коробкой в руках. — Можно с тобой пообедать? — спросила она. Ханами Нана. Эту девочку в классе любили за яркие выступления на фестивалях и мощные вокальные данные. Она частенько была в окружении своих подружек по музыкальному кружку. И была одноклассницей. С чего вдруг Нана решила изменить своим друзьям и пообедать с Кёкой? Хитсугая пожала плечами: — Если хочешь — садись. Нана просияла, как начищенный чайник, и села напротив. Девочки раскрыли свои коробки и приступили к обеду. — Кёка-тян, скажи, а ты поняла сегодня тему по японскому? — Ну… Вообще, да… — А можешь мне объяснить? Пожалуйста. Я совсем ничего не поняла. Кёка почесала затылок. Японский язык не казался для неё препятствием, к тому же, дядя Ичиго порой объяснял все сложности и вопросы, которые могли возникнуть (профессия переводчика была всегда кстати, да и как лингвист брат мамы часто помогал). Он всегда старался объяснить попроще, чтобы было понятно даже дураку. Вот только Кёка сомневалась: дядя объясняет лучше, получится ли тогда у неё? — А твои друзья? — Кёка решила уточнить. — Разве никто из них тоже не понял тему? — С ними не позанимаешься нормально, — неловко хихикнула Нана. — А ты — всегда сама серьёзность. «Отлично, теперь я в касте ботаников и заучек», — подумала с тоской Хитсугая. Вслух же она сказала другое: — Тогда после занятий останемся в классе, ладно? — Спасибо огромное! — обрадовалась Ханами. Занятия закончились, а в кабинете сидели две девочки и разбирали японский язык. В помещение врывался осенний ветерок, было немного холодно. Пришлось встать и закрыть окно. Кёка и Нана просидели долго, вплоть до наступления вечера. Как оказалось, Хитсугая вполне неплохо может объяснять тему, не хуже учителей. Однако сама девочка попросила никому не говорить об этом. — Э? Почему? — удивилась Ханами. — Я не хочу потом с каждым нянчиться и делать домашку за человека, — ответила Кёка. — Хах… Ну да… У нас в классе только повод дай, чтоб ничего не делать… — Ну, раз ты поняла, то хорошо. Пока. — Хитсугая поднялась из-за стола и направилась к выходу. — Кёка-тян, постой! Пошли вместе? — Нана вскочила с стула и, схватив рюкзак, торопливо нагнала одноклассницу. — Или… Ты не любишь компании? Кёка смерила девочку взглядом. Что-либо судить о ней она пока не решалась, но продолжала относиться с недоверием. — Ладно, — вздохнула Хитсугая. — Пошли вместе. Ханами просияла.

***

Улицу освещали фонари, неизменно горящие и недвижимые. То тут, то там Кёка замечала слоняющихся туда-сюда призраков, которые наблюдали за живыми и перешёптывались между собой. Кто-то хотел немного пошалить и близко подлетал к ничего не подозревающим прохожим и корчил им рожи. К девочкам тоже подлетел призрак какого-то деда и стал им строить гримасы. Незаметно для Наны, Кёка пустила в него заряд Сай, и призрака сковали путы, роняя на землю. Благо, юная певица болтала без умолку и ничего странного в поведении одноклассницы не заметила. — Кёка-тян, а тебе что нравится? — внезапно спросила Нана. — Хммм… Я птичек люблю. Вороны нравятся, — подумав, ответила Кёка. — Я слышала, вороны — очень умные. А из еды? Что ты любишь? — Зачем тебе это? — нахмурилась Хитсугая. — Тебе разве больше не с кем общаться? — Ну… Ты выглядишь всегда такой нелюдимой. И мне захотелось с тобой подружиться! — с самым невинным видом ответила Ханами. — Из жалости, что ли? — Э? — Это больше похоже на то, как будто ты со мной из жалости решила подружиться. — Нет, что ты! — Проехали. Забудь. Кёка ускорила шаг, оставляя одноклассницу позади. Это было как-то слишком внезапно. Или Нана слишком беззаботная, или слишком глупая. Или всё и сразу. Сверстники обходили стороной девочку, считая её злой по отношению ко всем и вся. И Хитсугая не торопилась никого в этом переубеждать. Лучше так, чем тебя будут окружать сплошь шумные и недалёкие дураки. Общаться с ребятами старше себя было куда комфортнее. Казуи, Ичика, Немури — с ними было весело и интересно. Они много знали, много умели, у них было много опыта (в какой-то степени). От них можно было узнать куда больше, да и совета спросить было в разы проще. А одногодки и сверстники… За спиной раздался вой и крик Наны. Хитсугая резко развернулась и остолбенела. Рядом с потерявшей сознание одноклассницей стоял пустой. Маска осла, огромные копыта, кулаки. И одним из кулаков пустой тянулся к девочке. — Шаккахо! — Кёка запустила снаряд кидо. Удар пришёлся как раз по руке, и монстр завыл ещё сильнее. Девочка успела добежать до Ханами и оттащить её в сторону. Разбираться, что с ней Кёка решила потом. А сейчас она достала из кармана свой талисман — пуговицу с рисунком черепа. — Что это? — спросила Кёка, когда Киске вручил ей эту пуговицу. — Это устройство для превращения в шинигами, Хитсугая-сан, — с улыбкой сказал Урахара. — А если точнее — то эта вещь позволит тебе отделять свою душу от тела, и ты сможешь становиться шинигами в любой момент. Он похож чем-то на медальон-удостоверение Куросаки-сана. Приложи его к груди — и сможешь отделиться от тела. Кёка так и поступила — прижала пуговицу к груди. В ту же секунду её душа отделилась, а тело рухнуло рядом с Наной. Теперь Кёка стояла в униформе шинигами и с мечом за спиной. Вынув клинок, она выставила оружие перед собой и смерила взглядом пустого. Её сил сейчас было гораздо меньше. Хоть базовые навыки фехтования она смогла постичь, а демоническую магию потихоньку практиковала в казармах папиного отряда, сражаться напрямую с пустым — кардинально другое. — Призови меня! — раздался громкий голос ворона. Только не это… — Не до тебя сейчас! — рявкнула Кёка и понеслась на пустого. Несколько ударов меча прошлись по телу демона, но не более. Пустой замахнулся и ударил кулаком, однако девочка успела кое-как увернуться. — Призови! — Как?! — Назови моё имя! …! — Я не слышу!!! — В тебе всё ещё стоит барьер, дитя. Именно этот барьер тебе мешает услышать. — Да какой ещё барьер?! — Это страх. Страх того, что тебя не примут. Кёка всегда этого боялась. Её никогда, ещё с детского садика, не принимали окружающие. Родители, родственники — они примут всегда. Примут и поймут. А вот окружающие… Это страшно — открыться кому-либо. Ведь все только и делают, что стороной обходят, либо дразнят. От этого ещё больше обидно. Никто и никогда не пытался заговорить с ней на обычные темы. Обсудить школу, еду, любимых айдолов и прочее. И сегодня, впервые за долгое время, к ней подошёл человек, которому захотелось узнать обычно-необычную Кёку. В уголках глаз собрались слёзы. Кёка закусила губу и резко выдохнула. Ворон внутри спокойно и размеренно заговорил: — Не ставь барьеры. Они тебя лишь ограничивают. Пустой побежал прямиком на Хитсугаю с боевым рёвом. — Не сомневайся. Сомнения — главный враг. Пальцы крепче сжали рукоять клинка. — Не бойся. Страх — не твой помощник, а лишь препятствие. Вдох. Выдох. Взгляд тёмных глаз устремляется на врага, что почти добежал до юной шинигами. — Я всегда тебе буду помогать. Призови лишь одной командой — и я взлечу выше небес. Моё имя… — Взлетай выше небес… Когарасумару! — закричала Кёка и взмахнула катаной. Пустой резко остановился на месте. В его голове образовался огромный разрез. С разочарованным рёвом монстр исчез. Девочка с неверием в глазах уставилась на клинок. Он напоминал знаменитый тати с таким же именем — был обоюдоострым. Гарда напоминала рисунок розы ветров с восемью лучами. От конца рукояти шло несколько нитей бус из хрусталя, на концах которых висели чёрные перья. — Ого… — только и смогла сказать Кёка. — Что ж, дитя. Это только начало, — промолвил Когарасумару. — Однажды ты сможешь гораздо больше. Нана приходила в себя не сразу. Кёка выдохнула, когда одноклассница поморщилась и схватилась за голову. — Кёкя-тян? — удивилась она. — Ты как? — Вроде живая… Голова точно на месте. — Ханами потрогала затылок и макушку. — Ты внезапно закричала и в обморок упала. Я испугалась и всё пыталась растормошить тебя. — Прости. У меня такое впервые. Хитсугая натянуто улыбнулась. Помогла девочке встать и сказала: — Пошли, провожу тебя до дома. А то мало ли что. Нана неловко хихикнула. Вдалеке за этим действом наблюдали Карин, Тоширо и Урахара в компании Йоруичи. — А ты хотел ещё вмешаться, — хмыкнула Шихоуинь. — Твоя девчонка сама справилась. — В таком юном возрасте смогла пробудить зампакто, да ещё и шикай получить… Я впечатлён, — улыбнулся Киске. Тоширо молчал. А что ему было сказать? Он гордился своей дочкой, несомненно. Но, как у любого любящего отца, в его голове копошились мысли и вопросы. Осилит ли Кёка столь тяжёлую ношу? Сможет ли теперь жить после всего нормальной жизнью? Умом капитан понимал, что не всё так однозначно, и это его немного напрягало. Одно радует: теперь ребёнок будет спать гораздо спокойнее. Карин обняла супруга и прижалась ухом к его плечу.