***
Уже прошло три дня с тех пор как они вернулись, Джереми выходил и встречался с кем-то по сути только возле своей комнаты. Сейчас в очередной раз пара ребят пришли его навестить. Саймон поглядывает на капитана, который выглядел неважно. Мари запуталась в объятья Себастьяна, хмурясь. Она все ещё хотела сама поговорить с Жаном, но её не пускали. — Выглядишь паршиво, — Кэмерон облокачивается на стену, всматриваясь в уставшее лицо. — У Жана снова были кошмары, — это повторяется уже который раз, француз засыпает и просыпается, вскакивая с кровати. Пару раз он почти сбежал из общежития, Джереми никогда не считал себя слабым, но когда дело доходит до Жана и его физических способностей, то тут было все очень сложно. Француз хоть и выглядел хрупким, на деле был чертовски силён. Джер потирает руку, который ударился, когда его с силой оттолкнули. Пару раз парень находил его зажатым в углу, несколько раз в ванной в сопровождении одеяла. Жан становился до жути активным, когда его гнал страх. — Сейчас он как? — Вроде спит, не знаю, — Нокс падает спиной на стену, он очень устал за эти дни без сна, на постоянных нервах, он вымотался, — Тренера просили зайти, но как я его там одного оставить могу? Ему совсем не хорошо. — Он ел? — Нет. — Пил хотя бы? — Совсем немного и то после того как я показательно попил из бутылки. До этого даже не притрагивался. Ребята видят как их капитану тяжело, но хоть Кэмерон все ещё злился на француза, он понимал, что ситуация тут отнюдь не такая простая. Саймон уже пытался поговорить с ним об этом, донести, что уже и не обижается, но парню нужно было услышать все от Жана. Пока все, что видел Кэмерон, это, то как француз высасывает жизнь из его лучшего друга и когда-то обидел вторую половинку, но если для Джереми это важно, то и для него тоже. — Сходи к тренерам, я за ним присмотрю. Ты вряд-ли надолго, а у меня сейчас между парами окно двухчасовое. Хватит? — Правда? — Джер прикрывает глаза, он думает нормально ли все будет, но потом кивает. Ему необходимо сегодня появиться у тренеров, — Я вернусь так быстро как смогу. Но двух часов должно хватить. Джереми быстро забегает назад, предупреждая, что отлучится на какое-то время, но Жан просто молчит в ответ, накидывая одеяло выше, из-за чего в груди неприятно колит, но Джереми держится, прощаясь. Кэмерон заходит в комнату один, на последок чмокнув в светлую макушку своего парня. У Саймона шли пары, он и так опаздывал, нужно было бежать. В помещение было очень тихо. Проходя в зону спальни, он обращает внимание на кровать Джереми, на которой сейчас был один большой кокон из одеял. — Жан, это Кэмерон, если будет что-то нужно, просто позови. В ответ прозвучала тишина, что даже не удивило. Раз француз игнорирует даже Джереми, то чего ждать для него. Он только кивает своим мыслям, уходя на диван. Телек быстро включают, ставя на тихую громкость. Ему ведь надо было чем-то заняться? Время идёт медленно, даже слишком медленно, троянец поглядывает на часы, понимая, что Джереми ушел меньше сорока минут назад. Глаза предательски закрываются под тяжестью век. Тишина комнаты срабатывает как лучшее снотворное, завлекая разум в дремоту. Кэмерон вскакивает с дивана, вылетая из состояния легкой дрёмы, из-за звука с туалета. Кто-то что-то уронил и он спешно идет туда, сразу заглядывая без стука. Перед глазами так и стоит Жан, который вздрагивает от резкого вторжения и случайно раниться небольшим лезвием по руке. Раздаётся слабое шипение, а в глазах страх и испуг, что парня застали. — Жан! — Кэм лишь повышает голос, хватая француза за кисти и сжимая, пока он не отпустил лезвие. Оно с грохотом падает в раковину, к уже стекшей туда крови. Кэм смотрит на это все, поджимая губы, оттаскивая француза подальше. Только теперь парень достаёт аптечку, стараясь быстро обработать и туго перевязать руку. Моро трясёт как осиновый лист на ветру и он ощущает слезы на глазах и панику. — Зачем? Почему ты помешал? — голос звучит так подавленно, но будто без эмоций. — А я должен был позволить тебе совершить самоубийство? Джереми доверил тебя мне! Я не могу его так подставить! — парень явно был на нервах, продолжая перевязывать руку. Повезло, что раны не такие сильные и серьёзные. Но это все могло закончиться намного хуже. Парень прекрасно понимал, что зашёл в момент пробных порезов. Когда дверь открылась, Моро готовился не просто нанести пару порезов на кисти, нет, он собирался именно вскрыться. — Зачем мне жить, если Рико все равно убьёт меня? Так я не буду мучиться, — Моро смотрит куда-то в пол на мягкий коврик, даже не поднимая взгляд на Кэмерона, который уже правда злился на этого брюнета снова. Жана ухватывают за локти и тащат за собой в спальную зону, кидая на кровать и укрывая с какой-то агрессией. Стул подкатывают к кровати и светло-русый садится поговорить. — Жан, разве тебе твой брат не сказал, что тебе нечего бояться? Так просто доверься нам. Я до сих пор тебя не простил, но я теперь понимаю почему ты тогда так себя повел. Сейчас я буду защищать тебя как и Джереми, наплевать от чего или кого, — спокойно, но сурово были произнесены эти слова. Жан смотрел все так же пусто и без эмоций, кутаясь в одеяло больше и дрожа. Он натягивал рукав водолазки, пряча под ней бинты, словно их было видно из-под одеяла. — Я больше не верю Нату, он все рассказал Джереми… С самого начала, — тихий голос утопал под одеялом еще больше. — Тогда верь Джереми. Да, он знал, но ведь он делал все, чтобы помочь тебе, Жан! Он старался ради тебя. И сейчас тоже, отдаёт всего себя на тебя! Хватит, Жан, прошу, не мучай его. Просто прости и позволь о себе позаботиться. Пожалуйста, не убивай и моего друга тоже, вы не Ромео и Джульетта, — Кэм просит искренне с настоящим переживанием за друга. — Не говори ему… — просит Моро об этом инциденте, боясь, что это ранит Джера еще больше. — Я не могу не сказать, просто успокойся, Жан. Ты дорог Джереми, значит и всем нам. Мы, Троянцы, тебя в обиду не дадим, — светло-русый парень закрывает лицо руками, тяжело вздыхая, поглядывая на Моро, который почти полностью погрузился в одеяло. Парень наконец-то успокоился, видом на этот раз засыпая. Кэмерон поднимается со своего места, уходя в кухонную зону, забирая все предметы, которыми можно было себе навредить. Он просто скидывает их в небольшую коробку, забирая её с собой. Ванна встречает его с все ещё валяющиеся лезвием в раковине. Махровый ковёр запачкан в крови, немного, но такое пятно все равно с белого будет убрать сложно. Кэмерон убирает лезвие, доставая из тумбочки все необходимое. Замачивая и оставляя настояться на какое-то время. Кэм включает поток воды, смывая кровь с лезвия и закидывая его в коробку, продолжая наблюдать за тем, как в слив текут кровавые полосы. Из зеркала на него смотрят уставшие глаза, он не знал как должен сейчас объяснить Джереми, что только что произошло. Это уже выглядело действительно проблемой. Джер явно не будет рад услышать, что Жан пытался сделать. Выходя из ванной, он не забыл прихватить с собой и коробку, больше не желая совершать тех же ошибок. Ванную комнату осмотрели на наличие чего-то острого, забирая пару станков на всякий случай. Комната снова погрузилась в тишину, коробка покоилась рядом на диване, а в глазах все ещё были чужие руки, что дрожали. Он успел заметить пару шрамов, заживших, Жан делал это не в первые. Голову с протяжным стоном опускают на спинку дивана, всматриваясь в потолок. И что ему сказать? Джереми возвращается через полчаса после инцидента. Жан все ещё спит и когда в двери появляется знакомая макушка, Кэмерон напрягается. Он все ещё не был уверен как это рассказать, но точно знал, что обязан это сделать. Выводя друга снова в коридор, парень не забыл прихватить коробку, мало ли что могло произойти за то время, пока их нет. Он уже просто не доверял Моро. — Кэм, что такое? Я очень устал, можно я пойду в комнату? — Джереми облокачивается спиной на стену прям напротив двери в комнату. Выглядел он и правда не очень. Зелёные глаза петляют от лица друга, к его рукам, в которых и замечают коробку, — Что это? — светлая бровь приподнимается, пытаясь понять, что тут происходит. — Все режущее, что я смог найти в комнате. — Зачем? — Джереми уже подозревает что-то неладное. Он смотрит с подозрением и усталостью, поглядывая на дверь. — Слушай, тебе это не понравится, но скрывать я не намерен. Жан пытался вскрыться и я успел ему помешать, — Джер мигом отлипает от стены, смотря с шоком и страхом, руки начали подрагивать. — Какого хуя, Кэм?! Я же просил, присматривать за ним! Он в порядке? — Кэмерона отталкивают, пытаясь пройти в комнату, но его не пускают, глаза со злость осматривают человека, который сейчас был помехой. Нокс хотел увидеть Жана, хотел знать, что все хорошо. — С ним все нормально, но послушай! Не знаю, что с ним там делали, но капитана он своего до чёртиков боится. Он уверен, что его убьют. — Ох, удивил! Пусти меня, я серьезно, — Джереми пытается прорваться внутрь, но его просто отталкивают, заставляя снова продолжить диалог. — А ещё он больше не верит своему брату, говорит, про то, что тот предал его доверие. Тебе он похоже тоже сейчас не шибко-то и верит. — Погоди, — Джереми резко останавливается, с шоком смотря в чужие глаза, — Он сам тебе сказал? Сегодня? Он с тобой говорил? — Да, говорил. Это как-то шокировало больше всего, он и словом не обмолвился с Джереми за все это время. С того момента как они приехали, кроме него с Жаном никто не пытался заговорить. Значит Моро просто не хотел общаться с ним. Это заставляет усмехнуться. Почему-то так больно закололо в груди. — Он мне больше не доверяет? — глаза жмурят до боли, сжимая и разжимая кулаки. Как так получилось? Где он ошибся? — Джереми, только вот давай сейчас без этого. В руки себя возьми, не хватало, чтобы ты окончательно раскис. Обсудите это и все будет нормально. — Отлично! Как мне с ним это обсудить, если он со мной не говорит? Который день я пытаюсь и пытаюсь! Блять, Кэм, ну что я не так-то делаю?! — Нокс хотел бы сорваться на крик, но не мог, стены тут не настолько толстые. Он не хотел пугать Жана криками или агрессией. А потому просто возмущался, пытаясь себя сдержать. Он смотрит так побито и устало, что его просто притягивают в объятия. — Я понимаю, тебе тяжело. Я помогу чем смогу, Троянцы тебе помогут. Ему тоже помогут. Не разбирайся со всем один, хорошо? — Джереми дышит в грудь, к которой его прижали, пытаясь нормализовать свое дыхание. За последние дни он так измотался, что просто и не знал, как вести себя дальше. Особенно учитывая новые всплывшие подводные камни. — Всё, бери себя в руки и иди отдохни. Я забрал все опасное и Жан спит. Куплю вам еды и побегу на пары. Потом обсудите всё и начинайте приходить в себя, — светло-русый погладил блондина по голове и пошел отнести вещи в свою комнату на какое-то время и купить этим двоим обед. Нокс же всё-таки зашел к себе и тихо прошел к кроватям, смотря на свою спящую луну. Сердце так больно сжималось. Ему не верят, Натаниэлю тоже. Они хотели помочь и уберечь Жана, а вышло хуже. Как это все исправлять? Джер надеялся, что Моро с ним поговорит. От одного осознания, что француз его специально игнорировал, было больно. Парень садится на стул, но гораздо дальше от кровати, смотря куда-то в пол, пытаясь продумать их будущий диалог. Дверь в какой-то момент открывается и Кэм заносит купленные обеды из ближайшего кафе на их студенческой территории, ставя бумажный пакет на столик с двумя газировками, уходя на пары с сумкой. Телевизор еще тихо играл, но Джереми думал о своем. Он неотрывно теперь сверлил этот пакет, уходя в себя. Жан проснулся через час, вздрогнув и подскочив от лёгкого кошмара. Взглядом осматривают все вокруг и приходит успокоение, пока серые глаза не встречают Нокса, такого уставшего, сонного и всего в мыслях. Джереми переводит свой взгляд на Жана, стоит только услышать движения, глаза смотрят на лицо, которое быстро меняется со страха на безразличие. Это больно ударяет под дых, но Джереми все равно натягивает улыбку. — Привет, — тихо начинает Нокс, не особо спеша куда-то двигаться, Жан падает обратно на кровать, сверля взглядом потолок. Ожидаемо, — Хочешь поесть? — тишина в ответ, это так до ужаса сложно, что Джереми просто падает головой на собственные руки. Пальцы зарываются в волосы, потирая голову. Из нее выпали все слова, которые он готовил, хотя ничего так и не продумал. — Натаниэль не должен был мне говорить, но тебе нужна была помощь. Я хотел тебе помочь, я старался, прости, что не смог, — Джереми пытается найти ещё слова, но они просто не идут. В горле будто застрял ком, от которого не избавиться. — Почему, если ты знал, то все равно был рядом? — голос, который раздается очень тихо, все равно заставляет вскинуть голову и посмотреть на кровать. Одной рукой Жан закрывал глаза, пока другая с силой сжимала одеяло. Он не хотел смотреть в сторону Джереми, — Это ведь так омерзительно, я омерзителен. Ты не должен был… — это заставляет почувствовать себя ещё более плохо, чем до этого. Жан все это время так думал? — Это неправда, омерзительные тут только те, кто заставил тебя страдать. Ты в этом не виноват. — Но я же испорчен, я чувствую себя именно так. Я просто вещь, питомец, я всегда им был в Гнезде… Почему ты все равно обратил на меня внимание? И почему просто не бросил? — такое отношение Жана к самому себе просто удручало и невероятно било по душе и нутру. Ноксу было больно, потому что боль причинили его луне. — Я никогда тебя не брошу, Жан. Я уже говорил, я люблю тебя. Ты моя луна, а я твое солнце. Моя любовь просто не позволит мне оставить тебя, — это было откровенно и прямо, Джереми смотрел на Моро, но тот не двигался. Он даже не повел и мышцей на лице. Блондин виновато опустил голову в пол, будто провинился. Он догадывался, что француз его не скоро простит. Джереми все знал и скрывал это, но он никогда не притворялся. Он знал об ужасах Жана, но все равно искренне любил, пытался помочь и просто откинул эту информацию, он не считал свою луну испорченной. — Джереми… — блондин слышит обращение к себе, но ком в горле начинает давить на грудь и дыхание спирает, зеленые глаза наполняются влагой, ему так жаль, что он не смог помочь, что он сам поспособствовал тому, чтобы разбить Моро. Тогда в автобусе он сказал правду и где-то глубоко в душе он жалел, что это сделал, но врать близкому ему человеку он не хотел. — Mon soleil, — слышится французское обращение, такое тёплое и греющее душу, что Нокс резко поднял голову к израненному Вороненку. Моро сидел на кровати и раскрыл руки в разные стороны, держа концы одеяла. Это знакомый жест. Джер так же приглашал его в объятия до всей этой истории. В груди стало жарче и легче. Блондин делает рваный вздох и слабо улыбается, поднимаясь со стула. Его шаги были неуверенными, но он присел на край кровати с опаской отпугнуть парня и так же осторожно придвинулся, позволив чужим рукам обхватить тело, закрывая одеялом. Голова легла на плечо брюнета и руки неуверенно легли на спину Жана выше поясницы. — Прости меня. За то, что скрывал свою осведомлённость, за то, что не смог помочь, за то, что даже отходил от тебя. Я знаю, что ты сегодня попытался сделать… Кэм рассказал. Я не должен был уходить… — его голос осип, явно говоря о том, что зеленоглазый вот-вот заплачет. Нокс неосознанно прижался плотнее и Жана от его веса начало немного валить назад. Моро откинулся на стенку в не шибко удобной позе, но временно в ней можно было пребывать, а потом легко поменять. Жан выдыхает, он не хочет это обсуждать, по правде говоря, он хотел бы все равно это сделать. Ему так страшно, что он готов закончить все сам, чем попасть под руку Рико. — Зря он меня остановил, Рико все равно меня убьет, — Жан сильнее сжимает руки, Джереми отвечает тем же. — Он тебя не тронет. — Так же как не тронул Эла? Хах, очень смешно. Сейчас он разберётся с последствиями и следующим буду я. Наверное все же надо вернуться. Может ещё не поздно? — Жан говорит больше с собой, он слегка дрожит и Джереми это чувствует. Ему хочется прижать Жана ближе, но страх спугнуть все ещё слишком сильный. Он только сжимает свои зубы, пытаясь придумать как это решить. — Натаниэль все решит, — обычно упоминание брата, Жана успокаивало, но сейчас он только сильнее напрягся. Его предали, — Жан, ты ведь понимаешь, что Натаниэль смотрел только со стороны того, что для тебя было лучше? Он всегда так делал, пытался сделать лучше для всех, но не для себя. Жан испытывал предательство, а ещё он чувствовал за это вину, ведь брат для него делал все. Единственный человек, который действительно для него жертвовал всем. А сейчас что? Жан даже видеть его сейчас не хочет. Ведь в груди засела сильнейшая обида. — Я не хочу об этом говорить, — Джереми отстраняется, он всматривается в глаза, которые все равно на него не смотрели. Губы поджимаются, но ему хотя бы ответили. Его подпустили. Это ведь о многом говорит? — Хорошо, нам Кэм принес обед, давай поедим? — Не хочу. — Тебе надо поесть хоть немного, давай хотя бы половину. — Я не хочу, Джереми. — Половину от половины? — Нет, — Нокс устало выдыхает, падая лбом на чужое плечо. Черт, как же сложно. — Давай хотя бы попозже. Пожалуйста, Жан, поешь сегодня немного. Сколько сможешь, даже если это пара ложек. Просто поешь. Если не хочешь то, что купил Кэм, я закажу другое. Тебе нужно поесть. Ладно? — Жан чувствует как Джереми тяжело вздыхает, как его голос звучит устало, но все равно с заботой. В груди чувствуется очередной укол вины. О нем заботятся, опять все о нем заботятся. — Возможно, — он не стал обещать, не стал соглашаться, просто понимал, что может не сдержать слово. Но он попробует. Хотя бы попробует. — Хорошо, уже хоть что-то… …В течение еще трех дней Жан наконец начал немного приходить в какое-то относительное состояние. Он все же говорил с Джереми, но больше отвечал на его вопросы односложными предложениями. Он по-прежнему плохо ел и мало пил, почти не спал ночами, но это все не шло ни в какое сравнение. Джереми отказывался уходить от своей луны хоть куда-то. Нокс и подавно почти не отдыхал. Даже когда Моро наконец закрывал глаза и вроде спал спокойно, он лежал в кровати напротив и неотрывно наблюдал, изредка ловя дрёму, но даже так вскакивал при малейшем шорохе. Кэмерон отмазал друга от учебы, сказав, что Джер сильно заболел. Сейчас холодно и оно не удивительно, многие болели. Тренерам же он прямо сказал о попытке Жана уйти от проблем страшным способом и те теперь прекрасно понимали, почему Джереми отказывается уходить. Это не удивляло абсолютно, они даже решили, что недельный отдых капитану Троянцев не повредит. Хоть Саймон и Мари обиделись на француза, но всё же они были слишком добры по натуре и часто притаскивали к двери обоих парней вкусняшки по типу йогурта, творожка, мармеладок, пудинга или сладкого желе. Джер конечно приносил все это к Жану, но он почти ничего из этого не ел. Он все равно не вылезал из кровати и одеяла, только в уборную и не более. — Жан, может хочешь чего-то сладкого? — Нокс разбирал очередную доставку от команды к их двери, доставая небольшие бутылочки с банановым молоком. Это что-то новое. Наверняка опять эти два чертика им это купили. — Нет, не хочу… Все равно спасибо, — неуверенно добавил он в конце, смягчая тон. — Это банановое молоко. Может попробуешь? Можем разделить одну бутылочку на двоих, если не осилишь один, — предлагает Нокс и француз молчит, всё же поднимаясь с кровати. Ему стало интересно, что это за напиток. — Хорошо. Я только попробую… — он берет из рук блондина открытый напиток и делает небольшой глоток, чуть меняясь в лице на удивление. Это было вкусно. Он все же решает отпить еще и не спешил отдавать бутылочку Джереми, который при виде такого Моро тепло улыбнулся, хотя на его уставшем лице это выглядело ужасно и убого. — Нравится? — он получает тихое «угу», но ему уже этого достаточно, чтобы настроение немного поднялось. — Жан, сегодня придет мисс Грета. Ты же помнишь, что согласился на нашего психолога? Мне лучше уйти на время сеанса? Я не хочу, чтобы тебе было некомфортно, — Джереми прижимает свои руки к себе, боясь трогать брюнета, хотя очень хотелось сейчас погладить его по голове и оставить легкий поцелуй на лбу или макушке. Жан недовольно смотрит, но все же кивает, делая ещё один глоточек, отдавая остатки Джереми. Ему хватит. — Не хочу, чтобы ты был с нами, я и сам с ней поговорю. — Хорошо, — после этого они снова не говорили, до самого момента сеанса. Джереми прощается, говоря, что будет рядом, если понадобится. — Привет, Жан, как ты себя чувствуешь? — парень с недоверием осматривает женщину перед собой, он укутался в одеяло более плотно, опираясь спиной на стену. Так было будто безопаснее. — Я не знаю, вроде лучше? — Ты спрашиваешь это у меня, Жан? Я не могу сказать лучше ты себя чувствуешь или нет. Но ты хотя бы со мной в этот раз говоришь. Это явный шаг вперёд, — женщина спокойно открывает свой планшет, доставая графическую ручку, создавая новую папку. Раз Моро согласился на терапию, им нужно будет основательно за это взяться. — Давай сразу договоримся, что ты будешь отвечать на мои вопросы. Я делаю исключение, находясь тут, и у меня могут быть проблемы, поэтому, пожалуйста, давай будем уважать друг друга. Я здесь, чтобы помочь, а не навредить. Будем идти небольшими шагами. Хорошо? — Моро неуверенно кивает после долгой задержки, он не чувствует себя в безопасности. От слова совсем. — Хорошо. Хочешь ли ты о чем-нибудь поговорить? Например, нам лучше начать с твоего приезда к Троянцам или ощущений на данный момент? — Грета поправляет свои очки, начиная потихоньку вести запись. Поведение, привычки, эмоции, она мило улыбается, анализируя. — Давай попробуем ещё раз. Жан, как ты себя чувствуешь? — Плохо, — он поджимает губы, не хотелось в этом как-то участвовать, но ведь он уже согласился. Разве это может ему помочь? — Можешь оценить по шкале от одного до десяти? — Моро хотел бы сказать, что все десять, ведь сейчас его постоянно мучили кошмары, он потерял доверие к Джеру и даже брату. От этого больно. Но Джереми пытался помочь. Он постоянно был рядом, был готов подскочить на любое движение и сделать всё, чтобы не огорчать Жана. Француз это видел и от этого было еще больнее. Он часто вспоминал их проведённое вместе время и особенно ему было приятно вспоминать как его провожал Нокс и Троянцы. Он их обидел и хотел извиниться, но теперь ему казалось, что он лишний, он им никто и они даже слушать его не хотели. Сейчас в этом не было смысла, особенно теперь, когда каждый день это страх, что придет Рико. — Девять, — с пустым от эмоций голосом звучит этот простой ответ. Все же Нокс пытался улучшить ситуацию. Грета сделала для себя пометку и продолжила. — Жан, что ты сейчас чувствуешь? — это был простой вопрос. Моро мог ответить, что ему больно, грустно, одиноко, страшно, но по своей сути он не чувствовал одновременно ничего. — Ничего, — прилетает простой ответ и Моро просто кутается плотнее, прижимая к себе ноги руками, удерживающими одеяло за края. Лицо все также не дрогнуло, а серые глаза словно умерли, как когда-то давно. Женщина сразу поняла в чем дело. У нее было предположение в прошлый раз, а сейчас все стало яснее при общении. — Жан, ты мог бы улыбнуться? Не обязательно искренне. Просто для проверки, — просит она, смотря в лицо Моро, но тот лишь отрицательно мотает головой. Он знал, что не мог. Лицо словно не слушалось. — Мне стало ясно. Жан, твой мозг заблокировал эмоции, ограждая тебя и защищая. Но здесь тебе нечего бояться. Я уверена, что Джереми тебя защитит даже от своей собственной команды. Главное тебе самому это понять, что нет ничего опасного. Чего ты боишься? — это уже был сложный вопрос. Француз просто не понимал. Столько всего крутилось в голове, что было просто непонятно. Его пугал Рико? Да. Ситуация с Элом, о котором по новостям ничего? Да. Пугало одиночество в незнакомом месте? Да. Но все это объединяет один ответ. — Насильственной смерти?.. — это был больше вопрос, Жан не понимал окончательно своих страхов и общей почвы. — Здесь тебе что-то угрожает на этом уровне? — Моро не мог сказать о Рико. Это слишком секретно. Но в данный момент пугал возможный его приезд, хотя пока здесь действительно все было безопасным. На вопрос он отрицательно помотал головой, хотя понимал, что врёт. Рико мог появиться внезапно, но он не скажет. — Жан, я хочу, чтобы ты попробовал разобраться со своими страхами. Ты можешь поговорить со мной, с Джером или с кем-то еще, кто для тебя более близок. Но не забывай, что ты не одинок. У тебя есть люди, которые тебя любят и готовы помочь. Не закрывайся от них, — продолжает Грета. Моро молча слушал ее слова, понимая, что она права. Он не может продолжать скрывать свои чувства и бояться всего вокруг. Ему нужно разобраться со своими страхами и не бояться обращаться за помощью. Но он не мог этого сделать. Как можно было перебороть страх, который в тебя внушали с детства? Парень поджимает губы и отворачивает голову, он знал с самого начала, что ему не станет и чуточку легче. Он опускает свою голову на колени, прячась лицом в одеяло. Зачем он вообще тут? — Мне тут не место, — Жан говорит это достаточно тихо, но женщина это прекрасно слышит, в помещении нет лишних звуков. Единственное, что прерывает тишину это их разговор. — Почему ты так считаешь? — Я слишком испорчен, здесь все хорошие и такие теплые, но я не знаю каково это. Не понимаю почему, особенно после того как я их обидел. Тут я не нужен. Мне следует вернуться в Гнездо, но я туда не хочу. Я не хочу встречаться с Королем или командой, я не хочу больше возвращаться туда. Но ведь там мое место? Жан поднимает глаза на женщину, сейчас ему снова очень больно, он больше не знал, что делать. В Гнезде все было просто, подчинение и игра. Нет личностных качеств, ты просто игрок, один из тех, что когда-то был, есть и будет. Ты либо играешь, либо тебя заменят. Это страшно, больно, омерзительно. Но это все, что он когда-либо помнил. Теплые прикосновения братьев, тоже были частью этого, но по сравнению со всем остальным, они меркли. Это одна сплошная темнота, с редкими крапинками чего-то светлого, но и они начали тускнеть впервые, когда понял отношения между Кевином и Натом. После, когда начал убиваться чувством вины из-за брата, а сейчас, когда понял, что самые дорогие ему люди так безбожно врали, весь мир стал серым, подобно его собственным глазам, он больше не видел ни в чем смысла. Так и зачем тогда все? — Знаешь, у многих людей такие мысли, но ты не прикован к одному месту. Ты имеешь право сам выбирать, где ты хочешь быть. Я не знаю, как ты жил в Воронах, но сейчас ты здесь и возможно надолго. Джереми явно не хочет тебя отпускать. И не он один. Ты наверно этого не знаешь, но Джер мне часто рассказывает, как Троянцы ловят его при случае, чтобы узнать как у тебя дела, или например как Саймон и Мари приносят всякие угощения к двери этой комнаты. Может ты их и обидел, но ты для них все равно не пустое место, Жан. Тебе лишь нужно с ними поговорить. Уверена, они поймут. Может некоторые и могли быть резкими, но это не значит, что они тебя ненавидят. Это лишь человеческий фактор и не более. Главный вопрос лишь в том, хочешь ли ты здесь остаться. Если да, ты найдешь в себе силы попытаться все исправить, если нет, то я просто не помощник, — Грета внимательно наблюдала за парнем, что чуть нахмурился и задумался. Грета права, ему самому нужно решить и понять, хочет ли он остаться. В душе хочет, но это страх, что его не примут, страх, что он не впишется в этот мир. А уйти значит потерять себя, свой смысл жизни и человека, который держал его на плаву всеми силами, своё солнце Калифорнии. Жан не хочет этого. — Я понял. Спасибо, что подсказали над чем мне думать, — француз вздыхает и теперь ему стало понятно, что психолог все же был нужен. Грета дала наводку и Моро теперь действительно взвешивал все за и против. Если он решит остаться, то действительно попытается простить Джереми, извиниться перед Троянцами и немного ожить. Его останавливала лишь мысль о приезде Рико. Он может пойти на контакт, но если приедет Король его забрать, то все это было напрасными тратами сил, Троянцев будет тяжелее покидать, а жизнь в Гнезде станет больнее. Пугала даже мысль об этом. Моро не хотел идти на контакт, чтоб потом не было тяжелее. Жан укутывается в одеяло с головой, когда остаётся один. В голове так и крутились разные вещи. Он столько боролся, старался выживать, подчиняться, быть правильным, быть хоть кому-то нужным. В итоге он сейчас тут. Дверь тихо открывают и Моро прислушивается, сильнее вжимаясь в стену. Это привычка у него наверное никогда не уйдет, он понимает, что не в Гнезде, но все равно каждый раз ему страшно от открывающейся в тишине двери, когда на соседней кровати никого нет. Это ассоциация никогда не уйдет из его памяти. — Жан, я принес нам поесть. Хочешь? — Джереми проходит в комнату, показывая небольшой пакет с парой контейнеров. Выглядит Нокс откровенно говоря плохо. Улыбка на лице больше не была такой яркой. Жан поднимается с кровати, с головы скатывается одеяло, а сам он смотрит так внимательно. Словно только сейчас заметил, насколько же Джер выглядел неважно. — Ты спишь? — вопрос вырывается как-то сам и Джереми его точно не ожидал. Он озадаченно смотрит на француза, а потом снова предлагает поесть. Радуясь положительному ответу. Разумеется Моро не осилил больше половины, Джереми улыбнулся хотя бы такому сдвигу, начиная собирать все контейнеры. Он и сам не мог много съесть, но все равно заставил себя почти все доесть. Все убирается в кухонную зону, возвращаясь он видит как на него странно смотрит Жан. Он опять сделал что-то не так? — Жан, все нормально? Ты просто на меня так смотришь, — Джереми подходит чуть ближе, когда его подзывают, Жан же без лишних слов, открывает одеяло, приглашая в объятья, чем нехило так удивил Нокса. Парень аккуратно забирается на кровать, усаживаясь на ноги француза, чувствуя как его обнимают руки держащие одеяло. Глаза прикрываются чувствуя тепло, Джереми был счастлив даже такому проявлению внимания. Жан падает на кровать, закрывая глаза, пока Джер явно не понимал, что происходит. — Ты выглядишь уставшим, не надо убиваться из-за меня. Спи. Легко было луне так говорить. Джереми тяжело вздохнул и все же закрыл глаза, ощущая невероятную усталость. Но уснуть полностью все равно не вышло сразу. Он еще около пары часов просто лежал с закрытыми глазами, провалившись в дрёму, но в любой момент был готов подскочить, если Жан проснется от кошмара снова. Было удивительно тихо все время и тогда тело и мозг Нокса наконец начали ослаблять бдительность, позволяя отдохнуть хоть немного… …Еще в течение пары дней Моро все же стал больше обращать внимания на блондина и ему не нравилось, что он действительно о себе не заботится. Жан начал с малого. Налаживать отношения с Троянцами он боялся до сих пор и был не уверен нужно ли это, если его заберут, но Джереми он не бросит точно. Нокс же немного посвежел, потому что начал спать вместе с самим Жаном. Да, француз еще просыпался от кошмаров, а Джер с ним, но зато они спали вместе часто, хоть и понемногу. Этого было достаточно, чтобы чуть выправить состояние. Аппетит понемногу налаживался у обоих, хотя полные порции они все равно ели с трудом, а блондин через силу доедал. Каждый день Троянец пытался связаться с Натаниэлем, но все было безуспешно. Новости по телевизору Джер старался не включать. Жану не нужно было вспоминать банкет почти недельной давности. Однако парень никак не ожидал резкого появления Ната у них. Он свалился как снег на голову. Джереми заходит в кабинет тренеров, так как его срочно вызвали, не оставив выбора. Он наспех оставил Жана с Ричем, единственным до кого смог дозвониться. Кабинет как и всегда встречает уютной атмосферой, а первое, что замечает Джереми, это яркую рыжину волос. Натаниэль устало сидел в кресле, опираясь на руку, он сонно глянул на Нокса, отсалютовав двумя пальцами. — Натаниэль, когда ты приехал? Почему на звонки не отвечал?! — Джереми поворачивает парня на себя, всматриваясь в голубые глаза, которые смотрели со вселенской усталостью. — Тебе тоже привет, Нокс, нам обсудить надо кое-что… Жан поглядывает в потолок, он все ещё лежит в кровати, ощущая себя как-то пусто. Страх перед Рико слегка отступил, но никуда не делся. Он все ещё присутствует напряжением в груди. Моро вздрагивает, когда дверь открывается более агрессивно, чем обычно. Он поднимается с кровати, выходя глянуть, что происходит. Глаза с шоком впиваются в брата, которого держал за руку Джер. — Ты что творишь? Хочешь его напугать ещё больше? — Натаниэль вырывает руку из хвата, хмуро проходя в помещение. Неделя для него выдалась адовая, сейчас он был раздражен, но стоит увидеть Жана, то слегка расслабляет лицо. — Ты слишком нежничаешь. Привет, багет, — Жан не знает как на это реагировать, с одной стороны он рад здесь видеть брата, а с другой внутри всколыхнулась обида. — Ты меня предал, — парень разворачивается и уходит в комнату. Джереми столько раз звонил ему, но даже так Натаниэль просто оставил его тут. Ещё и вся эта история с тем, что Жан пережил в Гнезде. Веснински поворачивает голову на Нокса, изгибая бровь. Но почти сразу понимает о чем речь, с ещё большей усталостью вздыхая. Ноги относят к кровати, на которой Жан просто сидел, склонив голову над коленями. Сейчас в голове столько мыслей. — Я рассказал, так как сам помочь не мог. Ты ведь тогда явно хотел поддержки от него, я просто его подтолкнул. Можешь злиться на меня за это. Можешь ударить. Но я не предатель, — Нат падает на пол, скрещивая ноги. Он укладывает папку рядом, всматриваясь в несвойственно яркую футболку для Жана. В целом оно и понятно, его одежды тут не было. Голубые глаза замечают перебинтованное запястье в районе кисти. Это заставляет недовольно нахмуриться и поджать губы. Натаниэль не досмотрел. Опять. — Что с Элом? — Жан этого вопроса очень боялся. Но так хотел узнать ответ, что сейчас просто не смог сдержаться. Сердце гулко отстукивает об ребра, он был готов услышать самое страшное. — Он в порядке, живой и почти невредимый. Пойдет на поправку и будет как новенький. Жан вскидывает голову и смотрит со всплеском надежды. Эллери жив. Действительно жив. Это стало настоящим облегчением. Рико его не убил. Француз усмехается и слабо улыбается. Впервые за все это время по настоящему искренне. Он боялся, что Риверсон умер, а раз для Рико ничего не стоит убить человека на публике, то Жан бы точно не мог считать себя в безопасности. Разумеется это мало, что меняет, но на душе стало как-то спокойней. — Где ты был все это время? — прилетает второй вопрос от Моро и он уже с небольшим блеском в глазах смотрит на того, кого мог называть братом, хоть и чувствовал обиду. — Разбирался с устроенным бардаком. А! И еще вот с этим, — папку взяли в руки и помахали перед Жаном, который не понимал. Он посмотрел с подозрением и ждал объяснений. Джереми сначала стоял поодаль, но все же решил, что лучше сядет к французу рядом. Тело опустилось на постельное, но Нокс не трогал кудрявого брюнета руками абсолютно никак. Руки просто легли на постельное по обе стороны от себя. Блондин уже знал, о чем хочет рассказать Натаниэль и даже не представлял как отреагирует сам Моро. Будет ли он плакать или внезапно просияет от счастья, но Нокс был рядом, чтобы поддержать объятиями. — Что это? — как-то безучастно звучит вопрос, смотря в это знакомое лицо с наглой ухмылкой. — Твоя свобода, — прилетает встречно и француз просто замирает, словно погружаясь в себя. Он не расслышал? Или может не так понял? — Что?.. — прилетает повторный вопрос уже тише, мозг отказывался понимать, да Жан и сам не верил. Он наверно не так понял или Натаниэль снова шутит. Да, наверняка шутка. Глупая, жестокая и ложь чистой воды, не иначе. — Ты свободен, Жан, ты больше не игрок Воронов, — Жан чувствует как от этих слов у него в груди все сжимает. Он смотрит на папку в руках и просто не дышит. — Не шути так, — голос был крайне разбитым, такого не могло произойти. Натаниэль не мог его вытащить. Это просто отвратительная шутка, несбыточная мечта. Нат достает документы, подавая в чужие руки вместе с ручкой, Жан, слегка вздрагивая, принимает бумаги, всматриваясь в текст договора. Точно такой же он когда-то подписал у Воронов. Это приглашение в команду Троянцев. Жан сжимает пальцы, бумага мнётся, а он с шоком смотрит на брата, который упал на руки, опираясь ладонями со спины. — Одна подпись и ты полноценный член команды Троянцев. Тренера одобрили, капитан тоже, — Жан переводит взгляд на рядом сидящего Джереми и он лишь кивает. Внутри что-то трепетало. Он правда может? Это правда? — Но, но как же Рико? А Вороны, разве я могу… — Жан в полной растерянности, несбыточная мечта, она в его руках. Такая ощутимая, реальная. Неужели он и правда может? — А не насрать ли на Рико? Он тебе никто, ты больше не его собственность. Не Ворон. Ты свободен. Можешь слать Рико далеко и на долго, — дыхание у француза спёрло окончательно, Жан наклоняется вперёд. Он тяжело дышит, в висках отбивает пульс, а он не мог полностью осознать. — Жан? Ты как? — Джереми обеспокоенно смотрит на парня рядом, боясь его как-то трогать. Но мелкая дрожь все равно заставляет погладить чужую спину. — Свобода… — слово так странно ощущается на языке, оно выходит в мир с вдохом. Жан чувствует как к глазам подступает влага. Сейчас внутри борются столько чувств. — Да, ты свободен. Моро старается успокоиться, старается дышать, но не может контролировать слезы. Он даже не понимает почему плачет. Он чувствует, что счастлив, что может дышать спокойно, без страха. Знакомая рука гладит по спине, а единственный родной человек сидит напротив и смотрит с улыбкой. Эта мечта, она сбылась. Теперь все ушло на второй план: обида, боль, разочарование. Как он мог злиться на того, кто его освободил? Серые глаза влажные от слез поднимаются к рыжему и Жан откладывает документы в сторону вместе с ручкой, слезая с кровати и опускаясь на пол к брату. Нат снова сел ровно, понимая чего хочет француз. Веснински крепко обнимают и лицо прячут в плечо, не сдерживая плача и улыбки, которая больше похожа на оскал, когда сдерживают боль. — Прости меня. Я слишком слабый. Я был для тебя обузой, но ты все равно… Все равно сделал для меня невозможное. Спасибо, Нат, — голос звучал так сдавленно, что казалось у парня истерика. Натаниэль же крепко обнимал в ответ и гладил парня по затылку, перебирая кудряшки с улыбкой. — Всё хорошо, багет. Всё хорошо, братик, — слова рыжего и действия работали благотворно и француз успокоился, начав искренне улыбаться сквозь слезы. Но затишье теперь дало время подумать. — Нат, что ты обменял на мою свободу? — голос уже был больше обеспокоенный. Это не могло быть даром, цена тоже наверняка не маленькая. — Не бери в голову. Ничего такого. По сути за это я давно расплатился, так что считай мне досталось всё халявно, — с усмешкой ответил синеглазый, но Жан отцепился и посмотрел в его лицо. Нат никогда не врал, только не договаривал, хотя сейчас был открыт. — Жан, теперь ты сам по себе. Я не смогу быть рядом, поэтому, — Веснински берет француза за лицо руками и направляет на себя, — Джереми теперь будет о тебе заботиться. Нокс и сам опустился к ним на пол рядом с Жаном и после слов Натаниэля аккуратно коснулся плеча своей любви. Нат улыбнулся багету и убрал руки от лица Моро, вытянув их к обоим парням, явно намекая, что ждет их рук. Жан без промедления протянул свою, а Джер повторил, не совсем понимая, что Нат делает. — Багет, будь рядом с Джереми, хорошо? — кудрявый кивает, смотря на блондина рядом, а тот на свою руку, которую Натаниэль прикладывает к руке Моро, позволяя им взяться друг за друга. Взгляд поднимается к брюнету и они смотрят в глаза, по привычке сжимая руки в замке крепче. — Ma lune, — очень нежно с улыбкой зовёт блондин и Жан кажется смущается, опуская взгляд, но слегка улыбается. — Mon soleil, — отвечает ему француз, только сейчас понимая, что Нат их буквально будто объявил парой и дал свое благословение. Это дезориентировало еще больше. Но кажется, что спустя столько времени во тьме, он увидел, ощутил и вышел в свет. Натаниэль уехал почти сразу после этого, он был доволен тем, что его братья в полном составе не находились более в Гнезде. Теперь он мог действовать свободно, Рико больше не мог его ничем контролировать. Веснински усмехался, когда уезжал с территории Троянцев, ведь для него все только начиналось. Жан в комнате какое-то время все ещё сомневался, но подпись в документах оставил, периодически её проверяя. Он думал стоило ли? Но каждый раз, когда встречался с довольным Джером, решал, что стоило. Ему предстояло ещё столько всего сделать. Но внутри он загорелся, будто камни упали с плеч. — Эй, Джер, хочешь прогуляться? — Нокс резко поворачивает и смотрит с явным удивлением. Жан за все это время вообще ни разу не заикался о том, чтобы выйти из комнаты. — Если ты хочешь, то конечно. — Позовешь ребят? Я хочу извиниться за банкет. Блондин даже как-то растерялся. Он спешно пишет в чат Троянцев о просьбе на сбор и ребята с удовольствием соглашаются, решая, что до тренировки вечерней можно весело провести время в их комнате отдыха. Все получилось в одночасье. Натаниэль смог приехать и так быстро поднять Жана, даже не смотря на его разбитость. — Жан, давай подберём тебе сейчас одежду. На улице прохладно, а ты и так мерзнешь, — Нокс смотрел в свой шкаф с вещами и достал оттуда серые джинсы явно больше своего размера и белый плотный вязаный свитер с высоким тёплым воротом и длинным рукавом. С того времени как Моро остался у него, он попросил Тревиса съездить и купить тёплую одежду для француза, так как у них похожее телосложение. Сейчас у него была одежда для своей луны, хоть и не в таком большом количестве. А главное, она была светлая и хорошо смотрелась с его кожей. Тёплые носки с забавным рисунком ромашек тоже сложили в стопку, которую поднесли брюнету. — Вот. Если будет холодно, я возьму с собой еще и пальто, хорошо? — Джереми отдал вещи и отошел от Жана, решая переодеться и сам. Хотя для него на улице хорошо. Он даже не стал брать кофту. Обычные голубые джинсы и темноватая водолазка с длинным рукавом. Ему было так комфортно. Зеленые глаза смотрят на свою белоснежную луну и блондин начинает улыбаться. — Ты очень красивый, Жан, — Нокс чуть смущается, но идет к двери, где стояла их обувь. На улице в этой части Калифорнии снега нет, так что можно ходить в обычных осенних кроссовках. Но тем не менее Джер берет свое бежевое пальто, которое давно не носил, надевал лишь пару раз из вежливости, и накидывает его на плечи кудрявого парня. — Ты точно уверен, что готов к Троянцам? — Джереми протягивает руку и ее сразу хватает прохладная бледная. — Да, я готов. Троянцы собрались в комнате отдыха, раньше чем туда пришли Джереми и Жан. Кэмерон с улыбкой наблюдал за тем, как Саймон радостно скакал от одного человека к другому. Иногда ему казалось, что в этом человеке нет понятия отдых. Он вечно куда-то бежал, что-то делал и это было для него нормальным. Мари же, которая чаще всего сопровождала его во всех выходках, сейчас спокойно сидела, поедая печенье, на коленях у Себастьяна. Тот обнимал девушку за талию, укладывая подбородок на голову, удобнее устраиваясь продолжая чтение книги. Все занимались своими делами, кто-то даже принес монополию, начиная новый кон, пока в комнате царила своя идиллия. Когда в комнату наконец заходит капитан, многие замечают и Жана, поражаясь. Разумеется было удивительно, когда Джереми позвал всех, хотя и на шаг никуда не отходил от француза, но никто действительно не думал, что Моро выйдет. Сейчас он выглядел совсем по-другому, его плечи были опущены, взгляд все ещё не казался таким как раньше, но больше всего привлекала внимание одежда. Все привыкли видеть Ворона в черном, а сейчас на нем были и другие краски. Это несомненно ему шло. Саймон улыбается, подходя ближе, он уже простил этого человека. Ему хватило подробностей тех ужасов, что мельком просочились на экраны. Хватило слов и поведения Жана, когда того забрали к себе Троянцы, чтобы понять насколько сильно это травмированный человек. Он совсем не злится. — Привет, как ты себя чувствуешь? Понравилось, что мы тебе притаскивали? Там было много всего вкусного, — Жан неуверенно кивает, сжимая ладонь Джереми чуть покрепче. Он конечно хотел этого всего, но сейчас был как-то растерян. Что если его тут не примут? Раз ему выдали шанс, то он бы хотел им воспользоваться. Ему хотелось тут прижиться. — Кхм, слушай, прости за тот раз. Я не хотел говорить те слова, на самом деле я считаю вас очень хорошими. Вы мне нравитесь и я не знаю, хотите ли вы быть мне друзьями. Но я бы очень хотел, чтобы мы ими стали. Тогда рядом сидел капитан и он был очень зол, я не хотел вас втягивать, но все равно простите, — Жан говорит это достаточно быстро, но без запинок, многие из Троянцев начали улыбаться такому поведению. Около половины из них даже не знали точно, что произошло, ведь ехали в другом автобусе. Слышали только от ребят, что видели все вживую. Почему-то сейчас это всех заставило улыбнуться. — Жан, мы уже друзья, — парень протягивает руку, которую неуверенно пожимают. Жан не понимал почему так просто прощён? Он привык проходить через сложности, никогда не получая и толики того, чего бы желал. У каждого действия есть свои последствия — так всегда говорил ему Рико. Почему сейчас он с ними не столкнулся? Разве его не должны ненавидеть? — Почему все так просто? — все же непонимание вынудило его это спросить и посмотреть на всех. — Потому, что нет в этом ничего сложного. Мы неправильно тебя поняли в тот момент на банкете. Это наша вина, а не твоя. Ты действительно действовал на благо для нас. Это ты нас прости, — Саймон, говоря это, взял обе руки француза в свои и крепко, но не сильно сжал, смотря на него с улыбкой. — Ты совсем не виноват, а я наговорил много противных слов о тебе в тот вечер. Я был слишком резок. И ты меня прости, Жан, — Кэм вышел к своему парню и обхватил его за пояс, начиная поднимать и оттаскивать к диванам, пока Саймону пришлось отпустить кудрявого брюнета и повиснуть с легкой усмешкой. — Ну же, капитан, Жан, пойдемте к нам. У нас еще есть время до тренировки. Не хотите провести его с нами? — зовёт Ричард, который уже даже не обижался, что его выселили. Понял, что не привыкать. — Мы можем посмотреть фильм! — Мари оживилась, когда Моро с Джером сели на их диван рядом с Себастьяном, что крепче обхватил свою девушку, чтобы она вырвалась. — Можем, но сначала я бы хотел вам всем кое-что сказать. Объявление от капитана, — при этих словах Джереми Троянцы затихли и обратили внимание все как один на него. — Начиная с сегодняшнего дня, у нас в команде пополнение. Жан Моро перешёл в Троянцы и подписал контракт. Не вздумайте его обижать, иначе прибью на месте, — Нокс говорил с явной радостью в голосе, но на последнем предложении изменил тон на серьёзный. Эта новость произвела фурор. — Жан, поздравляем! — Добро пожаловать, Жан! — Жаанчик! Я так рад! — пищал Саймон, сидя на коленях Кэмерона, который его придерживал за талию двумя руками, пока этот мелкий пытался выбраться и побежать обнимать француза, — Кэм, пусти! Я хочу его обнять! — Жаааан! Можно я тебя поцелую? В щечку! — Себастьян и сам держал рвущуюся Мари, но одной рукой, продолжая второй держать книгу на открытой странице. Он улыбался Жану и поздравлял тоже. Сейчас для Моро все стало таким светлым и тёплым, таким приятным, сияющим. Это грело душу. Его приняли с такой радостью, что хотелось плакать. Он и мечтать просто не мог, чтобы его когда-нибудь так любили. Знакомая рука приобняла его за плечи и Жан податливо повернулся к своему солнцу, обнимая в ответ и утыкаясь лицом в его плечо с улыбкой облегчения и счастья. Его поглаживали по голове, перебирая кудри. Французу было сейчас не стыдно так проявлять эмоции. Он не стеснялся этого. — Джер! Целуй его! Поцелуй его! — пищит Мари, которая была в восторге от такого милого парня. А вот Нокс нахмурился и немного покраснел, потому что не собирался ничего делать, если сам Жан не разрешит. Он ведь не хочет сделать луне больно. Жан все ещё ощущал себя здесь не на своем месте, но ему так нравилось тут. Особенно чувство того, что ему не надо уезжать. Он больше не Ворон, он больше не должен возвращаться в Гнездо. Натаниэль сказал, что все его вещи соберёт и отправит, ему нет нужды даже за этим возвращаться. Можно просто начать потихоньку обживаться тут. Он знает, что будет сложно. Но здесь нет Воронов, что готовы тебя живьём растерзать, нет тренера, нет Короля. С каждой секундой в голове становилось все легче, парень плавно скатился по спинке дивана, привлекая внимание рядом сидящего Джереми и некоторых Троянцев. В голове наконец стало достаточно пусто, чтобы сон смог резко завладеть сознанием. Моро засыпает с чувством спокойствия. Он все ещё не справился со своими страхами, но сейчас чувствовал себя впервые так легко. — Жан? — голос Джереми звучит как-то совсем тихо, даже учитывая то, что он близко. Француз только опускает голову, удобнее устраиваясь. — Bonne nuit, mon soleil. Джереми улыбается, он прикрывает глаза, чуть удобнее устраивая на себе парня. Наконец ощущая, что между ними действительно тронулся лёд.***
Когда глаза открываются, первое, что они видят, это белый потолок. Паника ударяет моментально, губы открываются, чтобы позвать Ричарда, но вместо звука слышится лишь сдавленное еле слышимое хрипение. Эл тут же замолкает, ощущая жгучую боль, то, как влага подступила к глазам, и сильнейшую тревогу. В голове крутилось столько вопросов и на них мог бы ответить врач, но Эл даже не мог его позвать. Было так больно. Мозг совершенно точно был уверен, что он находится в медчасти Воронов. Он услужливо подкидывал картинки того, что сейчас мог бы сделать Король, узнав, что он вообще в сознании. Глаза быстро бегают, чтобы понять точное своё расположение. Они натыкаться на приборы и трубки, пока сердце сильнее отбивает из-за усиливающегося пищащего звука совсем рядом. Эллери пытается сделать глубокий вдох, но даже тут его встречает боль. Он выдыхает, очень медленно, наконец натыкаясь глазами на окно. Окно? В Гнезде их нет. Тогда где он? Новая волна паники накрывает с головой. Последнее, что Риверсон помнил, это страх перед Рико. Но где он черт возьми сейчас? Дверь открывается достаточно скоро из-за пищащего звука сигнала вызова врачей, что срабатывает автоматом на скачок показателей пациента. Это врачи с ночного дежурства, скорее даже интерны, которые еще учатся, но первую помощь оказать могут. Они быстрым шагом подходят к альбиносу, замечая подскочивший пульс. — Всё хорошо, успокойтесь. Вы в больнице. Вам нельзя напрягаться после операции. Расслабьтесь. Если вам больно, слегка кивните, но не сильно, — спокойный голос молодого парня, но старше самого Эла начал успокаивать Риверсона. Он в больнице. От этого стало легче. Это не Гнездо, можно дышать спокойно и не паниковать. Сердце еще гулко билось, но блондин начал расслабляться. Голова чуть кивает молодому врачу и парень начинает проверять капельницу. В ней кончилось обезболивающее и врач сразу стал менять колбу с веществом, переподключая трубку к ней. Он проверил напор и отрегулировал до более медленного, проверяя очнувшегося. Ко второй руке была подключена еще одна капельница, которую проверял второй. Это был как раз тот же раствор, который Элу ввела Эбби для лучшего заживления ран. Эту капельницу стали аккуратно отключать от белобрысого, заменяя на снотворное. — Поспите еще. Сейчас только светает и вы в безопасности, отдохните, — подключается второй практикант и Эл понимает, что они правы. Он может отдохнуть. За окном лишь светлеет, это даёт понимание, что еще рано. Горло перестаёт гореть чрезмерной болью от новой дозы лекарств спустя немного времени, притупляя боль, и глаза начинают закрываться, позволяя наконец снова вернуться в сон. Веки открываются постепенно и лишь слегка, видя потолок фургона. Горло жжёт и ощущается боль от глубоких надрезов где-то на шее. Внутри будто трубки, но тело слабое и он не может двигаться. Вокруг ощущается движение, скорость. Его увозят, но мозг не понимает этого. В руку кажется вставили капельницу, топ на его теле разрезали, прикрепляя липучки для измерения сердцебиения и дыхания. — Отлично! Он дышит, молодцы… — голос начал делаться таким далёким, позволяя вновь закрыть глаза от боли в голове. Следующий раз, когда веки разлепились вновь, он видел потолок с мерцающими друг за другом лампами. Его везли в каталке как минимум четыре врача, чьи белоснежные халаты мелькали на периферии зрения. На шее ощущалось то же самое жжение, словно его не душили, а вспороли глотку. Он конечно не знал точных ощущений, но чувствовалось именно так. Лампы сменились одной большой над ним со слепящим глаза светом, заставившим его закрыть свои светло-голубые глаза. — Скорее! Кладите его на операционный стол. Анестезиолог, начинайте подбирать дозу для общего наркоза. Это альбинос, будьте аккуратны! Один неверный миллилитр и он труп! — голос главного хирурга совсем скоро просто где-то растворился, когда сознание вновь затуманилось и исчезло под действием веществ. В следующий раз, когда Эл наконец просыпается, он снова видит белый потолок. Трубки все так же обвивают тело, а голова ужасно ватная. Через нос делают сдавленные вдохи, пытаясь приподняться, но и это получается слабо. В палате стояла тишина, прерываемая только писком приборов. Риверсон уже примерно смог осознать, где он находится, ощущая лёгкое спокойствие. Но вопрос того, что с ним, все ещё был открыт. Пальцы ищут хоть что-то, что он мог бы использовать для привлечения внимания. Но ничего так и не нашлось. Он только прикрывает глаза, пытаясь хотя бы по ощущениям понять, что происходит. Горло болело, так же как и все тело, но в него явно поступало обезболивающее. Насколько тогда все плохо, если ему все ещё больно? С закрытыми глазами оставалось только прислушиваться. Эллери внимательно разбирал различные звуки. Ему хотелось знать об этом месте больше. Тотальная неизвестность всегда пугала. Альбинос привык собирать информацию заранее, знать о людях и месте все, что мог найти. Но сейчас понимания почти не было, только то, что это была больница. Его сюда привезли после нападения Рико, это можно было понять сразу. У него болело горло. Но что с ним? Разумеется его душили раньше, были дни, когда он и вовсе не мог говорить. Но сейчас было явно другое. Даже дышать было слегка затруднительно. Насколько же все плохо? За дверью палаты стало слышно людей и их было много. Заметно много. Там кто-то переговаривался с толпой, но голоса казались знакомыми и родными. Дверь открывается уверенно и к нему кто-то подходит. Бледно-голубые глаза быстро распахиваются и голова с тяжестью немного поворачивается, чувствуя колющую боль и жмурясь от нее. Он видит знакомого человека и глаза оживают, а рот приоткрывается, собираясь заговорить, но ему не дают. — Эллери Риверсон, я ваш лечащий врач Лукас Мартин. Три дня назад вас экстренно госпитализировали и доставили в эту больницу. Вам провели операцию. Ваши горловые хрящи были повреждены и задели дыхательные пути, также нанесли небольшой ущерб голосовым связкам. Сейчас вам нельзя разговаривать какое-то время и напрягать горло тоже. Голос обязательно вернется по нашим прогнозам через неделю, но не могу обещать вам прежний без изменений. Я принес вам небольшой блокнот и ручку для общения, — врач прежде всего стал регулировать кровать палаты, приподнимая спинку и взбивая подушку, таким образом удобно усаживая пациента. Предметы положили около руки, но взгляд не сводился с рыжей макушки, которая стояла все время перед альбиносом. — С пробуждением, чертёнок, — он легко улыбается и эта улыбка передаётся Эллери. Он был не в восторге от новостей, но видеть Дьявола был рад, — Ты спас моего брата, чертёнок. Спасибо, — первое с чего начал Нат, решая, что так правильнее. Эллери пожертвовал собой и рыжий признателен в первую очередь, ведь парень буквально поплатился своим здоровьем. Эл слабовато кивает, в тот момент он только и мог действовать, не обдумав все детально. Сейчас, когда он смутно припоминал все происходящие, то осознавал, что могло все сложиться совсем иначе, как лучше так и хуже. Он жив, хотя в ту секунду, когда встретился взглядом с Королем, был уверен, что уже мертв. Мурашки проходят по позвоночнику, когда он наконец подхватывает блокнот и ручку, быстро выводя на бумаге буквы. Король? — парень показывает это Натаниэлю, который хмурится, но все же подхватывает стул, усаживаясь. Эл смотрит очень внимательно. Ему надо знать, что ждёт его дальше. Потому что сейчас под препаратами, даже учитывая то, что ему провели операцию, это казалось только началом. На нем действительно захотят отыграться. Это было самое страшное. — Рико и все Вороны уехали в Гнездо. Этот случай поднял всех на уши, кто-то даже заснял то, как он тебя повалил. Видео максимально кривое и смазанное, но на нем отлично видно как тебя прокатили по столу. Все то время, пока ты был в отключке, я разбирался с ситуацией. Здесь была полиция вчера, кто-то из персонала донес о твоих травмах помимо горла. Так что я разбираюсь со всем, а Рико, разумеется, свалил. Он тебя не тронет. Больше не тронет, я тебе это обещаю, — Натаниэль скинул с плеч больничный халат, смотрят с такой серьёзностью, которую Эл давно не видел. Этот взгляд напомнил альбиносу тот, которым обычно Нат смотрел на родню. В груди от этого что-то сжалось. Ему сейчас показалось или Натаниэль признал его членом своей семьи? Лисы? Все в порядке? — блокнот снова показывают так, чтобы парень мог спокойно прочитать. Нат слабо кивает, собираясь рассказать все, как в комнату влетает непосредственный участник рассказа. Никки, как только зашёл в больницу и получил новости, от которых не мог стоять на месте, бегом помчался к нужной палате, возле которой находился почти все время каждый день. Сейчас, забегая в помещение, он видит рыжие пряди, видит то, как на него смотрят сразу две пары голубых глаз. Одни с усталостью, а другие с воодушевлением. — Господи, Эл! Ты в порядке? Как ты себя чувствуешь? Где болит? Тебе принести что-нибудь? Я. Я просто... — Николас смотрит на слабую улыбку, смотрит на то, как Эл удобнее устраивается на кровати. Его горло перебинтовано, в обеих руках капельницы и так много трубок. Он никогда не выглядел таким уставшим, но он жив. — Я так испугался, — на глазах наворачивают слезы, Никки просто идёт вперёд, падая возле кровати. Он смотрит на Эла, который был жив, и это отозвалось таким облегчением, что слёзы было невозможно остановить. — Я так за тебя испугался ангелочек. Господи, спасибо, что ты его сохранил. Удивительно, но один вид слез Никки больно кольнул в груди и улыбка сделалась натянутой с жалостью. Белобрысый поднял руку и положил ее на голову Хэммика, став чуть поглаживать, успокаивая. Он жив и это главное, но волновал вопрос: а что же теперь? Ему все равно предстоит вернуться к Воронам, верно? Это теперь не давало ему покоя. Руки задрожали сами и Никки это почувствовал, а Нат заметил. — Ангелочек, что случи… — ему не дала договорить открывшаяся дверь и знакомая толпа зашедших в белых халатах на плечах. Тут же был даже тренер Ваймак с какой-то папкой. Эллери сделал глоток слюны, который болезненно прошёлся по горлу и рука невольно его коснулась, пока лицо сморщилось от ощущения. Лисы с некоторой жалостью поморщились, кроме близнецов, что стояли поодаль, наблюдая. Рене подходит к Никки и Элу, чуть приобнимая парня в приветствии и поддержке. — Как ты? — прилетает вопрос и альбинос начинает писать в блокнот, чем напрягает ребят. Им не нравилось, что Риверсон не говорит. Могло быть лучше. Горло очень болит, я не могу говорить сейчас. Блокнот показывают блондинке и Никки читает тоже, поджимая губы. Эллери всё думал стоит ли спрашивать у Ната кое-что в присутствии всех Лисов, но все же решил, что стоит. Он снова увлечённо начал писать, перевернув лист блокнота на новый. Бумагу с красивым почерком поворачивают Натаниэлю, явно напрягаясь от ответа, который ожидали. Что теперь дальше, Дьявол? Когда я возвращаюсь в Гнездо и какой план действий? — по лицу альбиноса было видно, что он не хотел, что ему от одной мысли страшно и плохо. Веснински прочел и его серьёзное лицо ничуть не изменилось. Он заговорил прямо. — Ты не вернешься в Гнездо, чертёнок, — рыжий встречается с не понимающим взглядом, Эллери хмурился, будто был недоволен, хотя больше удивлён и не понимал. Король меня точно убьёт, если не вернусь. — Эл пишет это очень быстро, пальцы у него дрожат и от этого почерк начинает плыть по бумаге. Натаниэль только устало потирает переносицу. Опять все с самого начала объяснять. Только ведь вчера рассказывал Лисам. — В общем, давай я пробегусь кратко? То, что с тобой произошло не досконально, но известно публике. НАСС не может это оставить так просто, началось разбирательство, с которым мне тоже пришлось и приходится разбираться. Все мы прекрасно понимаем, что Вороны выйдут сухими из воды. Самое противное, что не без моего участия. Но мне поступил приказ, я обязан все уладить. Никто не хочет шумихи. Тебе как только узнают, что ты очнулся, должны это предложить. Эллери, тебе дают выбор остаться в Воронах и не раздувать конфликт или же уйти и так же все оставить без сильнейшей огласки. Но ты не останешься. Ты уйдешь. Понял? Риверсон все это время смотрел с шоком. Уйти? Полностью уйти из Воронов? Он так этого хотел на первом году обучения, но ничего не помогало. Всем было глубоко наплевать. Он подписал контракт на год, а потом его заставили его продлить. Он застрял в аду, думая о том, что хуже уже не будет, но хуже стало. А сейчас ему говорят, что он сможет уйти? — Кстати, я понимаю, что об этом рано говорить, — Кевин выходит вперёд, подходя и смотря очень серьезным взглядом, — Но переходи к Лисам. Нам нужен такой игрок как ты и у нас точно найдется место для еще одного падшего ворона. Дэй сжимает папку, что только что отобрал из рук тренера. Он смотрит очень внимательно. Ведь это важно, дать понять возможность выхода из Гнезда. Он сам через это проходил. Лёгкое покалывание, страх, непонимание и неприятие. Это ощущение свободы, которые ты не можешь получить и вот тебе его приносят. Это выбивает из колеи. Эллери растерянно подхватывает блокнот, медленно выводя буквы, видя их, но не понимая даже смысла написанного. Он показывает это Нату, будто только ему сейчас и мог поверить. Я правда могу не возвращаться в Гнездо? — Да, я сделаю все возможное для того, чтобы ты туда не вернулся. Так же как и Жан. Вы оба будете свободными. Я тебе обещаю. На глаза наворачивается пелена слез, а дыхание затруднилось. Эл понимал, что ему от этого больно физически и что надо успокоиться. Рука легла на грудную клетку, а глаза закрылись. Он стал дышать более ровнее, особенно когда врач, стоявший в сторонке, подошёл к нему ближе. — Риверсон, старайтесь не напрягать горло и дыхание. На восстановление хрящей уйдёт еще некоторое время, а пока поберегите швы, — Лукас проверил капельницы и пришел к выводу, что одна из них уже не нужна. Обезболивающее он оставил, вторую отсоединил от парня и откатил в сторону. Лишние трубки тоже уже были не нужны, но альбинос успокоился окончательно и по измеряемому пикающему пульсу это стало ясно всем. Он жестом попросил врача подождать и сразу глянул на Кевина без лишних слов. Рука вытянулась к нему и глаза с уверенностью ждали папки. Дэй слегка растерялся, но папку передал. Это был контракт Лисов. Эллери было плевать, что он возможно еще Ворон. Белобрысый сразу стал заполнять документ и ставить подпись. Папку снова передали Кевину. — Ты уверен, Эллери? — как-то с сомнением поинтересовалась Элисон, но альбинос стал писать в блокнот. Да. Если я имею возможность уйти, то должен скорее подписать документы. Раз этот скандал достаточно крупный, я уверен, что скоро появится мой отец. Я не должен оставить ему и шанса помыкать мной. — листочек оторвали и протянули Лисам, которые прочли поочерёдно. — Мы тебя все равно ему не отдадим. Пусть только попробует начать помыкать, — с уверенностью и твердостью прозвучало от Мэтта, что выглядел чуть ли не как личный телохранитель. Эл на это слабо улыбнулся и позволил врачу отключить себя от всех приборов. — Вам стоит сделать перевязку, мистер Риверсон. Если вам тяжело идти со мной, я могу позвать врача к вам сюда, — но Эл сразу начал двигаться, чтобы встать. Он не намерен лежать в койке, к тому же ему повредили горло, а не руки и ноги. Капельницу не стали отключать и блондин взялся за нее одной рукой, идя с ней. Ноги подкашиваются после трёх дней без движения. В конечном итоге его усаживают на коляску, под протесты альбиноса. Но в итоге он просто остаётся так, ноги не хотели полностью слушаться. — Могу я пойти с ним? — Николас не хотел сейчас оставлять Эллери, не после его пробуждения. — Только если пациент сам не против, — Мартин дал выбор, но Риверсону не нужно было пока чужих взглядов. Он поджал губы и помотал головой, прося взглядом дать ему время. Никки конечно расстроился, но все же понимал. Когда парня увезли, Лисы остались одни в палате на какое-то время. — Выглядит он паршиво. — Аарон! — Дэн спохватывается первая, она смотрит на Миньярда с осуждающим взглядом, пока Рене начинает поглаживать напряжённую спину Никки. — Ну а что Аарон? Я ведь правду говорю. Ещё и не говорит. Это всех напрягло, не надо врать, что нет. Прости, Никки, я знаю, что сейчас не время, но есть вероятность, что он вообще говорить не будет. Не хочу, чтобы ты надевал розовые очки, как и многие тут. Но в целом это ведь не так уж и плохо, главное что он жив. — Твою мать, Миньярд, заткнись, — Сет обнимает Элисон, пока Нил придерживал её за руку. Девушка и сама выглядела не лучше. Все эти дни она так переживала. Эл стал для неё словно младшим братом и увидеть как его чуть не убили. Это сложно. — Я просто говорю по фактам, я не хочу, — Аарон наконец замолкает, все это время он ни на кого не смотрел, но сейчас когда Эндрю слегка толкнул его в плечо, тот перевел взгляд на близнеца. Кивком головы его взгляд отправляют прямо на Никки, который все ещё смотрел на дверь, куда ушел Эл. Выглядел он очень подавленно, устало и даже разбито. Все что сейчас сказал Аарон болезненно било под ребра и может это и правда. Но как с этим справится Эллери? Никки и Лисы примут его любым. Но ведь Эллери любит петь, ему нравится болтать обо всем, Никки видел как нравится Элу поправлять и помогать Нилу с языком. Ведь даже когда он был в Воронах и страдал, он иногда это делал. Одна только вероятность того, что могло произойти, его разбивала. Аарон только сейчас понимает, что его слова были слишком жестоки для ещё неокрепшего парня. Но он просто хотел, чтобы его семья была готова к этому. Это его способ справиться с проблемой, но для Хэммика он не подходит. — Блять, Никки, я не хотел, — Миньярд сжимает кулаки, понимая как облажался. В палате настала тишина. Николас сдавленно дышал, начиная наматывать круги от стены до стены, пока остальные Лисы продолжали стоять. Ваймак и Дэн вышли, ему ещё было необходимо решить некоторые вопросы с переводом вороненка к ним. Кевина они просто перехватил с собой, ведь нужны были лишние руки. Между собой Лисы даже не говорили, уже и так всю эту тему обсудили со всех сторон. Натаниэль устало вздыхает, потирая переносицу. Он поднимается со своего места резко, вероятно даже слишком резко. В глазах на мгновение темнеет и он начинает падать обратно на стул, хватаясь за его спинку. Железные ножки неприятно проезжают по кафелю, заставляя многих поморщится. Веснински поднимается окончательно, твердо вставая на ноги. Перед глазами всё ещё темно, он растирает веки. — Нат, тебе не хорошо? — Рене подходит чуть ближе, но встречается с лёгкой улыбкой и таким уже до жути противным «я в порядке». Натаниэль подхватывает халат, уходя из палаты. — Ещё один загибается, — буркает Сет, на что получает неодобрительный взгляд. Нил с самого начала понял, что ничего хорошего с братом не происходит. Тот сейчас был слишком занят, скорее всего за все эти три дня, он вообще не отдыхал. Джостен смотрит очень внимательно на Эндрю, пока тот наконец не цокает и не уходит. Все же он и сам хотел, но чувства раздражения из-за того, что его будто к этому подтолкнули, засело внутри. Миньярд спешным шагом шел по коридору, скидывая у выхода выдаваемый халат на стоящую вешалку, намереваясь его забрать по пути обратно. Кареглазый переходит на лёгкий бег, когда видит, что Натаниэль открывает машину, собираясь садиться. Дверь не дают захлопнуть, когда хватают ее за верхнюю часть, крепко удерживая. — Стоять, ведьма. Есть разговор. Выходи, — суровый взгляд встречается с этими уставшими синими глазами, но бесячей улыбкой. Веснински все же вылезает из машины и Эндрю ее мягко захлопывает. — Что случилось, Белоснежка? Чего так мчался к моей машине? Кто-то умер? — шутку не засчитали и даже не одобрили, это было видно по злому оскалу Миньярда. Да и Нат сам явно зря это сказал. Не то время так шутить. — Покурим, — это был не вопрос и Эндрю намеренно достал две сигареты, усаживаясь на капот порша, начиная зажигать одну, а вторую просто протягивая. Рыжий мог сам ее поджечь по желанию от той, что у Эндрю между губ. Блондин не заставлял, а предлагал. Но Натаниэль отказывается от протянутой, рука ныряет во внутренний карман пиджака, доставая собственную пачку. Сейчас ему нужно другое, он не хотел чувствовать сладость от чужих сигарет. Миньярд приподнимает бровь в удивлении, все же убирая предлагаемую обратно. Натаниэль облокачивается на машину, закуривая. Голова кружится, но он это просто игнорирует. Глаза прикрываются, позволяя себе хоть немного отдохнуть, ведь впереди ждало столько всего. Ещё и в компании дела сейчас идут шатко, столько дел, он уже просто не успевает быть везде и сразу. — Выглядишь паршиво, — Нат резко открывает глаза, когда чувствует прикосновение к своему телу. Он смотрит на Миньярда, который оказался рядом и по сути стал некой дополнительной опорой. Веснински незаметно для себя начал скатываться в сторону, ведь мозг потихоньку отключался. — Я не спал трое суток, — Нат сам не знал зачем это говорит, он просто действительно устал. Сигарета выпала из пальцев, а поджигать новую сил не было. Именно поэтому он просто перехватывает чужую кисть, преподнося ближе к себе, делая затяжку и отпуская. Пальцы Эндрю вздрогнули и он слегка отошёл в бок, ведь ведьма уже явно стояла сама. — Не ел я столько же, — парень усмехается, снова закрывая глаза. Черт, на самом деле он так устал. Эти дни были ужасно выматывающие. Но оставалось совсем чуть-чуть, один рывок и он сможет добиться того, чего желает. Миньярд молча смотрит на Ната, понимая его усталость и напряжение. Он знает какого это быть ответственным за всех и вся, просто не в таких масштабах как делает это ведьма. Эндрю думал, что это Джостен великий мученик, но, смотря на рыжего, понимает свою ошибку. — Собираешься сдохнуть из-за истощения? — блондин делает тягу вспоминая о сигарете, мельком поглядывая на рядом стоящего человека. Натаниэль даже сейчас улыбался, так слабо и устало, так раздражающе. — Возможно, — Нат кивает и слегка смеётся, ведь явно чувствует напряг, — на деле у меня просто нет времени спать, а от еды меня тошнит. Рико решил поиздеваться на банкете, теперь даже смотреть на еду не могу. — Мясо? Знаю, что ты его не ешь, но вот вопрос почему все ещё открыт. Ты же у нас явно не из тех людей, что борются за права братьев наших меньших, — это заставляет Натаниэля посмеяться. Он обожал, когда Эндрю так делал, прятал свой интерес под маской насмешки. Это забавно. Так глупо и одновременно похоже на него самого. — Это твой вопрос в правду? — Считай так, — ухмылка не сходит с лица Ворона, он только слабо кивает, обдумывая как бы на это ответить. — Скажем так, в детстве я часто заготавливал животных для ужина. Меня обучали как это делать и показывали пример и каждый раз, выходя к столу, я знал, что там будет убитое именно мной животное. Уже неприятно. Но когда я впервые испытал свои навыки на человеке и вышел к столу, то мозг срастил все не самым приятным образом. Эндрю смотрит в бездну голубых глаз, Натаниэль это сказал не просто так, ему была интересна реакция. Он буквально сказал, что убивал, не только животных. Какова будет реакция этого блондина? Спадет ли эта маска его безразличия, перекрываемая химическим эффектом таблеток? Будет ли он его боятся? Занятный вопрос. Однако в карих золотисто-янтарных глазах рыжий не видит абсолютно ничего, кроме спокойствия и лёгкого интереса. Казалось, что Эндрю это не впечатлило или он ожидал, а может словно даже привык. Это было так странно, нетипично, непонятно. Блондин сделал еще затяжку и поднес сигарету к чужим губам, не собираясь получать отказ. Нат лишь слабо ухмыльнулся и сделал лёгкую затяжку, почти сразу выдыхая. Он продолжал смотреть на Миньярда и анализировать. Почему он так спокоен? — Ты не боишься? — прилетает вопрос от ведьмы и это интересно. Эндрю с той же химической улыбкой, но полностью холодными глазами смотрит на него в ответ испытывающим взглядом. — А должен? У тебя интересное хобби и работа, — шуткой преподносит это Эндрю, смотря куда-то вниз. Для него убить человека не что-то новое. Он ведь убил свою мать ради спасения брата. Только мотивация у него и ведьмы разная. Эндрю понимал, что сделал это ради благого дела, а вот Нат вряд ли занимался этим по своему желанию и ради добра и мира во всем мире. Но суть это не меняет, они оба знают, что значит убить человека. — Ты спокоен. Наша тема связана с твоим прошлым? — чётко подметил Веснински, изучающе высматривая в Эндрю всю правду, хоть так и казалось только блондину. — Какая тебе, блять, разница, ведьма? — с некоторой агрессией отвечает Миньярд, не желая поднимать пока эту тему. Думать о той, что пичкала родного брата наркотиками, била, морила голодом, совсем не хотелось. Радовало, что она все равно померла, не без помощи, но всё же. Натаниэль лишь пожимает плечами, раз ему не хотят об этом говорить, то в целом и плевать. Он сейчас не в том состоянии, чтобы хоть как-то продолжать выпытывать. Разумеется, это запомнится и всплывет чуть позже, но не сейчас. — Знаешь, Белоснежка, — знакомая мелодия раздражительно прерывает его на полуслове, телефон достают из кармана, быстро отвечая, — Веснински. Натаниэль явно сначала недовольно смотрит в землю, но потом его лицо расслабилась. Он вскидывает голову, начиная улыбаться, эта улыбка могла бы напомнить ему сейчас своего отца. Такая же ненормальная, удовлетворённая своими действиями. — Я тебя услышал, Ичи, — парень сбрасывает трубку, начиная хихикать. Он так долго к этому шёл. Неужели и правда получилось? — Мне нужно ехать. — Случилось что-то интересное? — Да, моя сделка с Рико только что разорвалась. Я больше не обязан подчиняться, — парень ухмыляется, слегка отталкивая Эндрю от своей машины. Миньярд спокойно отходит, замечая как ведьма буквально прыгает в нее и заводит. Окно приоткрывают и из салона выглядывают рыжие пряди. — Надеюсь, скоро увидимся, Белоснежка, — Нат отсалютовал ему двумя пальцами, выезжая с парковки, пока Миньярд спокойно оставался наблюдать за удаляющейся иномаркой. Этот разговор для обоих создал новые темы для игры в правду, оставалось их только обдумать и после задать правильный вопрос. Окурок выкидывают, направляясь в здание больницы. В палате по-прежнему тусовалось большинство Лисов, а Дэн, Кевина и тренера Ваймака еще не было. Да в целом они были уверены, что Эл останется в больнице как минимум еще дня на три, так что не спешили возвращаться. Эндрю дошёл обратно спокойным шагом, заходя в помещение и видя, как альбинос сидит на краю кровати, а Никки рядом его приобнимет, но голубые глаза опущены в пол. Рене сидит с другой стороны, поглаживая парня по спине, но кажется ему совсем не хотелось жить. Он чувствовал боль при каждом сглатывании слюны, он дышал через боль, которую даже не подавляли сильные обезболивающие препараты. По привычке альбинос открывал рот, желая что-то сказать, но тут же поджимал губы. Врач повторно объявил диагноз присутствующим, стараясь поддержать пациента, уверенный, что голос вернется, но не без усилий. Эллери это не утешало, он знал, что больше не сможет петь как раньше. Выступление от Воронов было его самым фееричным взлётом и падением. — Эй, чувак, расслабься. Зато ты уже без малого Лис. Ты обязательно поправишься, а мы поможем. Через пару денечков мы заберём тебя отсюда и ты поедешь с нами в новый дом, — Мэтт сидел перед парнем на корточках, смотря снизу вверх в опущенные глаза, но кажется Риверсон в это не верил. — Братик, не грусти, — Элисон стояла рядом, поглаживая блондина по голове. Сет стоял около Бойда и мягко хлопал Риверсона по плечу в поддержке. Один лишь Нил и Аарон наблюдали со стороны. Аарон, потому что не хотел пытаться поддерживать, у него это было своеобразно и Элу нужно было именно внимание. Нил же давно чувствовал вину. Если бы не он, если бы он просто замолчал тогда. — Ну зачем ты это сделал? Почему защитил меня? — с угрызением совести прозвучало от Джостена и Эллери поднял голову, впервые за все время, как его вернули в палату. Лисы притихли, когда парень стал искать блокнот и ручку. Ему сразу их подали. Эндрю же стоял у выхода, наблюдая, опираясь спиной о стену. Ты брат моего… Дьявола. Я не мог позволить Рико убить тебя. К тому же, наверно подсознательно я понимал, что это мой единственный шанс сбежать от Воронов. — интересно, что в одном месте парень зачеркнул слово настолько, насколько мог. Он хотел написать там «друга», но задумался, действительно ли достоин и заслуживает называть так рыжего. Лучше не ошибаться и написать «Дьявола». Листочек оторвали и протянули Джостену, который его принял и прочел, нахмурившись от недовольства. Но отчасти Риверсон говорил верно, это вероятно был его шанс. Но от этого словно не стало легче. Эллери до сих пор был напряжен. Он все не мог понять, почему же нет его отца, если инцидент стал скандальным. Но, будто мысли материализовались, в палату влетел мужчина с проседью в черных как смоль волосах и накинутым халатом на плечах. Это был суровый мужчина, чьи темно-карие глаза цвета гнилой древесной коры устремились на блондина в окружении незнакомых ребят. Это были не Вороны и Адриано Риверсон это видел по самим юношам и девушкам, слишком они жизнерадостные и от них не веет силой. — Ноа, добрый день, — хрипло и жестоко звучит отцовский голос, заставляя Эла вздрогнуть от мурашек по телу. Его крепче сжимают в объятиях со всех сторон, что расслабляет, как поддержка. От одного вида на мужчину Аарон нахмурился и встал к Лисам, положив руку на свободное плечо. Эндрю усмехнулся на это, чтоб его брат пошел защищать Ворона? Хотя нет, теперь он Лис. Миньярд только скользнул руками под одежду, просунув ладони в рукава, готовый защищать всю ту толпу, куда присоединился даже Нил, не боясь этого мужчину, но прекрасно понимая самого Эла с его страхом перед отцом. — Могу ли я попросить вас всех удалиться, я хотел бы поговорить с сыном, — холод в этих словах можно было почувствовать на коже. Мужчина глядел на собственного отпрыска с нескрываемым раздражением, в этих глазах не было и толики беспокойства. Он просто видел в этом ребенке постоянную нескончаемую проблему. — Не думаю, что Эл хочет с вами говорить, он устал. Ему бы отдохнуть, — первым спохватывается именно Нил. Остальные Лисы как-то не сильно одобрительно на него глянули, но в целом полностью поддержали. Ведь по состоянию Эл стал выглядеть намного хуже, чем ранее. Он словно перестал дышать. — Ноа, ты бы хотя бы мог приветствовать отца. Всему тебя нужно учить, никакого воспитания, — белобрысый приоткрыл рот, пытаясь что-то сказать, но тут же замолк придерживая горло рукой. Боже, как же это было больно, а ведь он и звука издать не смог. — Эл, не напрягай горло и связки, рано ещё, — Никки со злобой посмотрел на старшего Риверсона, понимая, что тому абсолютно наплевать на состояние сына. Сколько можно уже мучить этого парня? — У него горло травмировано! Не может он говорить, — наконец вспылил Хэммик, беря руку альбиноса в свою, крепко сжимая. Мужчина обращает на это внимание и презрительно фыркает. — Когда Хоуп сказала, что ты переспал с Мориямой, я конечно был удивлён и разочарован. Надеялся твои странные привычки в Эверморе из тебя убрали. Но я тогда подумал, что ладно уж, хотя бы человек высокого полета. Но теперь, я как погляжу, ты все ещё не избавился от привычки держаться отребья. Боже, ты не мог хотя бы белого парня выбрать? Серьезно, что за осквернение моих глаз. Все Лисы с гневом посмотрели на мужчину, что сейчас так нагло поливает грязью не только собственного сына, но и их члена команды. Никки сильнее сжимает чужую руку, ведь Эл буквально начинает дрожать. Он даже глаза поднять не может. Отец только что буквально разболтал всем тут про его связь с королем. Он не хотел, чтобы Лисы об этом знали. Зачем он это сказал? Зачем? — Зачем вы так со своим сыном? Что он такого плохого вам сделал, что вы налетели на него как коршун на труп? — сразу вступилась Элисон, намеренная даже пощечиной врезать мужчине, если он не заткнется. Слишком он бесил ее и всех остальных. — Пусть радуется, что я к нему еще добр и многое спускаю с рук. Кстати об этом, Ноа, — блондин поджал губы, зная, что сейчас отец начнет бить по нему. Он всегда с ним боролся. Сейчас тоже должен. Лисы его защищают, но это его бой. Голова поднимается и взгляд встречается с отцовским, хоть ладонь и сильно сжала руку Николаса в поддержке. — Мы уладим скандал и ты снова вернешься в университет Эдгара Алана. Играть в Воронах тебе или нет, решай сам, но доучиться ты обязан. Раз ты не можешь говорить, тем лучше, я сам выйду к репортерам и улажу конфликт, — это звучало слишком подло, но Эл был готов. Поэтому он и подписал контракт сразу. Отец уже не скажет ничего против. — Боюсь, что его обучение в том же университете не продолжится. Он уже получил возможность сменить команду и перешёл к Лисам, мистер Риверсон, — влез Нил, складывая руки на груди. Он не оскорбил мужчину, но тот недовольно и со злобой посмотрел на сына. — Перевелся в Пальметто? Я столько потратил на тебя времени, сил и средств, чтобы сделать образованным, а ты снова с разбегу готов прыгать в грязь. Лучше бы я тогда надавил на Катерину и заставил сделать аборт. Она бы сейчас была жива. Ты невыносим, Ноа, — темные глаза смотрят в светлые с ненавистью, но кажется, будто Эла сейчас не сломить. Он берет блокнот и ручку и начинает писать. Плевать ему на отца и его недовольство. Он прошел Гнездо, пережил Рико и сейчас готов дать отпор отцу, желая наконец обрести счастье с новой семьёй. Идите нахер, отец. Я перевелся в Пальметто и учиться останусь там, так же как и играть в экси. Пусть твоя любимая Хоуп и дальше крутит пиздой перед Рико Мориямой, а я ей больше не помешаю. Просто отъебись от меня самого и забудь обо мне! — он отрывает листочек и поднимается с кровати, оперившись на Никки. Ноги уверенно делают пару шагов к мужчине в тишине и бумажку с силой прижимают к груди, к пиджаку, отпихивая поражённого старика на шаг назад. Он читает текст и буквально чуть ли не начинает рычать, сжимая челюсть. — Что ж, отлично. Делай что хочешь, Ноа. Но я более не намерен тебя обеспечивать ни центом. Живи как хочешь сам. Хотел быть взрослым? Вперёд. Считай, что ты вычеркнут из списка наследников раз и навсегда, — последнее, что сказал Адриано, удаляясь из палаты прочь. Он больше был не намерен платить за сына и буквально ушёл, оставляя парня брошенным на кучку жалкого отребья. Эл стоял все на том же месте, ему сейчас резко захотелось плакать. Черт, слова про аборт так болезненно ударили по нему. Но отец был прав в том, что мама бы была жива при этом раскладе. Плевать ему на то, что его вычеркнут из семейного наследства. Плевать и на отца. Но почему же так больно? Эл пережимает горло рукой, пытаясь подавить в себе подступающую истерику. Слезы предательски катятся по щекам, пока дыхание пытаются привести в норму. Больно. Не только физически, но и эмоционально. Эл цепляется пальцами в руку, царапая кожу. Ему бы прийти в себя. — Эллери, — Элисон подходит со спины, обнимая, пока Никки встаёт спереди и подхватывает чужие руки, соединяя со своими. Эл просто сжимает их, утыкаясь в чужую грудь. — Эй, ангелочек, все хорошо. Мы не оставим тебя, — Никки целует парня в голову, вдыхая запах чужих волос. Пока Эл все же всхлипывает, чувствуя как все снова начинает болеть. Ему нужно успокоиться, ведь от слез больнее, но подавить все в себе не получается. Он и так долго этим занимался. Подавлял все снова и снова, пока наконец не настал пик. Именно поэтому сейчас он не мог остановить слёзы, причиняющие ему физическую боль. В какой-то момент в палату входит врач, понимая, что подобные действия могут привести к последствиям. Эла укладывают на кровать, подключая к нему успокоительное, давая время на то, чтобы отдохнуть. Никки сидел рядом, придерживая чужую руку. Все время продолжая говорить, как это делал часто, пока Риверсон был в Гнезде. Он привык подолгу рассказать истории, не слыша в ответ ничего, привык придумывать что-то на ходу, лишь бы отвлечь. Сейчас он занимался этим же. Пока Эл наконец не прикрыл глаза, которые сейчас были красными от слез. Он удобнее улёгся на кровати, которую ему помогли опустить. Самое время дать ему немного отдохнуть. Лисы покинули палату, оставляя Эла и Ники одних. Каждый из них сейчас ненавидел то, что произошло. — Как, блять, можно вообще подобное говорить сыну, который чуть не умер? — Элли ходила из стороны в сторону, гневно перебирая собственные волосы. Она так хотела найти отца Эла и просто врезать со всей силы. В голове не укладывалось как такое вообще возможно. — Мудак, — согласно кивает Сет, наблюдая за Нилом, что просто опёрся на стену возле палаты. По Джостену сразу видно, что он испытывает вину. Она гложет его уже не первый день. Но прямо сейчас на его лицо легла новая эмоция, которую было сложно распознать. — Элли, тише, мы же в больнице, — Рене плавно перехватывает подругу, придерживая её возле себя, пока девушка все так же недовольно постукивала ногой о пол. Вся эта ситуация невероятно злила. Эндрю опирается на стену, поглядывая на мальчишку перед собой. Нил на него даже не смотрит, в то время как Аарон пристально наблюдает за близнецом. Раздражали оба. …Пробуждение снова оказалось слишком резким, но не таким, каким было в первый раз. Глаза быстро распахиваются и смотрят в потолок, успокаивая дыхание. Никки подрывается следом, крепче сжимая бледную руку в горячей своей. Хэммик начинает другой свободной поглаживать белоснежные волосы, заставляя посмотреть на себя. Он здесь, рядом с Элом. Ему слабо улыбаются и Риверсон начинает подниматься, держась за Николаса, который помогает. Жестом Эл просит блокнот и Никки его подаёт. Карамелька, я хочу домой. — это так приятно греет душу, что Хэммик улыбается, целуя слабого альбиноса в лоб. — Я позвоню Ваймаку, ангелочек. Нам еще нужно заключение врача и его наставления. Ты ведь не ел уже три дня, а это четвёртый. Поесть тебе точно надо, а вот что и как мы узнаем, хорошо? — белая макушка кивает и Никки достаёт телефон, набирая номер тренера. — Тренер, мы можем забрать Эллери из больницы сегодня? Он хочет домой. В настоящий дом. Я позову врача осмотреть его и сделать заключение, — Хэммик надеется, что Ваймак не откажет. Тот явно хотел, пока не услышал о доме. Он понимал, как для альбиноса это важно. Лисы рассказали об отце парня и явно понятия «дом» у него просто не было. — Хорошо. Я передам все ребятам и мы заедем скорее всего все вместе забрать его, когда закончим собирать вещи и съедем из отеля. Разберись пока с врачом, — звонок сбросили и Николас улыбнулся шире парню. — Я за врачом, ангелочек, — Риверсон снова кивает и проводит взглядом. …Лисы заходят в палату с небольшими сумками на плечах. Они приехали из отеля и по пути Элисон съездила за одеждой для парня. Врач заканчивал полный осмотр и сделал заключение, что в целом отпустить можно, но ему нужен внимательный уход. Он начал объяснять это группе людей. — Швы надо будет обрабатывать каждый вечер и утро и снова перевязывать. Таблетки он принимать не может, поэтому обезболивающее только внутривенно. Дозу я напишу и на сколько часов этого будет хватать. Питаться твёрдой пищей ему нельзя ни в коем случае, но вы можете блендерить еду до мягкой каши. Горячее ему пока противопоказано. Никакого чая, кипятка, кофе и т.д. как и чрезмерно холодного. Только тёплое питье. Из фруктов только то, что не будет разъедать травмированные участки изнутри, ничего кислого и кислотного. Из лекарств я выписываю ему только сиропы. Следите за их приёмом. В течение недели по моим прогнозам боль пройдет и горло заживёт. Тогда надо будет развивать голосовые связки. Следите за выполнением упражнений. В интернете много различных, пусть начинает с простых звуковых. Голос скорее всего изменится, но мы сделали всё, чтобы было не критично. Вероятно высокие ноты брать не сможет и звучать будет ниже, чем до этого, часто при шепоте будет хриплость, — Лукас писал все это в заметки и в конце оторвал листок, вытянув Лисам и на удивление сразу его взял Аарон, так же и список лекарств с дозами. Их можно было получить в аптеке при больнице и он ушел это сделать, пока Эллери начал переодеваться в купленные вещи. На улице холодно и Элисон явно постаралась его одеть максимально тепло, но даже так со вкусом с пальто, шарфом, вязаным свитером с воротом до самой челюсти, даже сапоги ему подобрала, белоснежные на платформе. Ни одного черного элемента в одежде. Она явно намеревалась поменять гардероб мальчишки. — Отлично, теперь больше похож на Лиса, — одобрительно кивает Сет, когда Эл слегка ему улыбается. Блокнот с ручкой альбиносу любезно отдали и он его забрал, убирая в карман пальто, чтобы точно держать при себе. — Да, только этого мало, — Элисон подходит и достаёт из одного кармана вязаные перчатки без пальцев бежевого цвета, надевая их на руки парня, словно мама своему ребёнку. — Вот так гораздо лучше, — соглашается Бойд с кивком. — Ну что, Эл, поехали из Гнезда в Лисью Нору, — с усмешкой зовёт Ваймак и альбиноса подхватывает Никки сбоку за руку, переплетая локти. — Поехали домой, ангелочек, — улыбка расплывается на лице, когда его ведут среди всей толпы Лисов, держа в центре, в неком тепле и защите.