****
10 апреля 2023 г. в 10:45
«Ты лишь думал, что я сплю. Отвернувшись к окну, ты изучал сменяющие друг друга виды. Поезд шел своим чередом, и наши тела качались в южном ритме. Ты не догадываешься, что я закрыл глаза, притворяясь спящим, лишь для того, чтобы слышать твое дыхание рядом, небрежно ощущая его на своей шее.»
Странные стихи шли в голову усталому Карлу. Лежа на нижней полке, он бессмысленно переворачивался с бока на бок, мяв невзрачные простыни и безрезультатно пытаясь уснуть. Не выходило. Поезд трясло и посторонний шум дребезжащих рельс и шпал его раздражал. В висках пульсировало собственное сердце. Недовольно отбросив тонкое одеяло, Хайд отвернулся к стенке и исступленно начал изучать материал стены. Мерзкий вид. Карл вздохнул, опять закрыл глаза, стараясь заснуть.
В купе вагона лишь они двое — Карл и Ричард. Никого больше. Они ехали из Уэльса, Кардиффа, прямиком в Лондон. Путь предстоял недолгий, и проехали они не больше полпути, но Хайд уже успел за это время заскучать и, казалось, совсем пасть духом: всё в дороге его не радовало и раздражало. Смит был более спокоен, но задумчив и меланхоличен.
— Сколько нам ещё ехать? — этот вопрос Карл задавал каждые два часа, когда понимал, что сон к нему всё равно не придет.
— Я скажу, когда мы приедем, — каждый раз отвечал тихо Рик и возвращался к чтению газеты.
И так продолжалось и продолжалось — как зацикленный круг, как магнитофонная полоска, заключенная в ленту Мёбиуса…
Приподнявшись на простыне, Карл лениво потянулся к дорожному дневнику, который давно вёл, и принялся лениво записывать строчки странного текста, не так давно пришедшего в голову.
— Не понимаю, чего прекрасного в Лондоне, — сетовал он, вырисовывая на свободном от текста месте, силуэты красивых небоскребов. Хайд ещё не догадывался, что через каких-то несколько жалких лет он будет восхвалять их в своих новых, сюрреалистичных текстах. — Там чертовски уныло, знаешь.
Записав пару строк, Карл отложил карандаш и уперся спиной на жесткую подушку. Взгляд сонных глаз устремился в окно. Он вновь потихоньку начал клевать носом.
Вид из окна не был похож ни на черные недра тоннелей, ни на серию кислотных слайдов трепещущей вездесущей рекламы, коей переполнены мегаполисы. Здесь — мерный поток, неспешная череда сменяющих друг друга ландшафтов — городских и сельских — наполненных родной и теплой атмосферой. Мрачные, угрюмые города, сменяются солнечными лугами — и наоборот. Солнце в зените и его лучи, пробираясь сквозь оконное стекло, оставляли размытые солнечные блики по всему купе. Всё ещё немного усталый и скучающий, Карл отвел взгляд к стене. Закрыв глаза, он полностью отдался движению поезда, покачиваясь в соответствии с его гипнотическим ритмом.
— Каким бы Уэльс не был прекрасным, его нужно покидать. — Голос Смита успокаивал, сливаясь с приятным, успокаивающим гулом, словно бы это протяженная, неспокойная, но тихая песня. Не открывая глаз, Хайд в согласии кивнул.
Поезд качало. В своем собственном ритме. Собственном умеренном темпе.
Они не заметили, как день медленно перетекал в вечер — не менее спокойный, умеренный и такой же унылый. Солнце понуро плыло по свинцовому горизонту, облачаясь в алый оттенок. Города обретали корку рыжей враждебности, а луга — лоснящийся, золотой оттенок.
Летняя духота незаметно пробиралась в купе: пыльный воздух, едкий, но привычный аромат сигарет, запах притащенной еды, дыма и пыльцы. Голова начала идти кругом.
— Пойду, разомну косточки, — Неприятный день давил всем своим существом, звуком, цветом и запахом. Он не сулил ничего хорошего. Встав с койки, Карл быстро нашел пачку сигарет — единственное утешение. — И заодно выйду, проветрюсь.
Он хотел объять себя ореолом табачного дыма.
— В коридоре курить нежелательно, — слышит Хайд легкую усмешку. Рик поднимает взгляд, но видит в качестве ответа лишь хмурое и мрачное лицо вокалиста, измученного, казалось, всей этой поездкой. — Иначе дышать будет нечем.
Дышать. Нечем. Карл и так задыхался, в давящей его легкие духоте. Хотелось выпрыгнуть в открытое поле, наполненное вечерней прохладой и уснуть под нежные прикосновения зеленых трав, кажущихся золотыми из-за за уходящего за горизонт солнца.
В коридоре было пусто, а гул поезда разносился куда отчетливее. Облокотившись на серый поручень — какие обычно крепились в невзрачных междугородних автобусах Уэльса — Карл уставился в окно, наблюдая за сменяющей друг друга чередой ландшафтных кадров. Духота никуда не уходила, и вокалисту казалось, что сейчас он находится запертым в газовой камере — и незаметно, медленно чахнет. Сонные глаза опять начали закрываться.
— Жаль, окно открыть нельзя, — сетует Хайд. И тут же ощущает спиной чье-то присутствие. Смит подошел незаметно и бесшумно, словно подкравшись, и поравнялся с вокалистом.
— Можно. — отозвался Рик. — Конечно можно.
И тянет руку к едва видной форточке. Карл чертыхнулся: не рассмотрел эту простую деталь из-за блеска увядающего солнца. Он поднимает взгляд на клавишника и замирает, чувствуя Рика совсем близко.
— Стой-стой. Подожди.
— Что? Что-то не так?
Смит тут же застывает, с протянутой рукой и выпрямленными пальцами у форточки. Озадаченно, он уставился на своего коллегу, наблюдая за его неспешными действиями. Карл подбирается к Рику, чуть ближе, почти касаясь своей рукой его плеча. Задумчиво, наклоняет голову чуть набок.
— Я не слышал их раньше, — произнес тихо Карл.
— Кого? — не понял Рик. — А, — догадался он, — ты про запах?
Не дав ответа, Хайд, молча, подступил совсем близко. Поднялся на носочки и — неожиданно для Смита — уткнулся носом в янтарно-русые, кудрявые локоны. Клавишник легонько вздрогнул.
— Какие сладкие духи, — шептал Карл, и не думал даже отступать хоть немного назад. Приятный, пропитанный лугами и теплым летом, яблочный запах его пленил.
— Это не мои, — опечалил его на мгновенье Смит, в неуверенной улыбке обнажая зубы. — По ошибке перепутал с духами жены, когда спешил на поезд.
— Используй их почаще, — слышит он приятный шепот у самого уха. Слишком волнующе, и настойчиво. — Мне нравится этот аромат, он дает мне уверенность в хорошем дне.
Они всё ещё стояли и поезд приятно покачивало.
— Эм, Карл?
— М-м-м, да? — Жеманно устремляя взгляд к серым глазам клавишника, вопрошает Хайд.
— Так мне открывать форточку на проветривание или нет?
Смит все еще стоял с вытянутой рукой, буравил вокалиста вопросительно-испытывающим взглядом. Достаточно строгим, чтобы хоть немного унять хитроумие в глазах Хайда.
— Черт, точно, — спохватился Карл. — Давай.
Едва прохладный, летний ветерок тут же просочился в коридор купе. Духота, висевшая в воздухе, немного растворилась, дав возможность вздохнуть полной грудью. Удивительно, как быстро Карл забыл про сигареты, про табачный дым. Теперь лишь вечерняя прохлада лета. И нежный аромат духов. Ах, эти духи…
— Твои духи — это лучшее, что случилось за весь день.
Этот тихий напев почти слился с гулом поезда. Рик неподвижно стоял, молчаливо поглядывая в окно, ощущая как редкий ветерок колышет его кудрявые пряди. Чувствуя, как на плече опускается чужая голова — Карл не собирается отступать. Голова все тяжелела, Смит понимал, что еще немного — и Хайд, спящий, обрушится на пол.
Вовремя Смит подхватывает уходящего в мир грез Карла. Со вздохом улыбается, и вместе они неспешно плетутся в купе. За окном уже темнело, вновь пробирались и вырастали силуэты мрачных домов. Городские ландшафты обрастали сотнями неоновых глаз. Темнота завораживала и усыпляла.
Карл все сильнее клевал носом. Наконец, закрыв глаза, он понял, что проваливается в неспокойный, но тяжелый сон. Теплая рука коснулась его плеча и абсолютное спокойствие тут же объяло вокалиста. В нос снова ударил приятный аромат духов. Духов и лета. Фестивалей под открытым небом…
Смит осторожно уложил Карла на тонкие одеяла и сел рядом, чинно охраняя сон своего коллеги и друга. Его рука все еще лежит на чужом плече, пальцы неспешно перебирают короткие, темные пряди — Рик задумался, вспомнил, что когда-то давно, так же как и сейчас, они находились друг напротив друга, уставшие и поникшие духом. В мнимой тишине, совсем близко, совсем рядом… так интимно. Вдруг Смит что-то вспоминает, в голове щелкнула какая-то подзабытая мысль.
Поддавшись вперед, клавишник наклоняется. Кудрявые пряди мягко коснулись чужого лица — совсем случайно и необдуманно — и Рик побоялся, что Карл проснется. Но вокалист не шелохнулся, и Смит решил исполнить задуманное — осторожно поцеловать Карла в макушку.
— Рикки, слушай, сколько нам ещё ехать? — Сонное бормотание Хайда прозвучало совсем неожиданно. Раскрыв с трудом глаза, он повернул голову.
И Рик тут же замер.
Они коснулись друг друга кончиками носов — и застыли. Серые глаза, так близко. На лице Карла медленно появляется хитрая, очаровательная улыбка. И Рик улыбается в ответ, будто поддавшись этому пленящему очарованию.
— Скоро, — шепчет он и наконец целует Хайда, — уже очень скоро.
Темноту заливает приятный электрический свет, оставляя мягкие, едва колышущиеся тени на лицах. Они смотрели друг на друга, медленно усыпляемые ритмичным ворчанием поезда.