Исток любви, исток надежды

      Я переспал с первым встречным. Как и мечтал… Остановил льющийся на меня поток лжи и предательства. Отомстил своему, уже бывшему, парню за три месяца измен. Вот только почему мне ни капельки не легче?       Господибожемой, Тэхён! Какое же ты позорище!       Окидываю взглядом идеально прокачанное тело, слегка прикрытое уголком одеяла на бёдрах — видно, что мужчина не на анаболиках сидит, мышцы выглядят естественно и красиво. Аккуратно приподнимаю одеяло со своей стороны, всё ещё надеясь, что это ошибка. Но нет!       Под одеялом я голый. Абсолютно! Блятьблятьблять! Жуть! Я ведь даже имени этого мужчины не помню! И голова раскалывается… Зажмуриваю с силой глаза и несколько раз моргаю. Пытаюсь навести порядок в своем бестолковом сознании, дабы вспомнить вчерашний вечер. А вот ни хрена он не вспоминается! Хоть убейте меня!        Окидываю взглядом пол вокруг кровати на предмет наличия использованного контрацептива. Чёрт! Мы что даже не предохранялись? Вот же блять! Аккуратно сдвигаю одеяло, пытаясь незаметно соскользнуть с кровати, но вдруг мужчина закидывает на меня руку, обнимая за талию, и подтягивает обратно к себе.       — Уже убегаешь, независимый мальчик? — незнакомец улыбается, его сонное лицо выглядит мягко, несмотря на явную мужественность черт. — А по гостинице ты голым пойдёшь? Или забыл, что твои вещи с вечера выстираны и отданы в сушку?       Краснея, возвращаюсь под одеяло, укрываясь им с головой. Мужчина уже откровенно смеётся, звонко и заливисто.       — Да ты оказывается трусишка, дерзкий и свободный мальчик! Вылезай, я тебя не съем, и даже не укушу, ну, если только немножко, — и внезапно чужая крупная рука ныряет под одеяло, и ощутимо щипает меня за бедро.       — Ай! — непроизвольно взвизгиваю и пытаюсь отпрыгнуть в сторону, насколько это возможно с запутавшимися в одеяле ногами. В итоге сваливаюсь с кровати на пол. Вот же чёрт!        Этот гад снова ржёт — хохочет во весь голос. А я чувствую, что опять краснею. Ну почему нельзя было встать с кровати как все нормальные люди? Действительно, я веду себя как идиот. Ну переспали и переспали. С кем не бывает? Будто никто так не делает в свои двадцать один? Ещё и не такое творят, а у меня уважительная причина есть, в конце-концов.       Стаскиваю с кровати одеяло на себя, и прикрывшись благопристойно, принимаю сидячее положение прямо на полу. Мой ночной визави уже отсмеялся, и теперь смотрит на меня. Смело поднимаю на него свой взгляд в ответ. Кажется, в его глазах мелькает беспокойство.       — С тобой всё нормально? — прищуривается. — Голова кружится? Тошнит? Пить хочешь?       — Нет! — отвечаю сразу на все вопросы. — Как тебя зовут, напомни…       — Ну ты даёшь! — усмехается. Поднимается на подушках выше, садясь поудобнее. — Чонгук.       — А меня зовут Тэхён, — на автомате выдаю я.       — А я помню, — снова растягивает губы в улыбке. — Видимо, ты вчера был ещё более пьян, чем мне показалось. Что ещё ты не помнишь?       Виновато опускаю голову вниз. Машинально шмыгаю носом, словно маленький. Молчу.       — Понятно, — многозначительно тянет гласные мужчина. — Тогда давай поступим так, Тэхён. Я сейчас позвоню на стойку администратора, попрошу принести твои вещи. Пока ты ждёшь и одеваешься, я иду в душ. Мы с тобой спустимся позавтракать, поговорим и решим, что делать дальше с нашим знакомством.       — Да, да, хорошо! — торопливо соглашаюсь.       Как только администратор приносит мне мою чистую одежду, я быстро одеваюсь и выбегаю из номера под звуки льющейся в душе воды.       — Доброго утра! — приветливо улыбается мне сотрудник гостиницы. — Вы из триста третьего? Прошу Вас пройти на завтрак! — и услужливо показывает мне, в какую сторону следует идти.        Я мысленно бьюсь глупой своей головой о стену. Я вышел не из своего номера на третьем этаже, а из чужого на втором. Теперь все работники гостиницы и инструктора по сплаву будут знать, что я переспал с незнакомым мужиком. Блять! Я переспал с накачанным инструктором-спасателем, как какая-то несчастная, влюбившаяся с первого взгляда, девчонка. И теперь этот красавчик запишет меня в свой — я уверен — длиннющий послужной список однодневных любовников и любовниц, приезжающих на сплав, чтобы получить заряд острых ощущений.       А разве не так? Разве не за этим экстримом я сам сюда приехал?        Иду завтракать в гостиничное кафе, на ходу пытаясь принять невозмутимый вид.       После завтрака возвращаюсь в свой номер, беру свой походный рюкзак. У меня есть ещё двадцать минут перед общим сбором, и я иду к стойке регистрации с надеждой, что у девочек есть таблетки от головной боли.        Внезапно на весь холл раздаётся окрик таким знакомым до боли голосом:       — Тэхёни! Тэ-Тэ!       Растерянно оборачиваюсь. Блять!Какого хрена?! Вонхо быстрым шагом приближается ко мне. Обнимает, несмотря на мою отчуждённость, и насильно утаскивает в угол к стоящим там большим креслам.       — Техёни, дорогой! Я так волновался! Ну почему ты не брал трубку? Я совершенно потерял тебя, и если бы не отследил списания с банковской карты, то не нашёл бы! — причитает он.       — Ты зачем сюда приехал? — сквозь зубы тяну я, внутренне дрожа и изо всех сил пытаясь сдержать истерику.       — Как зачем? Мы с тобой пара, а ты внезапно срываешься и не говоришь куда… Ты всё неправильно понял, малыш…       — Неправильно понял?! — почти взвизгиваю я. — Переписка в телефоне с фотографиями в нижнем белье, пересказ эротических снов и фантазий в течении трёх мать его месяцев?! Я всё правильно понял! Мы с тобой в отношениях восемь месяцев, три последние из которых ты мне изменяешь! — стараюсь не кричать, чтобы не привлекать внимание любопытных туристов, постепенно собирающихся в холле гостиницы.       — Тэ-Тэ, малыш, тебе там что-то причудилось… — снова начинает врать Вонхо.       — Причудилось? Прости, но фотки белой тощей задницы, обтянутой красными кружевными труселями и подпись «Я соскучился» в твоём телефоне выглядят вполне реалистично, — предательские солёные капли всё-таки выступают в уголках глаз и катятся вниз. Быстро стираю свидетельниц моей слабости со своих щёк и продолжаю: — Я долистал вашу переписку до самого начала. У него реально тощая задница, ты заметил? Не понимаю, на что ты повёлся? — хочу уколоть его, однако Вонхо как всегда непрошибаем.       — Тебе не нужно было брать мой телефон, Тэхён-и! — строгим голосом говорит он. — Это было просто недоразумение, ничего особенного!       — Ничего особенного — это о нём или обо мне? Ему обо мне ты тоже говорил «ничего особенного» или он до сих пор думает, что в этих отношениях вас только двое?       — Тэ-Тэ, послушай…       — Это ты послушай, Вонхо! Сейчас ты соберёшь вещи и уедешь. И когда я вернусь через три дня из своего незапланированного отпуска, чтобы духу твоего в моей квартире не было! Ключи оставишь соседям.        Встаю с кресла, подхватив свой походный рюкзак, и удаляюсь гордо распрямив плечи. Я — мужчина, я — сильный. А то что по щеке снова размазался мокрый след — это ничего. Это пройдёт.       — Итак, уважаемые туристы, внимание на меня! — приятный глубокий мужской голос вырывает из горьких размышлений, и я сконфуженно опускаю глаза, когда понимаю, кто это. Вот чёрт! Надо будет спросить у мамули, в какой день недели она меня родила. Не в понедельник ли, случайно? Ну почему я такой невезучий?       Красавчик, в постели которого я проснулся сегодня утром, и наш гид-инструктор — один и тот же человек. И спрятаться-то не за кем, ведь нас всего тут десять человек туристов, собирающихся отправиться на сплав по реке Ай.       — Сейчас мы дружно загрузимся в микрик и отправимся к точке старта нашего путешествия. Подумайте хорошо, не забыли ли вы чего-нибудь в своём номере, — я чувствую на себе его взгляд и краснею от его дальнейших слов: — Ну или в номере соседа, если вы ночевали там.       Туристы хохочут, а я мечтаю провалиться под землю. Он специально что ли?        Как оказалось, нашим водителем тоже будет он. После пофамильной переклички гид-инструктор ведёт нашу группу к микроавтобусу. Помогает погрузить рюкзаки в багажное отделение, подхватывая каждый и аккуратно укладывая в плотный ряд. Туристы благодарят мужчину и идут занимать свои места в салоне.        Девушка по имени Инха одаривает красавчика-гида таким откровенно-манящим «Спасибо, Чонгуки», что только дурак бы не понял — у неё текут слюнки от вида этих мускулистых, с проступающими из-под загорелой кожи венами рук, открытых вырезами тёмно-зелёной майки. Я кривлюсь презрительно, а мой ночной визави ловит мой взгляд.       Вопросительно выгнув бровь, подходит ко мне, и берёт мой рюкзак.       — Ух ты! Что ты сложил сюда, Тэхён? Почему рюкзак такой тяжёлый? Ты знаешь правило пятнадцати секунд?       — Какое ещё правило? — бормочу я себе под нос.       — Если ты можешь удержать свой рюкзак на весу в вытянутой руке в течении пятнадцати секунд, значит у тебя нет перевеса, и ты не взял ничего лишнего в поход. Сомневаюсь, что ты удержишь свой рюкзак хотя бы десять секунд.       Нет, ну вы видели такого зануду?       — Я удержу, не сомневайся! — зло шиплю я в ответ.       — Держи, — тут же протягивает мне рюкзак. Я хватаю за лямки тяжеленную ношу, и вытягиваю руку, держа его на весу.       — Ты молодец! — констатирует инструктор. — Я даже и не рассчитывал, что ты осилишь больше четырёх секунд, а ты целых семь смог продержаться!       Ну вот серьёзно! Он так и будет теперь стебать меня по любому поводу?       — Когда приедем на место выгрузки, я разберу твой рюкзак. Мне не нужен перегруз на катамаране. Ты уложишь в него только то, что я посчитаю нужным.       П-ф-ф-ф-ф… Какая самоуверенная цаца!       Разворачиваюсь и иду к двери в микрик, молчанием выражая своё «фи». Тоже мне командир нашёлся! Я с таким трудом запихивал в рюкзак все эти нужные штуки, которые посоветовал мне продавец-консультант в магазине «Всё для охоты и рыбалки», а он: «только то, что Я посчитаю нужным». Бе-бе-бе!       — Самовлюблённый индюк! — шепчу я себе под нос тихонько, а вдогонку мне прилетает насмешливое:       — Меня зовут Чон Чонгук, детка!       Вот козёл!        Машина тронулась. В салоне микрика у меня место рядом с крепко сбитым мужчиной в серо-зелёной горке — это такой костюм походно-военный если я правильно запомнил — и в высоких чёрных берцах. Чтобы не показаться невежливым, знакомлюсь и завожу лёгкую беседу о предстоящем путешествии. Мужчину зовут Ли Дон Ук. Он хирург по профессии и заядлый путешественник по всяким диким местам.       Наш тихий разговор прерывает внезапная возня на заднем сидении, и слышится громкий капризный голос единственной девицы среди десятерых мужчин:       — А можно мне пересесть вперёд? Меня укачивает на последнем ряду!       — Вы можете сесть впереди, на двойное сидение рядом с водительским местом. Однако, на подъезде к следующей деревушке к нам присоединится ещё один инструктор. Если Вы, Инха, не будете против сидеть зажатой между двумя большими мужчинами, то не вижу никаких препятствий, — отвечает ей Чонгук, поглядывая в зеркало заднего вида на своих пассажиров.        Довольная девушка быстро пересаживается на переднее сидение, воспользовавшись короткой остановкой, и сразу же начинает весело щебетать о чём-то Чонгуку. Тот отвечает ей время от времени, впрочем, не выказывая особой заинтересованности в разговоре. Он внимательно следит за дорогой, которая из комфортной асфальтированной внезапно превратилась в грунтовую, местами разбитую, а местами отсыпанную крупным щебнем из отработанной горной породы.       — Третий раз за этот сезон, — ухмыльнувшись говорит мне мой сосед.       — А? — не понимаю я.       — Инха третий раз за этот сезон принимает участие в сплаве по реке. И обязательное её условие при покупке тура — попасть в группу к Чонгуку, — объясняет мне как маленькому Дон Ук.       — О-о-о, ясно… — тяну гласные я. — А Вы откуда знаете? — недоверчиво кошусь на него.       — Так я сам на сплав хожу только с Чонгуком или Намджуном. Мы с ними старинные друзья, команда любителей пеших и водных прогулок. Почти всю Башкирию обошли. Где пёхом, где на катамаранах, где на лошадях или вездеходах. Чонгук во всём хорош — хоть верхом на лошади в лесу, хоть на комбайне в поле, хоть за рулём лексуса в центре Уфы.       — Кто такой Намджун? — спрашиваю я, чтобы прервать похвалы этому самовлюблëнному индюку.       — Ким Намджун — наш второй инструктор. Это его мы сейчас подхватим по пути в Кусимово, — охотно поясняет мой сосед. — Он бывший военный, спецназовец. Отличный следопыт и проводник. Из любой трясины выберется сам и своих людей не бросит, вытащит любой ценой.       — Оу! — выражаю я своё восхищение услышанному. — А Чонгук тоже бывший спецназовец? — не могу сдержать своё любопытство, и тут же даю себе мысленный подзатыльник. Чёрт же дёрнул меня спросить, да ещё и достаточно громко. Внезапно ощущаю чужой взгляд на своём лице. Он смотрит на меня в зеркало заднего вида внимательно, заинтересованно.       — Нет, Чонгук — он Леший! — таинственно понижает голос мой собеседник.       Я разрываю зрительный контакт через зеркало и таращусь на соседа, не понимая, шутит ли он.       — Что значит, Леший? — тупо переспрашиваю я то ли у доктора, то ли у сказочника.       — А то и значит! — Ли Дон Ук даже руки потирает, так ему охота поделиться этой историей со мной. Однако к нашему разговору начинают заинтересованно прислушиваться соседи с переднего ряда кресел и единичного справа.       — Действительно, почему это наш гид — Леший? — задаёт вопрос молодой мужчина справа от нас, Чхве Минхо, кажется.       — Ну что же, я расскажу вам историю нашего Лешего. Поговаривали, что дед Чонгука был медведем-оборотнем. Вышел однажды из леса, потому что влюбился в деревенскую девушку. И выбрал жизнь в человеческом обличии. Только в полнолуние уходил из своего дома и семьи, чтобы обратиться и побегать медведем по лесу. И ни одна душа не догадывалась о том, что он оборотень. Его сын, отец Чонгука, родился человеком, однако был огромного роста и силищей обладал воистину медвежьей. Когда деду пришло время умирать, он ушёл в лес. Сын пошёл искать его, однако не нашёл тела своего отца. Обнаружил лишь труп старого огромного медведя… Сын и внук похоронили останки зверя в лесу, и поставили крест на могиле, как человеку.       Рассказчик наклоняется к Киму поближе и продолжает:       — А сам Чонгук лишь на четверть медведь, но и этого хватает, чтобы его постоянно тянуло в лес. Он даже избушку-сруб себе построил где-то в непроходимой башкирской тайге. Уходит туда, живёт совсем один месяц-другой. Возвращается заросший, бородатый, косматый. Ну чисто тебе Леший! А про место, где избушку свою построил, никому не говорит. И никто не знает, на самом ли деле Чонгук в избушке живёт или тоже, как его дед, медведем-оборотнем по лесу бегает…        Я осознаю, что в микрике молчат все, включая самого болтливого громкоголосого мужчину на третьем сидении.       — Ой, да ладно! — раздаётся вдруг хрипловатый незнакомый голос. — Дон Ук вам ещё и не такую байку расскажет, вот только дайте до первой остановки добраться! Наш доктор под треск горящих в костре сучьев любит сказки сочинять. Вы ещё похлеще истории услышите! Фантазёр!        Понимаю внезапно, что так увлёкся рассказом соседа об этом индюке Чон Чонгуке, что даже не заметил, что автобус останавливался, и мы подобрали еще одного пассажира. Вернее, нового бугая-инструктора. Этот широкоплечий мужчина занял своим огромным телом большую часть пространства и Инха была вынуждена подвинуться ближе к водителю.        Впрочем эта рыжеволосая девица, казалось, только рада любому поводу очутиться поближе к Лешему. Вот чёрт! Леший снова смотрит на меня через зеркало! Чёрные глазищи поблёскивают в отражении насмешливо, дескать: ну что, поверил? У него что ли зеркало неправильно настроено, не на весь салон, а только на одно конкретное место, то есть на моё? Отвечаю злым взглядом, и ловлю его усмешку в отражении. Ну чего ему надо? Неужели нельзя забыть прошлую ночь, как будто её и не было?        Между тем бугай-инструктор поворачивает голову к нам, сидящим в салоне микрика, и продолжает своим приятным низким голосом:       — Здравствуйте, господа туристы! Меня зовут Ким Намджун, я ваш второй гид-инструктор. Мы только что проехали деревню Кусимово и до места высадки на воду нам осталось ехать примерно сорок минут.       И улыбается приветливо, являя нам нежные ямочки на щеках. Серьёзно? Как такому бруталу удалось стать за одно мгновение милым плюшевым мишкой? Я закатываю глаза в негодовании от собственных сравнений. Нашёл о чём думать! То лешие тут с нами, то плюшевые мишки. Зоопарк, блять.        По прибытию к пункту высадки Чонгук, как и обещал, уделил внимание моему рюкзаку. Ну, то есть, все рюкзаки были сложены им в одну кучу, а мой он демонстративно оставил в центре поляны.       — Тэхён, подойди! — зовёт строго.        Ага, разбежался. Я помню его угрозу переполовинить мой рюкзак. У меня там все нужные мне вещи! Не позволю!       — Я не буду разбирать рюкзак! — воинственно подбоченясь, говорю громко. Остальные туристы уже вышли из автобуса и теперь прислушиваются к нашему разговору.       — Тэхён! Я отвечаю за вашу безопасность в этом путешествии, и за твою жизнь в том числе. Если у тебя в рюкзаке окажется лишняя вещь, которая может оказаться потенциально опасной, и например при намокании разбалансирует нам катамаран, мы просто перевернёмся. Глупо будет оказаться в холодной воде, — как маленькому объясняет мне Леший.       Только я открываю рот, чтобы продолжить прения, как великолепный образчик мужественности и силы Ким Намджун властным негромким голосом забирает всё внимание наших невольных слушателей на себя. Он раздаёт команды чётко и спокойно и ему подчиняются все, даже Инха, крутившаяся до этого рядом с Чоном с просьбой проверить её рюкзак. Таким образом, мы с Лешим остаёмся наедине.       — Тэхён, это не шутка. Лучше я потрачу лишних полчаса на берегу и проверю твой рюкзак, чем из-за твоего упрямства шесть человек окажутся в холодной воде. Напоминаю тебе также об острых подводных камнях. Это горная река и сплав всегда подразумевает определённые риски.        Морщусь. Придётся подчиниться, чтобы не выглядеть идиотом в глазах остальных членов команды. Насупившись подхожу к рюкзаку и начинаю вытаскивать его содержимое. Чонгук стоит надо мной и молча ждёт. Когда рюкзак оказывается полностью пустым, а вещи из него покрывают полянку в пять квадратных метров, Леший опускается на корточки рядом со мной.       — Когда я набираю людей в команду, то это априори должны быть люди уже хотя бы раз бывавшие на сплаве. Это обязательное моё условие и турфирма всегда тщательно отбирает клиентов для меня. Я не хожу на сплав с новичками. Как ты попал в мою команду? В своей анкете ты представил себя как опытного туриста. А судя по вещам, которые ты взял с собой, консультант в магазине просто втюхал тебе кучу ненужных, бесполезных и дорогущих аксессуаров для рыбалки. Или ты рыбак? Что-то я сомневаюсь. А ведь это довольно дорогой неопреновый костюм и сапоги. И спиннинг последней модели, — Чонгук методично осматривает мои вещи.        Отвожу глаза. Не буду же я рассказывать ему, в каком разбитом душевном состоянии я собирался в этот поход. Неудивительно, что меня уговорили в магазине на покупку кучи бесполезных вещей. Я вообще-то готовился, прочёл несколько статей в интернете о том, что нужно с собой взять в поход. Но в магазине мне снова позвонил Вонхо и моя голова перестала соображать, а эмоции захлестнули гневом, обидой и ревностью.       — Я сдал тест по теоретическим знаниям в офисе турфирмы и по его результатам меня записали к тебе в команду, — тихо отвечаю. — Я готовился, честно. Просто в магазине…       — Понятно, тебя просто уболтали, — Чонгук меж тем начинает собирать мой рюкзак заново, но уже по собственному усмотрению. Некоторые вещи так и остаются лежать на земле.       — Между прочим, — вдруг ухмыляется он в мою сторону, — ты плохо подготовился даже теоретически.       Я непонимающе смотрю на его хитрое лицо и вдруг осознаю, что Леший сейчас снова выкинет какую-то шпильку.       — Ты взял сухое горючее, но без специальной гидрозащитной упаковки. Отсыреет твоё горючее в картонной коробке и станет бесполезным.       — И что ты предлагаешь? — начинаю раздражаться я. Вот же индюк самодовольный! — Здесь негде взять пластиковый пакет.       — Верно. Но есть презервативы! — и торжественно достаёт из кармана штанов блестящий конвертик. Разрывает зубами упаковку, многозначительно глядя мне в глаза.        Краснею нещадно. Значит, презики у него есть. А почему же он ночью ими не воспользовался? Блять, а если он болен чем-то страшным? Вспоминаю предавшего меня Вонхо и его любовника. Блять, а если я чем-то болен? Блятьблятьблять!       — Так ты понял теперь, как жизненно необходимо иметь при себе средство защиты? — с этими словами Чонгук засовывает в презерватив таблетки сухого горючего, завязывает резиновое изделие узлом, и бросает его мне с ехидной ухмылкой на лице.        Ловлю автоматически. Я в школьные годы волейболом увлекался и у меня хорошая реакция.       — Лучше бы ты им ночью воспользовался, придурок, — шиплю сквозь зубы. — А вдруг кто-то из нас заразный?       Удивлённый взгляд Чонгука и открытый рот в попытке что-то сказать обрывает появление возле нас Намджуна.       — Парни, вы готовы? Мы с ребятами уже собрали оба катамарана, можем спускать их на воду.       Чонгук кивает, отдаёт мне рюкзак и велит идти с Намджуном. Сам же собирает оставшиеся ненужные вещи и уносит их в микрик. Машину заберут попозже сотрудники турфирмы, а пока он просто закрывает её и кладёт ключи прямо на землю за переднее колесо.       Оказывается, что мне достаётся место на катамаране с Чонгуком, а Инхе с Намджуном. Её громкие возмущения по этому поводу Намджун быстро останавливает, объяснив, что схема размещения туристов на катамаране — не чья-то прихоть, а соблюдение веса и распределение нагрузки для равновесия. И капризной девице приходится заткнуться, лишь издали облизывая своего кумира взглядом.        Мы погрузили вещи на оба катамарана и под чутким руководством своих инструкторов закрепили их. Это место — спуск на реку — было оборудовано небольшим деревянным причалом и никому из нас не пришлось намочить ноги, усаживаясь на катамаран.        Отчалили. Тихое движение катамаранов по зеркальной глади реки не нарушало идиллию окружающего нас пространства. Все двенадцать человек невольно прекратили всякие разговоры, вслушиваясь в тишину речной долины и едва уловимый шёпот волн.       Лазоревая высота над нами, отражающаяся в широкой реке. Глубокие оттенки зелёного в растительности, покрывающей берега тихоструйной реки. Отрожья Уральских гор, покрытые мачтовыми соснами и столетними лиственницами. Кристально чистая вода, манящая прохладой в этот солнечный сентябрьский день. Нетронутая рукой человека природа совершенна в своём величии.        Меня, жителя промышленного рабочего города, пришибает красотой, открывшейся моим глазам. Кажется, это было лучшим решением — не переживать своё горе от предательства запершись в квартире, а выбраться за рамки привычного. Отвлечься, погрузившись в абсолютно чуждую городскому жителю среду.        Наши инструкторы потихоньку управляют катамаранами с помощью небольших вёсел, направляя наши плавсредства к середине реки, туда, где сила течения больше. Дают нам время проникнуться и почувствовать слияние с природой. И лишь через некоторое время Чонгук с Намджуном, переглянувшись и кивнув друг другу, отвлекают нас от созерцания природы и предлагают взять в руки вёсла.       Слушаем команды опытных инструкторов и быстро приловчаемся действовать слаженно. Даже своенравная Инха сосредоточенно слушает счёт Намджуна и ловко орудует своим веслом.       У меня тоже получается одолеть хитрую науку владения веслом под чётким руководством Лешего. Ловлю время от времени на себе его одобрительный взгляд. Ну а что, я не такой уж и неприспособленный к деревенской жизни городской житель. И вовсе я не хлюпик, хотя по сравнению с накачанным Чонгуком конечно кажусь худеньким. Ростом я лишь на полголовы ниже его. Плечи у меня не узкие, для моей фигуры вполне себе подходящие. В общем, нормальный я парень для своих почти двадцати двух лет.       Интересно, сколько лет Чонгуку? На вид двадцать восемь — тридцать. Но кто их разберёт, этих потемневших от солнца и ветра леших? Может, он на несколько лет моложе, чем кажется?       Не замечаю, что беззастенчиво пялюсь, пока Леший не произносит с лёгкой насмешкой в голосе:       — Эй, Тэхён! Прекрати витать в облаках, а то из-за твоих сладких мыслей мы сбиваемся с курса и скоро начнём кружить на одном месте вместо того, чтобы плыть вперёд! — и обращается уже ко всем нам: — Ну-ка, ребята, давайте догоним Намджуна! У него в команде девчонка, нам стыдно отставать!       Первая остановка, первая ночёвка. Катамараны пришвартованы, крепко привязаны к растущему на берегу дереву. Поляна для ночёвки облюбована и расчищена от сухостоя. Две большие палатки под чутким руководством инструктора Кима собраны. Кострище выложено и обнесено камнями, сухой валежник собран и готов к розжигу, тренога с казаном установлена над будущим костром по указанию Чона.       Остановка за питьевой водой. У каждого туриста с собой по двухлитровой бутылке воды, но это для использования на реке. В общий казан нужно найти питьевую воду. Чонгук знает, что неподалёку бьёт родник. Он берёт пустую канистру, тихим свистом предупреждая Намджуна, что уходит. Тот лишь слегка кивает головой в ответ. Их действия отлажены, они каждый раз придерживаются одного плана. Я вижу это по тому, как они общаются между собой знаками или даже взглядами. Лес любит тишину, и Леший со спецназовцем сами стараются её соблюдать и нас приучают к тому же.       Намджун разжигает костёр и зовёт народ собраться возле него. Ли Дон Ук вместе с Инхой и ещё двумя парнями занимаются очисткой и нарезкой овощей для будущего ужина, кто-то помогает наладить освещение, развешивая фонари на ветках деревьев, кто-то отдалился от поляны в поисках дровишек.        Я же решаю под шумок улизнуть, чтобы догнать Лешего. Чёрт его знает, почему я не остался в номере сразу, когда он мне предлагал поговорить. Теперь вот хватаю свою почти пустую бутылку из-под воды и быстрым шагом иду вслед за Чонгуком.       Догнать его получается не сразу. Тропинка петляет в зарослях и я наталкиваюсь на Лешего внезапно.       — Тэхён? Ты чего? — удивляется он.       — Я тоже воды набрать, — показываю ему свою бутылку.       — Ну айда! — разворачивается и уходит вперёд.       И это всё? Он даже не посмотрел на меня толком, а в микрике так чуть не сжёг глазищами через зеркало. А теперь он будет молчать? Ну уж дудки!       Догоняю его, дотрагиваюсь до рукава мастерки, которую он надел, поскольку становится прохладней.       — Чонгук! Подожди!       — Что случилось, Тэхён? — спокойно и отстранённо в ответ.       — Я поговорить хотел. О прошлой ночи… — тушуюсь и замолкаю. Отмахиваюсь от зудящей парочки комаров над моей головой.       — Если ты хочешь говорить — то говори, не тяни. У меня по плану ещё готовка ужина и первая смена дежурства у костра.       — Я… Прошлой ночью… Между нами… — и всё-таки я мямлю.       — Тэхён, — в голосе звучит усталость, — что ты хочешь, чтобы я сказал? Что ты был охуенный или, что ты был охуенно пьяный?       Опускаю голову вниз. Так, значит, всё-таки было. Мне придётся смириться с этим и сделать выводы. И впредь не совершать таких ошибок. Не срываться на эмоциях в незнакомое место. Не напиваться в баре гостиницы. Не приставать к красивым инструкторам по сплаву. Блять!       Чонгук между тем нетерпеливо переминается с ноги на ногу. Я понимаю — ему некогда стоять тут со мной и жевать сопли.       — Да. Хорошо… Я тебя услышал. Покажешь, где родник?       Остаток пути до родника и обратно к костру проходит в молчании. Мне кажется, что более красноречивого молчания этот лес ещё не слышал.        Чонгук, как и обещал, готовит ужин. Наваристая уха, густо приправленная разваренной крупой с лёгким ароматом дымка разлетается на ура. После ужина с удивлением замечаю, что атмосфера на поляне неуловимо изменилась — Инха больше не липнет к Лешему по малейшему поводу, а скромно молчит и вообще ведёт себя более чем достойно. А Намджун ненавязчиво оказывает ей знаки внимания — то предложит ей плед, то подаст чай, собственноручно заваренный в походном чайнике.       Ли Дон Ук у костра тихо рассказывает очередную свою сказочную историю всем желающим послушать.       Отхожу немного из освещённого пламенем круга и ложусь на густую высокую траву прямо в темноте. Сминаю её своим телом. Интересно, на траве можно оставить силуэт ангела, как на снегу? Смотрю вверх. Я абстрагируюсь ото всех звуков, доносящихся от людей. Передо мной только россыпь сияющих звёзд на тёмном небосводе. Я думаю. Думаю о себе, о Вонхо. О родителях. О своей учёбе и подработке. О своей жизни. Звёзды подмигивают мне холодным далёким светом, обещают решение всех проблем и исцеление душевных ран.       — Вот ты где! — негромкий мужской голос возвращает меня от моих мысленных блужданий на грешную землю. — Пойдём в палатку. Все уже укладываются спать. Завтра ранний подъём, нужно отдохнуть. — Чонгук протягивает мне руку, чтобы помочь встать.       Непривычно держать его за руку. В отличии от офисного слизня Вонхо, у Чона крупные кисти рук. Ладони тёплые. Немного суховатая кожа от физической работы. Подушечкой большого пальца Леший проводит по моему запястью, даря мимолётную ласку, а затем прикосновение прерывается. Может, мне почудилось?..       — Бери свой спальный мешок и ложись. Первая смена дежурства у костра моя, а в два часа ночи меня сменит Намджун. Отдохни, Тэхён. Я постерегу твой сон, чтобы никакой медведь не съел тебя на поздний ужин, — не удерживается от шутеечки Чонгук, а меня бросает в дрожь.       — Медведь? Но он ведь не выйдет к нам, правда? Не подойдёт к огню?       — Вот для этого мы с Намджуном и будем дежурить по очереди всю ночь. Подкладывать в костёр дрова и беречь разные сладкие части тушек туристов от голодных медведей, — улыбается Леший.       — Ты не можешь прекратить намекать, правда? — ворчу я.       — Не могу сдержаться. Ты так мило краснеешь и смущаешься. Сколько тебе лет?       — Нужно было спрашивать об этом раньше, до того, как ты затащил меня в кровать, — уже всерьёз злюсь я.       — Кто кого затащил — это спорный вопрос, — тихонько смеётся он. — Всё, иди спать, Тэхён. Тебе нужно отдохнуть.       Здравый смысл побеждает тараканов в моей голове, громко топающих лапками и требующих продолжить препираться с Чоном. Я беру свой спальный мешок и захожу в палатку, стараясь не шуметь. В шестиместной палатке спят четверо мужчин и вполне достаточно места для ещё двоих.       Повозившись немного со спальным мешком, укладываюсь на свободное место и пытаюсь заснуть.       Однако, не тут-то было. Осознаю, что весь чешусь. Точно, комары! Я же не распылил на свою одежду репеллент и надолго отходил от костра. Меня сожрали комары, а я даже не заметил. Вот я бестолочь! И как теперь уснуть, когда места укусов нещадно зудят?       Эти адские муки длились бесконечно, я уже совершенно потерялся во времени. Я вертелся в спальнике, как уж на сковородке, пока не решил выйти к костру. Всё равно не могу уснуть, так хоть людям не буду мешать отдыхать.       — Тэхён? Почему не спишь? — удивляется Чонгук.       — Мне стыдно признаться, но я сам себе нашёл приключения на… Нашёл, короче. Меня искусали комары. Я взял с собой репеллент, но забыл им воспользоваться. И теперь у меня нещадно чешутся все открытые участки кожи.       — Ты подвержен аллергическим реакциям?       — Вроде бы нет.       — Подожди здесь.       Чонгук встаёт с деревянной коряги, на которой сидел у костра. Идёт к своему рюкзаку, сложенному аккуратно со всеми остальными в сторонке, и возвращается с красным тюбиком.       — Намажься. Это снимет зуд и раздражение от укусов, — протягивает мне гель.       — Спасибо, — искренне благодарю и начинаю мазать красные пятна на коже. Намазав везде, где смог достать, пытаюсь дотянуться до укуса между лопаток. Как эти черти под одежду залезли, мне непонятно.       Внезапно моё запястье мягко охватывает крупная ладонь.       — Я помогу, — звучит уверенное от Чонгука. Он забирает у меня гель, наносит себе на пальцы правой руки. Хмурится.       — Подойди ближе к огню и сними футболку. Наверняка тебя искусали даже через ткань. Я обработаю твою спину быстро, а дым поможет отпугнуть особо настырных кровопийц.       Заботливый Чонгук после Чонгука подкалывающего — это сильно.       Меня начинает мелко потряхивать от его коротких аккуратных прикосновений к моей обнажённой спине. Он не делает ничего провокационного, лишь методично намазывает гелем зудящие покрасневшие пятна на моей коже. Но осознание того, что эти пальцы уже касались меня, что эти руки ласкали меня прошлой ночью, не покидают моей дурной головы, заставляют меня невольно задерживать дыхание. Интересно, каким он был? Ласковым? Требовательным? Настойчивым в своих желаниях? Ну почему я ничего не помню? Всё, решено! С этого дня соблюдаю сухой закон. Провёл ночь с шикарным мужчиной и ноль воспоминаний об этом. Ну как можно было забыть такое? Ведь сейчас у меня дух захватывает только от того, что он стоит за моей спиной, смотрит на моё голое до пояса тело.       Кажется, Леший реагирует на моё изменившееся дыхание. Проводит медленно кончиками двух пальцев по моему позвоночнику, от шеи до поясницы. Невольно выгибаюсь под его прикосновением и не могу сдержать тихий стон.       Блять!       — Оденься, Тэхён, — хриплый голос почти на ухо посылает тысячи мурашек по моей коже. — Оденься и иди в палатку. Гель подействует быстро и ты уснёшь.       Дышу. Пытаюсь, по крайней мере. Чонгук отходит от меня, подкидывает в костёр валежник и садится на корягу. Не смотрит на меня больше и ничего не говорит.       Это он снова так меня дразнит, да?       Невыносимый! Индюк самовлюблённый! Леший косматый!       Обиженное сопение моего носа почти не выдаёт моих чувств, ага. Но гордость даёт пинка под мой непутёвый зад и я решительно направляюсь в палатку.        Так, значит, я был прав. Я просто оказался очередной строкой в его списке побед. Ещё один сплав, ещё одна покорённая горная вершина, ещё одна влюблённая девушка, ещё один пьяный парень с разбитым сердцем, приехавший забыться и зализать раны от предательства. А Чонгук просто раскрошил в мелкий песок осколки моего разбитого сердца подошвой своих военных ботинок.       Стараясь не всхлипывать громко, захожу в палатку и ложусь на своё место. Боль от предательства Вонхо, потребительское отношение Чонгука, мой глупый поступок, приведший к теперешней ситуации…       Прекрати уже плакать, Тэхён! Порефлексировали и хватит! Утираем сопли и делаем выводы: в личное пространство подпускаем только после тщательнейшего отбора и проверки. И больше никакого алкоголя!       Понимаю, что проснулся от того, что адски замёрз. Оказывается, я был настолько расстроен, что лёг не в спальник, а на него сверху. А ночи в горной Башкирии в начале осени студёные, несмотря на дневное тепло.       Забираюсь в спальник, но тело настолько продрогло, что это не спасает ситуацию. Опять начинаю возиться в палатке, пытаясь найти, чем бы можно было ещё укрыться.       Мою возню прерывает вошедший в палатку Чонгук. Он молча бросает на меня сверху невесть откуда взявшийся плед. Шуршит снятой одеждой и спальником. Укладывается рядом со мной. Я же заматываюсь в плед с головой. Дрожу. На мне термобельё, спальник, сверху — плед. Проходит некоторое время, но я по-прежнему не могу согреться.       — Я не могу спать под это клацанье зубов, — тихий шёпот мне на ухо. — Вылезай из спальника и снимай носки.       Чувствую, что он тоже выбирается из своего спальника и ложится на него сверху.       Наверное у меня напрочь отмёрз мозг, потому что я выполняю приказ Чонгука. Выбираюсь из спальника, снимаю носки. Лежу вытянувшись по струнке, хотя очень хочется скрутиться в клубочек, чтобы согреть своим дыханием заледеневшие коленки. Почему меня не спасло термобельë?        Неожиданно Чонгук поворачивает меня на бок, лицом к себе. Подхватывает меня под колени и, сгибая мои ноги и подтягивая их к моему животу, ставит мои ледяные ступни на свои обнажëнные мускулистые бёдра. Пытаюсь вырваться, убрать свои ноги, осознав всю интимность момента — я кончиками пальцев касаюсь кромки его боксёров. Но он одной рукой крепко держит меня за лодыжки, прижимая мои ступни к своим тёплым ногам, второй рукой фиксирует моё тело, обнимая за талию.       — Замри! Я просто согрею твои ноги. Согреются ноги — согреется всё тело. Ты перестанешь дрожать и стучать зубами и дашь поспать мне, — шепчет куда-то в мою макушку Чонгук.       Снова подчиняюсь. Что творит со мной этот Леший? Он и правда обладает какими-то сверхспособностями, если я так легко выполняю все его приказы? Я вообще-то не настолько мягкий и податливый человек, чтобы вот так беспрекословно подчиняться.       Чонгук меж тем накидывает на нас плед. Чтобы поместиться под пледом с головой, я вынужден сильнее поджать ноги и придвинуться ближе к Чону. Даже в темноте чувствую, что он улыбается. Блядский Леший!       — Хороший мальчик, — снова дразнит Чонгук, и крепче обнимает мою талию.       — Иди на хер! — очередная моя провальная попытка вырваться.       Сильный, засранец! Держит меня крепко, придавив своей рукой.       — Грейся, глупый. Засыпай сам и дай поспать мне.       Снова приходится покориться. Чонгук рассуждает и поступает здраво, как бы двусмысленно это не выглядело в моих глазах.       Постепенно тепло дыхания под пледом начинает согревать меня. Жар чонгуковых бёдер побеждает лёд в моих ступнях, возвращая им нормальную температуру.       Мне неудобно долго оставаться в том положении, в котором меня зажал Чон. Хочется выпрямить ноги, повернуться на спину или другой бок. Кажется, мне уже можно вернуться в мой спальник. Пытаюсь выпутаться из тёплых объятий. Мне позволяют выпрямить ноги, но тяжёлая рука крепче обнимает меня и чужая нога придавливает мои ноги, не позволяя сбежать в свой спальник.       — Чонгук! — тихонько зову его.       — Ммм… Спи уже, не вертись. А то опять замёрзнешь.       И снова я делаю это. Покоряюсь. Подчиняюсь его словам и объятиям.       Утро встречает меня довольно громким «Подъём, парни!» от заглянувшего в палатку Намджуна. Пытаюсь прийти в себя. Ну конечно, этот медведь Чонгук так и держит меня в своих объятиях. И по закону жанра обнимает меня со спины, ощутимо прижимаясь утренним стояком к моей заднице.       Эта ситуация настолько банальна, что мне становится смешно. Аккуратно убираю его руку, обнимающую меня поперёк живота и принимаю сидячее положение.       В палатке мы одни. Это значит, что остальные, проснувшись, видели замечательную картинку двух обнимающихся мужиков под одним пледом.        Блять! Теперь к подколам Чонгука присоединятся насмешки остальных. И хотя я вижу этих людей в первый и последний раз, не хочется слышать «грязный пидор» в свою сторону.       Одеваюсь, складываю спальник. Чонгук спит, или делает вид, что спит. Плевать.       Иду умываться. Косые взгляды собравшихся провожают меня, жгут спину. Или мне так кажется, потому что я сам чувствую себя неуверенно. Ситуёвина, блин!       — Доброе утро! — здороваюсь со всеми, собравшимися у костра.       — Доброе! — раздаётся в ответ несколькими голосами.       — Как спалось? — Чхве Минхо с ехидной ухмылочкой на губах стреляет в меня глазами. — Было удобно? Присутствие ещё четырёх человек в палатке не помешало вам миловаться, голубки? Ребята, кажется, среди нас пидорас!       — Я замёрз сильно и всё не мог никак согреться, а Чонгук просто… — вздрагиваю и останавливаюсь на полуслове, потому что на моё плечо ложится рука Чона, приобнимая меня.       — Прекрати оправдываться, Тэхён. Даже если я сейчас засуну свой язык тебе в рот, целуя у всех на виду, это не должно никого касаться, — поворачивается к скалящему зубы Минхо. — А ты, «уважаемый» Чхве Минхо, закрой свою хлеборезку и засунь свои поганые мысли куда поглубже, пока тебе есть чем их думать.       Чонгук обводит спокойным и уверенным взглядом всех присутствующих, и продолжает негромко но внушительно:       — Если у вас возникли вопросы или комментарии относительно ориентации Тэхёна, вы можете рискнуть и попробовать их озвучить. Но предупреждаю вас — я запросто оставлю здесь любого на этой стоянке дожидаться другую группу туристов, потому что на мой катамаран вы не сядете. Кто-то хочет сейчас что-то сказать?       Мужчины молчат. Инха смотрит во все глаза то на Чонгука, то на меня, то на Намджуна. Видимо, она была не в курсе ситуации, а сейчас до неё дошло.       — Мальчики! Я завтракать хочу! Меня покормит кто-нибудь? — звонкий девичий голос прорезает накалённую тишину. Атмосфера меняется, Намджун тут же отдаёт распоряжения насчёт завтрака и сбора палаток. Ли Дон Ук что-то негромко говорит Чхве Минхо, тот багровеет лицом, но молча опускает голову и идёт выполнять распоряжения Кима. Дон Ук подходит к нам, кивает Чонгуку, хлопает меня по плечу.       — Пойдём, Тэхён! Поможешь мне с укладкой снаряжения на катамараны, пока приготовят завтрак.       Что ж, кажется, от побития камнями меня спас рыцарь на белом кон… на синем катамаране, если точнее. И одна рыжая капризная девчонка. Что было немного неожиданно, учитывая её подкаты к Чонгуку. Ну да ладно. Чем бы она не руководствовалась, всё же она смогла разрядить напряжённую обстановку, за что ей огромное спасибо.       Послушно выполняю все просьбы доктора Ли Дон Ука — приношу то, что он просит, подаю нужные инструменты и вещи. Закончив наконец с укладкой снаряжения на катамаран, мы собираемся идти завтракать к костру. Доктор зовёт меня негромко:       — Тэхён, давай покурим с тобой! — достаёт сигареты из кармана горки.       — Я не курю, извините.       — Я покурю, а ты постой возле меня, Тэ!       Слышать своё уменьшительно-ласкательное имя из чужих уст непривычно. Внутренне подобравшись и приготовившись к возможно неприятному разговору стою, жду, что он скажет мне. Слова Дон Ука немного удивляют.       — Не беспокойся о Минхо, Тэ! Этот козёл больше ни слова не произнесёт, ни единого раза не взглянет на тебя косо. Все остальные оказались вполне разумными и воспитанными людьми, так что не загоняйся. Выкинь из головы неприятные мысли. Просто насладись путешествием. И Чонгуком! — с доброй улыбкой заканчивает он.       — Вы всё неправильно поняли! Между нами нет ничего такого!.. Чонгук действительно просто помогал мне согреться ночью! — отрицаю очевидное я.       — Да брось, парень! Я давно живу на свете и многое повидал. Между вами с самой поездки в автобусе искры вспыхивают. Я думаю, вы познакомились немного раньше, чем в холле гостиницы, верно? — после очередной затяжки произносит мой собеседник.       — Это так заметно? — опустив голову, тихо спрашиваю я.       — Ну, если знать, куда смотреть, можно увидеть многое.       — У меня что на лбу написано, что я гей? — вскидываюсь растерянно.       — Нет, успокойся. Ничего на твоём лбу не написано. Просто у меня был опыт общения со многими людьми, в том числе и с геями. Я просто почувствовал.        Дон Ук делает последнюю затяжку, а затем тушит окурок о подошву своего ботинка. Окурок кладёт в карман, объясняет:       — Выброшу дома в мусорный бак. Берегите природу, мать вашу! — цитирует с улыбкой он. — Тэхён, я на самом деле хочу кое-что дать тебе.       — Что же? — я удивлён.       Доктор достаёт из кармана и протягивает мне… свою визитку. Серьёзно, он таскает с собой визитки на сплав?       — Тут не только мой номер телефона. На обратной стороне я карандашом написал название клиники в Уфе и фамилию моего друга. Он проктолог и оперирующий хирург. Очень грамотный специалист и просто неплохой человек. Тэхён, я позволю себе дать тебе совет. Не переусердствуй с ролью пассива. Это в любом случае отражается на здоровье. Обратись за консультацией к моему другу. Он абсолютно не ограниченный рамками псевдоморали человек, соблюдающий личные границы и профессиональную этику. А теперь я пойду, а ты немного постой здесь, чтобы кровь отхлынула от твоего лица и шеи. А то пунцовый весь.       И улыбнувшись мне добродушной улыбкой, хлопнув меня по плечу, Ли Дон Ук уходит.       Вот тебе и сказочник…       День проходит в труде — работу вёслами никто не отменял — и в наслаждении окружающей природой в её первозданном виде. И почему я раньше никогда не ходил в туристический поход?       Чонгук обращается ко мне ровно, как ко всем остальным, без прежних шуточек и подколов. Непривычно слышать его простую речь без скрытого подтекста. Даже обидно как-то, что ли? Остальные члены команды разговаривают со мной как ни в чём не бывало, что не может не радовать. Минхо молчит, лишь отвечает на изредка адресованные ему вопросы. Можно считать, что ничего не случилось утром.       К вечеру мы приплываем в деревушку под названием Баимово, где заканчивается наш тур выходного дня. Обычно сплав длится дней пять — семь, но я на первый раз решил ограничиться коротким путешествием. Но и в этом коротком путешествии умудрился найти приключений на свою задницу в виде секса с красавчиком-инструктором.       Мы разгружаем катамаран, разбираем свои рюкзаки. Благодарим своих инструкторов за хорошо проведённое время на реке. В деревне нас ждёт мини-отель и развоз до города на выбор.       Плетусь к микрику. Было замечательно испытать себя в полевых условиях, но я просто мечтаю о своей ванной. О своей мягкой кроватке. О кофемашине, чёрт побери! Чай из лесных трав и ягод хорош у костра, но мой организм требует кофе.       — Тэхён, подожди! — меня догоняет Чонгук. Моя усталость не позволяет мне даже удивиться.       — Чонгук.       — Тэхён, ты собрался уезжать? Не хочешь остаться в отеле? Ты устал, а до твоего города ехать не меньше шести часов.       Молчу, понимая, что Чону не сразу даются те слова, которые он приготовился говорить.       — Останься, Тэ. Ты выспишься в отеле, а утром я отвезу тебя в город сам. У меня тут машина в гараже стоит, — снова заминка, Чонгук набирает в грудь воздух и на выдохе быстро произносит, видимо, боясь передумать: — После того, как ты отдохнёшь, мы можем поговорить. О нас.        Спасибо вам на добром слове. Это теперь так называется, да?       «Говорить» мы будем в его номере, на его кровати, да? Вот уж дудки. Хватит, наговорились уже. Никакого секса. После предательства Вонхо и не оставшейся у меня в памяти ночи с первым встречным, я твёрдо решил повременить пока с отношениями и вообще сексом, пока окончательно не приду в себя и не залижу свои раны.       — Спасибо, но нет. Во-первых, я сразу не планировал оставаться ночевать и не бронировал номер. Во-вторых, мне нужно домой.       — Тэ, ты мог бы остаться в моём номере.       — Угу, и снова проснуться голым рядом с тобой. Нет, спасибо. Я лучше поеду домой, — уже поворачиваюсь в сторону автобуса, как слышу в спину внезапное:       — Это был твой мужчина, да? Тот, что приезжал в гостиницу в то утро? Тот, что предал тебя? Это к нему домой ты торопишься? Я слышал ваш разговор и кое-что понял из твоих рассказов вечером накануне.       Поворачиваюсь окаменелым телом к Лешему. Сейчас он не заботливый Чонгук, спасающий меня от комаров, холода или злых насмешек Минхо. Сейчас он блядский Леший, режущий меня наживо без анестезии. Почему люди, к которым я испытываю нежные чувства, так сильно ранят меня?       — Это тебя не касается. Наша с тобой история ограничится одной ночью. Радуйся — попробовал нечто экзотическое. Можешь теперь хвастаться, как трахнул пьяного городского гея.       Что я несу… Никогда он не станет хвастаться ничем подобным. Это не в его характере. По крайней мере тот Чонгук, которого я узнал за эти три дня, не способен на столь низкий поступок. Так зачем же я оскорбляю его?       — О да, я обязательно похвастаюсь! Как пьяный мальчишка приставал ко мне в гостиничном баре. Лил горькие слёзы, жалуясь на любовника и умоляя меня помочь отомстить своему бывшему! Даже не знаю, хорошо или плохо то, что ты не помнишь ту ночь. Но вот тебе то, что ты точно запомнишь, как и половина деревенских, глазеющих на нас сейчас!        И злой Леший хватает меня за руки, заламывает их назад, пресекая мои жалкие попытки вырваться. Наклоняется надо мной, выгибая меня назад и вниз.       — Не трепыхайся, птенчик! Не порти мой спектакль, у нас полно зрителей! — и грубо впивается в мои губы жестоким поцелуем.       Терзает до боли, до ранки на нижней губе. Мычу протестуя, но разве этим его остановишь?       Леший наказывает меня грубостью за мои слова. Сильно тянет нижнюю губу, снова и снова кусает. Затем слизывает кровь, выступившую из ранки.       Отпускает меня так же внезапно, как и схватил до этого. Я ловлю равновесие, пошатнувшись сначала, но затем выпрямляюсь и, сжав кулак, бью, куда могу достать. Достаю до скулы. Не знаю, почувствовал ли мой удар Чонгук, но вот я почувствовал.       Никогда до этого мне не приходилось бить человека. Я не знал, что это окажется так больно для меня. Сцепив зубы, отталкиваю его от себя двумя руками, хватаю рюкзак и залетаю в микрик. Выбираю место, противоположное тому борту, где снаружи остался стоять Леший, и отворачиваюсь к окну.       Няньчу повреждённую руку. Блять, как же больно! И конечно не вижу, как подошедший к Чону Ли Дон Ук выписывает ему тяжёлой рукой хирурга смачный подзатыльник.       — Дай посмотрю.       Непонимающе оглядываюсь. Оказывается, микрик уже едет, а рядом со мной опять сидит доктор.       — Говорю, давай посмотрю твою руку, — мужчина повторяет, как несмышлёнышу.       Отворачиваю голову, смахиваю пальцами неповреждённой руки предательскую слезу со щеки. Протягиваю пострадавшую руку доктору. Он с серьёзным видом осматривает мои костяшки.       — Ты совсем не умеешь драться, — констатирует он очевидный факт.       — Да. Не умею, — тупо повторяю, не зная, как реагировать.       — У тебя выбит палец. Будет больно. А скажи-ка мне, Чонгук хорошо трахается?       — Что Вы себе позволя-А-А-Й!.. — не успеваю закончить своё искреннее возмущение, как мужчина резко дёргает меня за палец каким-то специфическим образом. С мерзким щелчком сустав встаёт на место. Боль была сильной, но мгновенной. И сразу стало намного легче.       — Прости, мне нужно было тебя отвлечь. Как теперь твоя рука?       — Спасибо, — тихо отвечаю, — кажется, всё в порядке.       — Ну вот и хорошо. — Он аккуратно берёт мой подбородок двумя пальцами, поворачивает лицом к себе, рассматривает ущерб, нанесённый зубами Чонгука.       — У меня есть пластырь, но клеить его на нежную кожу губ не рекомендуется. Пройдёт несколько дней и ранка затянется полностью. Пока придётся быть осторожным и не улыбаться слишком широко.       — Мне не особо хочется улыбаться сейчас… — опускаю глаза.       — Да брось, Тэхён-и. Всё пройдёт и это тоже. Я не великий мастер утешений, профессия врача вынуждает обрастать панцирем из цинизма. Просто поверь мне, что всё наладится. У тебя всё будет хорошо.

***

      Ну наконец-то пятница! Мой марафон с учёбой на этой неделе завершён. Сегодня вечером я как обычно иду в клуб, на свою подработку.       Теперь нет рядом ворчащего недовольного Вонхо, каждый раз уговаривающего меня бросить эту непрестижную работу. Но меня всё устраивает — график, зарплата, чаевые. Официант в ночном клубе — не самая плохая должность для студента. И хорошее материальное подспорье.       Я с горечью вспоминаю, как каждый раз Вонхо скандалил со мной из-за моей ночной работы по выходным, но не предлагал ничего взамен. Не предлагал устроить меня в свой офис на полставки хоть кем, хоть уборщиком. Мне не претит работа, за которую можно получать деньги. Но Вонхо лишь ругался и не предлагал взамен ничего дельного.       Всю последнюю неделю я анализировал нашу совместную жизнь с бывшим. Что я получал взамен, отдавая свою любовь и преданность? Вечные придирки к выбору моего места работы, потребительское отношение в быту: «Ты же приготовишь мне завтрак, правда? Мне так хочется ещё полежать в кровати! Тэхён, почему ты не выгладил мою рубашку? Тэхёни, детка, я не вынес мусор/не убрался в квартире/не купил продуктов…»       Как хорошо, что нашёлся ещё больший дурак, чем я, и переманил к себе Вонхо. Хотя, мне немного жалко этого тощезадого. Ему досталось ещё то сокровище! Но, возможно, тощезадый обладает способностью влиять на людей и сможет перевоспитать моего бывшего, сделав из него нормального человека…        Возвращаюсь в действительность под писк разрешающего сигнала светофора. Двигаюсь вместе с толпой через перекрёсток, но внезапно слышу надрывный звук клаксона. Машины стоят в три ряда на каждой полосе и понять, откуда доносится звук, сложно. Спокойно завершаю переход и иду в сторону дома. Думаю о том, что мне ещё много чего нужно успеть сделать до начала смены — запустить стиральную машину, приготовить еду, проштудировать лекцию по сегодняшней теме матанализа.       Поэтому и не замечаю, что серебристый лексус выруливает направо из средней полосы, чего категорически нельзя делать на данном перекрёстке, и тихим ходом следует за мной под рассерженные сигналы других участников дорожного движения.       Я уже почти поворачиваю в свой двор, когда слышу голос, который я надеялся не услышать никогда:       — Тэхён! Тэхён, подожди!       Поворачиваю голову и останавливаюсь в ступоре. В большом автомобиле опущено окно и Чонгук машет мне рукой, жестами призывая стоять на месте. Остаюсь стоять на тротуаре, пока он останавливает машину в кармане для стоянки. Быстрым шагом подходит ко мне, ищет своими глазами мой взгляд.        А мне тошно смотреть на него. Я окаменел, замер, превратился в соляной столб. Если сейчас пойдёт дождь, я просто растворюсь, солёным потоком омою лицо земли и впитаюсь в почву.       — Тэхён… Можно с тобой поговорить? Пожалуйста!        Чонгук просящий — это что-то новенькое.        Я видел его властелином катамарана и повелителем костра, видел благородным защитником и видел его мерзавцем, причинившим мне боль. А такой Чонгук — неуверенный, трепетно ждущий ответа — мне незнаком.       — Тэхён, прости меня! Пожалуйста, давай поговорим! Я тебя прошу, позволь мне всё объяснить!       На нас начинают оглядываться прохожие, потому что Чон ни разу не тихий. Хорошо хоть не хватает меня снова своими ручищами, не заламывает в наказывающий поцелуй.       — Тэхён-и, не отворачивайся, пожалуйста! Можешь снова ударить меня, только давай я сначала покажу тебе, как нужно бить и куда. Тэхён, прости меня, я дурак…       — Прекрати, Чонгук! Это уже смахивает на истерику. На нас и так все смотрят. Я тут живу рядом, между прочим, и многие меня знают.       — Ну слава Богу! Я уж думал, даже не заговоришь со мной, — Чон так искренен в своей радостной улыбке, — Тэхён, я…       — Подожди! — перебиваю его. — Давай не здесь.       — Хорошо, давай пойдём куда-нибудь. Хочешь, отвезу тебя в кафе или ресторан, или ты пригласишь меня в свою квартиру?       — Воу, воу! Не так быстро! Я не пойду с тобой никуда и тем более не приглашу тебя к себе. У меня вообще-то были планы на вечер и ты в них не вписываешься. Но так и быть, уделю тебе пятнадцать минут.       — Тогда, может быть, посидим в машине? — с надеждой в голосе произносит Чонгук.       Задумываюсь больше для того, чтобы потянуть время и дольше помучить. НЕНУАЧО? Приехал извиняться, так пускай извиняется.       — Хорошо, посидим в машине. Но при одном условии: я сяду на водительское сидение, а ты — на пассажирское. И ты отдашь мне ключи от машины.       — Так сильно не доверяешь мне? — немного обиженно улыбается Чонгук.       — Да, не доверяю. Ты же Леший. Кто знает, что придёт в твою медвежью голову? А вдруг ты — тапок в пол, и украдёшь меня? Утащишь меня в свою берлогу — и поминай, как звали!       — Ты сказок Дон Ука наслушался?       Напряжение постепенно отпускает нас обоих, мы идём к машине. Чонгук протягивает мне ключи и открывает передо мной водительскую дверь. Я мысленно ухмыляюсь. Джентльмен Леший. Садимся в машину. Я молчу, жду, пока Чон соберётся с мыслями.       — Давай я начну с начала. Будет правильно, если я наконец признаюсь тебе, — Чонгук нервничает, это видно по тому, как беспокойно он сжимает-разжимает кулаки. — Дело в том… Тот вечер в гостинице… Он начался для меня необычно. Ко мне подошёл познакомиться красивый молодой парень. Будучи уже сильно навеселе, он делал мне довольно прозрачные намёки…       — Мне стыдно! Ты не мог бы не рассказывать, как я приставал к тебе, Чонгук! — мне и правда до сих пор стыдно.       — Погоди, Тэхён. Это важно. — Чон сидит ко мне вполоборота. — Так вот. Этот парень всячески старался оказывать мне различные знаки внимания — улыбки, жесты, соблазнительные взгляды и даже приглашение на танец, которое я был вынужден отклонить…       — Прекрати! Я не могу слышать про свой позор! — вцепившись обеими руками в руль, цежу я сквозь зубы.       — Да погоди ты, Тэхён! — Чонгук по-доброму смотрит на меня, — никакого такого «позора» не было.       Не было. Позора не было. Означает ли это, что у нас тогда не было секса и я всё неправильно понял? Стоп! Я же проснулся голый в его постели. Неувязочка.       — Продолжай! — требую я.       — Ты опрокинул на себя поднос с бокалами пива. Наотрез отказался идти в свой номер. Я увёл тебя к себе. Одежду отдал в стирку. Отправил тебя в душ, дал свои чистые вещи. Однако ты вышел из душа в чём мать родила и озвучил вполне конкретное предложение.       — Блять, я не хочу это знать! Это кошмар! — утыкаюсь в руль лицом, чтобы не смотреть на Лешего.       — Тэхён, я гетеросексуал. Ну или был им до встречи с тобой. Заманчивое предложение отомстить твоему бывшему, переспав с тобой, я не принял, ты уж прости. Во-первых, ты парень, а во-вторых, ты был слишком пьян, а я не сплю с людьми, нажравшимися в зюзю. К тому же, ты очень быстро вырубился, упав на мою кровать. Поленившись одевать тебя и тащить на руках в твой номер, я просто укрыл тебя одеялом и лёг спать на другую сторону кровати. Вот так ты оказался утром в моей постели.       Мне хочется побиться головой о руль. Хочется заорать что есть силы! Я мучал и терзал себя все эти дни, корил за неосмотрительность своего поступка. Пересматривал свои морально- нравственные устои, которые рухнули как карточный домик от одного взгляда на шикарное тело Чонгука. Пытался ненавидеть его, воспользовавшегося моим невменяемым состоянием. А ненавидеть-то не за что. Медведь оказался Человеком.       Но!       Есть одно маааленькое «НО» — Чонгук всё это время позволял мне думать, что между нами был секс. Подкалывал и подшучивал надо мной во время сплава. Заставлял меня тонуть в мыслях о моём позорном поведении. Блядский Леший!       — Так значит, ты приехал рассказать, что между нами ничего не было, но это не помешало тебе стебать меня всё время? Я ведь спрашивал тебя, спрашивал о той ночи! И что ты мне ответил? «Ты был охуенный» — примерно эти слова должны были мне объяснить, что мы не переспали, да?! — прощай, эфемерное чувство хрупкого душевного равновесия, которого я достиг за эту неделю. Снова привет вам, эмоциональные качели!       — А вот за это я приехал просить прощения. За то, что сразу не рассказал тебе. За то, что не мог удержаться от шуточек в твою сторону. Прости меня, Тэхён! Прости.       Чонгук аккуратно, держа за подбородок, поворачивает моё лицо к себе и дотрагивается подушечкой указательного пальца до нижней губы, на которой всё еще заметна ранка от его укуса.       — Прости за мою грубость при расставании. Я был зол из-за твоих обвинений, хотя это не оправдывает меня. Я надеялся, что ты вспомнишь ту ночь или хотя бы выслушаешь меня. Но ты не захотел слушать, а я не захотел встать на твоё место и разобраться, что ты чувствуешь. Прости меня, прости, что причинил тебе боль — физическую и душевную.       Некоторое время мы молчим, Чонгук по-прежнему прикасается к моему лицу. Нежно проводит пальцем по скуле, по щеке. Понимаю, что он залипает на мои губы. Непроизвольно пробегаю влажным языком по своим пересохшим от волнения губам. Его кадык заметно дёргается, пытаясь справиться с комом в горле. Кажется, Чонгук хочет меня поцеловать.       Медленным осторожным движением убираю его руку от своего лица.       — Так ты приехал сюда в надежде, что я легко извиню твоё поведение и ты всё же сможешь попробовать экзотики — секс с геем? — Чон морщится от моих хлёстких слов.       — Я приехал сюда в надежде, что человек, которого я обидел, сможет простить меня. — Чонгук не поддаётся на мою провокацию, а продолжает говорить искренне. — Приехал в надежде на то, что человек, который начал мне нравиться — да, для меня внезапно то, что ты парень! — сможет простить и дать мне шанс начать наше знакомство заново, без шуток и недопониманий. — Чонгук серьёзен, смотрит в мои глаза внимательно, кажется — хочет увидеть там мою душу.       А несчастная моя душа трепещет и тянется навстречу к нему. Ну почему мне так хочется верить ему?       — Чонгук… Я только недавно разорвал отношения с парнем и это было весьма болезненно. Буду честен. Ты зацепил меня, Чонгук. Кажется, я хочу тебя простить и начать наше знакомство заново, — жестом останавливаю его, собиравшегося уже что-то сказать. — Погоди, не радуйся заранее. Я пока не могу обещать тебе ничего конкретного. Но я хочу попробовать узнать тебя лучше.       — Тэхён! Тэ! Я рад твоему решению! Можно я приглашу тебя на свидание? Куда захочешь: хочешь — в ресторан, хочешь — по набережной прогуляемся пешком? Куда ты захочешь, туда и отвезу тебя!       Я смеюсь. Решительный какой! Привык там в своей деревне хватать быка за рога!       — Спокойно, спокойно! Во-первых, у меня на сегодня были планы, я тебе уже говорил. Я работаю в вечернюю смену по выходным и учусь в будние дни. У тебя ведь тоже работа. Но мы обязательно согласуем с тобой наши расписания. И сходим на свидание.       Чонгук берёт мою ладонь в свои руки, ласкает запястье, проводит пальцами по костяшкам, и склонив голову, целует выбитый об его скулу сустав. Моё дыхание срывается, а Чон смущëнно улыбается.       — Только ты научи меня ухаживать за тобой, Тэхён-и. Я ведь Леший. Дикий и необузданный. И не знаю, как правильно себя вести в отношениях. Научишь? — с надеждой в голосе тихо спрашивает он.        Я киваю головой, как китайский болванчик. Губы вновь пересыхают, а к низу живота приливает горячая волна возбуждения.       Почему этот мужчина так влияет на меня? Почему я хочу его прямо сейчас, прямо здесь? Опускаю глаза, пытаясь скрыть своё желание. Но не успеваю сделать это быстро, и он всё понимает. Чонгук говорит хриплым шёпотом:       — Я сейчас поцелую тебя, Тэхён. Только ты меня не бей, а то снова повредишь руку.       Чон тянется ко мне всем телом, не дожидаясь моего ответа. Накрывает мои податливо раскрывшиеся губы своими настойчивыми губами, и я падаю в поцелуй, как в бездну.       Он ласкает моё лицо губами, ладонью оглаживает шею, другой рукой прижимает меня к себе. Я задыхаюсь от нежных, но таких требовательных ласк, от нахлынувшего желания.       Поцелуи Чонгука — как откровение. Как внезапный шторм, на объятом до этого штилем море. И меня сносит штормом, затягивает на самое дно. Не противлюсь, сам стремлюсь утонуть в этой бездне чувств.       Когда лёгкие у обоих начинают гореть от недостатка кислорода, мы вынуждены разъединить губы, чтобы сделать вдох. Чонгук улыбается мне, и я ему в ответ улыбаюсь тоже.       — Кажется, — немного отдышавшись, говорю я, — нам всё же следует побыстрее решить, что делать с нашим расписанием, и поскорее найти время для свидания.