Воспоминания о былой любви

       Вечно одинокий, странный парень, который много лет как никому не нужен. У меня нет друзей, мне всё равно на других людей: на их радости, проблемы, да и на жизнь в целом. Я почти не выхожу из дома, чтобы не видеть все эти радостные лица: только если в магазин, да и то ночью, чтобы видеть лишь сонное и злое лицо продавца. Я не работаю, живу на пособие, и меня это устраивает.        Когда-то давно я был другим. Где-то лет пять-шесть назад, я уже сам не помню. Но самое главное: Я был счастливым парнем со множеством целей, друзей, а самое главное: Я любил и был любимым. Но всё изменилось.        Война. Она многих молодых ребят забрала. Это страшное слово, полное боли и страданий и никому не нужных смертей. Повсюду кровь, плоть, огонь, а ты стоишь, смотришь на всё это, отдохнувший от града пуль, звучавших отовсюду. Твоё сердце бьётся очень быстро, будто готовое выпрыгнуть из груди, которая дико болит от едкого дыма. И тебе страшно, ты хочешь жить, хочешь домой, к семье, ты ещё планируешь вернуться и чего-то добиться в этой жизни. Но для войны, как и до ебучего правительства, ты лишь пушечное мясо на поле боя. Ты понимаешь, что ты не важен, ты лишь крупица, малюсенькая часть этого несправедливого мира.        В армию я решил пойти со своими друзьями. Майки, Рэй, Боб и Джи. Кой чёрт нас побрал идти на войну — не знаю. Мы могли пойти на протесты хиппи, которые выступали против этой войны с Афганистаном. Мы могли бы сбежать. Так какого черта мы отправились на эту войну?!        Мы чудом выживали в первых боях. Я не знаю, как, но мы всё же возвращались, чудом не пострадавшими физически, но душевно… Мы были сломлены. Каждый из нас убивал людей. Видел трупы людей, взрывы, как наши люди подрывались на пехотных минах. Это страшно. Это неприятно. Но мы не могли сбежать.        Я плохо помню этот бой. Но я отлично запомнил последний. За несколько часов до него, нам устроили дискотеку, на которой нашу компашку попросили выступить с парочкой песен. Мы согласились. Джи пел, Боб был на барабанах, Рэй и я на гитаре, а Майки на басу. До войны у нас было что-то вроде рок-н-ролльной группы, мы несколько раз выступали в пабах, хотели добиться большего, но всё испортила эта чёртова война. И вот, мы стоим на сцене, играем, похоже, нашу последнюю песню. Нам сказали, что это последний бой, что мы вернёмся домой, и мы радовались этой новости. Но кто знал, что это будут последние два дня, когда мы вместе, что скоро нас разделит страшное слово по имени смерть.        «Никогда не вернёмся домой»… Это была строчка из песни Джи, которую он придумал после первого боя. Он действительно боялся, что умрет в тот день. Но он выжил. Жаль, что его жизнь после этого продлиться недолго: через 10 часов после дискотеки он будет лежать на земле. И он действительно не вернётся домой.        После того, как мы исполнили песню, далее выступал какой-то джаз-бенд. А мы сидели у бара, и пили стопку за стопкой. И молчали. У всех было нехорошее предчувствие, поэтому мы пытались просто напиться и отдохнуть хотя бы в этот день.        Неожиданно Джи с громким звуком поставил стопку на стол, чем привлёк наше внимание. И запел.        На закате этого мира,        Последнее, что я увижу,        Будешь Ты        Не возвращаешься домой        Не возвращаешься домой        Мог ли я? Должен ли я?        И всё, что ты мне так и не сказал,        И все улыбки, что ты когда-то, когда-то…        Когда-то…        Чувствую, что тебя уже никогда не будет        Одиноко, и теперь я вспоминаю,        Как я кричу, как на моих руках она умирает…        После этого он замолк, продолжая выпивать. Никто, кроме нас не обратил на это внимание: мол, и такое бывает. Но меня немного напрягло это. Джерард тоже волновался. И очень сильно, хоть и не подавал вида. Но я то его слишком хорошо знал, чтобы понять, насколько ему страшно. Но из-за чего?        После очередной выпитой стопки он взял меня за руку и потащил в туалет. И когда дверь закрылась, он поцеловал меня. Помните, Я говорил, что был влюблён? Так вот. Моим избранником был именно Джерард.        Мы познакомились, когда я был в шестом классе. Тогда к нам в класс перешёл Майки, мой будущий лучший друг и по совместительству, младший брат Джера. Первое время Майки сторонился ребят, как и они его. И я был первым, кто подошёл к нему и подружился. И это было не зря: вместе с ним, а потом уже с и Рэем, пришедшим к нам в класс немного позже, у нас было множество счастливых моментов, общих мечтаний и желаний, которые мы планировали реализовать. Мы создали свою рок-н-ролльную группу, а позже к нам присоединились и Боб с Джи. Эти двое учились на два класса старше нас, но это не мешало им тусить вместе с нами.        Мы всегда были вместе. Даже поступили в тот же колледж, где учились Боб и Джи. Нам было по 18 и 20 лет, казалось бы, жизнь только начинается. Но всё изменила война.        С Джи мы начали встречаться, уже будучи в колледже. Он всегда на меня очень странно поглядывал, всегда заботился обо мне. И только тогда, когда нас вдвоём закрыли в аудитории, он признался, что я уже давно нравлюсь ему.        Мне понадобилось много времени, чтобы обдумать это. Было сложно задуматься и понять, что ты любишь человека своего пола. Но, что есть, то есть — Я не мог отрицать, что тоже был влюблен в Джерарда. Я всегда старался быть рядом, Я чувствовал некое тепло, когда мы обнимались, и я всегда знал, что он для меня больше чем друг. Спустя месяц я ему сказал о том, что тоже его люблю.        Но вернёмся к теме войны. Мы решили не разлучаться и отправиться все вместе служить в тот момент, когда призвали Джи и Боба. Но мы тогда не знали, что идём на войну. Нам об этом никто не сказал.        Сперва было некое обучение: учили стрелять, как оказывать первую помощь товарищу, и после этого, сразу отправили на поле боя.        Было страшно. Мы были в какой-то полуразрушенной Афганской деревне, нас в кольцо окружали враги.        Мы ехали на машине, которую вёл Джи: там сидело восемь человек, кроме нас. А её багажник был полон боеприпасами. Но наша машина попала в засаду.        Враги были повсюду. Мы, взяв винтовки, отстреливались от них. И когда стало совсем худо, Я схватил за руку Джи. Мы убежали от града обстрелов и нырнули в окоп, прячась от бомб.        «До конца, пока всё не наполнится кровью, до этого… я хочу сказать… Я люблю тебя», — прокричал мне Джи, выныривая из окопа. Я последовал его примеру, и мы, отстреливаясь, зашли в какой-то дом. Он был полуразрушенным, крыша обвалилась, окон не было. Но стены крепко стояли, поэтому, как нам показалось, это было лучшее место для укрытия.        То, что мы там увидели, повергло нас в шок: наш главнокомандующий в этот момент на наших глазах застрелил мать с ребенком. Пуля, врезавшись в тело ребенка, прошла насквозь, попав в женщину. Было много крови: на стенах, на земле, на форме командира и на наших ботинках. Мы, после этого, долгое время пытались смыть застывшую кровь, но нам всё время казалось, что она ещё на нашей одежде.        И вот, наступил наш последний бой. Мы плыли туда на лодках. Было пасмурно, холодно. Конечно, ведь это был конец октября, а точнее, мой день рождения, а по совместительству, Хэллоуин. В этот день дети ходят по домам в забавных костюмах и собирают конфеты. Раньше это был очень радостный день. Но не для нас и не сегодня. В этот день мы плыли на встречу со своей смертью.        Все были напряжены, кому-то становилось плохо, кого-то тошнило. Некоторые впадали в истерику, а другим было уже всё равно. Наша компашка лишь была на взводе, но молчала, не вступая в общие разговоры о ждущим нас на берегу бое с врагами.        Вскоре мы высадились на землю. И тут нас ждала засада.        Мы бежали, отстреливаясь, кидали гранаты во врагов. Всё шло хорошо, хоть на душе было неспокойно. Пока кто-то из врагов не попал в Майки.        Он кричал, истекая кровью. Мы с Бобом держали орущего его имя Джи, который пытался пройти к нему через минное поле. Я шептал ему на ухо, что там Рэй, он его спасет, но это не помогало. Поэтому нам пришлось обходить мины, дабы оказаться возле Майкла.        Мы не ожидали, что на то место сбросят бомбу. Я не подозревал, что буду единственным, кто выживет, будучи закрытым под Джи и Бобом. Что меня спасут и отвезут в госпиталь. Как мне так повезло? Не знаю, но лучше бы я умер вместе с ними. Ведь в тот день я, вместе с друзьями, потерял смысл своего существования. После этого, одиночество захлестнуло меня с головой.        Уже пять лет прошло… А я не могу продолжить жить. Я не могу без них, особенно без Джи. Почему я не совершил суицид? Не знаю. Два года я пробыл в реабилитации для военнослужащих, год в психушке, и вот, я снова в нашей старой квартире, которую мы купили на пятерых. Маленькая, уютная, но мы все хорошо помещались в ней, сейчас она казалась большой, но пустой и одинокой. Теперь там не было ни капли радости.        Наступило 31 октября. Хэллоуин и мой день рождения. Кажется, Я должен радоваться… Но я не могу. В этот день я потерял всё. Это юбилей со смерти моей нормальной счастливой жизни. В этот день умерли мои самые близкие люди.        На шее петля, а сам я стою на стареньком стуле. Я готов умереть, Я готов отправиться на тот свет. Ведь без моих любимых и близких людей я не видел смысла дальше оставаться в этом мире.        Я сделал шаг в пустоту. Услышал хруст собственной шеи, и всё… Я перестал что-либо чувствовать.        Спустя какое-то время я очнулся в очень странном месте. Всё было серым, повсюду были сожжённые дома. Я сразу вспомнил то поле боя, на котором мой мир остановился, и осознал, что и это место, и то поле боя были идентичны. Но я всё равно не понимал, что я тут делаю.        Неожиданно появилась музыка. Казалось, она звучит отовсюду, и я не понимал, куда мне нужно было идти.        Знакомый голос. Такой родной. Он был слышен издалека, и я пошёл куда-то вперёд, пытаясь понять, куда идти. И я нашёл.        Впереди был парад. По улице шло множество людей в странных платьях и масках. За ними ехала передвижная сцена, на которой были четверо музыкантов в военной форме кавалеристов восемнадцатого века. Красивая форма, красивый постамент, на который скорее хотелось забраться, быть выше тех людей, что собрались вокруг. И я побежал. Ближе к сцене, ближе к этому странному параду. Ведь я знал, кто играет. Я узнал этот голос. Это был Джи.        Sometimes I get the feeling she's watching over me        And other times I feel like I should go        And through it all, the rise and fall, the bodies in the streets        And when you're gone, we want you all to know        We'll carry on        We'll carry on        And though you're dead and gone believe me        Your memory will carry on        We'll carry on        And in my heart I can't contain it        The anthem won't explain it        Эта песня казалась необычной. Она завораживала, заставляла идти вперёд, что я и делал. Но в ней чего-то не хватало, но я долгое время не мог понять, чего. Хотелось просто придти туда, стать на этот передвижной постамент и играть вместе с этими людьми. И я лишь бежал. Бежал туда, расталкивая людей, будто куда-то опаздывал. И вот, сцена остановилась прямо передо мной.        Мне улыбнулся знакомый парень с белыми волосами. Он подал руку, Я схватился за неё и поднялся. Кружилась голова, и я не понимал отчего, но, когда я оказался на земле, появилась некая лёгкость в теле. И теплота в груди, потому что на меня сейчас смотрели такие родные, оливковые глаза вокалиста.        — Здравствуй, Фрэнки. Я скучал, — Джи крепко обнял меня и поцеловал в щёку, после чего, отстранившись, продолжил: — Мы все тебя ждали. Бери гитару и играй с нами. Это — наш Чёрный Парад.        Черный Парад… Это был парад умерших, тех, кто погиб на войне. И мы были теми, кто его возглавлял. Он был мрачен, но красив, казавшись ярким черно-красным пятном среди серости этого места. И теперь, Я один из возглавлявших этот парад. И я был с Джерардом. И буду с ним всегда. Навеки вечные.