Снова

Снова. Я снова резко пробуждаюсь ото сна в холодном поту, снова мои дрожащие руки судорожно тянутся вверх, пытаясь достать до него. Но его нет… Бертольда давно нет… Мое лицо, исказившееся в немом крике, покрыто испариной, а тело — мурашками. Горячие слезы, которые душат меня, непроизвольно текут из моих глаз, делая щеки мокрыми, словно асфальт после дождя. Грудь давит от наполнивших эмоций: такое ощущение, будто стало неимоверно душно так, что даже тяжело дышать, несмотря на холод в трясущихся пальцах. Я поднимаюсь с кровати и на ногах, которые сейчас кажутся ватными, подхожу к окну, открывая его, чтобы запустить ночную прохладу в маленькую комнату. Делаю первый вздох– лучше не становится. Делаю второй — по прежнему ничего, поэтому перед тем, как тяжесть в груди начинает спадать, я несколько минут стою у открытого окна, вдыхая прохладный воздух, а затем бессильно сползаю спиной по стене, оседая на пол и пытаясь прийти в себя. Снова. Сегодня снова снился этот сон, преследующий меня уже так долго, что я сбился со счета. Он безжалостно влезает в мой разум практически каждый день, оставляя после себя горькое, до ужаса болезненное послевкусие пустоты и отчаяния. Каждый раз одно и то же: бескрайнее поле, усыпанное какими-то цветами, кажется, незабудками, чистое голубое небо, солнечные лучи, согревающие все вокруг своим теплом и… Бертольд. Он стоял посреди всего этого и лучезарно улыбался, глядя на меня своими карими глазами, которые выражали любовь и нежность. Приятный ветерок легонько трепал его черные, как смоль волосы и развевал свободную рубашку из белой хлопковой ткани, что была надета на нем. Бертольд тянул ко мне свои руки, прося подойти ближе, желая заключить меня в свои объятия. –Райнер, иди ко мне… — говорил он, продолжая улыбаться мне: так нежно, так мягко, как я даже не заслуживаю и никогда не заслужил бы. Его ласковый голос врезался мне в сознание, помутняя разум, — я не мог не повиноваться его просьбе, которая была и мне так мила и желанна. И не хотел. Не хотел стоять от него в стороне, когда он находился так близко. Эмоции брали надо мной верх, и я, каждый раз не до конца веря в то, что Бертольд, стоящий передо мной, — настоящий, подходил ближе, во все глаза смотря на него и пытаясь не пустить слезу. В эти моменты я ничего не мог с собою сделать. Мелкая дрожь проходила по всему телу в те секунды, пока я шел к нему, а он все также стоял, раскинув руки в стороны для объятий и улыбаясь. Улыбаясь мне. Той самой искренней и доброй улыбкой, которую он всегда дарил лишь мне одному. За что? Я и сам не понимал, да и сейчас этого не понимаю. Я просто шел к нему, словно зачарованный этой улыбкой. Затем когда я оказывался достаточно близко, Бертольд без всяких промедлений обнимал меня, крепко прижимая к себе. Я делал то же в ответ. Чувствуя его тепло, ощущая биение его сердца, вдыхая его до боли знакомый и родной запах, я понимал: это и вправду Бертольд. Тот самый, который был рядом в трудную минуту, поддерживал меня, помогал принимать решения и всегда был готов подставить мне свое плечо в случае чего. Тот, который любил меня и которого любил я. И сейчас люблю. Это был он. Это был мой Берт. По крайней мере, так думал я в порывах счастья, напрочь забывая о том, что все это — лишь сон, лишь иллюзия, выдуманная моим, до ужаса искалеченным, рассудком. Каждый раз, пока я, чуть ли не рыдая от счастья, обнимал Бертольда, он оставлял поцелуй на моем лбу: такой же нежный и трепетный, как и всегда раньше. Затем он начинал от меня отдаляться, а светлая и радостная атмосфера вокруг рушилась, сменяясь темным и пустым пространством. Я не понимал, что происходит. Не понимал каждый раз, когда Бертольд все отдалялся и отдалялся от меня, пока совсем не исчезал. Я пытался догнать его, кричал его имя, тянул к нему руки, но моё тело меня будто не слушалось: я просто стоял на месте не в силах что-либо сделать. Он исчезал. Испарялся. Будто его никогда здесь и не было, но даже в этот миг его лицо озаряла все та же ласковая улыбка. Лишь карие глаза выражали нечто похожее на печаль и сочувствие, скрытые за пеленой нежности. Я оставался один. Один в темном и пустом пространстве, таком же, что было и в моем израненном сердце. После этого я просыпался. Просыпался, тянув руки вперёд. К нему. К моему Берту, с которым нам больше никогда не случится увидеться в реальной жизни… Снова. Я ненавижу себя снова и снова. Ненавижу за то, что не помог ему, не спас, не защитил, не уберёг, как обещал самому себе. Я просто чертов лжец! Самый настоящий! Я продолжаю ненавидеть себя с каждым днём всё сильнее и совершенно не понимаю как настолько светлый и прекрасный человек, как Бертольд мог любить меня, насквозь прогнившего и испорченного своими деяниями и мыслями. Я его не заслуживал. Его не заслуживал весь этот жестокий, полностью пропитанный ненавистью и враждой мир! Чертов мир… Может, поэтому Бертольд навсегда и ушел, оставив меня одного? А, может, это наказание мне за все мои грехи? Я не знаю… Не понимаю… Я продолжаю сидеть на деревянном полу, спиной облокачиваясь на стену и прижимая к себе колени. Пальцы зарываются в короткие волосы, крепко впиваясь в кожу головы. Также крепко, как и боль засела внутри меня, не давая ни малейшего шанса на свое исчезновение. Порывы ночного ветра, бушующие за окном, врываются в комнату. Становится уже холодно, но я не в силах ничего сделать: ни встать и закрыть окно, ни подняться и дойти до кровати. Я и не хочу ничего делать. Тело пробирает дрожь. Я устал… В моем сердце, переполненном ненавистью и отвращением к самому себе, было место лишь одним светлым и теплым чувствам: чувствам к Бертольду. Он был моим всем. Абсолютно всем. Ради него я готов был становиться лучше, ради него я готов был жить и бороться дальше, ради него я старался верить во все хорошее. А сейчас… Сейчас все это потеряло для меня смысл, как и жизнь без него. Я не хочу существовать дальше. Мне больше не за что бороться и не для чего стараться… Снова. Снова мою голову посещает навязчивая мысль о том, чтобы закончить эти мучения, поставив жирную точку на моем тернистом, полном боли и разочарования, жизненном пути. Я пытался… Пытался это сделать, но каждый раз когда я брался за ружье или нож, передо мной возникал его образ. Образ Бертольда. Он смотрел на меня с некими сочувствием и осуждением в глазах, пока я обливался горячими слезами, глядя на него и сидя на коленях, что каждый раз содрогались при его виде, не оставляя мне больше иного выбора как осесть на пол. Затем он снова улыбался все также: ласково и по-доброму. Его губы были сомкнуты в этой самой улыбке, он не открывал рта, но я отчётливо слышал его голос. Его тихий и нежный голос, звучащий в моей голове, что говорил мне бросить эту затею, говорил жить дальше без него и быть сильным. Затем он исчезал из моего сознания, также, как и Бертольд передо мной. Я знал. Знал и понимал то, что все это — снова лишь иллюзии, посланные мне моим же мозгом, но все равно не мог. Не мог сделать того, чего хотел именно из-за этих чертовых иллюзий, поэтому я бросил попытки закончить мучения таким способом, а покуда другого я не знаю — мне осталось лишь дальше страдать… Хотя в глубине души мне кажется, что я заслужил этих мучений. Но Бертольд, мой любимый Берт не заслужил такой жестокой смерти и ужасной участи… Я по прежнему продолжаю сидеть, не собираясь вставать и перебираться обратно в кровать. Если усну — есть вероятность, что мне снова приснится тот сон. Лучше переждать эту ночь сидя вот так. Холодный воздух заползает под одежду, вызывая по телу неприятные мурашки, но я не обращаю на это никакого внимания. Всепоглощающая ненависть к самому себе и невыносимая боль от потери самого близкого и родного человека пожирают изнутри. Говорят, что время лечит. Ничерта оно не лечит… С каждым днём становится только хуже. Я буквально тону в омуте этих чувств, не имея возможности выбраться. Не имея рядом того, кто поможет выбраться. Я один. Совершенно один. *** Снова. Снова я просыпаюсь утром, лёжа на холодном полу у стены. Окно по-прежнему полностью открыто, но теперь вместо холодных порывов ветра из него в комнату заглядывают утренние теплые лучи, освещая мое лицо. Но я не радуюсь солнцу и его теплу. Я снова думаю о том, как я уснул: также, как и прошлой ночью. И позапрошлой. Но я не хотел засыпать. Это случилось снова и, кажется, никогда не перестанет случаться, пока я не покину этот жестокий и, отравленный ненавистью, мир. Я пытаюсь держаться только ради тебя, Бертольд, хоть и смертельно устал… Мы будем вместе, обещаю. После того, как я доживу свой остаток жизни, мой любимый Берт, мы будем вместе. Будем вместе снова.