Ice and Fire

Карин скользит взглядом по лицу Саске. Взгляд у него темный и неподвижный, но она прекрасно помнит, каким он тёплым и мягким может быть. И то, как замерзшие в молчании губы расплываются в неловкой, но добродушной улыбке, она помнит. Бережно хранит в памяти. Карин улыбается своим воспоминаниям, и принимается за пакет, вытаскивая оттуда разные продукты. Саске успевает перехватить её непривычно задумчивый, но в то же время нежный взгляд. Это так раздражает, ведь она навещает его чуть ли не каждый день, маяча перед глазами красными оттенками. То волосами хлестнет, то внаглую зайдет в его дом и принесет помидоры.       — Что ты здесь забыла? — раздраженно бросает Саске, внимательно следя за тем, как Карин в старом доме Учих наводит свой порядок. Она включает кран и моет помидоры, после смачивает губку и слышится, как позвякивают чашки.       — Сам как думаешь? — язвит в ответ Карин, не отрываясь от своего занятия. Словно это естественное для неё занятие — мыть посуду и врываться в жизнь идущего ко дну, пусть и любимого человека. — Тебя нельзя одного оставлять, иначе заплесневеешь и умрешь от чувства вины и одиночества.       — Я тебя не просил, — Саске устало прикрывает глаза, чувствуя, как в воздухе зреет самый настоящий конфликт. Карин заметно хмурится, уязвленно поджимая губы. Кажется, что вот-вот взорвется, но смотрит прямо, вызывающе. Саске не намерен играть в жалость и заботу ни с ней, ни с бывшей седьмой командой. Он устал, а еще полностью заслужил ненависть с их стороны. Карин все еще сверлит его взглядом, и от такой прямоты хочется поскорее спрятаться или вытолкнуть из дома непрошенную гостью. Но Саске не спешит, ведь что-то останавливает. Сама девушка чувствует нависшее в воздухе напряжение, как и в самом Саске. Его чакра заметно колеблется, окутывается холодом и отчаянием. Саске действительно устал.       — Не подумай, я не жду взаимности и твоего «спасибо», — почти выдыхает Карин, переключая своё внимание на кран и выключая его. От слов парня в груди разливается неприятное, колющее чувство, а сердце словно бьется под собственным горлом. Но она сильнее. — Но мне больно смотреть на тебя. Я хочу, чтобы ты был счастлив, сам себя поставил на ноги, а не закрывался ото всего мира в четырех стенах. Саске смотрит на Карин сверху вниз немигающим взглядом, стараясь поддерживать внешний холод. Но это уже кажется невозможным, а время будто бы издевательски растягивается в вечность. Каждое девичье слово, наполненное искренностью, долетает до него, попадая прямо в цель. В его чёрствое и закрытое ото всех сердце. У Саске внутри загорается что-то отдаленно теплое, под его ребрами, но вместе с этим накрывает волной стыда. Опять о нем заботятся, а он ведет себя как редкостный козёл.       — Только попробуй стыдиться и прятаться от меня, — шипит Карин, чувствуя сильное желание побиться головой об стену. Чувство вины парня, что съедает его изнутри, топит удушливой волной, отражается и на ней. Так, словно эти эмоции испытывает и она сама. — Прибью.       — Да, не собирался я, — тихо протягивает Саске, смотря на неё чуть насмешливо. Карин вскидывает бровь, как бы говоря ироничное «Да, ну?», но когда чакра Саске успокаивается, становясь теплее, она заметно смягчается. Наконец-то этот кретин потихоньку позволит ей немного привести в его жизнь красок.