Злосчастное яблоко

Школьное утро Мелоне началось с оглушительного хлопка двери, и топота его одноклассника Гьяччо. — Пиздец, приплыли нахуй, — выдал он, кидая рюкзак на парту (чуть не зарядив соседу в нос). — Чего опять? — поинтересовался Мелоне, отодвигая рюкзак от себя. — В смысле «чего»? — Гьяччо драматично развел руками. — Первым уроком музыка! — Ой, блин. — Вот именно! Опять эта манда будет свою хуйню молоть. «Так мы не исполняем! Очень красивая песня, чего вам не нравится?». А включит какую-нибудь хуйню. — Кудрявый в сердцах сплюнул, и стал рыться в портфеле, ища пенал, и тетрадь, которая выглядела так, будто её погрызла собака. Кто бы знал, что этой собакой и был Гьяччо. — Ну, ладно. Не всё так плохо, — с робкой надеждой сказал Мелоне. — Может, она и не включит ничего. Эта надежда рухнула тогда же, когда в дверях показалась жертва медведя-маньяка, наступающего людям на уши. Она тащила с собой колонки. Они обычно трещали как счётчик гейгера в Чернобыле. Поставив их на стол так аккуратно, будто они были её любимыми детьми, она снова вышла. — Вот су-у-ка… — протянул Гьяччо, садясь на стул и роняя голову на парту. — Блин, — поддержал его Мелоне. До звонка было совсем немного. Примерно 10 ударов головой о парту и 3 молитвы. И вот, раздался этот роковой звон. — Так, дети, сегодня буду вас серьёзно оценивать. А то вы привыкли уже пятёрки просто так получать. Не-ет, сегодня будем честно. — С самого порога начала учительница. Гьяччо уже хотел ей вдарить, хотя от урока прошло меньше минуты. — Поэтому время не теряем, давайте, повторяйте текст. Это была очень раздражающая своей приторной радостью песня про патриотизм. — Как же я ненавижу эти уроки, — шептал Гьяччо, раздражённо поправляя очки. — Я слышу, Гьяччо там разговаривает. Уже не терпится спеть? — И было не понятно, она издевается, или серьёзно не могла разглядеть чистой ненависти в чёрных глазах мальчика. — Да я просто в восторге, — так же шёпотом прокомментировал кудрявый. — Пойдёшь петь в хоре сейчас. Лицо Гьяччо моментально исказилось в гримасу чистой боли. Время на повторение текста кончилось. Несколько мальчиков класса кривым забором выстроились у доски. На местах остались сидеть только Прошутто, Пеши и Джелато. Видимо, за хорошее поведение. И пока музичка настраивала свои колонки, Гьяччо просто беззвучно орал от несправедливости этого мира. Остальные, кажется, уже смирились. Ну, если воспринимать их вид приговорённых к смертной казни как смирение. Наконец, колонки издали хрипы задыхающегося лося, и заиграли бодрую отвратительную мелодию. Дети нестройным хором заголосили текст песни. Со стороны это выглядело ужасно нелепо. Гьяччо от завывания отвлёк Пеши, пальцем катающий яблоко по парте. С его сосредоточенным лицом это смотрелось весьма забавно, и очкарик просто не мог сдержать улыбки, которая затрудняла пение. Пришлось сильно прикусить губу, перестать улыбаться и посмотреть на учительницу, которая вдохновлённо размахивала руками, дирижируя. Внезапно, что-то стукнулось о пол, заставляя Гьяччо повернуться обратно. Оказалось, что яблоко укатилось со стола и свалилось на пол. Лицо Пеши было таким уморительно-ошеломлённым, что улыбку уже не получалось спрятать. И чем более растерянным становилось лицо бедолаги, тем сложнее становилось не смеяться, ещё и умудряться петь. А когда Гьяччо посмотрел на лежащее на полу яблоко, он всё-таки прыснул со смеху. Что было такого в яблоке — он сам не знал, но общая обстановка делала его уж очень комичным, особенно сочетание этого зрелища с бодрой музыкой пердящих колонок. Мелоне в это время недоумённо смотрел на стоящего рядом Гьяччо, трясущегося от беззвучного смеха, и не мог понять, с чего его так пробило. Так ещё Прошутто с другой парты стал рассерженно бормотать Пеши: «подними яблоко, идиот. Подними яблоко!». — Гьяччо, чего ты там трясёшься? — Музичка, всё же, заметила его веселье. — Ничего, — попытался отрицать очкарик, но его выдавала гримаса, расплывшаяся в улыбке. — Что это такое? Вот вы так будете петь, на фестивале, который скоро у нас проходит? Это что, по твоему смешная песня? — Нет, конечно, — с трудом отвечал Гьяччо. Его снова прорвало, когда Пеши с грохотом провалился под парту, в попытках достать яблоко. Как ни странно, упавшего музичка в упор не замечала. — Ещё раз ты засмеёшься, можешь даже не рассчитывать на хорошую оценку! — Возмущалась учительница. — Хорошо, — сквозь слёзы смеха пробормотал Гьяччо. Однако, придурок Пеши всё не унимался со своим чёртовым яблоком. Он стал пытаться притянуть его к себе при помощи длинной линейки. Яблоко исполняло пируэты под плоской плассмаской, но упорно не хотело катиться обратно. Гьяччо казалось, что он сейчас лопнет. Как назло, в песне наступил проигрыш, так что если он засмеётся, это услышат все. Пока Пеши садился обратно на стул, он с громким «БУМ» стукнулся головой о парту. Мелоне сильно ткнул локтем Гьяччо в бок, чтобы он перестал трястись, как в предсмертных конвульсиях. — Ты чё хохочешь, придурок, — злобно прошипел он. Кудрявый, не прекращая дрожать, показал пальцем в сторону яблока. — Ты еблан? — Уточнил Мелоне. Гьяччо только отчаянно закивал в ответ, осознавая, насколько он деградировал. В это время песня кончилась. Но надежды просто сесть на место, и не видеть оттуда этого злосчастного яблока, улетучились после фразы музички: — Вы как-то невыразительно поёте. Вы вообще себя слышите? У вас даже хор не получается. Давайте тогда ещё раз, нужно отрепетировать. И она во второй раз начала заводить свою шарманку. Гьяччо вроде даже успокоился, ведь Пеши перестал предпринимать попытки достать яблоко, и просто тихо сидел с самым тоскливым лицом, которое только можно представить. Но тут сзади послышался шёпот Формаджо, обнаружевшего яблоко: — О, ебать, футбол. И яблоко с еле слышным шумом покатилось в сторону Иллюзо, который принял пас, и пнул «мяч» Сорбету. Сорбет недоумённо поморгал глазами, и тоже включился в игру. А Гьяччо в это время снова повернулся на Пеши. Его физиономия выражала такое отчаяние и скорбь, что не смеяться было просто невозможно. Яблоко прикатилось к Гьяччо. Он не собирался его пинать, потому что он уже успел получить замечание от музички, и зарабатывать обещанную двойку не очень хотелось. Тут он получил подзатыльник от Формаджо. И ровно тогда, когда музичка повернулась к ним, с его носа упали очки. И вот от его лица, которое выглядело так, будто он только что вылупился, смеяться начали уже все. Но так как смеяться перед училкой было всё ещё не лучшим решением, теперь все у доски стояли с кривыми от неконтролируемой улыбки рожами. Чудом, учительница не обратила внимание на упавшие очки, и даже на кривые рожи. Она была слишком увлечена перечитыванием текста этой дурацкой песни. Гьяччо решил воспользоваться этим, и поднять с пола очки. Возле них как назло лежало треклятое яблоко, и он не удержался и подобрал его тоже. Дешёвые колонки захрипели повторно. Пришлось держать фрукт за спиной, и исполнять этот шедевр глухонемого музыканта. — Яблоко верни! — Умоляюще прошептал Пеши с места. Гьяччо решительно показал фигу. — Ну пожалуйста, — не унимался лишённый яблока. Кудрявый измученно закатил глаза и, как можно незаметнее, прицелился в Пеши. Фрукт эпично полетел в место назначения. Вот только он с ним ошибся. Яблоко попало в голову Прошутто. В его глазах так и читалось негодование. Он гневно смотрел то на Пеши, то на Гьяччо. Кажется, злился он на обоих. Рядом стоящий Формаджо разочарованно прошептал: — Вот бля, футбол улетел. Это было последней каплей. — Я кому сказала не смеяться? Вот за твоё несерьёзное отношение ты получаешь двойку сегодня. — Вполне ожидаемо сказала учительница. Когда урок кончился, Гьяччо обессиленно плюхнулся за парту. — Мандавошка. — Кратко изложил он своё мнение о музичке. — Ну, есть такое, — немного злорадно улыбнулся Мелоне. Он спокойно получил свою пять и радовался жизни. С тех самых пор Гьяччо ненавидит яблоки, а уроки музыки ещё больше.