Бремя страстей человеческих

      Первым делом в голову закралась мысль о том, что он сделал это случайно или всё из-за того, что девушка позвонила так поздно и прервала чужой сон. По крайней мере, Кораллин наивно пыталась убедить себя в этом. Она не перестала думать даже когда медсестра проводила в палату и после того, как эта же заботливая женщина поправила одеяло, надеясь, что беспокойная пациентка вскоре прекратит бодрствовать и спокойно ляжет спать.       Буквально мучая себя размышлениями и из-за них маясь от бессонницы, девушка не сомкнула глаз до самого рассвета, что принёс с собой освежающую прохладу. Несколько раз поднимаясь с целью выглянуть в окно, чтобы увидеть там уже приевшийся пейзаж, Кораллин становилось всё хуже. Навязчивые соображения о том, что Дазаю просто было всё равно, потому и сбросил трубку, всё чаще лезли в голову. Она не отважилась звонить ещё раз, только решила сообщить Куникиде о своём положении, когда будет не слишком рано.       Девушка также чувствовала сильное волнение за своего питомца. Не зная к кому можно обратиться с просьбой присмотреть за Мэй, она ощущала себя совершенно беспомощной. Кошка уже наверняка успела проголодаться, да и соскучиться тоже. Животное ведь привыкло к тому, что хозяйка почти всегда дома, рядом.       В конечном итоге, все переживания завершились тем, что медсестра, по утру вошедшая в палату дабы проконтролировать приём лекарств и общее состояние, застала Кораллин сжавшуюся в самом углу кровати. Голова девушки нашла себе место на коленях, а сверху её закрывали тонкие руки. Одеяло было скомкано и небрежно отброшено на другой конец койки. Подушка служила своеобразной опорой — была плотно устроена у стены, поддерживая спину пациентки. Медсестра испугалась, живо подпрыгивая к Кораллин, но встретив её спокойный взгляд немного стушевалась. Девушка на это улыбнулась одними глазами, а затем, потягиваясь, первой подала голос:       — Доброе утро. Простите за беспорядок, долго не могла заснуть.       — Если у вас проблемы со сном, нужно было сказать мне. Мы с вашим лечащим врачом обсудили бы возможность принятия снотворного.       Работница больницы была намного старше Кораллин. На вид ей можно было дать около пятидесяти лет, несмотря на то, что кожа в целом отлично сохранилась. Морщин на загорелом лице медсестры было всего ничего. Узкие карие глаза ещё раз внимательно скользнули по девушке оценивающим взглядом, а потом женщина, словно спохватившись, всучила несколько таблеток. Пояснив, для чего предназначена каждая из них, медсестра выжидающе уставилась на Кораллин, ожидая, пока та выпьет лекарства. Девушка охотно выполнила просьбу, так как услышав лишь слово о таблетке от головной боли едва не вознеслась на небеса от радости. После приёма всей этой горькой гадости, женщина сообщила, что скоро будет завтрак и удалилась.       «Ничего себе, завтрак. Может тут на самом деле не так уж и плохо?» — подумала Кораллин, прежде чем наконец достать телефон из укромного местечка, куда запихнула его во избежание вопросов и обвинений. Быстро набрав нужный номер, девушка принялась слушать гудки. Довольно скоро в трубке прозвучало:       — Неужели вспомнила про работу?!       Голос Доппо сквозил раздражением, которое он с трудом пытался побороть, чтобы не закричать, зная, что Кораллин относится к крикам слишком негативно.       — Я очень виновата перед вами, Куникида, извините. Хотела сказать, что пропаду на некоторое время… — с сожалением произнесла девушка, закусывая нижнюю губу в ожидании реакции.       — Что-то произошло? — интонация детектива вмиг изменилась на более дружелюбную. Теперь он, кажется, был близок к состоянию спокойствия.       — Я попала в больницу. Ничего серьёзного, скажем так: немного не там перешла дорогу.       — Не серьёзно говоришь?! Если хочешь, я могу потратить немного своего времени и расписать для тебя правила дорожного движения для пешеходов, а именно: где нужно переходить дорогу! Могу даже нарисовать картинки! Как же можно быть настолько неосмотрительной, ты же могла погибнуть!       Кораллин совсем поникла и на протяжении всего монолога только и могла тихо извиняться практически после каждого слова. Ей действительно было очень стыдно. Доппо переживал за неё — это было слышно, и по какой-то причине девушка постоянно чувствовала вину. За то, что сейчас отвлекает его от дел и заставляет волноваться; из-за того, что тратит чужое время, а вместе с ним и нервы; в конце концов — подводит всех остальных своим отсутствием. Наверно, она всё-таки прилично ударилась головой, раз сейчас нижняя губа дрожала от обиды, а в лазурных глазах застыли слёзы. Как же давно Кораллин не чувствовала себя так плохо. С трудом борясь с дрожащим голосом, девушка выдавила из себя неловкую просьбу:       — П-пожалуйста, не могли бы вы присмотреть за моей кошкой, или отдать её тому, кто сможет?       На проводе повисло молчание, а затем — уставший выдох. Куникида серьёзно ответил, возможно, прямо сейчас поправляя очки привычным жестом:       — Конечно. Скажи мне, в какой больнице ты лежишь.       Девушка не знала ни номера, ни названия, так что просто описала возможные опознавательные знаки, названия улиц и близлежащих магазинов.       Распрощавшись с коллегой, Кораллин покинула палату, имея чёткое намерение найти столовую, хотя есть после недавнего разговора внезапно перехотелось. Помещение нашлось довольно быстро. Не заметить целую толпу людей, что направляется в одну сторону, было слишком трудно даже для слепого. Шум был как от целого роя пчёл. По пути у девушки несколько раз темнело в глазах от переизбытка различных эмоций, испытываемых окружающими. Это была настолько странная смесь, что масштабы её раскрылись вплоть до эйфории, от смеси тоски со скукой. Голова трещала по швам от ноющей боли, но к сожалению снять её таблетками не представлялось возможным, ведь это уже зависело от способности. Хотя кое-какое лекарство всё же было.       Мысли вновь вернули Кораллин к размышлениям о Дазае и его даре. При помощи одного только касания он запросто мог бы облегчить её участь, если бы, конечно, был здесь. Смешанные чувства и эмоции топили девушку в своей пучине. Она разрывалась между вариантами того, что навряд ли позволила бы прикоснуться к себе, либо же послушно подставила бы голову, как верная собака, лишь бы боль ушла.       Чуть легче стало только когда все люди наконец расселись по местам, в ожидании завтрака. Медсёстры ходили по помещению, ставя на столы тарелки с кашей, что, между прочим, выглядела не слишком аппетитно. Женщины тщательно наблюдали за тем, чтобы ели все, а некоторых, например совсем немощных стариков или кого-то с проблемными конечностями, кормили сами. Не особо бережно и аккуратно, но всё же…       Кораллин задумчиво переливала содержимое тарелки с ложки и обратно. Слушая, как каша с тихим всплеском падает к остальной массе, желание есть пропадало всё активнее. Заставляя себя проглотить хотя-бы пару ложек, наполненных совершенно невкусной кашей, девушка сначала и не заметила, что кто-то присоединился к ней. Только странное чёрное пятно, кое она абсолютно случайно приметила боковым зрением, стало причиной поднять взгляд.       Прямо перед Кораллин сидела ещё одна девушка, одетая в чёрное. Её коротко стриженные волосы, цвета вороного крыла, забавно топорщились кверху, создавая на голове мнимую всклокоченность. Ярко горящие живым огнём глаза девушки, что своим цветом напоминали совсем ранний восход солнца — такими светлыми были, неотрывно скользили по лицу Кораллин, будто выискивая там сокровище или желая запомнить каждую неровность. Она выглядела вполне приветливо, хотя этого описания было бы недостаточно. Девушка была восхищена, не менее. Широкая улыбка озарила миловидное личико, когда гостья произнесла:       — Это было круто!