Я только танцую

Скара не помнил, как и в каком состоянии добрался до телефона. Голова точно была не на месте и отказывалась работать. Все произошло слишком быстро и слишком неправильно. Скара не успел сообразить, когда все просто кончилось, когда повисла гробовая тишина, в которой он различал лишь собственные всхлипы. Тишина звенела в ушах в самом буквальном смысле.   Взгляд Скары застыл в одной точке на стене, которую он разглядывал будто в трансе. Рука с телефоном легонько тряслась, а на одежду капали горячие слезы, которые парень и не пытался утереть. Он вообще не мог поверить в то, что все произошедшее случилось на самом деле.  Будто бы Скарамуччу только что пробудили от страшного сна и вот-вот он поймет, что все случившееся было лишь в его больной голове, а не в реальности. Но никто не будил и сна точно не было ни в одном глазу.  Скара сделал то, что делал и раньше, то, что делал уже не один раз и совершенно привык к этому. Но ведь не Кадзуха. Ну почему именно Кадзуха?  Внутри боролись слишком разные чувства, слишком разные личности, чтобы одна из них смогла однозначно победить. Скара запутался, как всегда путался во всей своей жизни, так запутался и сейчас. От него будто оторвали что-то важное, что-то, что он не готов был так просто потерять, что-то, что считать зависимостью, видимо, было неправильно.  Сон взял верх. Усталость и полная истощенность от попыток объяснить самому себе случившееся утомили, и Скарамучча уснул прямо посреди коридора с телефоном в руке, оперевшись на тумбочку спиной.  Смутные, абсолютно суетливые сны не давали полноценно отдохнуть. Скара просыпался и засыпал несколько раз за ночь, но пробуждения были такими короткими и отрывистыми, что он не успевал ничего понять, как в тумане, просто засыпал снова. Это напоминало бесконечную пытку, которая изредка прекращалась, когда Скара наконец мог увидеть перед собой желанную темноту, черный экран, который отгонял все мысли.  Утро, совершенно точно не доброе утро началось с непонимания, что произошло ночью и вечером. Скаре понадобилось время прежде, чем он понял, что проспал на холодном полу после, кажется, окончательного разрыва с Кадзухой…  Пальцы сами собой зарылись в темные волосы, оттягивая их и массируя ноющую со всех сторон голову. Физически Скара чувствовал себя плохо, хреново, ну чертовски отвратительно, так, что все тело ломило.   Осознание происходящего парня только больше напугало. Скара не мог поверить, что все кончилось, кончилось так легко и просто, по такой глупой причине. Все шло невероятно гладко и спокойно, чтобы в один момент вот так оборваться. Это было больно.   Да, Скара пытался понять Кадзуху. Чем больше он пытался, тем лучше понимал. Кадзуха поступил так, чтобы обезопасить себя от боли и страданий в будущем. Разве можно было его в этом винить? Он сделал это, чтобы не дать своим чувствам разрастись внутри и задавить его.   Но ведь теперь больно было Скаре. Он сам был удивлен этому, удивлен тому, что чувствовал эту боль на физическом и ментальном уровне. Тому, что она не угасала.   Все это было странно и непонятно для Скары. Он не хотел этого, ведь ему нравилось чувствовать спокойствие и радость вместе с Кадзухой. Как же один и тот же человек сумел вызвать такие противоречивые эмоции? Для Скары это было ново, непонятно, слишком необъяснимо, чтобы понять самого себя.  Отрицать влюбленность было глупо, но Скарамучча делал это в надежде сохранить свой выстроенный образ. Он появился из-за страхов и комплексов, но Скара привык к нему. Без него он чувствовал себя уязвимым. Отказаться от образа неприступного асексуала, который никогда не переспит и не влюбится в парня, было сродни хождению голышом перед толпой людей.   Скара чувствовал это так и не мог с этим ничего поделать. Тем удивительнее были для него чувства к Кадзухе, ведь именно к нему и тело, и душа Скары потянулись, абсолютно и полностью игнорируя рационально выстроенную «легенду», которой парень всегда придерживался.   Все в жизни Скары пошло под откос, сама жизнь Скары пошла под откос. Это случилось еще раньше, но теперь он наконец в полной мере осознал этот факт. Неожиданно пришло понимание своего одиночества и равнодушия к собственной жизни.   Скара запутался и ему нужна была помощь.  Распутать себя парень никогда никому не позволял, но точно знал человека, которому мог рассказать, что именно его запутало.   Звонок Моне был последней надеждой. Скара свято верил в то, что подруга, единственный около близкий человек, поможет хотя бы с тем, чтобы успокоиться. — Екарный бабай, Скарамучча, что с тобой?!   Удивленно-испуганный голос Моны стал первым громким звуком, который Скара услышал в своей квартире после ухода Кадзухи. Парень сполз с дивана на пол, пустыми глазами разглядывая ошарашенное лицо только-только влетевшей в гостиную Моны. — Со мной х*ета какая-то. Возможно я умираю, но я пока не уверен.  Голос Скары звучал так необычно неуверенно для него, что Мона опешила. Ее шипастый рюкзак полетел на пол рядом со Скарой, пока девушка уже усаживалась напротив «умирающего» друга. — Что, мать твою, случилось?  Игра в гляделки продлилась еще полминуты прежде, чем Скара вздохнул, запрокидывая голову и разглядывая потолок. — Он влюбился. — Бл*ть, бедный пацан…  Мона хотела сказать что-то еще, но Скара перебил: — И я, кажется, влюбился…  Повисла минутная пауза. Скарамучча готов был поклясться, что слышал звук, с которым Мона хлопала накладными ресницами. — Нет. — Да, бл*ть…- Скара сложил ноги, зарываясь лицом в согнутые колени,- это полный п*здец. Мона, я заболел наверное, но он мне очень нравится. А я сказал, что это не так… Я не должен любить мужчин, но…- голос предательски дрожал, но Скара отчаянно сдерживал слезы,- этого я люблю. Я не готов, но я хочу его. Я хочу с ним вместе быть просто…  Вновь повисшая тишина зазвенела в ушах Скарамуччи, добивая его и без того забитую голову. Мона же пыталась собраться с мыслями, понять, как вообще такое могло произойти. — Мучча, тебе показалось. Как обычно показалось. Это не стоит того, чтобы разводить драму.  По состоянию Скары Мона точно понимала, что сейчас все было не как обычно, но она не знала, что еще сказать. Проще было убедить Скарамуччу в этой привычной истине, чем подкреплять его уверенность во влюбленности.  — Не показалось, Мон. В том-то и дело, что не показалось.  — Ты преувеличиваешь. — Я не могу преувеличивать то, что со мной происходит на самом деле!- не выдерживая, прикрикнул Скара. Все это было неправильно для него, не так, как он привык,- у меня с ним сердце в конвульсиях бьется. Я дрожу весь, когда о нем думаю. Он мне снился, ты понимаешь? Я не думал, что это так важно, но, бл*ть, это важно. Я не обратил на это внимание сразу, но это было. Мона, у меня эрекция на него была… Я его обнять хочу, поцеловать его хочу и просто его хочу. Все вместе, как у людей, обычных, понимаешь?   От безысходности Скара трясся, как банный лист. Он отчаянно пытался объяснить свои чувства так, чтобы его поняли, чтобы Мона поняла, что на этот раз все было взаправду.    И она поняла, да только что могла сейчас сделать? Слишком много нюансов девушка видела во всем этом. — Мучч, ты же всегда был против секса с парнями, разве нет? Из-за каких-то непонятных чувств менять свою точку зрения? — Да какую точку зрения?.. Я не знаю. Я хочу, но я не уверен, что смогу. Но может у меня получится, Мон? Ну правда. А если у меня получится? У нас получится? Это не точка зрения, а мои предрассудки. Разве это причина вечно оставаться одному? — Ну почему одному? Ты спокойно можешь делать все вышеперечисленное с девушкой. М? Может просто найди девушку и не мучай себя?  — Мона, ты меня слышишь? Я влюбился, я люблю его. Я не могу так вот просто пойти влюбиться в другую,- не сказал этого вслух, но в душе понимал, что в другУЮ никогда и не сможет влюбиться, не сможет влюбиться в девушку. — Но раньше же мог,- Мона пожала плечами, скептически изгибая бровь.  — Раньше я не влюблялся. Это были интрижки на пару дней и посредственное развлечение на ночь. А тут… я точно влюбился, это не похоже ни на что. Но я не могу. Я хочу и не могу, или могу и хочу, но что-то мешает. Я запутался…   Мона тяжело вздохнула, покачиваясь из стороны в сторону. — Расклад проигрался? — Да.  Только сейчас Скара вспомнил про тот глупый расклад, в который он сначала не поверил. Возможно, если проигрался он, то по картам же получится узнать, что делать дальше. — Женская фигура кем оказалась?- Мона полезла в рюкзак, как только заметила в глазах Скары проблеск надежды. — Подруга на работе. — Хорошо. Кубки проигрались?  Скара ругнулся себе под нос, закатывая глаза. — Какие кубки? Ты думаешь, я помню, как оно все называлось?  — Восьмерка кубков. Что-то бессмысленное, что он не может отпустить. — А…  Танцы? Стриптиз? Это было первое, что пришло Скаре на ум. Работа точно не была бессмыслицей, но попытки огородить Кадзуху от сомнительной профессии оказались провальными.  — Стриптиз, я думаю… — Мг… Ясно. Так, что мы смотрим?- Мона подняла на Скару темные глаза, ожидая, когда зависнувший друг ответит на вопрос.  А он, собственно, и не знал, на что раскладывать. Чувства Кадзухи он знал, ему самому лично про них сказали. Гадать на свои чувства было глупо, ведь их нужно было просто понять.  — На отношения. Меня ждет с ним что-нибудь в будущем? — Хорошо.  Скара, как завороженный, наблюдал за тем, как Мона мешала карты. Непонятно было, что он хотел услышать. Ему хотелось быть с Кадзухой, чувствовать Кадзуху, упиваться его красотой и тратить часы на разговоры с ним, в конце концов отдать ему всего себя и позволить чувствам выйти наружу. С другой же стороны, Скара не знал, как реализовать это, как избавиться от страха. — Погнали,- тяжело выдыхая, девушка принялась вытаскивать карты, одну за одной раскладывая их перед собой.  Каждое ее движение было отточено, ведь она точно знала, что делает. Скара, который не верил в таро, сейчас полностью погрузился в процесс. Высшие (ну, или низшие, кто во что верил) силы были для Скары последней надеждой. Как всегда хотелось переложить ответственность с себя хоть на кого-нибудь, даже если это будут карты. — Так…- Мона охала и вздыхала, пытаясь расшифровать полученную информацию.  — Ну что?  — Что-что? Смотрю, жди. Ситуация сложная какая-то.  Скара замолчал, чтобы не нервировать и без того напрягшуюся подругу. Она как будто была взвинчена побольше самого Скарамуччи.  — Ничего не понимаю.  В полной тишине просидели они примерно с минуту прежде, чем Мона принялась нервно накручивать пряди темных волос на тонкий палец. — Слушай, ты конечно прости за вопрос, но он точно парень?   Скара опешил. Он не ожидал услышать это первым вопросом. Друзья непонятливо переглянулись, ведь оба были удивлены в равной степени. — Ну, как бы да. — Ты уверен?  Когда Мона начинала задавать такие странные наводящие вопросы, Скара и сам сомневался. — Слушай, ну член точно на месте. Я своими глазами видел. Шрамов на груди нет. Ну да, я уверен, что он парень. — Странно…- девушка вновь обратилась к картам.   Любой хороший астролог— чаще всего хороший психолог. Но ситуация, которую видела Мона, была слишком странной. Обычно любую комбинацию карт, даже самую бредовую, она могла структурировать в одну более ли менее связную историю, которая подошла бы человеку.  Сейчас же все происходящее на них было слишком необъяснимо. Сложившаяся история точно была про отношения, но в ней напрочь отсутствовала логика. — А к чему вопрос, я извиняюсь?- наконец поинтересовался Скара, выпутывая Мону из потока ее мыслей. — Ну, у вас тут ничего про двух парней нет. Тут девушка. — Может женская фигура? — А я еб* по-твоему? Бессмыслица какая-то. Это точно про тебя, но это дурость. — Да что там уже?! Ты можешь нормально сказать?!- возмутился Скара, который лучше бы послушал несвязный бред и хотя бы посмеялся над ним, вместо того, чтобы сейчас сидеть и снова нервничать. — Вот девушка, вот ты. У вас все должно подойти к сексу, но, судя по всему, ты ее отвергаешь. И все. И конец отношениям.   Скара опешил, наблюдая за тем, как Мона совмещала карты в пары, меняя их и объединяя в общую картину. — Ну… у нас почти так и получилось. Но он точно парень. Может ты смотришь в прошлое, нет? У меня было похожее в прошлом, но никак не сейчас. Ну я же не слепой, бл*ть, я его член самолично рисовал. Он не может быть девушкой. — Тогда я не знаю. — Как твои карты вообще работают?  Скара никогда не разбирался в подобных вещах, но истории, которые рассказывала Мона были шибко уж реалистичными. — Ну… вообще это тонкие материи. Но ты же не веришь в астрологию. — Не верю, но ты же веришь. Можешь как-то до своих звезд достучаться? Пусть они объяснят, что происходит. — Слушай. Знаешь, что такое лунный календарь? Вот сейчас из-за положения Луны у меня могут сбиваться расклады. Возможно все это или про нескорое будущее, или про прошлое. Оно могло перепутаться из-за фазы Луны, но это точно про тебя. — И какой прок от твоих карт, если они ошибаются? — Ну в прошлый раз они же не ошиблись!   Скара не хотел сейчас в очередной раз ссориться с Моной из-за ее хобби. Такие недопонимания случались у них часто, но раз уж девушка хотела помочь, была единственной, кто пыталась помочь, Скара был не против принять эту неточную помощь. — Могу попробовать разложить на вас обоих, а не только на тебя. — Валяй, ладно.  Из-за переизбытка чувств и эмоций за последнее время Скара уже устал отказываться. Действовать на авось ему никто не запрещал.  Новый расклад Мону, по ощущениям, тоже не удовлетворил. Она вздыхала, перемещая карты друг к другу, будто бы гадала на смерть. — Трое мужчин и одна женщина. Женщину все еще отшивают. А мужчины… — Откуда третий? Нас двое как бы. — Подожди, я сама не знаю. — Ох е… — Вот тебе и «ох е». Вместо того, чтобы со своими чувствами разбираться, на меня все перекладываешь.  Скара не нуждался в том, чтобы ему об этом напоминали. Но ему так хотелось верить в то, что карты покажут счастливое будущее, чтобы была хоть какая-то уверенность в том, что влюбиться— нормально. — Не знаю, что за третий. И я не очень понимаю, кто есть кто. Связка странно выглядит. Восьмерка, которая проигралась у этого белобрысого твоего, вот тут стоит. Но она же близко к этой девушке. — Хватит намекать на то, что Кадзуха девушка,- Скара уже не был уверен вообще ни в чем, и слова Моны уверенности не прибавляли. — Я не намекаю, я говорю, что восьмерка скорее всего проиграется у девушки. А третий мужчина… Ну, он рядом с предположительно Кадзухой. — Почему ты думаешь, что именно это про Кадзуху?  Вот что-что, а непонятный мужчина рядом с Кадзухой Скаре ох как не нравился. — Потому что вот тебе рядом с ним восьмерка, женская фигура той подруги, и вот этот третий засланый казачок. Воспринимай, как хочешь. — Ага. Я еще не уверен в том, что это вообще реальность все, а не далекое прошлое или нескорое будущее,- Скара передразнил Мону, закатывая глаза. — Слушай, для человека с разбитым сердцем ты дох*я выеживаешься. Не морочь мне голову вообще.  Девушка на эмоциях быстро собрала карты, запихивая их в коробочку. — И больно мне нужны твои расклады. Все равно понятнее не стало,- Скара вздохнул, скрещивая руки на груди. — Не стало. Я же говорила, что ближайшие дни расклады могут быть неточными. Я вообще-то помочь хочу. — Мг… — Хоть бы спасибо сказал.    Мона поднялась с пола, откидывая карты на диван и внимательно глядя на разбитого Скарамуччу сверху вниз. — Мой тебе совет— забей. Это очередная твоя прихоть, скорее всего. Нех*й страдать по одноразкам.  Скаре стыдно было это признавать, но за такие слова Моне хотелось вмазать. Так нельзя было думать о подругах, но называть Кадзуху одноразкой было слишком. Казалось, будто все те чувства, высокие чувства, которые Скара впервые испытал рядом с Кадзухой, назвали пустышкой. — Я его люблю, Мон. — Ты кроме себя никого не любишь, забыл?  Скаре больно было это слышать, думать об этом. Неужели он и правда стал таким черствым для себя, для друзей? Неужели он и правда любил только себя?   Побег от себя и своих проблем, богатство и постоянная возможность забыться с помощью веществ, алкоголя и рисования вылились в это, в безысходность и абсолютное непонимание себя. Скара не знал, что делать с этим, что делать со стыдом и страхом.   Если бы Скару учили плавать обычным дедовским способом (бросанием в воду в ожидании, когда ребенок сам поплывет), он бы точно утонул, причем очень быстро. Он не знал, как бороться.  Скаре было страшно и одиноко. А единственный человек, который мог бы спасти его от этого, ушел. Ушел не по своей воле, а потому что Скара приложил к этому все усилия…